Obzor_sudebnoy_praktiki_Verkhovnogo_Suda_Rossiyskoy_Federatsii__5_2017

121

Согласно положениям уголовно-процессуального законодательства суды обязаны строго выполнять требования ст. 307 и 308 УПК РФ о необходимости мотивировать в обвинительном приговоре выводы по вопросам, связанным с назначением уголовного наказания, его вида и размера. Во всех случаях резолютивная часть обвинительного приговора должна быть изложена таким образом, чтобы не возникало сомнений и неясностей при его исполнении.

Как следует из материалов дела, К. осужден по приговору Приволжского районного суда г. Казани от 24 декабря 2013 г. по п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ к 1 году лишения свободы условно с испытательным сроком 1 год.

В описательно-мотивировочной части приговора суд, мотивируя свое решение о назначении наказания по данному приговору, указал на то, что К. совершил новое преступление в период испытательного срока, в связи с чем суд полагал необходимым отменить условное осуждение, назначенное ему по предыдущему приговору суда.

Однако в резолютивной части приговора какого-либо решения об отмене условного осуждения К. по приговору от 24 декабря 2013 г. судом не принято, а сразу применены положения ст. 70 УК РФ, что недопустимо.

На основании изложенного Судебная коллегия по делам военнослужащих определила: исключить из приговора указание на назначение К. окончательного наказания по совокупности приговоров по правилам ст. 70 УК РФ с частичным присоединением неотбытого наказания по приговору Приволжского районного суда г. Казани от 24 декабря 2013 г. Считать К. осужденным по ч. 2 ст. 2055 УК РФ (в редакции Федерального закона от 2 ноября 2013 г. № 302-ФЗ) к лишению свободы на срок 2 года 6 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Апелляционное определение № 203-АПУ17-16

58. При назначении осужденному, содержавшемуся под стражей до судебного разбирательства, в качестве основного вида наказания штрафа суд, учитывая срок содержания под стражей, смягчает назначенное наказание или полностью освобождает его от отбывания этого наказания.

По приговору Московского окружного военного суда от 19 апреля 2017 г. Н. осужден по ч. 1 ст. 2052 УК РФ (в редакции Федерального закона от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ) к штрафу в размере 200 000 руб.

Судебная коллегия по делам военнослужащих, рассмотрев дело по апелляционному представлению государственного обвинителя, приговор изменила, в соответствии с ч. 5 ст. 72 УК РФ учла срок содержания Н. под

122

стражей в течение 6 месяцев до судебного разбирательства и смягчила наказание в виде штрафа до 100 000 руб.

Принимая такое решение, Судебная коллегия исходила из того, что судом при назначении Н. наказания в виде штрафа оставлены без внимания положения ч. 5 ст. 72 УК РФ, согласно которой при назначении осужденному, содержавшемуся под стражей до судебного разбирательства, в качестве основного вида наказания штрафа суд, учитывая срок содержания под стражей, смягчает назначенное наказание или полностью освобождает его от отбывания этого наказания.

Апелляционное определение № 201-АПУ17-25

ДИСЦИПЛИНАРНАЯ КОЛЛЕГИЯ

59. Неумышленные судебные ошибки ординарного характера не могут расцениваться как проявление недобросовестного отношения судьи к своим профессиональным обязанностям и служить основанием для применения к нему дисциплинарного взыскания.

Дисциплинарная коллегия удовлетворила жалобу Иванова на решение квалификационной коллегии судей Самарской области от 24 марта 2017 г. о досрочном прекращении его полномочий судьи Автозаводского районного суда г. Тольятти Самарской области за совершение дисциплинарного проступка.

В решении Коллегия указала следующее.

По мнению председателя областного суда, обратившейся в квалификационную коллегию судей с представлением о привлечении судьи Иванова к дисциплинарной ответственности за совершение дисциплинарного проступка и о наложении на него дисциплинарного взыскания в виде досрочного прекращения полномочий судьи, дисциплинарный проступок выразился в ненадлежащем и недобросовестном отношении судьи Иванова к исполнению профессиональных обязанностей. Из представления следует, что судья рассматривал дела с нарушением процессуальных сроков, с низким качеством, что повлекло отмену и изменение решений и подрывает авторитет судебной власти и доверие общества к судебной системе, причиняет ущерб престижу профессии судьи.

Председатель областного суда сослалась на гражданское дело по иску К. к мэрии г.о.Тольятти, по которому 31 августа 2016 г. судья Иванов вынес решение об удовлетворении иска и о признании за К. права собственности на реконструируемый объект завершенного строительства – комплекс по хранению нефтепродуктов, расположенный в г.Тольятти, состоящий из ряда объектов недвижимости.

