Миф и мифологическое мироотношение.
Миф – это возникающее на ранних этапах повествование, в котором явление природы
или культуры предстает в одухотворенной и олицетворенной форме.
Миф – это исторически обусловленная разновидность общественного сознания.
Миф – это некритически воспринятое воззрение.
Смысловым ядром первобытной культуры является в первую очередь миф. Буквально
это древнегреческое слово переводится как рассказ. В русском языке однокорневым с рассказом является слово сказка. Очень часто современный человек отождествляет слово миф со сказкой. Но различие между этими словами огромно. Миф выражал и выражал собой не просто реальность, а реальность в ее истоках и подлинном бытии, он не имел никакого отношения к выдумке. Миф представлял собой истину души первобытного человека, его внутренний мир, его мировоззрение. То, что потом станет теологией и философией, художественной литературой и наукой. Если человек позднейших эпох философствовал и писал художественные произведения, проводил научные изыскания, то первобытный человек мифологизировал. Миф имел и имеет несколько аспектов.
Гносеологический аспект мифа. Мифологическое познание отличается от научного и сближается с художественным в том отношении, что носит образный характер. В мифе не встретишь отвлеченных понятий. Мы употребляем массу слов, которые не являются для нас образами: совесть, слава, усталость, труд, слава и т.д. представим себе, что такие отвлечения стали невозможны. Тогда, по отношению к типичным ситуациям приходится пользоваться вполне определенными образами. Мифологически мыслящий человек никогда не скажет: «Этот человек коварен». Коварство – нечто чувственное и неуловимое понятие. Поэтому он говорит нечто наподобие: «Этот человек тайком роет яму другому человеку». Рыть яму – это вполне образно и понятно вспомним у Гомера «Гера – волоокая», у нее не просто прекрасные глаза. Какой-нибудь Гектор или Геракл – конеборные, а не могучие и т.д.
Миф существует в слове, это рассказ, в котором неизвестное подводится под известное. И как видим образы неизвестного сравнивались с известным. Но всякое сопоставление и уподобление в мифе простиралось очень далеко, неизбежно тяготея к отождествлению. Скажем, первобытный человек фиксировал в мифе движение солнца. Современный человек скажет «Солнце движется по небосклону», а первобытный человек более конкретно образно «Солнце – это птица». Или «Солнце – это летящий сокол». Современным человеком подобное сравнение покажется как метафора, а сама фраза – как попытка художественно-поэтически выразить свое восприятие солнца. Действительно, для современного человека мифологические тексты воспринимаются как поэтические, не случайно мифы принято называть мифопоэтическими текстами. Но поэзия в отличие от мифа, чуждости мира и его явлений не преодолевает и преодолеть не стремиться. Поэзия исходит из того, что мир и так слишком узнаваем, и стремиться внести некую небывалость и новизну. Это нечто прямо противоположное мифу. Миф неизвестное растворял в известном, стихотворение же делает известное, не то чтобы неизвестным, но проблематичным в своей данности.
Аналогия, уподобление, отождествление безраздельно господствуют в мифе. Они выполняют ту же роль, что в нашей культурной жизни играют причинно-следственные связи. Есть поговорка «Аналогия не доказательство». Для первобытного человека более чем доказательство. Она делает вещь самоочевидной, которая не требует дальнейшего прояснения.
И еще, миф, будучи рассказом, для первобытного человека – это не то, что может быть рассказано любым и в любое время, чтобы излагать миф недостаточно от кого-либо услышать их, тем более непозволительно мифотворчество. Рассказывать и творить миф могут только боги, собственно они когда-то и рассказали их человеку. Люди могут становиться источником мифа по божественному наитию, они не более чем посредники между богами, которые через миф открывают сакральные знания о сути вещей. Рассказывать миф просто так, в обыденной ситуации не было принято. Место мифу в часы неторопливого досуга и домашнего уюта, его место в ритуале.
