Украина от А до Я

К началу семнадцатого века начались контакты запорожцев и донцов, которые вскоре привели к совместным действиям против Османской империи. Как и запорожцы (а иногда и вместе с ними), донцы активно устраивали морские набеги на вражеское побережье. Естественно, что в этих походах крепло боевое братство двух казачеств. Отряды донцов отправлялись на Сечь, а запорожцев - на Дон.

Когда в 30-х годах семнадцатого века польские власти подавили казацкие восстания и начали свое наступление на казачьи права, многие из них отправились на более безопасный Дон. Не обошлось и без казусов, об одном из которых сохранились такие сведения: «Один черкасский атаман, Матьяш, пытался было «бунтовать» против донского войска; атаман по решению круга был убит «поленьем» и брошен в Дон; после этого запорожцы по-прежнему находились в полном послушании у войска72».

Однако инцидент показал донской старшине, что активность и агрессивность пришельцев стоит направить на более плодотворные действия. Да и сами донцы-молодцы без больших дел засиделись. А достойная цель для казачьего удара была совсем рядом – турецкая крепость Азов, расположенная при слиянии рек Дона и Азовки, недалеко от донского устья. Это был самый крайний северо-восточный форпост мусульман, из которого они могли контролировать Приазовье и угрожать южным границам Руси. Одновременно эта крепость закрывала для казаков доступ к богатым районам Нижнего Дона и запечатывала выход в Азовское море.

В 1559 году русские войска под командованием князя Дмитрия Вишневецкого (Байды) уже осаждали Азов, но безрезультатно. Кстати, во время своей службы русскому царю Байда построил на Дону крепость Черкасск73, на многие годы ставшую столицей донского казачества. В семнадцатом веке увеличившееся численно и окрепшее в войнах донское казачество смотрело на Азов как на постоянную угрозу, которую следовало ликвидировать. В итоге донские атаманы решили объединить силы и взять Азов. На призыв войскового атамана Михайла Татаринова откликнулись казаки Дона, Яика и Терека, а также запорожцы. По сути. прошла тотальная мобилизация казаков, и все способные держать оружие в руках двинулись в поход «судовой и конной ратью», послав вперед отряд для поимки «языков». В походе участвовал и молодой Иван Богун, который впоследствии прославится как один из самых талантливых полковников Богдана Хмельницкого.

Турки, узнав об этом, обновили стены крепости, выстроили новые башни и завезли в Азов две сотни пушек. В городе был размещен четырехтысячный гарнизон, прекрасно оснащенный боеприпасами и продовольствием.

В апреле 1637 года казачья армия подошла к Азову и осадила крепость. Часть донского флота заняла устье Дона, чтобы не дать турецким судам про-

72Цитирую отчет боярского сына А. Казанцева по книге А.А. Новосельского «Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века».

73Сейчас это станица Старочеркасская в Ростовской области.

211

рваться на выручку осажденным. Казаки окопали город земляными валами, насыпали ров и начали обстрел Азова. Крепостная артиллерия активно им отвечала. Три недели шла бесполезная перестрелка, но ни турки, ни казаки не стремились сойтись врукопашную. Поняв, что взять приступом город нельзя, казаки стали рыть под стены подкопы, в которые закладывалась взрывчатка.

В 4 часа утра 18 июня все заряды были подорваны, из-за чего часть крепостной стены рухнула. Казаки устремились в пролом и ворвались в город. Началась резня. Турки еще целый день отбивались с отчаянием обреченных, пока не полегли на кривых улочках древнего города. Последние выжившие воины султана заперлись в городской цитадели, откуда их выкурили только через три дня. Захваченный город казаки объявили своей столицей, а дома и имущество турок разделили между своими станицам.

Османская империя, воевавшая в это время с Ираном, не смогла сразу отреагировать на произошедшее, и у казаков было несколько мирных лет, за которые Азов превратился в настоящую казацкую цитадель. Одним из самых первых действий казаков в Азове было восстановление древних православных храмов, главным из которых был собор св. Иоанна Предтечи, считавшегося покровителем города. Крымский хан попытался отбить Азов силой, но был разбит. Тогда он предложил выкупить город, обещая заплатить сорок тысяч золотых, если казаки уйдут из Азова, но его предложение было отвергнуто.