123

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Самарского областного суда от 24 ноября 2016 г. указанное решение было отменено и по делу постановлено новое решение, в соответствии с которым К. отказано в удовлетворении исковых требований, а по делу вынесено частное определение, в котором указано на грубые нарушения закона, допущенные судьей Ивановым.

Дисциплинарная коллегия в решении отметила, что при наложении дисциплинарного взыскания следует учитывать характер дисциплинарного проступка, обстоятельства и последствия его совершения, форму вины, личность судьи, совершившего дисциплинарный проступок, и степень нарушения действиями (бездействием) судьи прав и свобод граждан, прав и законных интересов организаций.

Наложение дисциплинарного взыскания в виде досрочного прекращения полномочий судьи предусматривается в исключительных случаях за существенное, виновное, несовместимое с высоким званием судьи нарушение положений Закона Российской Федерации от 26 июня 1992 г. № 3132-I «О статусе судей в Российской Федерации» и (или) кодекса судейской этики.

Согласно правовым позициям Конституционного Суда Российской Федерации основанием для привлечения судьи к дисциплинарной ответственности в виде досрочного прекращения полномочий судьи должно быть не любое отступление от требований закона и этических норм, а лишь такое, которое по своему характеру с очевидностью несовместимо с высоким званием судьи, явно противоречит социальному предназначению судебной власти, носителем которой является судья. Поэтому, в частности, судья не может быть привлечен к дисциплинарной ответственности в виде досрочного прекращения полномочий судьи за судебную ошибку, если только неправосудность судебного акта не явилась результатом такого поведения судьи, которое по своему характеру несовместимо с занимаемой им должностью. Судья в процессе судопроизводства, оценив доказательства по делу по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном их исследовании, осуществляет выбор подлежащих применению в конкретном деле норм, дает собственное их толкование в системе действующего правового регулирования и принимает решение в пределах предоставленной ему законом свободы усмотрения. Применение к судье такого дисциплинарного взыскания, как досрочное прекращение полномочий судьи, должно осуществляться на основе принципа соразмерности, то есть баланса независимости судьи и его неприкосновенности, с одной стороны, и ответственности судебной власти перед обществом – с другой. Иное не соответствовало бы принципам независимости, несменяемости и неприкосновенности судей и означало бы, что судью можно привлечь к ответственности за любую ошибку, а

124

следовательно, фактически делало бы невозможным самостоятельное, непредвзятое принятие им решений при осуществлении правосудия.

Устанавливая в качестве общего правила запрет на привлечение судьи к дисциплинарной ответственности за выраженное им при осуществлении правосудия мнение и вынесенные судебные акты, федеральный законодатель исходил из того, что при осуществлении судебной деятельности возможны ошибки, не дискредитирующие априори лиц, их допустивших, которые возникают в ходе разрешения конкретного дела при толковании и применении норм материального или процессуального права и подлежат исправлению вышестоящими судебными инстанциями. Такие неумышленные судебные ошибки ординарного характера не могут расцениваться как проявление недобросовестного отношения судьи к своим профессиональным обязанностям и служить основанием для применения к нему дисциплинарного взыскания.

Исходя из конституционно-правового статуса судьи и природы осуществляемой им деятельности по отправлению правосудия пп. 1 и 2 ст. 3 и п. 1 ст. 121 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» в их системной взаимосвязи не предполагают привлечение судьи к дисциплинарной ответственности за судебную ошибку, если судья действовал в рамках судейского усмотрения и не допустил грубого нарушения при применении норм материального или процессуального права.

Изложенные выше положения не в полной мере были учтены квалификационной коллегией судей при принятии оспариваемого Ивановым решения.

Так, в апелляционном определении судебной коллегии по гражданским делам Самарского областного суда указано, что судом первой инстанции при рассмотрении гражданского дела по иску К. к мэрии города Тольятти о признании за К. права собственности на реконструируемый объект завершенного строительства неправильно определены обстоятельства, имеющие значение для дела, неправильно применены нормы материального права, не доказаны установленные судом первой инстанции обстоятельства, имеющие значение для дела, что повлекло вынесение незаконного и необоснованного решения.

Тем самым суд апелляционной инстанции признал, что судья Иванов допустил судебную ошибку, которая квалификационной коллегией судей без достаточных оснований была расценена как дисциплинарный проступок, влекущий применение наиболее строгого вида дисциплинарного взыскания.