Онтологический аспект мифа. Разговор о характере бытия в мифе есть его онтология. Это бытие многослойно и иерархично. Но, 1) миф ничего не знает о неживой природе. Более того, живое для него – это ощущающее, понимающее, испытывающее страсти, ставящее цели. Живое обладает душой, наподобие человеческой. 2) миф не знает сверхъестественного в нашем понимании, есть скорее мир сверхчеловеческого. Миры богов и людей разведены, но не так уж велика и непреодолима эта дистанция. Об этом говорит наличие большого количества полубогов и героев, ставшими божествами. Очень слабо выражено или отсутствует напрочь представление о чуде. Безусловно, миф – это мир чудесного, экстраординарного. Но чудес в мифе практически нет, они снижены и растворены в чудесном.
Теперь об иерархии и многослойности. Прежде всего надо учесть, что бездна, хаос – вне слоев и иерархий. Это низ, который готов стать верхом, он обрамляет мир мифа. Но миф говорит не о хаосе, а о космосе, космогонии, космологии.
Аксиологический аспект мифа. Аксиология – учение о ценностях. Явление очень позднее. Разумеется, миф, никакого учения о ценностях не несет и нести не может. Можно только попытаться вычленить предельные основания мифологической аксиологии, иначе говоря, определить крайние полюса шкалы ценностей мифа. Здесь опять никуда не уйти от предельных реальностей мифа – от хаоса и космоса. Космос ценностно превалирует над хаосом. Космос – это свет, порядок, предсказуемость, справедливость, мир, соотнесенный с человеческими мерками. Хаос – это тьма, смешение, безмерность, бытийствующее небытие. Хаоса человек страшился, непрерывно преодолевал его. И все же, здесь очень далеко до однозначного разделения добра от зла. Хаос хотя и мерзок, но он лоно всего существующего.
Эта шкала «хаос – космос», до известной степени совпадает со шкалами «безобразие – красота», «ложь – истина», «зло – добро». Но в чем-то и не совпадает, особенно в шкале «добро – зло», если ее понимать этически. Космос – добро конечно, но не моральное, а скорее добротность. С моралью, в нашем понимании – проблема, достаточно вспомнит,ь как ведут себя боги в мифах.
Великана Имира убивают внуки. Смена поколений греческих богов – это , с одной стороны свержение сыновьями отцов (Кронос свергает Урана, Зевс – Кроноса), с другой стороны боги-отцы детьми тоже не церемонятся (Кронос пожирает своих детей). Да и между женами и мужьями происходит всякое (Гея помогает расправе Кроноса над Ураном, олимпиец Зевс пытает Геру). В мифе можно найти инцест: Гера – жена – сестра Зевса, Гея – супруга и мать Урана. Полигамию – Гера третья законная жена Зевса после Метиды и Фемиды. Супружеская неверность буквально пронизывает всю мифологию. В мифах постоянно нарушаются законы, которые мы обозначаем как нравственные. Мифы не поют хвалу преступлениям, они не имморальны. Боги часто, особенно в очень архаичных мифах находятся за пределами морального измерения. Их преступления даже наивны.
Почему Гея предлагает своему сыну Кроносу убить и оскопить ее мужа и отца Кроноса Урана? В браке Геи и Урана рождалось большое количество ужасных и нелюбимых родителями существ: горы, титаны, циклопы, какие-то сторукие гиганты. Уран прятал их в чреве Геи, и она тяжко страдала от этого. Сговор с сыном помог ей освободиться от тяжести в чреве и от чрезмерно сластолюбивого мужа. Логика преступления на диво проста. Уран действует по своей природе – ну не любит он безобразного, и все тут. А Гее надоело мучиться вот и вся мотивировка, другой в мифе не найти. Но вот люди не могут себе этого позволить – они всего лишь люди. В противном случае они подлежат суду и осуждению. Дл богов не существовало никаких запретов, табу и норма – это человеческая реальность, точнее то, что боги приписывают людям. Первобытный человек не убивает другого соплеменника не из милосердия, а потому, что это нечестиво, и оскорбит богов.