Тема 3 по Биоэтике Гранд. Врачебная этика и медицинская деонтология
Понятие врачебного долга как неотъемлемой части морального облика советского врача включает в себя все основные элементы врачебной этики: от честности, скромного выполнения повседневной работы и роявления высокого мужества в чрезвычайных обстоятельствах до готовности принести себя в жертву во имя спасения жизни других.
В русской медицине деятельность врача всегда трактовалась как долг, как дело жизни, в яей постоянно присутствовал элемент самопожертвования.
Совесть- это самопознание, «внутренний судья» человека, его отношение к моральным требованиям общества. Известные слова «Aliis inserviendo ipsc comsumor» («Светя другим - сгораю сам»), провозглашенные знаменитым голландским анатомом Николасом Ван Тульпом (Тульпиусом) еще в 17 в., как нельзя лучше отражают категории долга и совести в медицинской профессии. Они применимы не только к великим ученым, но и к рядовым врачам, самоотверженно служащим своему долгу, которых А. М. Горький назвал маленькими великими людьми.
Слово «долг» часто стоит рядом со словом «честь». «С честью выполним свой долг»- нередко слышим мы. В. Даль говорит о чести так: «...честь - внутреннее нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души и чистая совесть». Но представления о чести могут быть совершенно ложными, например, когда речь идет о «чести мундира». По образному выражению академика Д. С. Лихачева: «Честь истинная всегда в соответствии с совестью- Честь ложная - мираж в пустыне человеческой души».
Выполнение лучшими представителями медицины своего долга перед человечеством, пожалуй, наиболее ярко выражено в их опытах на себе с целью изучения клиники тяжелых заболеваний и разработки методов борьбы с ними.
Среди выдающихся отечественных медиков, положивших начало этой благородной традиции, первым следует назвать всемирно известного эпидемиолога Д, С. СамоЙловича - самоотверженного врача и ученого, героически боровшегося со страшными эпидемиями «черной смерти», как называли когда-то чуму. Одной из наиболее важных мер, предложенных им для предупреждения чумы, явились прививки против этой болезни, которые он испытал прежде всего на себе. Следуя его примеру, в очагах чумы бесстрашно работали многие отечественные эпидемиологи.
Достойным преемником и продолжателем идей Д. С. СамоЙловича был замечательный врач эпидемиолог С. С. Андреевский, доказавший путем самозаражения инфекционную и зоонозную природу сибирской язвы. Его деятельность свидетельствует об истинном гуманизме и преданности своему долгу.
Глубокого уважения и признания заслуживает подвиг профессора Г. Н. Минха и заведующего заразным отделением одесской городской больницы доктора О. О. Мочутковского, разрешивших научную дискуссию о механизмах передачи сыпного и возвратного тифов экспериментами на себе. Вслед за Г. Н. Мннхом О. О. Мочутковский ввел себе в кровь сыпнотифозный больной, от чего через 18 дней заболел тяжелой формой тифа в едва не погиб.
В 1881 г. выдающийся русский естествоиспытатель И-И, Мечников повторил на себе опыт Г. Н. Минха: он дважды вводил себе кровь больного возвратным тифом, в результате чего через несколько дней у него начало развиваться заболевание, угрожающее жизни. Благодаря этим опытам была окончательно доказана роль насекомых в передаче паразитарных тифов.
Неоднократно экспериментировал на себе один из основателей советской эпидемиологии академик Д. К. Заболотный. Когда дело касалось нового профилактического средства или нового лекарственного препарата, он проверял их действие прежде всего на себе. Еще будучи студентом медицинского факультета киевского университета, Д. К. Заболотный вместе со своим преподавателем эпидемиологом Г. Г. Савченко в 1993 г. выпил культуру холерных вибрионов с целью проверки эффективности иммунизации против этого тяжелого инфекционного заболевания.
Несколькими годами позже, работая врачом - эпидемиологом в Подольской губернии. Заболотный заразил себя от больного ребенка дифтерией, чтобы испытать на себе действие нового противодифтерийного препарата.
Эксперименты на себе Д. К. Заболотный проводил и будучи уже известным ученым во время своих многочисленных экспедиций в Индию, Монголию, Китай и другие страны. Вся его жизнь - пример самоотверженного служения своему долгу.
