1 курс, 2 семестр / Ответы к билетам / Дидро - Племянник
.pdf17. Драматургическая традиция Дидро.
Во 2й половине 50х годов Дидро создал новую целостную концепцию драматич. иск-ва (ряд специальных теорет. работ, посвящ-х вопросам драматургии и театра: «О драматич. поэзии» 1758, «Беседы о „Побочном сыне”» 1758, позднее - «Парадокс об актере» 1773-78). Признавая огромную воспитательную роль театра, Д. разрушал многие принципы класс-зма, к-рые, став условностями, мешали развитию лит-ры и препятствовали проникновению в театр нового содержания. Д. требовал от пр-ний для театра реалистич. правдивости и идейности. Сюжет должен основываться на событии жизненно подлинном, душой нового театра должен стать «частный» человек в «частных обстоятельствах», следовательно, задача драматурга — воспроизведение прозы жизни. По теории класс-ма обыденная жизнь изображалась в низших жанрах и подвергалась осмеянию. Д. настаивал на высокой обществ. значимости «частного существования» и, отвергая нормативную эстетику Буало, для доказательства этого предложил новую схему деления на жанры: веселая комедия, к-рая изображает смешное и порочное; серьезная комедия, повествующая о добродетели и долге человека, и трагедия, воспроизв-щая семейные несчастья и народные катастрофы. Однако главным жанром Д. признавал «средний» жанр - мещанскую драму, в к-рой сочетаются признаки серьезной комедии и трагедии (по ФЭБ: серьезная драма, изображающая конфликты, происходящие в рамках семьи в отношениях между людьми 3го сословия).
Тематика мещанской драмы - это изображение буржуазной семьи, в к-рой просветители видели прототип об-ва: в ней наиболее полно проявлялись принципы естеств. политики. В структуре этой драмы определяющее - не хар-ры, а «положения». Героев надо показывать в их соц. функциях, к-рые опред. поступки, психологию, хар-р персонажей, зависящих от реального положения человека в действсти (в противоп-сть класс-му). Конфликты необходимо черпать из реально-бытовой проблематики.
[Принципы драматургии, сформулированные в теоретических работах Дидро, знаменовали собой подлинную революцию в театре, а обоснованный им «серьезный жанр» призван был противостоять на сцене трагедии классицизма.
Сохраняют ценность и остроту размышления Дидро об искусстве актера. В «Парадоксе об актере» подчеркнут объективный характер этого искусства. Дидро выступает за актера, размышляющего, управляющего своими эмоциями, опирающегося на большой жизненный опыт, хорошо образованного, с глубоким пониманием воспринимающего драматургический текст.]
Одна из проблем мещанской драмы - проблема семейной добродетели, к-рая заключается в выполнении долга, в умении сдерживать страсти разумом, раскаяться в дурном поступке, простить виноватого. Этому и посвящены драмы Дидро «Побочный сын»
(1757) и «Отец семейства» (1758).
В последней драме идеальным проводником естественной политики становится г-н д’Орбессон, «отец семейства». Его отношение к домочадцам и слугам разумно и служит интересам общ-ва; он строго судит сына, который, как ему кажется, проматывает состояние, губит
здоровье, дискредитирует свое имя; он отговаривает дочь идти в монастырь, он сочувствует бедному арендатору и берет с него мало денег; он дает отсрочку должнику и т. д. Исходя из убеждения, что «надо обвинять несчастные условия, к-рые портят человека, а не его природу», Д. показывает, как тягостная для всех членов семьи власть честолюбивого злодея, богатого родственника командора д’Овиле разрознила всю семью. Конфликт в драме держится на том, что сам отец семейства становится жертвой, по его собственным словам, «светских нравов, жестоких предрассудков, которые подчиняют природу жалким условностям». Следуя благор. идейн. замыслу, Д. наделяет высокими гражданскими добродетелями своих героевбуржуа, что открыто противоречило эгоистич. и стяжательской природе их реальных прототипов [тэк, тут помягшше, а то идеология прёт:/]; это ограничивало сценич. возможности его драмы, герои к- рой были нетипичными, а сюжеты - бесконфликтными; драмы Д. - это скорее не драмы, а проповеди в лицах.
