1 курс, 2 семестр / Ответы к билетам / Утопия - Свифт, Вольтер, Гулливер

31. Утопия в романе 18 века. (Свифт, Вольтер, Руссо)

Утопия – это на самом деле заглавие знаменитого произведения Томаса Мора (XVI в.). Обычно утопией называли попытку нарисовать будущее общество на основе критики реальных социальнополитических отношений. Подобного рода произведения появлялись уже в древности, например, это «Государство» Платона (а потом

"Город солнца" Кампанеллы, "Новая Атлантида" Френсиса Бэкона), и продолжают появляться до нашего времени (всяческие Оруэллы, Хаксли, Замятины (превед, Сережа) и иже с ними). Одни утопии ближе к фантастическому повествованию, другие почти совсем трактаты. Утопии часто содержатся в многочисленных, особенно в конце XVIII в. и начале XIX в., литературных произведениях, идеализирующих быт дикарей, жизнь близкую к природе, и вообще в

эпоху Просвещения во Франции возникает философский роман утопического характера, воплощающий апологию определенной философской концепции. Говоря о типах утопии в истории культ уры, исследователи уже обращали внимание на то, что утопия м ожет осуществляться и как мыслительный или художественный э ксперимент. Это вполне соответствует природе философского ром ана XVIII века. По определению С. Лема, утопия – это "изложение определенной теории бытия при помощи конкрет ных объектов".

Свифт:

"Путешествия Гулливера". В книге встречается утопия или, вернее, антиутопия (в четвертой части), потому что классическая утопия (Т. Мора, Т. Кампанеллы др.), как правило, показывала читателю человека и общество такими, какими они должны и могут быть в грядущем, в идеале, противопоставленном тому, что есть; Свифт же показывает, к какой деградации могут привести людей некоторые тенденции, заложенные в реальной современной ему цивилизации и в самой природе человека, если они восторжествуют.

В гротескно-сатирическом описании всех трех стран, которые посещает Гулливер перед своим заключительным путешествием, содержится контрастирующий момент — мотив утопии, идеального общественного устройства. Этот мотив используется и в функции, собственно ему присущей, т. е. является способом выражения положительных взглядов Свифта; как авторская идея в чистом виде, он с трудом поддается вычленению, ибо на него всегда падает отсвет гротеска. Мотив утопии выражен как идеализация предков. Он придает повествованию Гулливера особый ракурс, при котором история предстает перед читателем как смена деградирующих поколений, а время повернуто вспять. Этот ракурс снят в последнем путешествии, где мотив утопии выдвыинут на передний план повествования, а развитие общества представлено идущим по восходящей линии. Его крайние точки воплощены в гуигнгнмах и еху. Гуигнгнмы вознесены на вершину интеллектуальной, нравственной и государственной культуры, еху низринуты в пропасть полной деградации. Однако такое положение не представлено неизменным от природы. Общественное устройство гуигнгнмов покоится на

принципах разума, и в своей сатире Свифт пользуется описанием этого устройства как противовесом картине европейского общества XVII в. Тем самым расширяется диапазон его сатиры. Однако страна гуигнгнмов - идеал Гулливера, но не Свифта. Жестокостей гуигнгнмов по отношению к еху Гулливер, естественно, не замечает. Но это видит Свифт: гуигнгнмы хотели «стереть еху с лица земли» лишь за то, что «не будь за еху постоянного надзора, они тайком сосали бы молоко у коров, принадлежащих гуигнгнмам, убивали бы и пожирали их кошек, вытаптывали их овес и траву». Ироническое отношение автора к Гулливеру, впавшему в экстатический энтузиазм под воздействием интеллекта гуигнгнмов, проявляется не только в комическом подражании Гулливера лошадям, его странном поведении во время обратного путешествия в Англию и тяге к конюшне при возвращении домой — подобного рода комические воздействия среды Гулливер испытывал и после возвращений из предыдущих своих путешествий,

— но и в том, что в идеальном для Гулливера мире геигнгнмов Свифт наметил контуры самого тиранического рабства.

