Гурвич Г.Д. Философия и социология права (Антология теории государства и права) - 2004

Социология права

типы чересчур широки и зачастую требуют разграничения на подтипы (на­ пример, такие разделяющие группы, как секта, профессия, социальный класс, политическая партия, социологически довольно четко отличаются одна от другой и требуют специального изучения), а также и то, что они отличаются от друг друга в зависимости от ситуативных функций в комплексном обще­ стве. Поэтому в заключение необходимо отметить, что только серьезные «социографические» исследования, описывающие опытным путем неисчисли­ мую множественность и разнообразие отдельных групп комплексного общества в конкретный исторический момент, могут дать полную и реаль­ ную картину существования таких групп. Любая общая классификация ти­ пов групп обречена оставаться схематичной и абстрактной, быть не чем иным, как всего лишь программой конкретных социографических исследований, применительно к которым она служит только точкой опоры. Тем не менее, нужно сделать оговорку о том, что данные классификации все же оправда­ ны, и подчеркнуть важность изучения типов групп, особенно в контексте задач дифференциальной социологии права, которая изучает структуру дей­ ствия права или юридических норм, приспособленных к каждому из таких групповых типов. Подобные рассуждения показывают, что с социоло­ гической, равно как и с аксиологической точки зрения невозможно устано­ вить априорную иерархию различных частных групп, так как их взаимоот­ ношения изменяются в зависимости как от строения комплексного общества, так и от подвижного равновесия различных форм социабельности, которые конституируют любую группу. В то же время, любая группа, в зависимости от конкретных и непредсказуемых обстоятельств, может реализовывать как позитивные, так и разнообразные негативные ценности. Таким образом, со­ циология групп со всей суровостью должна выступить против широко рас­ пространенного предубеждения, согласно которому объединение террито­ риальных групп (т. е. государство) априорно преобладает над объединением групп экономической активности. В действительности, их взаимосвязи, рав­ нозначность или же преобладание одного из этих объединений над другим зависят от степени их организованности, от изменчивой способности отра­ жать общий интерес и, наконец, от вариаций коллективных юридических верований того общества, в которые эти группы интегрированы. Только сверхфункциональные группы (народы, международное сообщество, человечество в целом) имеют постоянную тенденцию к доминированию над функциональ­ ными группами. К этому можно добавить только то, что среди частных групп длительные группы преобладают над кратковременными. Какую-либо иную априорную иерархию групп установить невозможно.

§ 2. Разграничение систем правового регулирования как производное от типологии социальных групп

Любая фуппа, в которой доминирует активная социабельность и которая реализует позитивную ценность (подобно любой форме социабельности, кото­ рая удовлетворяет подобным требованиям и которая обретает синтезированную целостность в рамках социальной группы), утверждает себя в качестве «нор­ мативного факта», порождающего свое собственное правовое регулирование.

733

Г. Д. Гурвич Избранные труды

Как мы уже указали, нормативный факт группы является источником не ви­ дов права, а их специфического равновесия в системе правового регулиро­ вания определенного правопорядка. Подобная система правового регулиро­ вания, будучи микромиром видов права, в большинстве случаев может рассматриваться в качестве синтеза различных видов социального права. Этому есть две причины. Во-первых, межиндивидуальное право обычно производно от внешних отношений между группами (межгрупповое право, которое, подобно праву межиндивидуальному, может принимать форму права сближения, права разделения или же их смешения) или между принадлежа­ щими к различным группам индивидами. Во-вторых, регулирование посред­ ством межиндивидуального права в развитой правовой жизни сконцентри­ ровано, в конечном итоге, вокруг двух специфических регулятивных механизмов — соответствующего политико-территориально-государствен- ной группе (особенно в том, что касается организованного индивидуального права) и соответствующего экономическому сообществу (что касается спон­ танного индивидуального права). В качестве исключения мы можем привести только ту роль, которую играло в Средневековье каноническое право (как источник межиндивидуального права) — механизм правового регулирова­ ния Католической церкви (см. ниже: § 4 гл. IV). Во всех других системах, соответствующих различным типам групп, можно обнаружить лишь зачатки межиндивидуального права, которые мы оставим в стороне ради большей ясности и простоты нашего изложения.

