2. Антигуманистическая идеология

Фантазия, миф и идеология переплетаются в этих мыслях Шпенглера, которые пренебрегают порядком и силой доказательства и апеллируют к интуиции и вкусу. И быть может, не стоило бы труда упоминать о них, если бы в последующие десятилетия они не нашли широкого отзвука среди сторонников радикального антигуманизма, который лежал и лежит в ос-

==59

нове некоторых философских и политических направлений. Это — антигуманизм разочарованных теологов, отрицающих существование Бога и человека лишь для того, чтобы поставить на их место загадочных уродов. Они не отказываются, в силу своего теологического склада ума, от догматического утверждения последней реальности и высшего принципа, но последней реальностью они считают хаос, а не порядок, высшим принципом — судьбу, а не божественное провидение. Быть может, Шпенглер — первый представитель этой антитеологии, желающей быть дьявольской или трагической теологией, но это лишь выход на поверхность разочарования или скрытой идеологии. Вдохновением для Шпенглера служила идеология господствующей расы или класса. Идеология его последователей, потрудившихся много (и не зря) в только что прошедшие десятилетия, — идеология низшего класса, который хочет стать господствующим и считает, что уже им стал. Это — идеологии, вынужденные уже при их закладке отрицать ценность и значение человека, считать его преходящим продуктом истории или судьбы, продуктом, о котором сама история или судьба позаботятся, чтобы стереть его с лица Земли. Подобный антигуманизм делает невозможной совместную человеческую жизнь, делает из человека материал, который можно

==60

использовать для самых грязных предприятий, одобряет насилие и разрушение. За многими подобного рода зрелищами, при которых сегодня присутствуют и которыми может быть ниспровергнута любая личность или строй, можно обнаружить руку режиссера этого антигуманизма, который стремится быть знаменосцем будущего. Но будущее не позволит идеологиям подобного рода ни предвидеть его, ни манипулировать им. Будущее, дозволительно на это надеяться, будет принадлежать людям и будет для людей.

==61

Факторы, действующие в истории(Вебер)

1. История, социология и свобода

В период, подобный настоящему, когда история уже не рассматривается как развитие Абсолютного разума, который определяет и оправдывает каждое событие в своем неизбежном прогрессе, творчество Макса Вебера обретает особое значение. Представитель того немецкого историзма, который находился в полемике с Кроче, Вебер был не только историком, но и проницательным и прозорливым критиком историографической методологии, т. е. критериев, которые должны направлять творческую деятельность историка и руководить ею, чтобы она обладала объективной достоверностью, независимой от индивидуальных оценок и предрассудков. Можно сказать, что в исследованиях Вебера было два

==62

объекта критики. Первый — исторический материализм, т. е. тезис марксистского происхождения, что над всеми событиями истории доминирует экономический фактор и что поэтому формы культуры — это лишь «надстройки» над экономическим базисом, его отражения или вторичные проявления. Для второго характерен диаметрально противоположный тезис, что экономика всегда является в истории вторичным или производным фактором, продуктом «расового духа» народа или религии, которая в нем господствует и упорядочивает его жизнь. Вебер всегда считал, что в многообразии факторов, детерминирующих исторические события, нет ни одного, который бы действовал самостоятельно, и что поэтому в любую эпоху или период один или другой из них может играть решающую роль, но не в своей изоляции, а всегда в сочетании с другими. Изучение этого взаимодействия факторов, формирующих историю, и более или менее решающей роли, которую каждый из них играл в определенный период, — вот что понимает Вебер под социологией.

Но ни социология, ни история, по Веберу, не управляются необходимой каузальностью, согласно которой события образуют цепь, где каждое является неизбежным продуктом другого. Понятие необходимости (которое господствовало в естественных науках его времени) Вебер за-

==63

меняет понятием возможности, допуская, что каждое событие открывает поле для других возможных событий, из которых в конечном счете реализуется лишь одно. Поэтому каждое событие обусловлено другими, не будучи их фатальным продуктом. С другой стороны, это исключает то, чтобы история была неизбежным прогрессом, который бы шел к предсказуемому конечному исходу, и поэтому Вебер не считал достоверными ни предвидения диалектического материализма, ни его исходные посылки. С другой стороны, эта точка зрения признавала решающую роль человеческой свободы в истории. Именно сами индивиды и, следовательно, различие ценностей, к которым они апеллируют при своих выборах, конфликты между их жизненными установками, а не согласие, однообразие и типичные действия, являются факторами, определяющими внешнюю запутанность истории, в которой социология может выявить однообразие и повторение типов, а не необходимые и неизменные ритмы.