Дисциплинарная коллегия также отметила, что в связи с тем, что судебная ошибка была своевременно исправлена вышестоящей судебной инстанцией, негативных последствий не наступило.

125

Неумышленные судебные ошибки ординарного характера не могут расцениваться как проявление недобросовестного отношения судьи к своим профессиональным обязанностям и служить основанием для применения к нему дисциплинарного взыскания.

В решении квалификационная коллегия судей не мотивировала, почему рассматриваемый по представлению председателя областного суда случай является исключительным. В решении также отсутствует надлежащее обоснование наличия существенного, виновного, несовместимого с высоким званием судьи нарушения закона, допущенного судьей Ивановым при осуществлении им правосудия, не приведено сведений об умышленном характере действий судьи.

С учетом изложенных обстоятельств Дисциплинарная коллегия признала решение квалификационной коллегии судей необоснованным и несправедливым.

Решение по делу № ДК17-30

60. Недобросовестное отношение судьи к исполнению профессиональных обязанностей, грубое нарушение уголовного и уголовно-процессуального законодательства при рассмотрении дела привели к искажению фундаментальных принципов судопроизводства, нарушению прав и законных интересов граждан, умалению авторитета судебной власти.

Дисциплинарная коллегия оставила без удовлетворения жалобу на решение квалификационной коллегии судей Волгоградской области от 16 декабря 2016 г. о досрочном прекращении его полномочий судьи заместителя председателя Центрального районного суда г. Волгограда за совершение дисциплинарного проступка.

В судебном заседании установлено, что Глухов, специализирующийся на рассмотрении уголовных дел и иных материалов, вытекающих из уголовного судопроизводства, достоверно знал, что Корчак осужден за тяжкие преступления. На момент обращения в суд адвоката П. с ходатайством об условно-досрочном освобождении Корчак не отбыл половину назначенного ему срока наказания в виде лишения свободы. Вопреки действующему законодательству судья принял заявление адвоката к своему производству и 18 февраля 2016 г. в нарушение п. «б» ч. 3 ст. 79 УК РФ принял решение об условно-досрочном освобождении осужденного из мест лишения свободы.

Принимая к рассмотрению ходатайство адвоката П. об условнодосрочном освобождении Корчака, Глухов достоверно знал о том, что дело неподсудно Центральному районному суду, поскольку ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Волгоградской области местом отбытия наказания Корчака не являлось.

126

Осужденный Корчак был этапирован в ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Волгоградской области в порядке ст. 771 УИК РФ на основании постановления судьи Глухова, вынесенного им в рамках находившегося в его производстве уголовного дела в отношении К.

При этом этапирование Корчака в судебное заседание по уголовному делу в отношении К. необходимостью не вызывалось, поскольку он в ходе предварительного следствия в качестве свидетеля по данному уголовному делу никогда не допрашивался, в списке лиц, подлежащих вызову в суд, не указан, в суде по делу К. Корчак не допрашивался, что свидетельствует о том, что его доставка в ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Волгоградской области обусловлена желанием Глухова создать видимость законности рассмотрения дела об условно-досрочном освобождении Корчака именно в Центральном районном суде г. Волгограда.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Волгоградского областного суда от 11 мая 2016 г. постановление в отношении Корчака отменено, в адрес судьи вынесено частное постановление, в котором обращено внимание как на грубое нарушение положений ст. 79 УК РФ, так и на нарушение основополагающих принципов уголовного судопроизводства – принятие и рассмотрение дела, неподсудного Центральному районному суду г. Волгограда.

Таким образом, установлено, что судья, заместитель председателя Центрального районного суда г. Волгограда Глухов совершил умышленные действия, связанные с грубым нарушением действующего законодательства, повлекшие принятие незаконного решения об условнодосрочном освобождении Корчака, осужденного за тяжкие преступления, его этапирование в учреждение, расположенное на территории, на которую распространяется юрисдикция Центрального районного суда г. Волгограда, с целью создания видимости законности рассмотрения дела в отношении Корчака указанным судом, нарушение правил подсудности при рассмотрении данного дела.

Дисциплинарный проступок Глухова выразился в недобросовестном отношении к исполнению профессиональных обязанностей, грубом нарушении уголовного и уголовно-процессуального законодательства при рассмотрении ходатайства об условно-досрочном освобождении Корчака, приведшего к искажению фундаментальных принципов судопроизводства, нарушению прав и законных интересов граждан, умалению авторитета судебной власти, поэтому на основании ст. 121 Закона Российской Федерации от 26 июня 1992 г. № 3132-I «О статусе судей в Российской Федерации» к нему правомерно применено дисциплинарное взыскание в виде досрочного прекращения полномочий судьи.

