В изучении кануна Великой Отечественной войны все еще немало нерешенных проблем, одной из которых является оценка советским руководством событий 1939-1941 гг. В отечественной историографии, которая объясняет действия советского руководства в последние предвоенные месяцы стремлением оттянуть войну с Германией, не давая ей повода к войне, умиротворяя ее и рассчитывая на переговоры, поскольку И. В. Сталин опасался войны в условиях возросшей угрозы единого антисоветского империалистического фронта [1], этот вопрос, как правило, обходится молчанием. Только недавно были опубликованы некоторые материалы, содержащие оценку советским руководством Второй мировой войны в целом [2]. Однако без всестороннего рассмотрения этого вопроса невозможно понять политику СССР того периода, что в первую очередь требует расширения документальной базы исследований. Но пополнение этой базы идет, к сожалению, крайне медленно и под влиянием официальной версии, потому вне поля зрения исследователей остаются многие противоречащие ей документы.
В данной статье автор, опираясь в основном на не использовавшиеся ранее документы [3], попытается показать, как Москва в мае - июне 1941 г. оценивала события Второй мировой войны и какие выводы из этого делала.
Прежде всего необходимо остановиться на характере самих документов. К ним относится речь И. В. Сталина перед выпускниками военных академий 5 мая 1941 г. [4], которая была взята за основу при составлении следующих документов директивного характера. В мае 1941 г. в Главном управлении политической пропаганды (ГУПП) Красной Армии был подготовлен ряд проектов директивных документов, из которых нас интересует проект директивы "О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время" [5]. Этот документ после обсуждения 4 июня 1941 г. на Главном военном совете был 9 июня направлен начальником ГУПП армейским комиссаром I ранга А. И. Запорожцем начальнику Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г.Ф. Александрову. Одновременно в самом Управлении пропаганды и агитации по поручению А. А. Жданова и А. С. Щербакова был подготовлен проект директивы ЦК "О задачах пропаганды на ближайшее время" [6]. Проект этот не удовлетворил секретарей ЦК, и в первых числах июня сам Щербаков составил новый вариант директивы "О текущих задачах пропаганды", который более логичен и точен, нежели текст Александрова [7]. Проект директивы ГУПП был 20 июня утвержден Главным военным советом [8], а о судьбе проекта директивы ЦК пока ничего не известно.
В середине мая 1941 г. лекторской группой ГУПП для закрытых военных аудиторий был подготовлен доклад "Современное международное положение и внешняя политика СССР", который был 26 мая направлен в Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) и секретарям ЦК Жданову и Щербакову. На документе, посланном Александрову, имеется его резолюция от 19 июня: "В архив. По докладу даны указания т. Запорожцу" [9]. Мы не располагаем данными, позволяющими судить о характере этих указаний, однако идеи этого доклада перекликаются с идеями директивы ГУПП от 15 мая 1941 г. вышеназванных проектов директивных документов и были использованы, судя по приводимым И. Хоффманом сведениям, в докладе, сделанном, видимо, в войсках 15 июня 1941 г. "одним авторитетным политработником" [10]. Все это позволяет утверждать, что он не был отвергнут руководством.
Для решения поставленной проблемы следует обратить внимание на выступления о международном положении М. И. Калинина на партийно-комсомольском собрании работников аппарата Верховного Совета СССР 20 мая и перед выпускниками Военно-политической академии им. В. И. Ленина 5 июня, а также на речь Жданова на совещании работников кино в ЦК ВКП(б) 15 мая 1941 г. [11].
Особую ценность этим материалам придает то, что они готовились на уровне и по распоряжению членов и кандидатов в члены Политбюро, руководства пропагандистского аппарата страны и армии. Следовательно, инициатива их подготовки исходила "сверху", сводя к минимуму самодеятельность функционеров среднего звена. Поскольку всякая пропаганда ведется с целью подготовки общественного мнения к определенным событиям, содержание этих документов совокупности с другими материалами позволяет достаточно уверенно говорить о том, к чему именно готовилось советское руководство. Все эти документы, в значительной степени повторяющие и дополняющие друг друга, позволяют, на наш взгляд, несмотря на наличие в них идеологических и пропагандистских штампов, дать в целом объективную оценку настроений в советском руководстве в последние предвоенные месяцы. Далее мы приводим довольно обширные фрагменты документов, которые содержат оценку различных событий Второй мировой войны.
