Гурвич Г.Д. Философия и социология права (Антология теории государства и права) - 2004

Социология права

сообщества. Далее, для формулирования и выражения правового суверенитета возникает необходимость в третейских организациях судебного характера; возникает нечто вроде верховного суда, наделенного компетенцией по тол­ кованию спонтанного суверенного права нации и международного сообще­ ства. Вместе с тем в эпохи, когда правовые порядки глобальных обществ предоставляют правовое превосходство одной из партикулярных групп (на­ пример, в Средние в е к а — Церкви; в X V I-X IX в. — государству), именно такие партикулярные группы становятся органами, обладающими компетен­ цией на толкование и воплощение в себе правового суверенитета. Данный факт совсем не означает, что правовой суверенитет может передаваться парти­ кулярным группам, потому что, в любом случае, истинный правовой сувере­ нитет остается рассеянным по всему глобальному сверхфункциональному обществу.

Даже во времена, когда суверенитет механизмов правового регулирования нации и международного общества предоставляет правовое превосходство государству, взаимоотношения государственного права с разнообразными структурами негосударственного права могут принимать различные формы.

С этой точки зрения можно определить четыре основных типа регуля­ тивных механизмов социального права, завершив правовую типологию групп, которую мы предприняли во второй главе данного раздела.

1.Структуры чистого и независимого социального права, которые в конфликтных случаях обладают приоритетом или эквивалентны правопо­ рядку государства; например, национальное сверхфункциональное право, международное право, право Римской католической церкви (церковное и каноническое) и других церквей в случаях отделения церкви от государства и, наконец, экономическое право в случаях автономно организованной эко­ номики, которая преобразовывает его из партикулярного в общее право.

2.Структуры чистого социального права, опекаемого государством,

т. е. не обладающие безусловным принуждением и являющиеся автономными.

Вслучае конфликта они склоняются к государственному правопорядку и подчиняются ему. Внешне это выражается в переводе подобных регулятивных механизмов в область «частного права», так как сами различия между пуб­ личным и частным правом, как мы видели, зависят от различных решений, принимаемых государством. В наши дни таково положение дел с семейными группами, группами некоммерческой деятельности и даже с большинством групп экономической активности, которые при существующем режиме ут­ верждают себя как партикулярные. Им нет числа.

3.Структуры автономного социального права, аннексированного госу­ дарством, т. е. поставленные на службу государству путем включения их в государство в качестве «децентрализованных публично-правовых органов» или простого повышения их статуса до привилегированной сферы публич­ ного права. В случаях, когда подобная аннексия затрагивает локальные группы ограниченного масштаба (муниципалитеты, городские советы, округа и т. д.), т. е. структуры права местного самоуправления или права союзов землевла­ дельцев (например, держателей прав на земельные участки на берегах водо­

емов, владельцев шахт и т. д.), то она не так сильна благодаря тому, что госу­ дарство представляет собой блок локальных групп. Сама децентрализация

743

ГЛАВА IV ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНАЯ СОЦИОЛОГИЯ

ПРАВА (ПРОДОЛЖЕНИЕ). ПРАВОВАЯ ТИПОЛОГИЯ КОМПЛЕКСНОГО ОБЩЕСТВА

Бесконечная сложность и бесконечное богатство аспектов и содержания каждого комплексного общ ества— проявления «тотальных социальных фе­ номенов» — не позволяют зафиксировать их в рамках социологической типо­ логии, если только не взять за точку отсчета какой-то конкретный вид соци­ альной активности. Так, классификация типов комплексных обществ может дать разнообразные результаты в зависимости от того, какой исходной точки зрения придерживаться: опоры на экономические, религиозные, моральные, юридические или другие явления. Было сделано множество попыток создать классификацию, с исчерпывающим обзором которых (сделанным г-ном Штейн-

мецом) можно ознакомиться в «L’Année Sociologique» (1900; т. 111). К этому можно добавить анализ учений о «кругах цивилизации», проводимы й rpe6HepoM,LVШ мидтом и Купером, и теорию «культурной морфологии» Фро­ бениуса и Ш пенглера,LV1 которую кратко, но глубоко раскритиковал Мосс в своей статье «О цивилизациях» (Mauss М. De civilisations // Première Seminaire Internationale de Synthèse. 1930). И если все эти попытки так и не смогут дать удовлетворительных результатов, то (оставляя в стороне влияние эволюцио­ нистских предрассудков) исключительно по причине монистических тенден­ ций к установлению уникальной типологии, действительной для исследова­ ния всех аспектов социальной действительности в совокупности.