Решение по делу № ДК17-8

127

РАЗЪЯСНЕНИЯ ПО ВОПРОСАМ, ВОЗНИКАЮЩИМ В СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ

ВОПРОС 1. Вправе ли приобретатель установленного в деле о банкротстве требования к лицу, осуществляющему функции органа управления номинально (номинальному директору), о возмещении им убытков в порядке субсидиарной ответственности предъявить названное требование к выявленному впоследствии лицу, фактически контролирующему должника (фактическому директору)?

ОТВЕТ. Согласно п. 1 ст. 384 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на проценты.

По смыслу названной нормы и п. 1 ст. 308 ГК РФ, если цедент обладает требованием к нескольким солидарным должникам, уступая требование к одному из них, он также уступает требование к другим известным ему солидарным должникам, если иное не предусмотрено

договором, на основании которого производится уступка.

В силу ч. 1 ст. 1080 ГК РФ, п. 8 ст. 6111 и абзаца второго п. 1 ст. 6112

директора несут субсидиарную ответственность, установленную данными нормами, а также указанную в ст. 6120 названного закона, солидарно.

Следовательно, уступка требования о возмещении убытков в порядке субсидиарной ответственности по долгам должника при банкротстве к номинальному директору означает одновременную уступку требования о возмещении убытков в порядке субсидиарной ответственности по долгам должника при банкротстве к фактическому директору, если договором, на основании которого производится уступка, не предусмотрено иное.

Вместе с тем положения п. 1 ст. 384 ГК РФ не могут быть применены в ситуации, когда на момент заключения договора, на основании которого производится уступка требования к номинальному директору, цедент не знал о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности другого лица, отвечающего солидарно с номинальным директором, либо о его личности. В этом случае в силу ст. 431 ГК РФ, если иное прямо не указано в договоре, на основании которого производится уступка, следует исходить из того, что цедент и цессионарий предполагали передачу требования только к номинальному, но не к фактическому директору.

Таким образом, приобретатель требования о возмещении убытков в порядке субсидиарной ответственности по долгам должника

128

при банкротстве к номинальному директору не вправе предъявить названное требование к фактическому директору, если основания для привлечения последнего стали известны цеденту после заключения договора, на основании которого производилась уступка. Требование к фактическому директору в этом случае принадлежит цеденту.

При этом, если цедент реализует свое требование о возмещении убытков в полном объеме к фактическому директору, в силу положений ст. 325 ГК РФ требование цессионария к номинальному директору также прекратится надлежащим исполнением. В такой ситуации в соответствии с положениями ст. 390 и 460 ГК РФ цессионарий вправе взыскать с цедента убытки в размере того, что цессионарий мог бы получить в рамках исполнительного производства от номинального директора.

ВОПРОС 2. Вправе ли лицо, заключившее договор о правах и обязанностях в отношении объектов и имущества гражданской обороны, а также на выполнение мероприятий гражданской обороны при проведении приватизации, или его правопреемник отказаться в одностороннем порядке от исполнения данного договора на основании ст. 699 ГК РФ?

ОТВЕТ. Согласно п. 2 Положения о порядке использования объектов и имущества гражданской обороны приватизированными предприятиями, учреждениями и организациями, утвержденного постановлением Правительства РФ от 23 апреля 1994 г. № 359 (далее – Положение), объекты и имущество гражданской обороны, приватизация которых запрещена в соответствии с п. 2.1.37 Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации, исключаются из состава имущества приватизируемого предприятия и передаются в установленном порядке его правопреемнику на ответственное хранение и в пользование.

По правилам ч. 1 ст. 31 Федерального закона от 21 декабря 2001 г. № 178-ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества» (далее – Закон о приватизации) при отчуждении государственного или муниципального имущества в порядке приватизации соответствующее имущество может быть обременено ограничениями, предусмотренными данным законом или иными федеральными законами,

ипубличным сервитутом.

Всилу п. 2 ч. 2 ст. 31 Закона о приватизации ограничениями могут являться обязанность содержать имущество, не включенное в состав приватизированного имущественного комплекса унитарного предприятия

исвязанное по своим техническим характеристикам, месту нахождения (для объектов недвижимости), назначению с приватизированным имуществом, обязанность содержать объекты гражданской обороны,

129

объекты социально-культурного и коммунально-бытового назначения, имущество мобилизационного назначения.