Даниил Кириллович Заболотный как личность пользовался большой популярностью, особенно среди студентов-медиков, которые во всем пытались ему подражать. Попасть в состав его экспедиций в наиболее опасные очаги чумы и холеры было нелегко. Желающих студентов и молодых врачей, как правило, оказывалось больше, чем вакантных мест в экспедиции, и это притом, что не все из таких экспедиций возвращались.
В истории отечественной медицины широко известен подвиг студента- медика Ильи Мамонова, который пожертвовал карьерой в Петербурге ради участия в экспедиции Д. К. Заболотного в 1911 г. по борьбе с жестокой вспышкой эпидемии чумы в Маньчжурии. И. Мамонов заразился чумой и погиб. За несколько часов до смерти он писал матери: «Дорогая мама, заболел какой-то ерундой, но так как на чуме ничем, кроме чумы, не заболевают, то это, стало быть, чума. Милая мамочка, мне страшно обидно, что это доставило тебе огорчение... мне казалось, что нет ничего лучше жизни, но из желания сохранить ее я не мог бежать от опасности, которой подвержены все, и, стало быть, смерть моя будет лишь обетом исполнения служебного долга ».
Так понимал свой долг юноша- студент, и выполнил он его как настоящий врач. Много последователей и учеников было у Д. К. Заболотного и среди практических врачей. Один из них - талантливый бактериолог И. А. Демянский, посвятивший свою жизнь борьбе с чумой в Поволжье. Ему принадлежит честь выдающегося открытия -выделение культуры чумы у трупа суслика. Во время одного из многочисленных экспериментов он заразился и умер. Проявляя величайшее мужество, находясь на грани смерти, И. А. Деминский тщательно фиксировал все изменения, проходившие в его организме. В последние минуты жизни он телеграфировал: «Я заразился (от) сусликов легочной чумой. Приезжайте, возьмите добытые культуры. Записи асе в порядке. Остальное все расскажет лаборатория. Труп мой вскройте как случай экспериментального заряжения человека от сусликов. Прощайте, Деминскнй». Сколько силы духа в этой лаконичной телеграмме, где нет ни тени трагизма, а лишь сознание выполненного долга.
Одновременно с этим официальным сообщением Ипполит Александрович написал письмо своим близким. В них раскрываются душевные качества этого замечательного человека: «Милые мои! Письмо это дезинфицировано, не бойтесь. Заразился от сусликов легочной чумой и покончил расчеты с жизнью. Когда вы получите это письмо, меня уже не будет на свете много писать, поэтому ограничусь немногим. Будьте хорошими людьми, это главное. Тебе, бедная мама, трудно остаться одной, но прибодрнсь... Не падай духом... Будьте счастливы! Ваш Деминский. Рахннка.7.Х. 12».
Прогрессивная общественность России горячо откликнулась на смерть И. Д. Демннского, жизнь которого являла собой пример беззаветного служения долгу, науке. Родине. Его подвиг - еще одна из замечательных страниц в истории борьбы с чумой в России.
Опыт на себе проводил известный бактериолог Н. Ф. Гамалея. В 1886 г. он проверил эффективность вакцины против бешенства. Харьковский профессор В. В. Фавр в 1902 г. заразил себя малярией, чтобы доказать роль малярийного комара в распространении этого заболевания. Г. Н. Габричевский ввел себе изготовленную им скарлатинозную вакцину, доказав ее безвредность для человека.
В 1831 г. выдающийся русский терапевт М. Я. Мудров добровольно уехал в Петербург на борьбу с холерой. Вскоре он заразился и умер. Подлинным гуманизмом проникнуты его слова, написанные перед отъездом своему другу П. Я. Чаадаеву: «Тяжело расставаться с Москвой, к которой привык, с близкими, с вами, но долг велит ехать!» Долг велит ехать! Такая непоколебимая сила убеждения в этом решении.
Как истинные служители наука русские ученые неоднократно подвергали себя смертельной опасности, выполняя свой интернациональный долг за пределами Родины. Так, например, одесский бактериолог В. А. Хавкин, именем которого в последствии был назван бактериологический институт в Бомбее, в разгар эпидемии чумы в Индии в 1897 г. проверил на себе противочумную вакцину собственного изготовления и лишь за тем широко применил ее для лечения больных.
Самоотверженность в борьбе с эпидемиями, служение долгу, были присущи ученым и врачам многих стран. В 1808 г. в Египте английский врач А. Уайт с целью исследования чумы привил себе ее от женщины, болевшей бубонной формой этого заболевания. Через несколько дней он заболел и умер. Рискуя жизнью, аналогичные опыты на себе провели в Египте французские врачи Р. Деженет, А. Ф. Бюлар и др.