Русский царь Федор Михайлович ничего не знал о действиях казаков. Для его извещения казаки послали в Москву атамана Потапа Петрова с отпиской (донесением), в которой просили: «Отпусти нам, государь, вины наши, что мы без твоего повеления взяли Азов». Это известие застало московское правительство врасплох: с одной стороны, новость была хорошей, но с другой, взятие Азова могло привести к войне с Турцией, что явно не входило в планы Москвы. По сути, казаки своей блистательной операцией подставили царя, который раньше заключил мир с Османской империей. За такое можно было и головы лишиться…

Казацкое посольство было задержано для выяснения обстоятельств, но вскоре донцы полностью реабилитировались в царских глазах, перехватив и разбив крымско-татарский отряд, направлявшийся в набег на южные русские города.

Об этом казаки немедленно сообщили в Москву, и благодарный царь простил своеволие казаков. Однако не простили турки. Султан Мурад IV, победоносно завершив войну на востоке, стал собирать армию, чтобы отбить Азов. Правда, в 1640 году он скончался, благодаря чему казаки получили еще почти год мирной жизни. Наконец новый правитель османской империи султан Ибрагим утвердился на троне и послал свою армию под Азов.

Летом 1641 года к Азову подошла турецкая армия под командованием силистрийского сераскера Дели Хусейн-паши, которую поддерживал флот из двух сотен кораблей под командованием Пиали-паши. В состав турецкой армии входили отряды из Сербии, Боснии, Молдавии, Валахии, а также крым-

212

ские и ногайские татары, черкесы и кабарда… Всего под знамена ислама встали по разным подсчетам от ста пятидесяти до двухсот сорока тысяч человек с мощным парком осадных орудий. Даже по максимальным подсчетам им противостояло не больше восьми тысяч казаков, так что итог противостояния, казалось, был предрешен…

Понятное дело, что засевшие в Азове казаки искали помощи и обращались к царю. Однако московское правительство умыло руки, а турецким послам царь объявил, что Азов взят без его ведома, что донские казаки издавна воры, царского повеления не слушают, что ратей на них послать нельзя, так как они живут кочевым обычаем. «О взятии Азова у нас и мысли не было и прискорбно будет, если за одно своевольство казаков станешь иметь на нас досаду; хотя всех их вели побить в один час, я не постою за то. Мы с вами, братом нашим, хотим быть в крепкой дружбе и любви на веки неподвижно свыше всех великих государей и желаем вам на царствах ваших счастливого пребывания, над врагами победы, государств ваших приращения и всякого добра вам хотим без хитрости, нося всегда в сердце нашем вашу любовь», – писал царь султану Ибрагиму.

Тогда по Дону был снова кинут клич: «Чтобы вам, атаманам-молодцам, помнить престол Иоанна Предтечи, государеву к себе милость и свою атаманскую и молодецкую славу не потерять, езжайте в Азов к войску днем и ночью, не малыми людьми, на помощь; в городках не многих людей оставляйте, съезжайтесь городков 5, 6 в одно место с семьями, чтобы, съехавшись, станицы жили с великим береженьем. А кто к войску в Азов на помощь не поедет, тому в войске и суда не будет. Езжайте же всякие люди, пенные и непенные: пеня им будет отдана. Знаете вы сами, как приходили со всех рек Азов брать и как Бог поручил город великому войску Донскому. Как бы теперь над нами бусурманы не посмеялись. Все земли нашему казачьему житью завидывали, а ныне за так и потеряем свою казачью славу? Если будут идти Доном русские люди с бударами, и вы посылали бы их к войску в Азов, с запасами», - гласит «Повесть об Азовском сидении».

Запершиеся в Азове казаки во главе с войсковым атаманом Осипом Петровым, решили умереть, но не сдать врагам город. По преданию, он обратился к сподвижникам со словами: «Вот храм Божий, защитим его или умрем близ алтаря Господня. Смертью за веру покупают небо!». После чего казаки принесли клятву драться до последнего вздоха, а, попав в плен, ни слова не говорить врагам о состоянии города.