Осознавая нереальность подобных попыток и принимая во внимание прагматичный характер всех классификаций типов «тотальных социальных явлений», классификаций, которые допускают многочисленные вариации в зависимости от преследуемой цели, мы ограничимся схематической харак­ теристикой некоторых типов комплексных обществ применительно к иссле­ дованию правовых явлений. Данные типы разработаны в большей степени как иллюстрации того направления, в котором необходимо проводить такие исследования. Они не претендуют ни на окончательные результаты, ни на то, чтобы быть исчерпывающими, ни, разумеется, на то, чтобы заменить собой конкретную историю права и культуры в целом, которые только и в состоя­ нии выразить целостную реальность различных комплексных общ еств со всеми их индивидуальными особенностями.

Мы устанавливаем семь различных типов комплексных обществ с точки зрения их воздействия на системы права. В процессе такого разграничения

745

мы в основном руководствовались, с одной стороны, критерием преобладания в соотношении систем правового регулирования одной группы над другими и, с другой стороны, критерием степени мистицизма и рационализма, содержаще­ гося в концепциях права и власти, характерных для различных обществ, — критерием, специально разработанным Максом Вебером (Вебер М. Хозяйство и общество. 1922). Так, Вебер различал «харизматический», «традиционный» (особенно наследственный) и «рациональный» типы государственной власти. Вебер также разграничил: 1) системы права, полностью пронизанные сверхъе­ стественным (магическим или религиозным); 2) сравнительно рациональные системы (по процедуре властвования, т. е. по «формальнойрационализации», или по содержанию властвования, т. е. по «целерационализацит,Zweckrationalisation (нем.), зачастую связанным с патримониальным абсолютизмом или отголос­ ками теологических концепций); и, наконец, 3) полностью рациональные (од­ новременно с формальной и материальной сторон) системы права, секуляри­ зованные через формальную логику, свойственную праву. Вебер указал также, что право может приобретать различные свойства в зависимости от того, сформулировано ли оно и применено пророками и теологами, либо юристами (которые получили образование через судебную практику или в теологических школах), либо обладателями переходящей по наследству власти, либо, нако­ нец, бюрократией юристов, обученных в специальных школах. Чего не хвата­ ло в многообещающих и глубоких взглядах Вебера, так это интеграции всех этих частных и, можно сказать, разбросанных аспектов в типы комплексных обществ, определяемых как производные от соотношения конкретных групп.

Мы постараемся избежать в нашей классификации этого серьезного не­ достатка, пытаясь в то же время использовать ценные выводы Вебера. При этом в архаичном обществе не существует дифференциации групп в соответ­ ствии с типами, которые мы выделили, поскольку локальные группы здесь только еще зарождаются, а клан одновременно являлся и семьей, и государством, и церковью (ограниченный исключительно магическим братством). Таким об­ разом, данная Дюркгеймом характеристика, акцентирующая внимание на структуре архаичного общества, основанной на серии идентичных сегментов (в отличие от всех других типов), более или менее сохраняет свою силу. Мы будем учитывать ее и в дальнейшем, она дает точную правовую типологию первобытного общества, которое лучше всех было изучено школой Дюркгейма, чей вклад нам предстоит использовать.

Принимая во внимание все эти рассуждения, мы приходим к следую ­ щим правовым типам комплексных обществ:

1)правовые системы полисегментарных обществ, имеющих магическирелигиозную основу;

2)правовые системы обществ, однородность которых основывается на принципе теократического харизматизма;

3)правовые системы обществ, однородность которых основывается на превосходстве внутренней политической группы (относительно рационали­ зированные системы);

4)правовые системы феодальных обществ, базирующиеся на юридиче­ ском превосходстве церковных наполовину мистических и наполовину рацио­ нальных систем;

746

Социология права

5)правовые системы обществ, объединенных превосходством города и империи (более рационализированные системы);

6)правовые системы обществ, объединенных превосходством террито­ риального государства и автономией индивидуальной воли;

7)правовые системы современных обществ, в которых группы эконо­ мической деятельности и территориальное государство борются за новое юридическое равновесие (переходные системы).