Как отмечалось в проекте директивы ГУПП, "главной причиной второй империалистической войны является соперничество между двумя крупнейшим капиталистическими державами - Англией и Германией. Борьба между ним идет за новый передел мира, за мировое господство. В союзе с Германией выступают Италия и Япония, хотя последняя и не принимает участия в войне на европейском и средиземноморском театрах. Англия пользуется материальной поддержкой США, которые также готовятся вступить в войну за передел мира. Каждая из участвующих в войне империалистических стран преследует свои захватнические, грабительские цели" [12].
Пропаганда в условиях войны во все времена стремится к психологическому подавлению противника, чтобы заставить его сложить оружие и отказаться от дальнейшей борьбы. Любое агитационное сообщение должно быть кратким, запоминающимся, вызывающим доверие. Пропаганда по отношению к противнику требует обязательного соблюдения этих условий. Информация, основанная на реальных фактах, наиболее убедительно воздействует на массовое сознание. В практике пропагандистских войн может использоваться: 1)Информация, поступающая от имени правительственных и военных органов. Как правило, подписывается официальным лицом. Часто содержит ультимативные требования к противнику и является «пропуском» в плен. 2)Информация анонимная, соответственно, автор не несет никакой ответственности за ее содержание. 3) Пропаганда маскировочная, когда истинный источник заменен другим, вызывающим большее доверие или способствующим более значимому воздействию.
Еще в августе 1940 года в военно-политическом аппарате РККА начали формироваться подразделения для ведения пропаганды среди войск и гражданского населения противника. Руководил этими подразделениями 7-й отдел Главного управления политической пропаганды Красной Армии (ГУППКА).
В предвоенный период 7-м отделом ГУППКА была разработана методика ведения информационной войны, определены необходимые для этого ресурсы и средства. Особое внимание уделялось методам изучения вероятного противника, формированию системы идеологической и психологической обработки личного состава вооруженных сил врага. Велись разработки специальных технических средств информационного воздействия и портативной полиграфической техники.
Именно в это время к подразделениям пропаганды стали приписывать офицеров запаса из числа журналистов, историков и филологов, отдавая предпочтение сотрудникам ТАСС, издательств иностранной литературы, подразделений Коминтерна.
Уже 25 июня 1941 года Политбюро ЦК ВКП(б) и Правительство СССР приняли решение о систематическом проведении пропагандистской работы среди войск и населения противника. Содержание, методы и формы этой деятельности было поручено определять организованному тогда Советскому бюро военно-политической пропаганды, рабочим органом которого стал 7-й отдел ГУППКА.
В июне 1941 года 7-м отделом издавалось 18 газет на иностранных языках, в том числе, 10 – на немецком. За годы Великой Отечественной войны было издано и распространено более 2 млрд. 700 млн. экземпляров листовок, газет, брошюр и т.п. пропагандистского характера на двадцати иностранных языках. Фронты использовали свою типографскую базу, располагавшуюся в железнодорожных вагонах или нескольких автофургонах. Армейские типографии располагались в одной машине, более мелкие подразделения листовки самостоятельно не издавали.
С конца 1941 года издавались информационные бюллетени, основанные на документальных источниках и рассказывающие о военно-политических реалиях того времени.
7-й отдел выпускал и довольно нестандартные агитационные материалы – издания, маскирующиеся под геббельсовскую пропаганду – газеты «Фелькишер беобахтер», популярные юмористические и песенные сборники противника, конверты и бумагу для писем с агитационными текстами. Особый интерес вызывают колоды игральных карт с карикатурными изображениями фашистских бонз и аллегорическими картинками «скорого будущего Германии». А на Ленинградском фронте огромной «популярностью» пользовались точные копии немецкого ордена «Железный крест» с надписью «За разбой и убийство».
Эта печатная и «сувенирная» продукция переправлялась за линию фронта с помощью фронтовой авиации, специальных агитационных мин и снарядов, разведывательных подразделений и партизанских отрядов.
Из технических средств информационной войны применялись звуковые и радиовещательные станции.
Портативные звуковые станции имелись в каждой фронтовой дивизии. Они позволяли вести агитацию в радиусе около 400 метров. Более мощная аппаратура монтировались на автомашинах, танках, броневиках и даже самолетах.