Турки подошли к городу и развернулись в боевой порядок, надеясь запугать казаков своим видом. А зрелище, действительно, было потрясающее. Казаки так вспоминали этот день74: «Июня в 24 день еще до полудня пришли к нам паши его и крымский царь, и обступили нас турецкие силы великие.

74 Здесь и далее цитируется «Повесть об азовском осадном сидении донских казаков». Текст взят на сайте: http://old- ru.ru/08-53.html

213

Наши чистые поля ордою ногайскою все усеяны. Где была у нас прежде степь чистая, там в одночасье стали перед нами их люди многие, что непроходимые великие леса темные. От той силы турецкой и от скакания конского земля у нас под Азовом погнулась и из Дона-реки вода на берег волны выплеснула, оставила берега свои, как в половодье. Начали турки по полям у нас ставить шатры свои турецкие, и палатки многие, и наметы высокие, словно горы страшные забелелись вокруг. Началась тогда у них в полках игра долгая в трубы многие, великие, поднялся вопль великий, диковинный, голосами их страшными, басурманскими. После того началась в полках их стрельба из мушкетов и пушек великая. Как есть страшная гроза небесная — и молнии и гром страшный, будто с небес от господа! От стрельбы той их огненной до небес стоял огонь и дым. Все укрепления наши в городе потряслись от той огненной стрельбы, и солнце в тот день померкло и в кровь окрасилось. Как есть наступила тьма кромешная! Страшно, страшно нам стало от них в ту пору; с трепетом, с удивлением несказанным смотрели мы на тот их стройный подступ басурманский. Непостижимо было уму человеческому в нашем возрасте

ислышать о столь великом и страшном собранном войске, а не то чтобы видеть своими глазами! Совсем близко стали они от нас, меньше чем за полверсты от Азова-города. Их янычарские начальники ведут их строй под город к нам большими полками и отрядами по шеренгам. Множество знамен у них, янычар, больших, черных, диковинных. Набаты у них гремят, и трубы трубят,

ив барабаны бьют несказанно великие. Двенадцать у тех янычар полковников. И подошли они совсем близко к городу. И сойдясь, стали они кругом города по восемь рядов от Дона до самого моря, на расстоянии вытянутой руки. Фитили при мушкетах у всех янычар блестят, что свечи горят. А у каждого полковника в полку янычар по двенадцать тысяч. И все у них огненное, платье у полковников янычарских шито золотом, и сбруя у всех у них одинаково красная, словно заря занимается. Пищали у них у всех длинные турецкие, с пальниками. А на головах янычарских шишаки, словно звезды, светятся. Подобен строй их строю солдатскому».

Первоначально турки предложили казакам перейти на султанскую службу, обещая богатое жалование и пугая своей силой в случае отказа. На что казаки с черным юмором ответили: «Видим всех вас и до сей поры всѐ ведаем о вас, все силы, все угрозы царя турецкого известны нам. Переведываемся мы с вами, турками, часто на море и за морем, на сухом пути. Знакомы уж нам ваши силы турецкие. Ждали мы вас в гости к себе под Азов дни многие. И куда ваш Ибрагим, турецкий царь, весь свой ум девал? Иль не стало у него, царя, за морем серебра и золота, что прислал он к нам, казакам, ради кровавых казачьих зипунов наших четырех пашей своих? … То вам, туркам, самим ведомо, что у нас по сю пору никто наших зипунов даром не захватывал. Пусть он, турецкий царь, нас возьмет теперь в Азове-городе приступом, возьмет не своим царским величием и разумом, а теми великими турецкими силами да хитростями наемных людей немецких, небольшая честь в том будет для имени царя

214

турецкого, что возьмет нас, казаков, в Азове-городе. Не изведет он тем казачьего прозвища, не опустеет Дон от казачества. На отмщение наше будут все с Дона молодцы. Пашам вашим от них за море бежать! А если избавит нас бог от его сильной руки, если отсидимся от вашей осады в Азове-городе, от великих его сил, от трехсоттысячных, со своими силами малыми (всего нас, отборных казаков, в Азове с оружием сидит 7590), — посрамление будет ему, царю вашему, вечное и от его братии и от всех царей. Сказал он сам про себя, будто он выше земных царей. А мы — люди божий, вся надежда у нас на бога, и на матерь божию богородицу, и на святых угодников, да на свою братию — товарищей, которые у нас по Дону в городках живут. А мы холопы природные государя царя христианского царства Московского. Прозвание наше вечное — великое казачество донское бесстрашное. Станем с ним, царем турецким, биться, что с худым свинопасом! Мы, казачество вольное, покупаем смерть вместо живота. Где стоят сейчас силы многие, там полягут трупы многие!

