Глава III. Нормы, культуга и мировая политика 97

ностью, с прогрессом и с другими культурными достижениями

современной социальной жизни. По иронии судьбы, люди создают

рациональные бюрократические организации скорее но другим,

нежели по рациональным причинам. Когда люди сталкиваются с

работой социального характера, которую необходимо выполнить,

то они создают комитет или формируют какой-либо бюрократи-

ческий аппарат, потому что это соответствующий социально-при-

нятый способ решения социальной задачи, <это то, что необходимо

сделать>. Мы продолжаем формировать комитеты и бюрократи-

ческие аппараты даже тогда, когда мы скептически относимся к

их эффективности; действительно мы даже высмеиваем их как

неэффективные и бесполезные в публичном и политическом дис-

курсе^. Существует почти обрядовый подход к бюрократическим

организациям в современной жизни. С точки зрения институци-

оналистов, бюрократическая рациональность - это <миф>, а

согласие с ней - это <церемония>^.

Аналитические исследования институционалистов пошли раз-

ными, с эмпирической точки зрения, путями с того момента, когда

Джон Мейер и Брайон Рован четко выделили основной аргумент

о том, что многие, если не большинство аспектов поведения

организации, объясняются не столько требованиями поставленных

задач или функциональными нуждами, сколько внешней культур-

ной легитимностью. Довод институционалистов необязательно

является международным по своей сущности, и большая часть

работы и последующие теоретические выкладки были сделаны

исследователями при рассмотрении национального и даже локаль-

ного феномена^. Институционалисты составили схему норматив-

ной и культурной среды, которая формирует поведение организа-

ций: умственное здоровье в искусстве и культуре, в муниципальных

правительствах, в национальных правительствах и в создании

целых деловых секторов [см.: Меуег, 1994; DiMaggio, 1988;

McNeely, 1993; Tolbert, Zucicer, 1983; Dobbin, 1994; Suchman,

' Для исследования этого парадокса п контексте попыток реформирования прапитель-

ственной бюрократии США за прошедшее столетие см.: March, Olsen, 1989, ch. 5.

" Мейер и Рован (1977) делают акцент на этом в названии своей работы.

^ Среди тех, кто оказал особенное влияние на исследование этого тезиса, - авторы,

работавшие с ДиМаггио и Пауэллом (1991). Среди других значительных работ, см.: Scott,

1981, Meyer, Scott, 1983, Scott et al" 1994.

98 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТЕОРИИ И СОЦИОЛОГИИ

1994]. Однако Мейер и его коллеги продолжали интересоваться

межнациональными и глобальными явлениями. Фактически, логи-

ка доводов о том, что культурное окружение оказывает влияние

на организации на всех уровнях, предполагает, что среда местного

характера всегда находится внутри большего национального или

транснационального окружения. Таким образом, если бы для

исследователей институционализма, изучающих поведение мест-

ных организаций, было необходимо найти точное определение,

истоки или динамику этой местной среды, то в конечном итоге

они пришли к рассмотрению глобальных явлений типа тех, кото-

рые изучают Мейер и его коллеги. В этом субстантивном смысле

доводы институционалистов глобального характера создают фон

для других доводов и логически классифицируют их. Именно этот

довод международного уровня представляет собой наиболее от-

крытый вызов исследователям МО в политической науке, и их

основное внимание концентрируется на этом доводе.

1.2. Содержание и значение мировой культурной среды

Мировая культура, которая, по мнению институционалистов, рас-

ширяется и интегрирует мир, - это западная культура. И хотя

литература институционалистов не содержит ни одной обширной

дискуссии об истоках или содержании глобальной культуры, на

подобную мысль наводят источники, на которые часто ссылаются

исследователи институционализма [лучше всего это показано:

Thomas er а1., 1987; Bergesen, 1980]. Глобальная культура имеет

свои истоки в западном христианском мире и западном капита-

лизме и распространялась вместе с экономическим и политичес-

ким расширением Запада. В этом процессе она бюрократизиро-

валась, приобрела черты капиталистической экономики и прони-

зала мир способами, которых никто не ожидал и объяснить

которые социальная наука затрудняется. Фактически Мейер ут-

верждает, что экспансионистская сущность идеологии и культуры

сама по себе является отличительной чертой западной культуры,

которая корнями уходит в средневековый христианский мир.

Теории и идеологии, подобные западным, которые судят обо всех

и обо всем, имеют гораздо больший экспансионистский потенциал,

чем специализированные и локализированные, способные к фор-