Очевидно, что для каждого из этих типов можно привести ряд истори­ ческих иллюстраций и географических вариантов и что, если вдаваться в детали, необходимо было бы выделить для всех этих типов целый ряд под­ типов. Не менее очевидно то, что ни один из этих типов (кроме последнего, который мы намеренно оставили неопределенным), невозможно обнаружить

вистории в чистом виде, потому что социологические типы перекрывают друг друга, соединяются друг с другом различными способами. Вместе с тем достоинством и недостатком социологических типов является то, что они остаются в некоторой степени абстрактными и общими, давая историку точки опоры в его усилиях по индивидуализации исторических явлений.

§1. Правовые системы полисегментарных обществ,

имеющих магически-религиозную основу

Комплексное архаичное общество представляет собой племя (фратрии, курии), образованное повторением ряда идентичных сегментов, называемых кланами (genos, gentes — греч., лат.). Кланы и племена имеют религиозную основу; их символами являются тотемы, изображения богов, в жизни кото­ рых они участвуют и с которыми они общаются мистическим способом. Ро­ довая группа здесь не отделяется от мистико-экстатической группы, так как родство и экзогамия, которые из него возникают, здесь преимущественно пред­ ставляют собой связь все с тем же тотемом. Локальная группа нечетко опре­ делена, а клан не всегда является «сельской общиной». В данном случае ре­ лигиозная группа поглощ ает территориальны е группы так же, как она поглощает и группы экономической деятельности, по крайней мере, в той степени, в какой последние обладают родоплеменным характером. В этих условиях было бы соблазнительно свести все правовое регулирование только лишь к регулятивному механизму общего социального права клана и племени. Этот механизм имеет религиозную основу, заложенную в табу, производном от священного, и исключает любой тип межиндивидуального права, любую гибкость, отчуждаемость, изменчивость и даже все виды партикулярного права.

И хотя кажется бесспорным то, что правовой суверенитет, растворен­ ный в племени и пронизанный трансцендентным и сверхъестественным , уступает превосходство тотемическим кланам и их праву, архаичное обще­ ство вовсе не может быть сведено исключительно к кланам, что и демонст­ рирует современная этнография. Оно является более сложным, изобилуя фратриями, возрастными, половыми группами, религиозными союзами, клу­ бами, тайными обществами и т. д. Иногда оно ограничивается отдельными

747

Г. Д. Гурвич Избранные труды

кланами, а иногда распространяется на все племя. Его основой также являет­ ся вера в сверхъестественное, не в священное трансцендентное сверхъесте­ ственное, которое требует подчинения, а в магическое, постоянное, гибкое, сверхъестественное, которому можно приказывать и которое можно даже создать («мана», на которую указывал Кодрингтон применительно к Мела­ незии, была обнаружена под различными наименованиями в большинстве различных примитивных обществ).

Коллективная магическая мана (базис партикулярного социального права фратрий) частично освобождает данное право от уз религиозных табу. Соеди­ нение магического со всяким предпринимаемым на страх и риск усилием и трудом (Б. М алиновский) способствует социальной концентрации в рамках братств с определенной экономической направленностью (например, куз­ нечное ремесло) и военных групп. Ограничения, накладываемые экономикой и правом магических братств на власть клана, приносили пользу тем, кто обладал различной степенью индивидуальной маны, позволяющей утверж­ дать свой «престиж», занимать более высокий ранг в братстве, присваивать отчуждаемые предметы, заключать договоры и торговать. Работы Фрэзера, Мосса, Ю велена, Леви-Брюля, Малиновского и Гране показали различные аспекты воздействия магического на право и экономику в примитивных об­ ществах, воздействия, остатки которого обнаруживаются в праве древних Рима, Греции, Германии, Китая и Индии.

Определенные институты представляют собой смешение конкурирую­ щих влияний как религии и магии, так и уголовного права, которое защищает неприкосновенность человеческой жизни и воплощает собой формирование государства и монархической власти. Такое формирование происходит за счет победы магического братства над кланом — победы, которая трансформи­ рует верховного правителя в жреца-монарха, подчиненного религии. Точно известно, что именно правовая система архаичного общ ества базируется на двойной основе магии и религии; иногда они противостоят друг другу, иногда взаимно проникают друг в друга. Но всегда общее сакральное право тотемического клана обладает преим ущ еством перед партикулярны м правом братств, а такж е перед межиндивидуальным и межгрупповым правом, кото­ рые были вдохновлены магической маной; ср. мою статью «М агия и Право»

(M agic and L aw // Social Research. 1942) и мои «Социологические очерки» (1938. С. 173-273).