Отсутствие большого социально значимого конфликта сущ-но снижает значение драматургии Д. Сама идея создания серьезного жанра, его теор. обосн. оказали гораздо большее влияние на судьбы драматургии и театра 18 в., чем собственно драмат. пр-ния Д.
По билету 206: краткое содержание не нашла, вот оглавление с пояснениями
I. О драматических жанрах. — О привычке народов. О границах искусства. О людской несправедливости. Нужно находить удовлетворение в работе. Стремиться получить признание друзей. Ждать общего признания от будущих времен. Разрыв между жанрами. Драматическая система. II. О серьезной комедии. — Качества, необходимые поэту этого жанра. Возражение. Ответ. Судить о произведениях духа по ним самим. Важность серьезного и нравственного комизма, особенно для народов развращенных. О некоторых сценах из «Мнимого благодетеля». О нравственности. Второе возражение. Ответ. «Судья», комедия, примерный сюжет. Как судить о драматическом произведении. О человеческой природе. О спектакле. О вымысле. О поэте, о романисте, об актере. Об общей цели всех подражательных искусств. Пример нравственной и трогательной картины. III. О типе моральной драмы. — Ее правила и преимущества. О впечатлениях. О рукоплесканиях. IV. О типе философской драмы. — Смерть Сократа, примерный набросок этой драмы. Об античной драме и ее простоте. V. О драмах простых и сложных. — Предпочтительна драма простая, и вот почему. Трудность одновременного ведения двух интриг. Примеры, взятые из «Девушки с Андроса» и «Самоистязателя». Замечания о построении «Отца семейства». Неудобство введения многочисленных событий. VI. О бурлескной драме. — О ее действии и движении. Она требует своеобразной веселости. Не всякий может добиться в ней успеха. Об Аристофане. Как правительство должно использовать хорошего автора фарсов. О действии и движении вообще. О его нарастании. VII. О плане и диалоге. — Что труднее. О качествах, нужных поэту для составления плана. О качествах, нужных для диалога. План и диалог должны быть написаны одной рукой. Один сюжет может породить много планов; но если даны характеры, речь должна им соответствовать. Есть больше пьес с хорошим диалогом, чем пьес, хорошо построенных. Каждый поэт составляет план и задумывает сцены сообразно своему таланту и характеру. О разговоре с самим собой и его выгодах. Недостаток молодых поэтов. VIII. Об эскизе. — Мысль Аристотеля. Поэтики Аристотеля, Горация и Буало. Пример эскиза трагедии. Пример эскиза комедии. Преимущества эскиза. Средство обогатить его и развить события. IX. О событиях. — О выборе событий. Мольер и Расин, цитаты. О событиях случайных. О роке. Возражение. Ответ. Теренций и Мольер, цитаты. О нитях. О нитях, протянутых впустую. Мольер, цитаты. X. О плане трагедии и плане комедии. — Какой план труднее? Три положения. Автор комедии — создатель своего жанра. Что служит ему образцом? Поэзию полезнее сравнивать с историей, чем с живописью. О чудесном. Подражание природе в
сочетании необычайных событий. Об одновременных событиях. О романических прикрасах. Об иллюзии. Иллюзия — величина постоянная. О драме и романе. «Телемак», цитаты. Трагедии, целиком основанные на вымысле. О семейной трагедии. Нужно ли писать ее в стихах. Заключение. О поэте и версификаторе. О воображении. О действительности и выдумке. О философе и поэте. Они последовательны и непоследовательны в одном и том же смысле. Похвальное слово воображению. Воображение упорядоченное. Искупать чудесное обыденным. О композиции драмы. Писать первую сцену первой и последнюю последней. О взаимном влиянии сцен. Возражение. Ответ. Об «Отце семейства». Об «Истинном друге» Гольдони. О «Побочном сыне». Ответ критикам «Побочного сына». О простоте. О чтении древних авторов. О чтении Гомера. Польза его для драматического поэта, подтвержденная приведенными отрывками. XI. Об интересе.
— Не думать о зрителе. Нужно ли его посвящать в события или держать в неведении? Нелепость общих правил. Примеры из «Заиры», «Ифигении в Тавриде» и «Британника». Сюжет, требующий умолчаний, неблагодарен. Доказательства, приведенные из «Отца семейства» и «Свекрови» Теренция. Об эффекте монологов.