Да еще вы, басурманы, нас пугаете, что не будет нам из Руси ни припасов, ни помощи, будто к вам, басурманам, из государства Московского про нас о том писано. А мы про то и сами без вас, собак, ведаем: какие мы на Руси, в государстве Московском, люди дорогие и к чему мы там надобны! Черед мы свой с вами ведаем. Государство Московское великое, пространное и многолюдное, сияет оно среди всех государств и орд — и басурманских, и еллинских, и персидских — подобно солнцу. Не почитают нас там, на Руси, и за пса смердящего. Бежали мы из того государства Московского, от рабства вечного, от холопства полного, от бояр и дворян государевых, да и поселились здесь в пустынях необъятных. Живем, взирая на бога. Кому там о нас тужить, рады там все концу нашему! А запасов хлебных к нам из Руси никогда не бывало. Кормит нас, молодцев, небесный царь в степи своею милостью, зверем диким да морскою рыбою. Питаемся словно птицы небесные: не сеем, не пашем, не сбираем в житницы. Так питаемся подле моря Синего. А серебро и золото за морем у вас находим. А жен себе красных, любых, выбираючи, от вас же уводим».

Естественно, после такого ответа казаков кровопролитие было неизбежно. Кстати, вполне возможно, что известный сюжет о письме запорожцев турецкому султану родился именно под влиянием этих переговоров под азовскими стенами.

В июне 1641 года турки начали осаду Азова. Первоначально они пытались взять крепостные укрепления штурмом, но были отбиты с огромными потерями. Тогда началась артиллерийская и минная война. Турки пытались орудийным огнем разрушить стены, казаки подводили подкопы под османские позиции и взрывали их. Небольшие казачьи отряды устраивали постоянные вылазки, захватывая языков и уничтожая оторвавшихся от основных сил врагов. В результате воины султана несли большие потери, а город оставался неприступным. Тогда осаждающие насыпали перед городской стеной высокий вал, на который втащили орудия и начали сверху расстреливать обороняющихся.

215

Эта бомбардировка длилась непрерывно шестнадцать суток, пока казаки не подвели два подкопа под вал и не взорвали его. Кроме того, еще 28 подземных ходов донцы прорыли под самый турецкий лагерь, заполнили порохом и одновременно взорвали. В огненном шторме погибли тысячи нападавших. Султанские инженеры со своей стороны вели под Азов семнадцать подкопов, но казаки обнаружили их и своими встречными подкопами разрушили. Турецкими ядрами были до основания разрушены башни и стены Азова, но казаки копали окопы, откуда продолжали вести огонь. Вместе с казаками сражались и их жены, которых, по словам самих казаков, в городе было около 800.

В непрерывных боях летело время, наступила осень, а город все еще оборонялся. В турецкой армии начал ощущаться недостаток продовольствия и боеприпасов, и паша Дели Хусейн решил отвести войска. Но из Стамбула на его запрос пришел грозный султанский ответ: «Возьми Азов или отдай свою голову!» После этого османский полководец начал непрерывные штурмы, в которые гнал всех своих воинов. Кровавая мясорубка набрала невиданные обороты, и казакам стало понятно, что наступают последние дни. Они уже отбили 24 штурма, но больше половины защитников погибла, оставшиеся были истощены и изранены.

Тогда донцы приняли решение оставить руины и пойти в атаку, чтобы всем погибнуть в открытом бою. Помолившись и простившись, ранним утром 26 сентября, подняв вместо знамен иконы Николая Чудотворца и Иоанна Предтечи, казаки пошли в свою самоубийственную атаку и … не встретили врага. Этой ночью турецкая армия отступила от города. Обрадовавшиеся казаки снарядили в погоню отряд, который шел до самого моря, догоняя и убивая османских солдат.