М агическо-религиозная основа правовой системы полисегментарного общества приводит к следующим характеристикам:

1)любая власть носит либо теократический (в рамках клана), либо ха­ ризматический (где магическое начало воплощено в вожде братства, а после образования государства — в монархе) характер;

2)действия, формулирующие, применяю щ ие или санкционирую щ ие право, обладают мистическим характером (оракулы, правовые пророчества,

«откровения» о праве от имени Бога или маны, «ордалии» и «поединки во имя Божие», магическое очищение и религиозные жертвоприношения, чары, проклятия, наложение сглаза через магические вещи и заклятия и т. д.);

3)лю бое присвоение какой-либо вещи заклю чается в проникновении

внее сверхъестественной силы (религиозной в случае неотчуж даем ой

748

Социология права

собственности, в особенности на землю, и магической в случае, затрагиваю ­ щем движимое имущество);

4) и, наконец, преобладание в социальном праве права общности, а в индивидуальном праве — права сближения (например, дары ) или права раз­ деления (борьба), но только не смешанного права (например, договор).

Французский социолог П. Фоконне в своей известной работе (Fauconnet Р. Responsabilité. 1920) отчетливо и глубоко выявил связь данного института в ар­ хаичном обществе с магически-религиозными верованиями. Он подчеркнул, что ответственность должны нести не только разумные индивидуумы и группы, но также и дети, душевнобольные, трупы, животные и даже орудия труда. Обстоя­ тельства, порождающие ответственность, заключаются в осквернении через действие, нарушающее ритуал или запрет, вне зависимости от того, было ли это осквернение случайно или же преднамеренно. Следовательно, среди прочих форм существует и коллективная ответственность, налагавшая наказание на семью или на местность за вину и т. д.

Субъект, несущий ответственность, по мнению Фоконне, является в таком обществе козлом отпущения, на котором концентрируется гнев разъяренного коллективного разума. Функцией ответственности здесь могла бы быть воз­ можность «обеспечить реализацию наказания, создавая для этого некий объект приложения». Необходимо добавить, что, хотя мы и используем рево­ люционную работу Л. Леви-Брюля о первобытной ментальности, согласно ко­ торой понимание причинности в первобытном мышлении резко отличается от нашего понимания и согласно которой первобытные люди, неосведом­ ленные о вторичных причинах, ищут мистические первопричины, мы считаём, что причинной связью в таких обществах не пренебрегают, особенно в ситуациях, порождающих ответственность в архаичных обществах. Мисти­ ческая вина может быть приписана одушевленным или неодушевленным но­ сителям, детям, душевнобольным, трупам, инструментам, животным и т. п.

Работы М осса и Дави по вопросам обмена, дарения, зачаткам договорных отношений прояснили понятие «потлач», открытое Ф. Боасом на северо-за­ паде СШ А (см. выше), существование и роль которого была подтверждена также в самых разных местах (Меланезии, Папуа — Новой Гвинее, Полине­ зии, Ю жной Америке, Африке). «Потлач является бесценным даром, кото­ рый предполагает не только обязанность дарения, но также обязанность при­ нимать и возвращ ать, что представляет прим итивную ф орм у обм ена, благодаря которой аккумулируется и перераспределяется собственность». Потлач является также формой вызова, который предоставляет соперникам возможность превзойти друг друга демонстрацией своих сокровищ ; потлач зачастую связан с празднествами, рождением, свадьбой, приглашением, по­ хоронами, избранием вождя» (Бужи). В своеобразной форме праздничного рын­ ка, которым и является потлач, участвуют группы, кланы, племена и маги­ ческие братства, где они принимают взаимные обязательства, торгуют друг с другом, договариваются, оскорбляют друг друга, противостоят друг другу. Таким образом, первая форма обязательства и договора была, скорее всего, межгрупповой, а не межиндивидуальной.