В июле 1941 года на всех фронтах, при активном содействии и использовании ресурсов Радиокомитета СССР, создавались подразделения для вещания на языках противника и начались регулярные передачи. Особое значение придавалось привлечение к техническим видам пропаганды носителей языков, обладавших не только правильной литературной речью, но и местными диалектами. С этой задачей помогали справляться иностранные сотрудники Коминтерна, антифашисты и добровольцы из числа военнопленных, учитывавшие также и национальные особенности объектов пропаганды для более действенной аргументации.
7-м отделом ГУППКА, совместно с разведкой, систематически анализировалась немецкая пропаганда и контрпропаганда, дислокация, передвижения и участие в боевых действиях подразделений противника, данные о кадровом составе, дисциплине и политико-моральном состоянии солдат и офицеров, степень влияния советской пропаганды, а с 1942 года составлялись полномасштабные досье. На основании аналитических материалов велась наиболее адресная и, соответственно, действенная агитация.
Рассмотрим основные темы, прослеживающиеся в агитационных материалах 7-го отдела ГУППКА.
В самом начале Великой Отечественной войны, в 1941 году, упирая на «пролетарский интернационализм», советская пропаганда призывала солдат вермахта, рвущихся к Москве, к свержению гитлеровского режима и созданию антифашистских комитетов. Это было вызвано господствовавшими в то время идеологическими штампами и политическими установками. Вера немцев в превосходство германской расы, в ее право на мировое господство, железная дисциплина и безоговорочная поддержка гитлеровской политики расширения жизненного пространства сводили «на нет» подобные усилия советской пропаганды.
Но постепенно начали вырабатываться аргументация и утверждения, соответствующие реалиям своего времени. В сообщениях для войск противника говорилось о временном характере оккупации части территории СССР и о высокой цене, которую платит за это Германия. Вместе с этим, наша пропаганда уже тогда боролась с популяризуемым сейчас В.Резуном мифом о «превентивной войне» со стороны Германии.
Первые же неудачи немецкой армии под Москвой, Ростовом и Тихвином использовались 7-м отделом ГПУ РККА для информационной атаки на миф о непобедимости вермахта и для доказательства провала стратегии «молниеносной войны». Наша пропаганда противопоставляла фашизм, с которым Советский Союз дрался насмерть, и немецкий народ, одурманенный Гитлером. В агитации широко использовались ссылки на исторические события и мнения «великих немцев» (Фридриха Великого, Бисмарка, Мольтке и др.), показывающие непобедимость России.
Особой темой пропаганды был призыв к немецким войскам сдаваться в плен. Необходимо было преодолеть стереотип ужаса «белокурых бестий» перед пленом «русских унтерменшей», не признающих международных конвенций, который вбивался в головы немцев геббельсовской пропагандой. Правдивость лозунга «плен – это спасение» стала «доходить» до противника в основном после Сталинграда. Этому способствовало ознакомление врага с советским законодательством и подзаконными актами о положении военнопленных в Советском Союзе. Широко распространялся приказ № 55 наркома обороны И.В. Сталина, утверждавший, что у Красной Армии нет, и не может быть таких целей, как уничтожение немецкого народа и государства.
Одной из наиболее эффективных форм агитации было противопоставление военных, социальных, политических и личностных интересов Германии и солдат ее союзников и сателлитов. Лозунг «Это не ваша война!» оказал заметное воздействие на испанцев, румын, финнов, венгров, словаков и др.
В Великой Отечественной информационной войне не обошлось без ошибок и перегибов. Некоторые листовки, изданные по личному распоряжению одиозного куратора ГУППКА Льва Мехлиса, вызывали у немцев гомерический хохот, так как рассказывали о государственных мероприятиях нацистов, буквально превращающих Германию в публичный дом.
Впрочем, информационных «ляпов» хватало и у наших союзников. Так, немцы сочли абсолютной ложью американскую листовку 1944 года с фотографией, изображавшей группу немецких военнопленных, сидящих в мягких креслах и пьющих чай.
Переоценка ценностей под влиянием пропаганды противника – сложный процесс, связанный с преодолением комплекса стереотипов, национальных и психологических предубеждений. Немецкий народ на протяжении многих лет подвергался массированному воздействию национал-социалистической пропаганды, уничтожавшей гуманистическую мораль. Солдаты и офицеры вермахта до последних дней войны в большинстве своем не приняли идеи о необходимости активной борьбы против гитлеровского режима.