Так закончилось Азовское сидение. В степях у Азова навсегда остались лежать тела десятков тысяч турецких воинов. И не только простолюдинов… Крымский хан Бегадир-Гирей скончался от ран, кафинский паша Юсуф был убит, главнокомандующий паша Дели Хусейн умер во время отступления, не доплыв до Стамбула.

Сколько же всего потеряли османы в этой эпической девяностотрехдневной битве, мы никогда не узнаем. Казаки в своей «Повести об азовском сидении» называли цифру в 96.000 человек, более критичные историки говорят о 20.000 турок и 30.000 татар, павших у Азова. В любом случае, для казаков это была небывалая победа.

Однако, турки не простили этого унижения и готовились к реваншу. Понимая, что повторить свой подвиг сил больше нет, казаки предложили Московскому царю принять Азов в состав России. Михаил Федорович послал казакам пять тысяч рублей жалования, но брать под свою руку Азов отказался. Город был оставлен и снова стал турецким.

216

Восстания 30-х годов 17-го века.

Под Хотином казаки спасли Польшу от захвата турками, но благодарности не дождались. Наоборот, поляки стали опасаться своих союзников и всячески ограничивать казацкую силу. Казаки же, почувствовав свою силу, стали требовать себе шляхетских прав. Прежде всего, права владеть имениями и бесконтрольно эксплуатировать крестьян.

В начале семнадцатого века Речь Посполитая была в зените своего могущества, под властью польского короля были огромные пространства от Германии до Смоленска. И, несомненно, жемчужиной в польской короне были земли Малороссии. Порабощенный народ платил огромные подати, что позволяло шляхте буквально купаться в роскоши. По сути, местное население было превращено в бесправных рабов, а вскоре начались и гонения на Православие. Понятное дело, что народное терпение истощалось и каждую минуту могло начаться восстание. В сохранившемся письме польского магната князя Збаражского подробно описывается ситуация в Малороссии: «Опасность войны с рабами никогда еще не угрожала польскому государству с такой очевидностью, как в данный момент», - писал он в 1625 году. Причем в этот раз казаки готовы были прейти на помощь крестьянам и действовать совместно против Польши. Понимая серьезность ситуации, польское правительство нанесло упреждающий удар. В Малороссию была направлена военная комиссия во главе с магнатом Конецпольским, к которому со своими отрядами присоединилось еще около 30 магнатов — владельцев крупнейших имений на Украине. Цель комиссии была сократить до минимума число казаков, а все остальное население превратить в крепостных. Силы поляков и казацко-крестьянская армия встретились у Куруковского озера. После нескольких сражений Конецпольский подписал с казацкой старшиной так называемое «Куруковское Соглашение», или «Ординацию Запорожских Казаков». По этому соглашению число реестровых казаков сокращалось до шести тысяч человек75, остальные должны были превратиться в крепостных крестьян. Не попавшие в реестр, а таких было до сорока тысяч, так называемые „выписчики", были возмущены условиями «Ординации» и не имели ни малейшего желания им подчиниться. Тысячи человек, как казаков, так и желавших стать казаками крестьян, отправились в Запорожье или в Московское государство. Но польские войска в это время были отозваны для участия в войне со Швецией, и «Ординация» несколько лет осталась на бумаге. Только в 1629 г. Конецпольский вернулся с войсками в Малороссию, чтобы разоружить казаков и превратить их в крепостных. Как только первые польские солдаты появились на нашей земле, вспыхнуло восстание, возглавленное запорожцами, к которому присоединились массы крестьянства. Восстанием руководил вождь запорожцев Тарас Федорович, вошедший в историю под прозвищем Трясило. Реестровые казаки, ставшие на сторону Польского правительства, были частично уничтожены,

75 Сведенные в 6 реестровых полков: Белоцерковский, Каневской, Корсунский, Черкасский, Чигиринский, Переяславский.

217

частично отброшены к Корсуню, а их гетман, Григорий Черный, судим «за измену русскому народу» (так сформулировали обвинение сами казаки) и казнен.