Лауреат Нобелевской премии известный японский ученый Ногухи для тщательного изучения желтой лихорадки выехал в Африку в самые опасные очаги ее распространения, где заразился и умер-
Неоднократно рисковал жизнью знаменитый чешский физиолог Я Пуркинье, пытаясь опытами на себе выяснить действие различных препаратов.
Опасный для жизни эксперимент произвел в 1929 г. американский врач Всрнер Форсман. Через вену катетером он вошел себе в правое предсердие. Этот опыт В. Фордсман ставил на себе дважды. Первый раз ему не удалось самому продвинуть каэетер в сердце. Коллега, присутствовавший при этом, помочь побоялся. Чере"» неделю Форсман повторил смелый опыт: единственный его помощник - сестра милосердия держала зеркало перед рентгеновским экраном, а он, стоя на ногах, продвигал зонд, пока катетер не прошел в правое предсердие. В результате этого эксперимента он сделал открытие, благодаря которому в настоящее время безопасно и абсолютно точно диагностируют врожденные пороки сердца. Спустя 27 лет профессор В. Форсман был удостоен за это открытие Нобелевской премии.
Опыты на себе, проведенные нашими выдающимися соотечественниками, сыграли неоценимую роль в развитии учения об инфекционных болезнях и поставили их в ряд бесстрашных рыцарей науки, чей героизм и самоотверженность стали образцом истинного выполнения своего долга.
Люди бескорыстные, самоотверженные, честно служившие своему врачебному долгу, навсегда остаются в благодарной памяти народа- В статье «Нравственный фундамент», опубликованный в газете «Правда» (1983, 10 дек.), академик В-И.Бураковский пишет о наших современниках-хирургах: о П.А.Куприянове, никогда не вступавшем в компромис со своей совестью, о Ю.Ю.Джанелидзе, превыше всего ценившим высокое чувство долга, о С.С. Юдине, много внимания уделявшем этике медицинских работников, поражавшем своей эрудицией и глубочайшей порядочностью. Эти ученые в делах своих не расходились с чувством долга и нравственными принципами, которые отстаивали. Будучи сам крупным хирургом, В.Бураковский в этой же статья пишет об известном киевском хирурге Н.М-Амосове следующее: «Для меня поучительна трудовая и трудная, но счастливая судьба Николая Михайловича. Счастливая потому, что осенена вдохновением, творчеством. Счастливая потому, что
проходит под знаком высокой нравственности, порядочности, чистоты и в то же время - долга». Эти слова можно было бы отнести ко многим советским ученым и врачам.
Когда мы говорим о подвиге врача, его героизме, мы часто подразумеваем его поведение в исключительных случаях, связанных с риском для здоровья и для жизни. К сожалению, мы далеко не всегда замечаем, что каждодневный, самоотверженный кропотливый труд врача по спасению больных также является подвигом.
Ф.М.Достоевский различал два вида героизма: мгновенный, внезапный, когда подвиг совершается быстро, стремительно, под влиянием порыва, в состоянии сильного эмоционального напряжения, и медленный, постоянный, незаметный, когда ежедневная будничная деятельность человека приносит такие результаты, которые по своей общественной значимости не уступают подвигу.
В профессии врача сочетаются оба вида героизма. Ежедневная деятельность врача есть постоянная, не всегда заметная со стороны героическая борьба, результаты которой сохраняют обществу многие тысячи человеческих жизней.
Особенно свойственен этот постоянный героизм деятельности врачей хирургического профиля, где так называемая драматическая терапия совершается постоянно, в любое время дня и ночи, Вот как передаст свои впечатления об этом профессор И.А-Кассирский, который сам не раз находился в положении больного в хирургической клинике: «Весь мир спит... а вот здесь в полусвете, в полутишине, в которой едва слышны шуршащие шаги дежурных врачей и медицинских сестер, в палатах и реанимационной идет борьба, борьба за жизнь, борьба, которая должна закончится победой над смертью... Но вот произошло что-то неожиданное; должно быть у больного сильное кровотечение или коллапс. Все забегало, задвигалось... надвинулся рассвет,,, а врачи спокойно продолжают свою полную тревоги драматическую борьбу за жизнь людей. Она будет продолжаться и весь день, и опять ночь - круглые сутки, и много суток... Этот бесконечный поток дней и суток ' и есть жизнь врача, сердце которого без остатка отдано человеку».