М. Мосс обнаружил также то, что функции потлача были не только пра­ вовыми и экономическими. Потлач также предусматривал обмен именами,

749

Г. Д. Гурвич Избранные труды

носил характер прославления, праздника, церемонии, танца, ритуала, военных обрядов и т. д. В то же время Мосс связал этот институт с институтом дарения и через него с магическими действиями, поскольку мана дарящего заключа­ ется в даваемой вещи; она несет угрозу принимающему подарок, если он не вернет равнозначный подарок, в котором находится его мана (все приобре­ таемое носит «магический характер»). Так, мана, заключенная в обменивае­ мых вещах, позволяет при необходимости отомстить. Принцип «давать и брать» и «подарок за подарок», который лежит в основе закона обязатель­ ства, наиболее явно проявляется в понятии «потлач», поскольку все, что об­ менивалось в процессе потлача, оказывается пропитанным магическими силами, которые стимулируют обращение даров. «Обращение товаров сле­ дует за обращением людей, ритуалов, церемоний, танцев, в целом сформи­ рованных маной», присущей людям, группам и вещам и соединяющей их с друг другом (Мосс).

Ж. Дави описал, как индивидуум может выиграть от потлача благодаря щедрости своих подарков, достигнуть как магического, так и экономическо­ го престижа, подняться на более высокий социальный уровень в клане или братстве. Поэтому потлач оказывается мощным фактором межиндивидуальной, экономической, правовой и даже политической дифференциации. Дави также постарался установить параллелизм между развитием договора в форме потлача, способствующего развитию межиндивидуального права, и концен­ трацией политической власти в руках вождя (зарождение государства и цар­ ской власти). П оследний процесс происходит, как мы уже сказали, через структуры магических братств; здесь особо часто наблюдается возвышение к более высокому иерархическому уровню, выдвижение на пост вождя на основе как личной маны, так и богатства.

Все рассмотренное нами ясно показывает, что даже архаичная система права, несмотря на недифференцированность состояния определенных ви­ дов групп, представляет собой комплекс различных механизмов правового регулирования, стремящ ихся к равновесию и оставляющ их определенное место для межиндивидуального и межгруппового права.

Это положение дел подтверждается наличием конфликтов и компромис­ сов между религией и магией, тотемом и маной, косностью и гибкостью сверхъестественного, в то время как юридический приоритет принадлежит социальному праву клана с его религиозной основой.

§ 2. Правовые системы обществ, гомогенизированных по теократическо-харизматическому принципу

Глобальные общ ества могут объединяться различными способами, уст­ раняя свою сегментированность на кланы:

1) Одним из таких способов является навязывание тождественным между собой сегментам и их комбинациям в рамках племени нового единства. По­ добное единство свойственно государству-церкви, воплощенному в вожде, священнике и живом божестве в одном лице. Это единство подразумевает определенное сочетание религии и магии и ведет к образованию теократи­ ческо-харизм атической власти, причем такая власть сосредотачивается

750

Социология права

вруках главы государства, который представляет Бога и действует от его име­ ни за счет своих уникальных качеств (как правило, магического характера, за счет харизмы).

2)Другой способ объединения заключается в поглощении рассредото­ ченных элементов одной родовой группой, которая представляет собой со­ единение родственной группы (в данном случае основанной на кровном род­ стве, в частн о сти , на происхож дении по мужской линии ) с группой экономической активности, также зачастую связанной с основанными на принципах территориальности или соседства группами. Глобальное общество

вданном случае становится гомогенным за счет преобладания родственно­ политических групп над всеми остальными, что может привести к образова­ нию патриархального государства.

3)Наконец, третий способ — это устранение сегментов при помощи синойкизма — слияния и взаимного проникновения сегментов, которые ча­ стично становятся внутренними локальными группами в «городе» или «по­ лисе», которым и отдавался приоритет. В историческом плане все эти три типа могут переплетаться и различными способами комбинироваться между собой.