Оприроде интереса и его нарастании. О поэтическом искусстве и о тех, кто про него писали. Если когда—нибудь гениальный человек напишет свою поэтику, то встретится ли там слово зритель. Другие образцы, другие законы. Сравнение живописца с драматическим поэтом. Внимание поэта к зрителю стесняет поэта и прерывает действие. Мольер, цитаты. XII. Об экспозиции. — Что это такое? В комедии. В трагедии. Всегда ли имеется экспозиция? О прологе или о моменте начала действия. Важно хорошо его выбрать. Нужно иметь цензора, который был бы талантлив. Объяснять лишь то, что нуждается в объяснении. Пренебрегать мелочами. Начинать с силой. Однако сильное начало имеет свои неудобства. XIII.
Охарактерах. — Характеры должны контрастировать с положениями и интересами, а не друг с другом. О контрасте характеров. Изучение этого контраста. Контраст в общем явление отрицательное. Контраст характеров, повторяющийся в драме неоднократно, сделал бы ее несносной. Предположение, подтверждающее эту мысль. Контраст выдает искусственность. Приводит к новым романическим прикрасам. Стесняет построение. Делает диалог монотонным. Если контраст выполнен хорошо, сюжет драмы станет двусмысленным. Доказательства, заимствованные из «Мизантропа» Мольера и «Братьев» Теренция. Драмы без контраста — самые правдивые, самые простые, самые трудные и самые прекрасные. В трагедии нет контрастов. Корнель, Плавт, Мольер, Теренций, цитаты. Контраст чувств или образов — единственное, что я принимаю. Как я его толкую. Примеры из Гомера, Лукреция, Горация, Анакреона, Катулла, «Естественной истории», «Об уме». О картине Пуссена. О контрасте добродетели.
Оконтрасте порока. Подлинный контраст. Мнимый контраст. Древние не знали контрастов. XIV. О разделении действия и об актах. — О некоторых произвольных правилах появления актера и первого о нем упоминания; возвращения актера на сцену; разбивки на акты почти равной длительности. Пример обратного. XV. Об антрактах. — Что это такое? Каков их закон? Действие не прерывается даже в антрактах. В хорошо скомпонованной пьесе каждый акт мог бы иметь название. XVI. О сценах. — Видеть свой персонаж, когда он выходит на сцену. Вкладывать ему в уста речи согласно происходящим на сцене событиям. Забывать о таланте актера. Ошибка современных авторов, в которую впадали и древние. О сценах мимических. О сценах разговорных. О сценах, построенных на пантомиме и речи. Одновременные сцены. Эпизодические сцены. Преимущества и редкие примеры этих сцен. XVII. О тоне. — Каждому характеру присущ свой тон. О шутке. О правдивости речи в философии и в поэзии. Живописать в согласии со страстью и интересом. Насколько несправедливо смешивать поэта с персонажем. О человеке и о гениальном человеке. Разница между диалогом и сценой. Сравнение диалогов Корнеля и Расина. О связи диалога посредством чувств. Примеры. Диалог Мольера. «Ученые женщины» и «Тартюф», цитаты. О диалоге Теренция. «Евнух», цитаты. Об отдельных сценах. Сцены писать труднее, когда сюжет прост. Ошибочное мнение зрителя. О сценах «Побочного сына» и «Отца семейства». О монологе. Общее и, быть может, единственное правило драматического искусства. О карикатурах. О слабом и преувеличенном. Теренций, цитаты. О давах. О любовниках античной и современной сцены. XVIII. О нравах. — О пользе спектаклей. О нравах актеров. О мнимом преувеличении в спектаклях. О нравах народа. Народ не может равно отличаться во всех драматических жанрах. О драме при различных правительствах. О комедии в монархическом государстве.
Недостатки. О поэзии и поэтах народа порабощенного и униженного. О поэтических нравах. Об античных нравах. О природе, которая близка поэзии. О времени, предвещающем рождение поэтов. О гении. Об искусстве приукрашивать нравы. Причуды просвещенных народов. Теренций, цитаты. Причины непостоянства вкусов. XIX. О декорациях. — Показать место действия таким, как оно есть. О театральной живописи. Два поэта не могут одновременно проявить себя с равным блеском. О музыкальной драме. XX. О костюмах. — О дурном вкусе. О роскоши. О представлении «Сироты из Китая». О персонажах «Отца семейства» и их одежде. Речь, обращенная к знаменитой актрисе наших дней. XXI. О пантомиме.