Тем не менее, иногда приходится сталкиваться с равнодушием некоторых врачей к своему долгу, с безответственным отношением к работе. По-видимому, причины здесь чаще всего кроются в недобросовестности. И не следует смешивать ее с отсутствием призвания. Даже если и предположить, что в медицину пришел человек без призвания (что, к сожалению, не столь редко встречается), но добросовестный, то можно не сомневаться в том, что он будет трудиться честно, в меру своих сил и возможностей. Но если окажется, что он недобросовестен, хотя и неплохо подготовлен в профессиональном отношении, то это уже беда-
Рассмотрим другую этическую категорию - категорию совести. Известно, что общество на протяжении всей истории своего развития не только проявляло к медицине большой интерес, но и предъявляло к ней высокие требования. Так было, так есть и так, по-видимому, будет всегда. Естественно, что в условиях такого строгого и требовательного отношения к медицине исключительно важную роль играют высокая нравственность и мораль врача. Это хорошо понимали врачи еще в древности. Не зря Гиппократ требовал, чтобы «врач сохранял руки чистыми, а совесть не запятнанной».
Медицинская профессия и совесть - неотделимы. Обще известно изречение о том, что человек имеет право быть плохим художником или писателем, но не имеет права быть плохим врачом. Но для того чтобы быть хорошим врачом, недостаточно лишь приобретать знания, ведь знающий врач и хороший врач - понятия далеко не равнозначные. Эта мысль является основополагающей для всех проблем деонтологии.
Знающий врач - это хорошо подготовленный в профессиональном отношении специалист. А хороший врет, кроме этого, должен обладать еще и необходимыми для своей профессии душевными качествами, которые определяют его нравственный облик и положительно влияют на профессиональную деятельность.
AJI, Чехов писал: «Чувствовать свое бессилие у постели больного, выслушивать, по большей части, несправедливые обвинения родственников больных - «врачи залечили», сознавать свои действительные ошибки и казнить себя за них - ибо нет врача не ошибающегося, все это очень нелегко... У врачей бывают отвратительные дни и часы, не дай бог никому этого... ».
В этих словах А.П. Чехов выразил не только всю многотрудность, сложность и ответственность медицинской профессии, но и душевное состояние врача, прислушивающегося к никогда не умолкающему голосу профессиональной совестя.
Хороший врач всегда сомневается в том, все ли необходимое он сделал для больного, всегда сопереживает ему. Крупнейший украинский терапевт академик Ф.Г. Яяовский часто напоминает студентам и молодым врачам, незаслуженно забытую поговорку: «Доктор, не забывайте сомневаться!». Эти слова - своего рода рекомендации врачу не спешить в суждениях о диагнозе, если для этого нет достаточных оснований.
Настоящие врачи среди прочих достоинств обладают одним завидным качеством - больные их любят и верят им. В течение всей своей жизни они стремятся к познанию и совершенствованию сложного творческого процесса, который великие врачи прошлого называли врачеванием.
«Для врачевания ..-- пишет А.Ф. Билибян, - необходимы деятельная возвышенность и чистосердечие .,. Все великие врачи, наши бессмертные учителя, любили свое дело, любили людей. Своими откровениями они обязаны именно этим чувствам. Врач, обедненный чувствами, может достигнуть точности в обследовании больного и помочь пациенту, но это будет лишенная человеческого содержания добродетель».
В дореволюционной России большой популярностью пользовался выдающийся отечественный деятель, основатель и редактор популярного в России журнала «Врач» В.А. Манассеин. Его называли «врачебной совестью», «рыцарем врачебной этики». Он давал отпор всем ее нарушителям и клеймил недостойное поведение врача, в чем бы оно ни выражалось. По мнению В.А. Манассеина, хороший врач всегда должен быть исследователем у постели больного.