Исторические примеры первого типа были широко распространены на Востоке, начиная с Египетского царства (до конца IV династии и после XVI-й), в Вавилоне, Ассирии, Хеттском царстве, Персии, Китае в импера­ торскую эпоху (после 300 г. до н. э. и особенно после правления императора Вана), Японии, Перу до ее открытия, Индии и на Тибете, завершая Ислам­ ским халифатом под правлением династий Омейядов и Аббасидов (с VIII по XII в. н. э.). Единство в этих теократическо-харизм атических империях, соответствующих переходу от племенной к национальной религии, очень поверхностно, потому что оно зависит от личности властителя или наслед­ ственных сверхъестественных свойств его династии. Лишь сын «Царя-Солнца»

регулятивных механизмов права происходило благодаря превосходству мас­ сового элемента над общностью и всеединством, поскольку подданные в восточных империях представляли собой, несмотря на теократический ха­ рактер этих империй, аморфное образование. Под этим неустойчивым един­ ством продолжают сохраняться архаичные сегменты или внутрипатриархальные группы и различные братства. Некоторые из этих общ еств до перехода к однородности по теократическо-харизматическому принципу или прошли через длительный феодальный период развития (Китай и Япония), или стали феодальными между двумя периодами объединения (например, Египет в пе­ риод правления V—XI династий).

Для правовых систем этих обществ характерны, с одной стороны, их жесткость, связанная с божественным и мистическим происхождением (на­ пример, исламское право во всей своей полноте изложено в Коране), и, с другой стороны, деспотизм правоприменения, включающий религиозные и моральные мотивы, а также прямое вдохновение властителя или жрецов и судей, действующих от имени такого властителя. Однако в той степени, какая необходима для более точного определения основы конкретного применения

751

Г. Д. Гурвич Избранные труды

этих правовых систем, были использованы гибкие паттерны, модели пове­ дения («хадиты», которые составляют «сунны» в исламском праве) или мне­ ния теологических юристов («фикх» в исламском праве).

И нтересно наблюдать, что этот правовой режим не исключает существо­ вания гражданских судов параллельно с судами церкви, например, в вави­ лонском праве, как это изложено в Кодексе Хаммурапи (2000 г. до н. э.), или в египетском праве, которое допускает функционирование hequa het aat и sab, судей и тех, кто поклоняется особой богине гражданского правосудия — Маат. Возможность таких различий происходит оттого, что все, кто связан с теократически-харизматическим властителем (жрец ли это или обыватель), обретают свою долю в сверхъестественной власти последнего.

Еще более важным является факт, признанный всеми историками права данных типов общества (см., напр.: PirenneJ. Histoire des institutions et du Droit Babylonien, les Lois Assyriennes et les Lois Hittites. 1928): теократическо-хариз-

матические системы права не препятствуют значительному развитию меново­ го права с явным индивидуалистическим характером, права (право обяза­ тельств, договоров, кредита), предполагающего отчуждаемость и делимость даже земельной собственности. Кодекс Хаммурапи не оставляет в этом со­ мнения, и рассмотрение традиционного исламского права демонстрирует зна­ чительные заимствования из римского и эллинского права. Этот факт нельзя объяснить ничем, кроме как выживанием и развитием под оболочкой теокра- тическо-харизматического единства широких слоев независимой социальной и правовой жизни, частично взращенной магией, частично добившейся неза­ висимости через определенную рационалистическую тенденцию, связанную с торговыми расчетами; но в любом случае эти нормы прямо не интегрирова­ ны в общую правовую систему. Последняя затрагивается только общим соци­ альным правом, где и приобретет характерные черты права масс. Поэтому сфера его господства в социальной жизни весьма ограничена.

§ 3. Правовые системы обществ, однородность которых обеспечивается за счет внутренней политической группы (относительно рационализированные системы)

Родовая группа на основе мужской филиации, занимающаяся экономи­ ческой деятельностью и более или менее связанная с землей, в комплексном общ естве может добиться превосходства над кланами, племенами, братства­ ми и т. д. Так, родоплеменная группа становится прообразом государства и может быть охарактеризована как внутренняя политическая группа, иногда выступающая в качестве модели настоящего патриархального государства. Социальные структуры, описанные в Ветхом Завете, в «Илиаде» и «Одиссее», а также встречающиеся в славянской задруге, представляют собой разные сте­ пени превосходства внутренней политической группы над ее патриархальной фор­ мой. Некоторые черты этого типа можно изучать по «римскому семейству», которое при этом было интегрировано в совершенно другой вид глобального общества, и по латифундиям, населенным колонами Римской империи (по­ здний период). Германские Hausgenossenschaften (нем. — домашние товари­ щества. — Прим. пер.), возникающие благодаря Marken (нем. — маркам. —

752