— Об игре итальянских актеров. Возражение. Ответ. Об игре главных персонажей. Об игре второстепенных персонажей. Педантство в театре. Пантомима, важная часть драмы. Правдивость мимических сцен. Примеры. Необходимо описывать игру. Когда и где сказывается ее эффект. Теренций и Мольер, цитаты. Всегда видно, внимателен или небрежен поэт к пантомиме. Если небрежен, ее нельзя ввести в его драму. Мольер писал ее. Покорнейшие представления нашим критикам. Места непонятные у древних авторов и почему? Пантомима, важная часть романа. Ричардсон, цитаты. Сцена Ореста и Пилада и пантомима. Смерть Сократа и пантомима. Законы композиции, общие для живописи и для драматического действия. Трудность театрального действия с этой точки зрения. Возражение. Ответ. Польза написанной пантомимы. Что такое пантомима? Что говорит народу поэт, который ее пишет? Что говорит он актеру? Ее трудно писать, но легко критиковать. XXII. Об авторах и критиках. — Сравнение критика с некими дикарями и с тупоумным отшельником. Бесполезность роли автора. Бесполезность роли критика. Жалобы одних и других. Справедливость публики. Критика живых. Критика умерших. Колеблющийся успех «Мизантропа» — утешение неудачливых авторов. Автор — лучший критик своего произведения. Авторы и критики — ни достаточно честные люди, ни достаточно образованные. Связь вкуса с моралью. Советы автору. Пример, предложенный авторам и критикам в лице Ариста. Разговор Ариста с самим собой об истине, добре и красоте. Конец рассуждения о драматической поэзии.
19. «Племянник Рамо»
Произведение написано в форме диалога. Герои его — рассказчик (подразумевается сам Дидро) и племянник Жана-Филиппа Рамо — крупнейшего представителя классицизма во французской музыке времен Дидро. Рассказчик вначале дает характеристику племяннику Рамо: аттестует его как одного «из самых причудливых и странных существ в здешних краях»; он не кичится своими хорошими качествами и не стыдится дурных; он ведет беспорядочную жизнь: сегодня в лохмотьях, завтра — в роскоши. Но, по словам рассказчика, когда такой человек появляется в обществе, он заставляет людей сбросить светскую маску и обнаружить свою истинную сущность.
Племянник Рамо и рассказчик случайно встречаются в кафе и заводят беседу. Возникает тема гения; племянник Рамо считает, что гении не нужны, так как зло появляется в мире всегда через какого-нибудь гения; кроме того, гении разоблачают заблуждения, а для народов нет ничего вреднее правды. Рассказчик возражает, что если ложь и полезна на краткий срок, то с течением времени оказывается вредна, а правда — полезна, и есть два рода законов: одни — вечные, другие — преходящие, появляющиеся лишь благодаря слепоте людей; гений может стать жертвой этого закона, но бесчестие со временем падет на его судей (пример Сократа). Племянник Рамо рассуждает, что лучше быть честным торговцем и славным малым, чем гением с дурным характером, таким образом в первом случае человек может накопить большое состояние и тратить его на удовольствия свои и ближних. Рассказчик возражает, что от дурного характера гения страдают лишь люди, живущие возле него, зато в веках его произведения заставляют людей быть лучше, воспитывать в себе высокие добродетели: конечно, лучше было бы, если бы гений был столь же добродетелен, сколь и велик, но согласимся принять вещи такими, какие они есть. Племянник Рамо говорит, что хотел бы быть великим человеком, известным композитором; тогда у него были бы все жизненные блага и он наслаждался бы своей славой. Потом он рассказывает, как его покровители прогнали его, потому что он один раз в жизни попробовал говорить как здравомыслящий человек, а не как шут и сумасброд. Рассказчик советует ему вернуться к своим благодетелям и попросить
прощения, но в племяннике Рамо взыгрывает гордость, и он говорит, что не может этого сделать. Рассказчик предлагает ему тогда вести жизнь нищего; племянник Рамо отвечает, что он презирает сам себя, так как мог бы жить роскошно, будучи прихлебателем у богачей, выполняя их щекотливые поручения, а он не использует свои таланты. При этом он с большим искусством разыгрывает перед своим собеседником целую сценку, самому себе отводя роль сводника.