У Корсуня Трясило разгромил соединенный отряд поляков и реестровых казаков, причем во время сражения многие реестровцы перешли на сторону восставших. После этого восстание охватило огромное пространство по обоим берегам Днепра. Решительное сражение состоялось около Переяслава. Оно длилось три недели, но успеха не удалось достигнуть ни полякам, ни восставшим. В результате поляки смогли склонить на свою сторону часть лидеров восстания, которые свергли Федоровича. Новый гетман Антон Бут заключил с поляками перемирие, согласно которому реестр повышался с 6.000 до 8.000 человек, было увеличено жалованье реестровым казакам, а всем участникам восстания было обещано помилование.

Вскоре умер непримиримый враг православия польский король Сигизмунд, и его приемник Владислав попытался смягчить религиозную вражду между православными и католиками. Результатом его усилий стали «Статьи для успокоения русского народа», согласно которым православные и униаты уравнивались в правах, православным возвращалась часть отобранных у них монастырей. Однако социальное напряжение снято не было. Поэтому в среде простонародья мысль о продолжении вооруженной борьбы не только не угасала, но находила все большее число сторонников. Нереестровые казаки, над которыми висел дамоклов меч обращения в рабов-крепостных, готовы были взяться за сабли в любой момент. Уже в 1635 году запорожцы под руководством Сулимы захватили польскую крепость Кодак, вырезали поголовно весь ее гарнизон, а укрепления разрушили до основания. Верные Речи Посполитой реестровые казаки захватили Сулиму и выдали полякам. После гибели Сулимы восстание возглавил Павел Бут (Павлюк), который обратился с призывом к казачеству и к „поспольству" (мещанам и крестьянам) ловить как изменников и доставлять ему старшину реестровых казаков. Гетман реестровцев Кононович и ряд старшин были схвачены, доставлены Павлюку и казнены. Часть реестровых казаков присоединилась к восставшим. Начало подниматься на борьбу и крестьянство. Шестого декабря 1637 года под селом Кумейки произошло сражение, в котором казаки были разгромлены и отступили к Черкассам, где вскоре капитулировали. Сам Павлюк как и его предшественник Сулима был публично казнен в Варшаве. Но многие уцелевшие повстанцы сумели спастись бегством в пределы Московского Государства и на Дон.

Расправившись с воставшими на Правобережье, польский полководец Потоцкий перешел на левый берег Днепра, где еще действовали многочисленных отряды повстанцев. Огнем и мечом прошли ляхи по городам и селам Левобережья, вешая и сажая на кол участников восстания. Затем, оставив по всей Малороссии гарнизоны, Потоцкий поспешил в Варшаву на Сейм, с намерением провести через Сейм закон, который бы раз и навсегда ликвидировал угрозу казацко-крестьянских восстаний. В начале января 1638 г. закон был принят

218

под названием «Ординация Войска Запорожского Реестрового, находящегося на службе у Речи Поспослитой». Условия этой „Ординации" были настолько тяжелы, что фактически превращали реестровых казаков (число которых было ограничено шестью тысячами) в наемное польское войско под командой польских офицеров. Выборность старшин была отменена. Звание гетмана упразднялось. Вместо него командовать реестровыми казаками должен был назначаемый королем «комиссар»-шляхтич. Только самые низшие должности могли занимать казаки. Для того чтобы затруднить пополнение Запорожской Сечи беглыми крестьянами, заново была отстроена крепость Кодак, в которой находился крупный польский гарнизон.

Свое неприятие польской власти крестьяне выражали не только хватаясь за топоры и косы, но и бегством. Тысячи горячих молодых парней уходили на Сечь, чтобы попытать счастья в военном деле, тысячи других более спокойных или семейных крестьян, собрав пожитки, уходили на восток в подконтрольные Москве земли. Только после подавления восстаний 1637-1638 годов в Московское царство переселилось более двадцати тысяч человек. По иронии судьбы царское правительство селило пришельцев на тех землях, где два десятилетия назад свирепствовал безжалостный Сагайдачный. Новыми людьми были населены безжизненные города Ливны, Епифань и Лебедянь. Ими же были пополнены окрестности Курска, Воронежа, район современного Харькова. Так под защитой царских стрельцов возник регион, ныне известный как Слобожанщина.