С правопреемниками приватизируемых предприятий заключался договор о правах и обязанностях в отношении объектов и имущества гражданской обороны, а также на выполнение мероприятий гражданской обороны (приложение № 2 к Положению).

Согласно ч. 4 ст. 31 Закона о приватизации решение об установлении обременения, в том числе публичного сервитута, принимается одновременно с принятием решения об условиях приватизации государственного или муниципального имущества. Обременение, в том числе публичный сервитут, в случаях, если об их установлении принято соответствующее решение, является существенным условием сделки приватизации. Сведения об установлении обременения, в том числе публичного сервитута, должны быть указаны в информационном сообщении о приватизации государственного или муниципального имущества.

Согласно ч. 7 ст. 31 Закона о приватизации обременение, в том числе публичный сервитут, может быть прекращено или их условия могут быть изменены в случае:

отсутствия или изменения государственного либо общественного интереса в обременении, в том числе в публичном сервитуте;

невозможности или существенного затруднения использования имущества по его прямому назначению.

Всоответствии с п. 1 ст. 699 ГК РФ каждая из сторон вправе во всякое время отказаться от договора безвозмездного пользования, заключенного без указания срока, известив об этом другую сторону за один месяц, если договором не предусмотрен иной срок извещения.

При этом положения гл. 36 ГК РФ о договоре безвозмездного пользования (ссуды) направлены на урегулирование правоотношений, в которых по общему правилу соглашение заключается в интересах ссудополучателя, которому предоставляется возможность пользоваться чужим имуществом. Напротив, договор в отношении объектов и имущества гражданской обороны, а также на выполнение мероприятий гражданской обороны заключается в публичных интересах, на реализацию которых направлено большое число обязательств стороны договора, в том числе охранять защитные сооружения, принимать меры по поддержанию их в постоянной готовности к использованию по предназначению и дальнейшему совершенствованию в соответствии с требованиями нормативных документов по эксплуатации защитных сооружений, накапливать, сохранять и по мере необходимости освежать средства индивидуальной защиты и другое имущество гражданской обороны в установленных объемах и номенклатуре и др.

Всвязи с изложенным лицо, заключившее договор о правах и обязанностях в отношении объектов и имущества гражданской обороны, а

130

также на выполнение мероприятий гражданской обороны при проведении приватизации, или его правопреемник не вправе отказаться в одностороннем порядке от исполнения указанного договора на основании ст. 699 ГК РФ. Данный договор может прекратить свое действие только в порядке, установленном ч. 7 ст. 31 Закона о приватизации для прекращения обременения.

ВОПРОС 3. В отношении каких периодов просрочки подлежит начислению неустойка, установленная ч. 93 ст. 15 Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 190-ФЗ «О теплоснабжении» за несвоевременную и (или) неполную оплату управляющей организацией, организацией, осуществляющей горячее водоснабжение, холодное водоснабжение и (или) водоотведение, тепловой энергии (мощности) и (или) теплоносителя по договорам, которые заключены до дня вступления в силу указанной нормы?

ОТВЕТ. Федеральным законом от 3 ноября 2015 г. № 307-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с укреплением платежной дисциплины потребителей энергетических ресурсов» (далее – Закон № 307-ФЗ) ст. 15 Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 190-ФЗ «О теплоснабжении» (далее – Закон о теплоснабжении) дополнена чч. 91–94.

В соответствии с ч. 93 ст. 15 Закона о теплоснабжении в редакции Закона № 307-ФЗ управляющие организации, приобретающие тепловую энергию (мощность) и (или) теплоноситель для целей предоставления коммунальных услуг, организации, осуществляющие горячее водоснабжение, холодное водоснабжение и (или) водоотведение, в случае несвоевременной и (или) неполной оплаты тепловой энергии (мощности) и (или) теплоносителя уплачивают единой теплоснабжающей организации (теплоснабжающей организации) пени в размере одной трехсотой ставки рефинансирования Центрального банка Российской Федерации, действующей на день фактической оплаты, от не выплаченной в срок суммы за каждый день просрочки начиная со дня, следующего за днем наступления установленного срока оплаты, по день фактической оплаты, произведенной в течение шестидесяти календарных дней со дня наступления установленного срока оплаты, либо до истечения шестидесяти календарных дней после дня наступления установленного срока оплаты, если в шестидесятидневный срок оплата не произведена. Начиная с шестьдесят первого дня, следующего за днем наступления установленного срока оплаты, по день фактической оплаты, произведенной в течение девяноста календарных дней со дня наступления установленного срока оплаты, либо до истечения девяноста календарных дней после дня наступления установленного срока оплаты, если в