Можно приводить множество свидетельств результативной деятельности пропагандистов Красной Армии в Великой Отечественной информационной войне. Это и высказывания военнопленных, и меры, предпринимаемые немецким командованием для борьбы с советским воздействием, и то, что 2 млн. 200 тыс. немецких солдат сдались в плен. Однако, наивысшим критерием эффективности советской пропаганды автор считает ее роль в постепенном прозрении немцев и возвращении их к демократическим ценностям и неприятию фашизма.
Определенное проникновение в советскую печать утверждений германской пропаганды об успехах германской экономики и мощи вермахта вызвало в мае - июне 1941 г. негативную реакцию советского руководства. Прежде всего это коснулось работ сотрудников Института мирового хозяйства и мировой политики АН СССР и редакции журнала "Мировое хозяйство и мировая политика", которые, по мнению Секретариата ЦК ВКП(б) в оценке важнейших вопросов современной мировой политики и мирового хозяйства занимают "теоретически ошибочную и политически вредную позицию". Это выражалось в том, что эти сотрудники и редакция журнала "подхватили и популяризировали распространяемые фашистской пропагандой мифы об идеальной организации и непобедимости германской армии, о якобы организованном, плановом характере германского хозяйства, об улучшении продовольственного положения в Германии и увеличении в ходе войны ее экономических и военных ресурсов" и "в известной мере оказались на поводу буржуазной пропаганды". Поэтому следовало реорганизовать институт [32] и устранить подобные недостатки в советской пропаганде, усилив критику идеологии фашизма и измышлений германской пропаганды [33].
Не подтверждается вышеприведенным материалом и версия о страхе советского руководства перед Германией и ее вооруженными силами, бытующая в отечественной историографии [34]. В Москве считали Германию равноценным противником, который, с военной точки зрения, не имеет ничего особенного ни в танках, ни в артиллерии, ни в авиации. По мнению Сталина, военная техника Германии "отстает не только от нашей", но в отношении авиации ее начинает обгонять Америка [35]. Подобный вывод отражает определенную недооценку состояния вермахта. Однако нельзя не отметить, что по качеству военной техники, за исключением самолетов старых конструкций, Красная Армия действительно не уступала своему будущему противнику [36].
"Основным фактором, определяющим современное международное положение,- отмечалось в докладе ГУПП,- является война между крупнейшими капиталистическими державами, которая длится уже около двух лет и стала мировой, затяжной и тотальной. Важнейшим итогом второй империалистической войны на современном ее этапе - является значительный военный успех Германии на сухопутных фронтах, и изгнание Англии с европейского континента. В результате этого со всей остротой встал вопрос о дальнейшем направлении войны.
Колонизаторской программой фашистских агрессоров предусматривалось духовное порабощение советских народов, полная ликвидация их культуры, что должно было, по замыслам оккупантов, низвести советских людей до положения бессловесных, покорных рабов.
«Если мы будем обучать русских, украинцев и киргизов читать и писать, то впоследствии это обернется против нас. Образование даст более развитым из них возможность изучать историю, овладеть историческим опытом, а отсюда развивать политические идеи, которые не могут не быть губительными для наших интересов...— Вот чего как огня опасался Гитлер.— Нельзя, чтобы они знали больше, чем значение дорожных знаков. Обучение в области географии может быть ограничено одной единственной фразой — «столица рейха — Берлин»... Математика и все прочее подобное совершенно не нужно».
По мнению другого фашистского главаря, Гиммера, культурный и духовный уровень покоренных народов должен быть примерно таким: «...простой счет, самое большее до 500, умение расписаться, внушение, что божественная заповедь заключается в том, чтобы повиноваться немцам, быть честными, старательными. Умение читать я считаю не нужным».
Еще до нападения на нашу страну гитлеровцы приобрели богатый опыт удушения культуры так называемых «неполноценных народов», разрушения культурных ценностей и уничтожения интеллигенции. Начало этому было положено в самой Германии. С приходом к власти фашисты стали сжигать на кострах величайшие произведения мировой литературы, запрети-
ли исполнение музыкальных произведений «неарийских» композиторов. Тысячи ученых, писателей, художников, артистов были убиты штурмовиками, многие из них бежали за границу. Таким же образом действовали гитлеровцы и в оккупированных странах Европы.