Польское правительство рассчитывало, что с внедрением в жизнь пунктов «Ординации» удастся окончательно поработить Малороссию, как это уже давно было сделано в «Воеводстве Русском» (Галиции). Однако, вместо того чтобы покориться, русский народ поднялся на еще одно восстание. Возглавили его запорожец Яков Острянин и один из помощников покойного Павлюка Скидан. Им удалось выиграть несколько сражений, но в конце-концов они были разбиты и осаждены в своем лагере. Считая сражение проигранным, Острянин с отрядом казаков бросился на прорыв, вырвался из окружения и бежал в Московское царство. Русское правительство благосклонно приняло казаков и поселило на Слободской Украине около Чугуева.

Брошеные казаками повстанцы выбрали себе гетманом Димитрия Гуню и еще два месяца продолжали отбиваться. Видя бесперспективность борьбы, часть повстанцев попыталась договориться с поляками, и тогда Гуня с отрядом непримиримых прорвал кольцо осады и ушел в пределы Московского государства, остальные восставшие сдались на милость победителей.

После подавления восстания поляками в Киеве была созвана казацкая рада, безоговорочно признавшая «Ординацию» и отправившая к польскому королю посольство, которое должно было изъявить ему верность и просить его сохранить за казаками их земли и назначить жалованье. Одним из членов этого посольства был сотник Богдан Хмельницкий — будущий гетман.

219

«Ординация» стала совершившимся фактом. Шесть тысяч реестровцев, попавших в привилегированное положение и ставших как бы „полушляхтой", определенно и недвусмысленно стали на сторону польского правительства в его споре с народом. Исчез организованный центр народного сопротивления польско-католической агрессии, которым было в течение полувека реестровое казачество, несмотря на соглашательские настроения его верхушки. Народ был обезглавлен, тем более, что и в высшем духовенстве, возглавляемом шляхтичем Петром Могилой, он не находил защитников против жестокого угнетения.

Наступило десятилетие, которое поляки с гордостью называют временем «золотого покоя». Для поляков это действительно были годы покоя, но для народа это было, вероятно, самое черное десятилетие (1638-1648 годы) за его историю. Земли Малороссии вместе с жителями были разделены между шляхтой. В погоне за прибылью магнаты и шляхта начали сдавать свои поместья в аренду или на откуп евреям, которые не останавливались ни перед чем, стремясь выбить из крестьян максимум средств.

Поднявшие голову униаты повели новое наступление на православие. Насколько далеко зашли эти притеснения, видно из сохранившихся документов, согласно которым польские помещики заставляли православных священников и их семьи, наряду с крестьянами, выходить на барщину. За ослушание их избивали и калечили. Все жалобы как польским властям, так и митрополиту оставались без результатов. Не удивительно, что в результате этих притеснений, взоры православных обращались к Москве.

Сечь была усмирена и на открытое противостояние пока не была готова, но на Запорожье постоянно бежали новые люди из числа крестьян и нереестровых казаков. Курени переполнялись, работы на всех не хватало, тем боле, что походы на Крым были запрещены польской властью. В итоге должен был произойти социальный взрыв.

Тысячи казаков и вольных крестьян после «Ординации» оказались на положении изгоев, за которыми охотились магнаты с целью превратить их в крепостных. Но и реестровое казачество очутилось в тяжелом положении. Их, превращенных в наемников под командой польских офицеров, заставляли идти против собственного народа; при всяком случае поляки унижали их рели- гиозно-национальные чувства и заставляли нести разные натуральные повинности для старшины, которая сплошь состояла из шляхтичей. Кроме того, обещанное жалование власти платили нерегулярно, что только озлобляло реестровиков. Вдобавок реестровые как правило были людьми зажиточными, имевшими свои хутора, а то и именьица с крестьянами. А по польским законам землей могли владеть только шляхтичи. Выходило, что реестровые юридически не имеют права на свои собственные зимовники. И потихоньку шляхтичи стали отбирать у реестровых землю. Пока это были лишь отдельные эксцессы, но реестровые очень сильно заволновались. За абстрактные идеи воль-

220