otdelnye-aspekty-psihicheskogo-nasiliya-v-religioznyh-obedineniyah-posyagayuschih-na-lichnye-prava-grazhdan

Конституцией Российской Федерации гарантируется свобода вероисповедания. При этом на территории России функционирует множество религиозных организаций, являющихся деструктивными и применяющих в своей деятельности насилие [1]. Статьей 239 Уголовного кодекса Российской Федерации предусмотрена уголовная ответственность за создание религиозного объединения, деятельность которого, в частности, сопряжена с насилием над гражданами, а равно руководство таким объединением.

Объективная сторона рассматриваемого деяния заключается в создании религиозного объединения, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами или иным причинением вреда их здоровью либо с побуждением граждан к отказу от исполнения гражданских обязанностей или совершению иных противоправных деяний, а равно руководство таким объединением.

Важную роль в данном составе играет насилие как один из признаков запрещенного религиозного объединения, позволяющий квалифицировать деяние по ст. 239 Уголовного кодекса российской Федерации.

_______________________________________

© Онищенко О.Р., Фокин М.С., 2011

Используя общий термин «насилие», законодатель предполагает применение различных форм насилия одних его членов к другим в соответствии с культивируемой в конкретном религиозном объединении идеологией.

Насилие может быть выражено в двух формах, а именно: физическое и психическое. Если физическое насилие используется для того, чтобы лишить потерпевшего фактической возможности оказывать сопротивление либо желания оказать сопротивление или действовать определённым образом, то психическое насилие может воздействовать на лицо лишь последним способом.

В предыдущие десятилетия наиболее распространённым было узкое толкование психического насилия, сведение его к угрозам, прежде всего к угрозам физического насилия. Например, Л.Д. Гаухман считает, что «насильственное преступление – это преступление, сопряженное с насилием или угрозой его применения… Угроза применения насилия – воздействие на психическую сферу организма человека, выражающееся в запугивании его применением физической силы» [2].

Аналогичная точка зрения относительно природы психического насилия высказывается Р.А. Левертовой: «Психическое насилие – это устрашение потерпевшего, т. е. общественно опасное, принудительное воздействие на его психику, выраженное в угрозе причинить какие-либо лишения самому потерпевшему или его близким… Психическое насилие выражается в угрозах причинить физический, моральный, имущественный вред, лишить каких-то благ, ограничить в волеизъявлении. Поэтому угроза – единственная форма психического насилия» [3]. Сходные идеи о природе психического насилия высказывали и другие авторы [4]. Кроме того, в ряде словарей и энциклопедий юридического профиля понятия «психическое насилие» и «угроза» определяются одно через другое [5].

В последнее время многие авторы трактуют психическое насилие более широко. Так, В.А. Бурковская полагает, что «психическое насилие – это всегда воздействие вопреки и помимо воли объекта психологического воздействия, направленное на изменение установок, мнений, а самое главное – его поведения в соответствии с волей, намерениями субъекта психологического воздействия» [6]. По её мнению, «психическое насилие направлено на формирование такого психического состояния, при котором индивид теряет возможности адекватно оценивать происходящее, анализировать информацию из внешнего мира, а значит свободно и осознанно руководить своим поведением: выбирать цели, средства и пути их достижения» [7]. Из приведённого определения следует, что психическое насилие является разновидностью криминального психологического воздействия.

Детальный анализ феномена психического насилия с позиций криминального и уголовного права был предпринят Л.В. Сердюком [8]. Автор справедливо критикует узкое толкование феномена психического насилия, полагает, что его «ограничение только угрозами причинения лицу физического вреда представляется неверным, так как оставляет за рамками правовой защиты граждан от множества других способов причинения им психических травм и незаконного воздействия на их волю» [9]. По мнению исследователя, «к психическому насилию следует от-

нести не только все виды угроз, но и оскорбления, а в ряде случаев и клевету, и гипноз, если он применяется в преступных целях, и электронную стимуляцию мозга, применяемую специально для того, чтобы подчинить человека чужой воле» [10].