Рассказчик, возмущенный циничностью своего собеседника, предлагает сменить тему. Но, прежде чем сделать это, Рамо успевает разыграть еще две сценки: сначала он изображает скрипача, а затем, с неменьшим успехом, — пианиста; ведь он не только племянник композитора Рамо, но еще и его ученик и неплохой музыкант. Они заговаривают о воспитании дочери рассказчика: рассказчик говорит, что танцам, пению и музыке будет учить её по минимуму, а основное место отведет грамматике, мифологии, истории, географии, морали; будет также немного рисования. Племянник Рамо считает, что невозможно будет найти хороших учителей, ведь изучению этих предметов им пришлось бы посвятить всю свою жизнь; по его мнению, самый искусный из нынешних учителей тот, у кого больше практика; поэтому он, Рамо, приходя на урок, делает вид, что у него уроков больше, чем часов в сутках. Но сейчас, по его словам, он дает уроки неплохо, а раньше ему платили ни за что, но он не чувствовал угрызений совести, так как брал деньги не честно заработанные, а награбленные; ведь в обществе все сословия пожирают друг друга (танцовщица выманивает деньги у того, кто её содержит, а у нее выманивают деньги модистки, булочник и пр.). И здесь не подходят общие правила морали, ведь всеобщая совесть, как и всеобщая грамматика, допускает исключения из правил, так называемые «моральные идиотизмы». Племянник Рамо говорит, что если бы разбогател, то вел бы жизнь, полную чувственных удовольствий, и заботился бы лишь о себе; при этом он замечает, что его точку зрения разделяют все состоятельные люди. Рассказчик возражает, что гораздо приятнее помочь несчастному, прочесть хорошую книгу и тому подобное; чтобы быть счастливым, нужно быть честным. Рамо отвечает, что, на его взгляд, все так называемые добродетели не более чем суета. К чему защищать отечество — его нет больше, а есть только тираны и рабы; помогать друзьям — значит делать из них неблагодарных людей; а занимать положение в обществе стоит только для того, чтобы обогащаться. Добродетель скучна, она леденит, это очень неудобная вещь; а добродетельные люди на поверку оказываются ханжами, лелеющими тайные пороки. Лучше пусть он составит свое счастье свойственными ему пороками, чем будет коверкать себя и лицемерить, чтобы казаться добродетельным, когда это отвратит от него его покровителей. Рассказывает, как он унижался перед ними, как в угоду своим «хозяевам» он и компания других прихлебателей поносили замечательных ученых, философов, писателей, в том числе и Дидро. Он демонстрирует свое умение принимать нужные позы и говорить нужные слова. Говорит, что читает Теофраста, Лабрюйера и Мольера, и делает такой вывод: «Сохраняй свои пороки, которые тебе полезны, но избегай свойственного им тона и внешнего вида, которые могут сделать тебя смешным». Чтобы избежать такого поведения, надо его знать, а эти авторы очень хорошо описали его. Он бывает смешным лишь когда хочет; нет лучшей роли при сильных мира сего, чем роль шута. Следует быть таким, каким выгодно; если бы добродетель могла привести к богатству, он был бы добродетельным или притворялся им. Племянник Рамо злословит о своих благодетелях и говорит при этом: «Когда решаешься жить с людьми вроде нас […], надо ждать бесчисленных пакостей». Однако люди, берущие к себе в дом корыстных, низких и вероломных шутов, прекрасно знают, на что идут; все это предусмотрено молчаливым соглашением. Бесполезно пытаться исправить врожденную порочность; наказывать такого рода заблуждения должен не человеческий закон, а сама природа; в доказательство Рамо рассказывает скабрезную историю. Собеседник Рамо