Еще можно сказать, что мениппея (жанр "Путешествий", мы еще разбирали по пунктам соответствие произведения жанрвым признакам) часто включает в себя элементы социальной утопии, которые вводятся в форме сновидений или путешествий в неведомые страны; иногда мениппея прямо перерастает в утопический роман. Утопический элемент органически сочетается со всеми другими элементами этого жанра.

Вольтер:

"Кандид". «Кандид» — книга очень личная, впрочем как и большинство других произведений Вольтера: в ней писатель расправляется со своими давними врагами — носителями спесивой сословной морали, сторонниками религиозного фанатизма и деспотизма. Среди них особенно ненавистны ему иезуиты, с которыми в эти годы вела успешную борьбу вся прогрессивная Европа. Вот почему так много отвратительных фигур иезуитов мелькает на страницах книги. Писатель полагал, что обычно религия оказывается надежной опорой деспотизму; поэтому он подробно описал государство иезуитов в Парагвае, основанное на неслыханном произволе и мракобесии.

Но взгляд Вольтера не беспросветно пессимистичен. Писатель считает, что, преодолев фанатизм и деспотию, можно построить справедливое общество. Вера в него у Вольтера, однако, ослаблена известной долей скепсиса. В этом смысле показательно описанное в «Кандиде» утопическое государство Эльдорадо. В повести эта страна всеобщего достатка и справедливости противостоит не только парагвайским застенкам иезуитов, но и многим европейским государствам.

В Эльдорадо все трудятся и имеют всего вдоволь, здесь возведены красивые дворцы из золота и драгоценных камней, жители наслаждаются прекрасным плодородным климатом. Это страна изобилия, процветания науки и искусств, не знающая духовенства и религиозных распрей, построенная на разумных основах и созидательном труде. Важное место в его повести занимает описание идеального государства Эльдорадо (от испанского - el dorado -

"золотой", "счастливый"). В Эльдорадо нет монахов, там нет

утопической страны.

Но счастье граждан этой блаженной страны построено на сознательном изоляционизме: в незапамятные времена тут был принят закон, согласно которому «ни один житель не имел права покинуть пределы своей маленькой страны». Отрезанные от мира, ничего не зная о нем, да и не интересуясь им, эльдорадцы ведут безбедное, счастливое, но в общем-то примитивное существование (хотя у них посвоему развита техника и есть нечто вроде академии наук). Древний закон на свой лад мудр: он надежно охраняет жителей Эльдорадо от посторонних соблазнов и нежелательных сопоставлений. Но энциклопедист Вольтер не может полностью принять такого пресного,

воплощение единого статичного и замкнутого хронотопа: правите ли Парагвая тщательно оберегают свои границы от посторонних, утопическое существование Эльдорадо стало возможным в резуль тате максимальной изоляции и замкнутости от других цивилизаци й (как объясняет один из героев, основой государства стала та ч асть инков, которая не погибла благодаря отказу от общения с большим миром в период испанского завоев ания). Единая скептикоироническая интонация пронизывает изображение этих пространст в: их антиномия снимается неожиданным сходством образа жизни

(стремление государства к замкнутости), деталей быта (одни и т е же чаши из горного хрусталя фигурируют и в государстве иезу итов, и в блаженном Эльдорадо) и противоположностью результа тов (роскошь иезуитов основана на эксплуатации индейцев, роско шь инков Эльдорадо – «естественный» дар природы). Идеальность государственного устр ойства Парагвая разоблачается Вольтером, идеальность Эльдорадо как будто подтверждается, но и окрашивается пародийностью, ус иливающейся сказочной призрачностью этой страны. Акцентируя общность людей на основе рационалистического представления о едином Разуме, Вольтер открывает несовершенство и неразумност ь социального устройства мира, видя опору против него не столь ко в утопии сказочного благополучия Эльдорадо, сколько в здрав омыслии познавшего горький опыт жизни индивида.