Отмечая справедливость подобной критики «ограничительного» подхода, нельзя не остановиться на проблеме использования гипноза и электронного стимулирования мозга в криминальных целях. Л.В. Сердюк, как и многие другие авторы, акцентирует внимание на возможности применения гипноза и некоторых других весьма экзотических видов психологического воздействия на человека при совершении преступлений, хотя, на наш взгляд, эта проблема несколько надуманна. Мифологизация гипноза как одного из самых спорных способов психического насилия изобилует в литературе, хотя и не подкрепляется данными статистики и примерами из правоприменительной и судебной практики. Кроме того, электронную стимуляцию мозга так же, как и другие виды нейрофизиологического воздействия, точнее было бы отнести к физическому, а не к психическому насилию, поскольку здесь имеет место воздействие на организм субъекта, лишь опосредованно вызывающее реакцию психики.

Разграничивая психическое и физическое насилие, автор утверждает, что их различие состоит в том, что физическое причиняет телесную травму или ограничивает внешнюю свободу поведения человека и может вызвать органические или функциональные изменения в его организме, а психическое насилие воздействует непосредственно на психику и способно вызвать либо психическую травму, либо подавить (ограничить) свободу его волеизъявления, т. е., по мнению Л.В. Сердюка, различие здесь заключается в первую очередь в объекте воздействия (организм – психика), а не в используемых средствах и методах влияния.

Вместе с тем нельзя согласиться с положением, что свободу поведения человека можно ограничить лишь физическим воздействием. Известно, что психическое насилие (как и другие разновидности психологического воздействия) влияет не только на психическую сферу субъекта, но и на его поведение, ограничивая или видоизменяя его ак-

тивность, например, заставляя против собственного желания совершать действия, требуемые преступником, в чём и проявляется на практике подавление свободы волеизъявления потерпевшего.

Как и Ф.Б. Гребенкин, Л.В. Сердюк полагает, что основным средством психического насилия является информация. Вместе с тем он считает, что подобное воздействие может осуществляться и внеинформационным путём – воздействием на мозг субъекта наркотиками, алкоголем, путём электронной стимуляции мозга и т. д.

С этим положением также нельзя согласиться в полной мере. Действительно, при любом психологическом воздействии на человека осуществляется передача информации в той или иной форме, но так можно говорить, лишь трактуя само понятие «информация» предельно широко. Например, понимая её и как некоторое эмоциональное состояние (страх, гнев, воодушевление и др.), предаваемое от субъекту к субъекту с использованием механизма заражения (о чём говорилось выше).

Исходя из вышеизложенного, современная трактовка психического насилия выходит за рамки узкого понимания его как угрозы физического насилия. По нашему мнению, психическим насилием может являться любая угроза, направленная не только непосредственно против личности принуждаемого лица, но и на другие внешние объекты (например, угроза причинить тяжкий вред здоровью ребенка потерпевшего, угроза уничтожения имущества, угроза разглашения сведений, порочащих потерпевшего либо его близких). Таким образом, угрозой будет являться не только доведенная до адресата информация, способная вызвать у потерпевшего достаточно сильные эмоциональные переживания, в том числе чувство страха, привести его в такое психическое состояние, при котором виновный мог бы добиться желаемого результата. Сила и глубина эмоциональных переживаний, вызываемых угрозой, зависит от психических свойств и эмоциональных особенностей потерпевшего, его психофизиологических особенностей, лабильности нервной системы.

Чувство страха максимальной глубины возникает при самых опасных видах угрозы,

в частности, угрозы убийством потерпевшему, угрозы причинить тяжкий вред здоровью ребенка потерпевшего или его родственникам. В подобной ситуации страх значительно ограничивает психическую деятельность человека. Кроме того, если страх аффективно захватывает личность, у потерпевшего могут преобладать процессы торможения в центральной нервной системе, и как следствие этого, пассивные защитные формы реагирования. Указанное состояние значительно снижает способность понимать характер и значение совершаемых действий. При паническом страхе потерпевший может потерять самообладание, выражающееся в беспорядочных неосознанных движениях, излишней активности или, наоборот, её снижении.

Необходимо отметить, что существенным признаком угрозы является её реальность, т. е. наличие у субъекта действительных оснований опасаться её осуществления. Угроза также должна быть наличной, а именно создавать опасность немедленного применения насилия, если требования лица, от которого соответствующая угроза исходит, не будут своевременно удовлетворены.

Важное значение также имеет субъективное восприятие угрозы адресатом. Его нельзя отождествлять с реальностью угрозы, которая является самостоятельным понятием. Субъективное восприятие должно устанавливаться с учётом показаний самого потерпевшего, угрожавшего лица, свидетелей, путём установления иных обстоятельств высказывания угрозы, содержания преступного требования, предшествовавших отношений потерпевшего и угрожавшего лица. При этом следует учитывать личностные особенности потерпевшего, его возрастипсихическоесостояние.