недоумевает, почему племянник Рамо так откровенно, не стесняясь, обнаруживает свою низость. Рамо отвечает, что лучше быть большим преступником, чем мелким мерзавцем, так как первый вызывает известное уважение масштабами своего злодейства. Рассказывает историю про человека, который донес инквизиции на своего благодетеля, еврея, бесконечно доверявшего ему, и к тому же обокрал этого еврея. Рассказчик, удрученный таким разговором, снова меняет тему. Речь заходит о музыке; Рамо высказывает верные суждения о превосходстве итальянской музыки (Дуни, Перголезе) и итальянской комической оперыбуфф над французским музыкальным классицизмом (Люлли, Рамо): в итальянской опере, по его словам,
музыка соответствует смысловому и эмоциональному движению речи, речь великолепно ложится на музыку; а французские арии неуклюжи, тяжелы, однообразны, неестественны. Племянник Рамо очень ловко изображает целый оперный театр (инструменты, танцоров, певцов), удачно воспроизводит оперные роли (у него вообще большие способности к пантомиме). Он высказывает суждения о недостатках французской лирической поэзии: она холодна, неподатлива, в ней отсутствует то, что могло бы служить основой для пения, порядок слов слишком жесткий, поэтому композитор не имеет возможности располагать целым и каждой его частью. Эти суждения явно близки суждениям самого Дидро. Племянник Рамо говорит также о том, что итальянцы (Дуни) учат французов, как делать музыку выразительной, как подчинить пение ритму, правилам декламации. Рассказчик спрашивает, как он, Рамо, будучи так чувствителен к красотам музыки, так бесчувствен к красотам добродетели; Рамо говорит, что это врожденное («отцовская молекула была жесткая и грубая»). Разговор переходит на сына Рамо: рассказчик спрашивает, не хочет ли Рамо попытаться пресечь влияние этой молекулы; Рамо отвечает, что это бесполезно. Он не хочет учить сына музыке, так как это ни к чему не ведет; он внушает ребенку, что деньги — все, и хочет научить сына самым легким путям, ведущим к тому, чтобы он был уважаем, богат и влиятелен. Рассказчик про себя замечает, что Рамо не лицемерит, сознаваясь в пороках, свойственных ему и другим; он более откровенен и более последователен в своей испорченности, чем другие. Племянник Рамо говорит, что самое главное — не в том, чтобы развить в ребенке пороки, которые его обогатят, а в том, чтобы внушить ему чувство меры, искусство ускользать от позора; по мнению Рамо, все живущее ищет благополучия за счет того, от кого зависит. Но его собеседник хочет перейти от темы нравственности к музыке и спрашивает Рамо, почему при его чутье к хорошей музыке он не создал ничего значительного. Тот отвечает, что так распорядилась природа; кроме того, трудно глубоко чувствовать и возвышаться духом, когда вращаешься среди пустых людей и дешевых сплетен.
Племянник Рамо рассказывает о некоторых превратностях своей жизни и делает вывод, что нами распоряжаются «проклятые случайности». Говорит о том, что во всем королевстве ходит только монарх, остальные лишь принимают позы. Повествователь возражает, что и «король принимает позу перед своей любовницей и пред Богом», и в мире каждый, кто нуждается в помощи другого, вынужден бывает «заняться пантомимой», то есть изображать разные восторженные чувства. Не прибегает к пантомиме лишь философ, так как ему ничего не нужно (в качестве примера приводит Диогена и киников), Рамо отвечает, что ему необходимы разные жизненные блага, и пусть он лучше будет обязан ими благодетелям, чем добудет их трудом. Потом он спохватывается, что ему пора в оперу, и диалог завершается его пожеланием себе жить еще лет сорок.