Хорошего врача отличает беспощадная требовательность к себе. Для него превыше всего чувство ответственности за жизнь и здоровье больного. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить взволновавшее в свое время медицинскую общественность России самоубийство в 1886 г. талантливого киевского профессора-хирурга СЛ. Коломнина, который первым в России осуществил переливание крови на поле боя. Он был известен не только как новатор в хирургии, но и как большой гуманист. Однажды, готовя больную к операции, он ввел ей в качестве обезболивающего средства раствор кокаина в дох, указанной во французском медицинском журнале. Доза оказалась ошибочной, и больная скончалась еще до операции. Мучимый совестью профессор С. Коломнин не мог простить себе ошибки и покончил жизнь самоубийством. Бесспорно, оправдать этот поступок нельзя, но понять его мотивы можно, а необычайно высокая требовательность врача к себе заслуживает глубочайшего уважения,
Еще одним примером верности долгу настоящего врача является подвижничество доктора Ф.П. Гааза, одного наиболее известных московских врачей первой половины 19-века, Однажды он посетил московскую пересыльную тюрьму в день отправки каторжан в Сибирь. То, что он там увидел, настолько взволновало его, что он решительно изменил уклад своей жизни, оставил частнопрактическую деятельность и поступил на службу врачом в эту тюрьму. Решение Ф.П. Гааза вызвало удивление у его преуспевающих коллег, которые настойчиво требовали от него одуматься и отказаться от принятого решения. Но Ф.П. Гааз был непреклонен. «Совесть не велит!» - неизменно отвечал он. Четверть века, до самой смерти, он был главным врачом московской пересыльной тюрьмы и самоотверженно служил обездоленным, несчастным каторжанам. В течение многих лат он упорно боролся за улучшение элементарных условий их существования, за создание небольшого приемного покоя для тяжелобольных обессиленных, за замену невыносимо тяжелого в моральном и физическом отношении металлического прута, к которому приковывались каторжане во время пути, на более облегченные кандалы. Ни одна партия каторжан за 25 лет его работы в тюрьме не уходила в Сибирь без того чтобы «святой доктор», как его уважительно называли, не напутствовал каждого, не ободрил, не помог. На надгробной плите Ф.П. Гаазу выгравировали слова, которые были девизом всей его жизни: «Спешите делать добро!».
Ивавюшкии. Профессиональная этика в медицине.
Категории марксистской этики и профессиональная медицинская мораль.
Принципы и категории марксистской этики - это теоретический аппарат. В то же время они имеют нормативно-оценочное содержание. Иными словами, принципы и категории морали следует рассматривать с двух точек зрения: в нормативно- оценочном плане - как ценности и в теоретическом плане - как основополагающие понятия этической науки. Если мы, допустим, рассматриваем императивную силу (приоритетную роль) сознания морального долга в сравнении с другими мотивами поведения личности в какой- то определенной жизненной ситуации, то понимаем «долг» преимущественно как нравственную ценность. Если же мы, рассматривая отношения личности и общества, приходим к выводу, что свобода личности (нравственная свобода) закономерно выступает как следствие (нередко -как подчинение) моральному долгу, то понимаем «долг» преимущественно как этическую категорию. В нравственном сознании личности эти два аспекта существуют. Человек, определяя свои решения и поступки, то ориентируется на «готовые» моральные нормы, то испытывает необходимость в обосновании справедливости той или другой нормы, применимости ее к конкретным жизненным ситуациям. Моральная зрелость личности - это и приверженность, следование высоким нравственным идеалам, и опытность, искушенность в решении трудных проблем морального выбора, и овладение диалектикой этических принципов и категорий. Моральная зрелость личности - это и нравственная мудрость, и этическая культура одновременно.
Говоря о повседневной практике врачевания, следует заметить, что регулятивная роль этической категории «равенство» нередко недооценивается медиками. Если рассматривать те редкие случаи, когда у врача (вообще у медицинского работника) в силу каких- то причин возникает чувство неприязни, антипатин к больному (или его родственникам), то они могут быть подлинным моральным испытанием: насколько врач сможет остаться на высоте императивов профессиональной этики, требующей одинаково гуманного отношения к каждому пациенту. Никто из медиков не вправе забывать, что в стационаре и в поликлинике (диспансере) они всегда имеют дело с массой больных, значительная часть работы с каждым из которых (лечение каждого) осуществляется на глазах у окружающих. Образно говоря, первый этический экзамен перед своими пациентами каждый медик сдает по предмету «равенство». Большие очереди в поликлиниках - это безобразное, нетерпимое явление с точки зрения организации работы, культуры труда в этих учреждениях. Прием кого-то из больных в обход очереди (без медицинских на то показаний) является многократным моральным злом: проявлением неуважения ко многим людям одновременно, пренебрежением к состоянию больных, циничной, вызывающей демонстрацией медиками аморального поведения.
Каково же содержание в рамках медицинской этики таких же собственно морально-этических категорий как «благо» и «добро»? Эти категории близки по смыслу, но не тождественны.