Угроза, безусловно выступающая в качестве способа совершения психического насилия, в то же время не является единственно возможным способом его совершения. Необходимо учитывать иные способы воздействия на психику человека, позволяющие подавлять его волю и вынуждающие поступать тем или иным образом.

Так, в деятельности незаконных религиозных объединений очень часто имеет место феномен так называемого скрытого психического насилия, которое по определению Е.Н. Волкова выражается в «целенаправлен-

ном установлении отдельным лицом или группой лиц незаконного контроля над сознанием и жизнью других личностей без их добровольного и осознанного согласия» [11]. К механизмам скрытого психического насилия в таком случае относится ограничение свободы выхода из культа с помощью закрепления в доктрине религиозного объединения и культивирования различных фобий (фобия на выход из культа, боязнь «внешнего» мира, боязнь «высших, сверхъестественных санкций за отступничество от культа»), психологической изоляции члена группы, желающего выйти из культа, манипуляции посредством чувств страха и вины, использование техник контроля сознания: провоцирование у личности эмоциональных пиков и спадов, создание ситуации отчуждения (отделение от семьи, друзей и общества) [12].

Следует отметить, что способы психического воздействия на потерпевшего в Уголовном кодексе Российской Федерации не определены. Тем самым законодатель вынуждает правоприменителя толковать содержание понятия «насилие» и смежных с ним понятий («принуждение», «понуждение») в каждом конкретном случае применения психического воздействия к потерпевшему.

Учитывая вариативность психического воздействия, применяемого в деструктивных религиозных объединениях, более верным представляется понимание психического насилия как умышленного противоправного воздействия на психику человека, ограничивающего свободу его воли путём применения незаконных действий и осуществляемого с целью заставить его совершить нужное принуждающему лицу деяние.

___________________

1.По сведениям Министерства юстиции РФ последовательно с 2003 г. по настоящее время число ликвидированных местных религиозных объединений, в деятельности которых установлены признаки насилия над гражданами, варьировалось от 250 до 500. В отношении религиозных (их число является превалирующим) объединений, признанных экстремистскими, Министерство юстиции РФ установило следующий порядок обнародования информации о признании объединения

таковым и, соответственно, ликвидации его: перечень религиозных организаций, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным законодательством Российской Федерации, а также перечень религиозных организаций, деятельность которых приостановлена в связи с осуществлением ими экстремистской деятельности, публикуется в «Российской газете» и на официальном сайте Министерства юстиции РФ.

2.Гаухман Л. Д. Насилие как средство совершения преступления. – М., 1974. – С. 3.

3.Левертова Р. А. Ответственность за психическое насилие по советскому уголовному пра-

ву. – Омск, 1978. – С. 10–11.

4.См., напр.: Симонов В. И., Щукин В. Г. Пре-

ступное насилие: понятие, характеристика, квалификация насильственных посягательств на собственность. – Пермь, 1992. – С. 45–47.

5.См., напр.: «Угроза представляет собой разновидность психического насилия над личностью, являясь выражением вовне намерения лишить потерпевшего жизни или причинить

тяжкий вред его здоровью» (Российская криминологическая энциклопедия / под ред.

А. И. Долговой. – М., 2000. – С. 754). «Угроза уголовно наказуемая – разновидность психического насилия над личностью» (Словарь по уголовному праву / отв. ред. А. В. Наумов. – М., 1997. – С. 625). «Психическое насилие – это чаще всего угроза применением насилия. Наиболее распространённым его видом является угроза физическим насилием…» (Там же. – С. 246).

6.Бурковская В. А. Криминальный религиозный экстремизм в современной России. – М., 2005. – С. 97.

7.Там же. – С. 96.

8.Сердюк Л. В. Насилие: криминологическое и уголовно-правовое исследование. – М., 2002.

9.Там же. – С. 18.

10.Там же. – С. 19.

11.Волков Е. Н. Преступный вызов практической психологии: феномен деструктивных культов и контроля сознания (введение в проблему) // Журнал практического психолога. – М., 1996.

– № 2. – С. 87–93.

12.См.: Сулейманов Т. М. Психологическое насилие в современных сектах и культах. – М., 2002; Исцеление от рая: реабилитация и самопомощь при социальной зависимости. –

М., 2010.