О Племяннике
Этот родственник великого композитора Рамо действительно существовал, и автор несомненно встречался с ним в парижских кафе во времена своей молодости. Однако безымянный персонаж повести существенно отличается от оригинала, и не в лучшую сторону. В череде диалогов автора с П.Р., безудержное воображение которого постоянно меняет предмет разговора, раскрывается капризный юмор этого персонажа — музыканта, типичного представителя жадной, беспринципной богемы, способного, однако, расшевелить окружающих, сорвать маски с негодяев. П.Р. выставили из богатого дома, где ему вольготно жилось, и, пока не наступает час идти в Оперу, в отместку он режет правду про своих хозяев и тех паразитов, которые их окружают; среди его забавных рассуждений попадаются глубокие умозаключения. Этот плут гораздо более сложен, чем Фигаро у Бомарше: он циник, но без претензий, знает, что он плут, и не пытается этого скрыть. Хорошая музыка — это единственное, к чему герой привязан и чем способен восхищаться. В диалоге между авторомфилософом и его эксцентричным и циничным собеседником первый
не всегда берет верх, но в их столкновении выявляется ценность высокой морали и художественного вкуса
«Племянник Рамо» (1762 — 1779) был написан Дидро в форме диалога. Дидро и другие французские просветители часто обращались к диалогу не только потому, что он давал возможность популяризировать философские или научные идеи, но и потому, что использование диалога позволяло видеть мир диалектически. Главный герой — это реально существовавшее историческое лицо ЖанФрансуа Рамо, племянник знаменитого композитора Жан-Филиппа Рамо. Это был умный и одаренный человек, но он опустился, став паразитом и попрошайкой, и умер на больничной койке. В произведении Дидро племянник Рамо предстает собирательным, социально-обобщенным типом, который характерен для предреволюционной эпохи; одной из главных его черт стала, по определению Гегеля, «разорванность сознания».
Беседу с племянником Рамо ведет философ, который видится с ним в знаменитом кафе «Регентство». Этот человек привлек внимание философа своей оригинальностью. В его натуре сочетались высокомерие и низость, здравый смысл и безрассудство; для него не существует разницы между честным и бесчестным. Он являл собою саму изменчивость, само непостоянство. В этом диалоге, как и в ряде философских трудов, Дидро выразил свое диалектическое понимание мира: в противоположность метафизически устойчивым и неизменным сущностям человеческой природы в понимании XVIII в. Дидро увидел их диалектическую изменчивость. «Разорванность сознания» проявляется в образе мысли и образе жизни Рамо. Наблюдательный, остроумный, злоязыкий, он вхож в особняки аристократов, разбогатевших финансистов, он развлекает и веселит там гостей, терпит унижения за то, что его кормят и поят. Образ жизни героя — откровенно паразитический. Без всякого лицемерия Рамо открывает философу всю мерзость существования, порожденную безудержным накопительством. К своим «благодетелям» он относится с явным презрением. Из наблюдения над жизнью у него сложилась своя философия: «В природе все виды пожирают друг друга, а в обществе друг друга пожирают сословия». В обществе, где он живет, полностью стерлись понятия добродетели и порока, их содержание меняется соответственно интересам сильнейших, т. е. знатных и богатых. Деклассированный интеллигент, Рамо презирает это общество, но он к нему приспосабливается. Наглый циник, беззастенчивый негодяй, он сознательно выбирает общественный паразитизм и восхваляет его. Опровергая философию Рамо, Дидро говорит о великой роли труда в социально-историческом развитии человечества и вместе с тем показывает полную негодность, упадок «старого порядка», который развращающе влияет на людей и порождает паразитизм.
Племянник Рамо отличается полной искренностью. Он признается, что он «невежа, дурак, безумец, нахал, лентяй». Он страдает оттого, что ради куска хлеба приходится унижать себя. Он знает, что в каждом человеке есть достоинство, данное ему самой природой, а презрение к себе — это подлинная мука сознания. Ничтожные люди многого для себя добиваются подлостью, значит, считает он, и ему можно лгать, клясться, обещать и не выполнять обещаний, сводничать. Его
безнравственность порождена обществом. Поступки таких людей, как Рамо, замечает философ, человека столь яркой индивидуальности, полной жизненных сил и энергии, заставляют людей задумываться, одобрять или порицать, т. е. двигаться вперед.
Племяннику Рамо ведомы все способы существования среди знатных и богатых: лесть, шутовство. Племянник Рамо понимает суть общества, в котором живет. «Золото все, а остальное без золота - ничто». Революция была еще впереди, но на горизонте уже вставал мрачный силуэт капиталистического общества, черты которого Дидро угадал в разложении феодального общества и предсказал устами шута.
Беспомощность нравственной позиции Философа перед циническим разоблачением Племянника Рамо – это своего рода самокритика просветительского разума, сознание его ограниченности перед нарастающими противоречиями и сложностями жизни.