Вот этот «опыт» фашистские вандалы в гигантских масштабах применили на оккупированной территории СССР. Как и все остальные преступления, гитлеровцы заранее, в деталях спланировали мероприятия по ликвидации культуры народов СССР. Были разработаны специальные инструкции, где подробно перечислялось, какие культурные ценности подлежат вывозу в Германию, а что должно быть уничтожено на месте. Осуществление этих инструкций вменялось в обязанность вермахту и администрации рейхскомиссариатов. Главари гитлеровского рейха всячески поощряли инициативу вояк фашистской армии в разрушении культурных ценностей советского народа. В частях вермахта объявили приказ: «Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения». Кроме того, были созданы «рабочие группы» по сбору и уничтожению культурных ценностей, подчинявшиеся Розенбергу. Подобные же функции выполняли подразделения СС специального назначения. Службе СС было поручено также уничтожение видных представителей советской интеллигенции — ученых, писателей, композиторов, художников, артистов.
В первую очередь оккупанты стремились ликвидировать народное образование. Почти все школы были закрыты1. Школьные здания фашисты либо уничтожали, либо использовали для своих целей. В Киеве, например, до фашистской оккупации было 150 средних и начальных школ. Из них 77 захватчики заняли под казармы, девять приспособили под склады и мастерские, в двух разместили воинские штабы и восемь школ использовали под конюшни. При отступлении из Киева гитлеровцы разрушили 140 школ. В Белоруссии оккупанты уничтожили около 7 тысяч школьных зданий из более чем 12 тысяч, имевшихся до войны. Всего же на оккупированной советской территории фашисты уничтожили 82 тысячи начальных и средних школ2.
Захватчики полностью или частично разрушили 334 высших учебных заведения, в которых до войны обучалось 233 тысячи студентов, а оборудование лабораторий и кабинетов, уникальные экспонаты университетских и институтских коллекций и библиотеки вывезли в Германию. Той же участи подверглись 605 научно-исследовательских институтов.
Согласно генеральному плану «Ост» советская интеллигенция подлежала уничтожению как носительница культуры советского народа, его научных и технических знаний. В большинстве случаев фашисты сразу же убивали наиболее видных и авторитетных представителей интеллигенции, как только вступали в тот или иной советский город. Так было, например, во Львове. Гестаповцы заранее составили списки представителей львовской интеллигенции, которые должны быть уничтожены. Тотчас же после захвата города начались массовые аресты и расстрелы. В гестаповские застенки бросали писателей, профессоров и преподавателей учебных заведений.
Оккупанты подвергали представителей интеллигенции изощренным издевательствам. Группу арестованных во Львове профессоров, адвокатов и врачей они заставили языками мыть лестницы в подъездах четырехэтажного дома, собирать губами мусор на дворе и переносить его в одно место *.
Оккупанты стремились вытравить из сознания советских людей память о героической истории народов нашей страны. С этой целью они повсеместно разрушали исторические памятники, музеи, связанные со знаменательными событиями в жизни русского, украинского, белорусского и других народов, с памятью о великих сынах этих народов. Всего на оккупированной советской территории фашисты разгромили 427 музеев (из 992, имевшихся в Советском Союзе), в том числе богатейшие музеи Смоленска, Сталинграда, Новгорода, Полтавы, Чернигова и других городов. В Керчи оккупанты уничтожили панораму «Штурм Перекопа», в Севастополе нанесли большие повреждения знаменитой панораме «Оборона Севастополя». В Сталинградской картинной галерее от рук фашистов погибли все картины — кисти Репина, Шишкина, Айвазовского, Серова, Маковского, Иванова и других. Пострадали все художественные музеи Крыма, были разграблены коллекции Бахчисарайского дворца-музея.
Гитлеровцы превратили в развалины многие прекрасные памятники архитектуры. В Чернигове разрушили Борисоглебский собор, построенный в начале XII века, церковь Параскевы Пятницы на Торгу и собор Полоцкого Евфросиниева монастыря, возведенные также в XII веке; в Новгороде — ряд древних монастырей, в том числе знаменитую церковь Спаса Нередицы постройки XII века. В груды кирпича была превращена Успенская церковь Киево-Печерской лавры, сооруженная в 1073 году.