В медицинской практике прежде всего следует обратить внимание на такие проявления блага, как жизнь и здоровье. Когда мы эти высочайшие проявления блага делаем предметом социального, морального отношения, мы говорим о них как о ценностях. В своей профессиональной деятельности медик имеет дело с конкретными бесчисленными проявлениями блага. Улучшение состояния больного, случайное совпадение способствующих успеху лечения обстоятельств, неосведомленность значительной части инкурабельных больных относительно прогноза их заболевания - все это есть благо. Как видим категория «блага» тяготеет к отражению объективного положения вещей с точки зрения их соответствия установкам, ожиданиям человека (больного, врача). Добро, как и зло, есть самое общее (и в плане теоретической рефлексии - самое абстрактное) моральное понятие: Все нравственно подобающее будет добром. Мы говорим «добродетель», «добор-деяние» и уже здесь обнаруживаем, что добро связано с активностью, деятельностью личности. Можно сказать так: добро всегда есть дитя правильно сделанного морального выбора. Близость по смыслу категорий «добро» и «благо» заключается, в частности, в том, что наиболее часто встречающимся добродетельным поступком человека является его стремление сделать своей целью благо другого человека. В диалектике морального отношения к миру категория « добра» отражает преимущественно мотивацию поступков человека, принципиальность, моральную чистоту его помыслов и устремлений. Даже когда действия человека не увенчаются в силу каких-то внешних обстоятельств практическим успехом, сам по себе правильно сделанный им моральный выбор позволяет говорить о данном человеке, что он не изменил себе как человек, т.к. стремился сделать добро.
Бывают исключительные ситуации, когда люди жертвуют своим здоровьем и даже жизнью во имя спасения другого человека. Но в привычно-повседневной сегодняшней социальной практике жизнь и здоровье каждого человека совершенно правильно определяются на шкале социальных ценностей как «абсолютное», «безусловное», высшее благо. В силу этого обстоятельства следует признать логичность (законность ~ с нравственной точки зрения) повышенных моральных требований общества к медикам. В общем виде модель морального выбора в медицине выработана е момента возникновения профессиональной этики: Благо больного - приоритетнейшая цель профессиональной деятельности врача. Вся сложность, противоречивость моральных коллизий в медицине определяются тем, что человек по своей природе смертей, однако в своих установках и ожиданиях он (за редким исключением) устремлен к жизни и только к жизни. В силу этого главного противоречия нашего бытия, а также в силу ограниченности возможностей медицинской науки и подготовки, мастерства отдельных (особенно молодых) врачей медицина не всегда в состоянии в должной мере помочь больному. Вот почему в клинической деятельности так важна морально-нравственная безупречность. В медицинской практике больной в известном смысле олицетворяет категорию «блага», а врач (медик) - категорию «добра».
Если эту жизненную позицию медика - как воинствующее добродеяние, служение больным, страдающим людям - определить в плане волевых установок его личности, то мы приходим к этической категории профессионального долга. Чувство сознание долга - первые нравственные акции личности. Категория «долг» наиболее непосредственно отражает единство общественного и личного в понятиях морали. Когда человек подчиняется императивному велению чувства долга, мотив его поступка свободен от соображений выгоды, там где он действует в согласии с сознанием долга, но действует бескорыстно.
В нашем сегодняшнем понимании категория «долг» во врачебной этике раскрывается как профессиональный долг медиков перед больным, как их долг перед своей профессией и перед обществом.
В представлении больного образцовый врач - это человек долга, для которого оказание помощи больному не только должностная обязанность, но подлинно моральное деяние. Истинный врач всегда преодолеет те привходящие обстоятельства (эгоистические или корыстные соблазны), которые могут затруднить выполнение им врачебного долга. Об этом свидетельствуют бессмертные строки «Клятвы Гиппократа»: «В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного...».
Можно провести параллель между содержанием понятий «патриотический долг» и «профессиональный долг медика». Когда Отечество в опасности, веления патриотического долга делают менее значимыми все другие мотивы поведения человека-гражданина. Аналогичная система мотивации существует и для врачей. Хирург, герой повести Н.М. Амосова «Мысли и сердце», говорит: «У нас в клинике свой трудовой кодекс. Врач работает столько, сколько нужно для больного. Начало - ровно в девять, а конец - когда будет сделана вся работа». И это не художественная гипербола. Широко известны крылатые слова, сказанные в прошлом веке харьковским офтальмологом ЛД. Гиршманом: «У мен» нет последнего часа приема, есть только последний больной».