Оккупанты вывозили художественные ценности в Германию. Указом Гитлера от 1 марта 1942 года ведомству Розенберга прямо предписывалось производить такой грабеж под видом конфискации «для выполнения заданий национал-социалистской партии в области идеологии и для дальнейшего их (то есть культурных ценностей.—Лег.) использования в научно-исследовательской работе высших школ» '. На деле же эти ценности попадали не в «высшие школы» и даже не в учреждения фашистской партии, а в большинстве своем — в руки крупных и мелких чиновников немецкой гражданской оккупационной администрации, генералов и офицеров гитлеровской армии.
Один из подручных Розенберга в сентябре 1944 года сообщил своему шефу о том, что рейхскомиссар Украины поместил картины и другие произведения искусства, реквизированные в Киеве и Харькове, в своих имениях в Восточной Пруссии. В числе этих произведений искусства были иконы мастеров XV и XVI веков, картины Айвазовского, Верещагина, Васнецова, Савицкого, Брюллова, Перова, Тропинина, Флавицкого, Васильева и других выдающихся художников. Командующий 1-й танковой армией генерал Макензен присвоил себе наиболее ценные полотна Рибейра, Рубенса, Мурильо, Иорданаса, Верещагина, Коровина, Крамского, Поленова^ Репина, Лагорио, Айвазовского, Шишкина, скульптуры работы Донателло и другие экспонаты из Ростовского музея изобразительного искусства, эвакуированного в Пятигорск.
Из дворцов-музеев Пушкина, Павловска, Гатчины оккупанты вывезли в Германию гарнитуры старинной художественной русской и французской мебели, книги дворцовых библиотек, предметы изобразительного искусства, художественный фарфор и другие ценности.
В Новгороде фашисты подготовили для отправки в Германию памятник 1000-летия России. Этот памятник был воздвигнут на Кремлевской площади в 1862 году по проекту извест-
ного русского скульптора академика Мнкешииа. Гитлеровцы разобрали памятник на части, разбили скульптурные украшения, но отправить памятник на сплав как металлический лом не успели. Здесь же в Новгороде оккупанты разграбили Софийский собор, сняли с его купола позолоченные листы. Фашистский генерал Вильке распорядился изготовить для него из этих листов блюда, бокалы и чайный сервиз.
Оккупанты не ограничивались грабежом культурных ценностей, принадлежащих Советскому государству, но и реквизировали их у частных лиц. Штадтскомиссар Киева, например, в апреле 1942 года дал указание городской управе установить адреса артистов, художников, научных работников, а также евреев, «которые имели хорошие картины (оригиналы или копии), а также хорошие книги». Адреса понадобились оккупантам для изъятия ценностей.
То, что оккупанты но каким-то причинам не могли вывезти, предавалось сожжению. Рейхскомиссариат Украины сообщал в сентябре 1943 года Розенбергу, что имущество музеев и архивов Днепропетровска вывезти невозможно и поэтому приказано «в крайнем случае это имущество сжечь» '. О том, как происходили подобные акции, рассказали очевидцы уничтожения Харьковской картинной галереи. В один из последних дней перед освобождением Харькова Красной Армией перед зданием галереи остановилась машина. Гитлеровцы вынесли из нее баллоны с бензином и начали тщательно поливать им пол, стены, мебель. Затем бросили горящий факел. В гигантском костре погибли сотни произведений искусства, в том числе картины Шишкина, Маковского и других известных художников 2.
Осквернению и глумлению подвергли захватчики дорогие советским людям памятные места — подлинно народные святыни.
Всему миру известен знаменитый Пушкинский заповедник и особенно усадьба гениального русского поэта в селе Михайловском. Здесь А. С. Пушкин писал роман «Евгений Онегин», трагедию «Борис Годунов», закончил поэму «Цыганы». Заботясь о сохранении этого ценнейшего культурно-исторического памятника, Советское правительство объявило усадьбу поэта в Михайловском, его могилу в Святогорском монастыре и близлежащие места государственным заповедником.
Когда фашистские захватчики стали приближаться к Михайловскому, ценные экспонаты не удалось полностью эвакуировать. Овладев Михайловским, гитлеровцы сразу же начали расхищать музейные вещи — картина, мебель, книги. Осенью 1943 года все ценности музея были упакованы, погружены на машины и вывезены в Германию.