I. Относительные способности различных групп к созданию норматив-

но-правовых актов. Далеко не все группы, встречающиеся в упомянутых выше условиях, одинаково пригодны с точки зрения их структуры для созда­ ния собственного регулятивного механизма. Во-первых, кратковременные группы испытывают недостаток стабильности, необходимой для правогенеза. Толпы, собрания, заговорщические группы и т. п. представляют собой ско­ рее хаотическое нагромождение видов права, нежели сбалансированный пра­ вопорядок. Во-вторых, группы, которые остаются неорганизованными, образуют свой правопорядок лишь с большим трудом, если только это не группы, отличающиеся неординарной прочностью, подобно нации, между­ народному сообществу, спонтанному экономическому сообществу, отрасли промышленности и т. п.

Среди групп, различающихся по функциональному признаку, родствен­ ным группам лишь с трудом удается образовывать системы правового регу­ лирования по причине довольно пассивного характера брачного союза, не­ разрывно связанного с преобладанием в нем моральных верований над юридическими. Только родовая семья за счет соотнесенности с экономиче­ скими функциями проявляет способность беспрепятственно служить нор­ мативным фактом для возникновения настоящего правового акта.

Мистико-экстатические группы как источники определенного регуля­ тивного механизма подвержены влиянию противоречивых факторов. С од­ ной стороны, господство религиозных или магических верований наряду с доминированием элемента всеединства с юридической точки зрения являет­ ся неблагоприятным фактором. С другой стороны, необычайно сильная

734

Социология права

и устойчивая связь, проистекающая от мистических верований, облегчает тот всеобъемлющий синтез, который конституирует эти группы и, тем са­ мым, способствует зарождению надлежащей системы правового регулиро­ вания. Именно поэтому исходящий от церкви законодательный акт (в рам­ ках христианства мы можем говорить о церковном праве и, в более широком смысле, о каноническом праве) иногда развивается с большей легкостью и интенсивностью (например, ситуация с Католической церковью с ее устрем­ лениями к установлению видимого внешнего церковного единства), а иног­ да — с большей трудностью (например, ситуация с Православной греческой церковью с ее склонностью жертвовать внешним единством во имя коллек­ тивного мистицизма; ситуация с Реформаторской кальвинистской церковью с ее исключительной опорой на совесть прихожан).

Территориальные и функциональные группы (экономические или не­ коммерческие) в равной степени способны к образованию систем правового регулирования. Тем не менее, поскольку территориальные группы более устойчивы по сравнению с функциональными группами за счет того, что они основаны на сходстве, они зачастую демонстрирую т способность со­ здавать правовые акты с более четкими контурами и быстрее выражать себя в организованных надстройках, чем второй тип групп. Вероятно, именно обнаружение данного нюанса привело многих юристов к соверш енно ош и­ бочному выводу, что только территориальные группы, точнее, их блок (го­ сударство), способны к созданию или, во всяком случае, к формулирова­ нию права. Здесь крупица истины привела к серьезной ошибке, которая на протяжении длительного времени неблагоприятно сказывалась на иссле­ дованиях. Нам еще представится случай убедительно продемонстрировать ту сам остоятельность, которой обладаю т исходящ ие от экономических групп правовые акты, и их равнозначность регулятивным механизмам го­ сударственного права в случае конфликта. Разграничение коллективных социальных единиц на группы разобщ ения и соединения, на унитарные, федеративные и конфедеративные группы, в конечном счете, на группы, располагаю щ ие мерами условного или безусловного принуждения, совер­ шенно не влияет на степень их способности к порождению систем право­ вого регулирования.

II. Политические, экономические и мистико-экстатические системы правового регулирования. Внутренняя структура систем правового регули­ рования меняется в зависимости от характера групп, их порождающих. Здесь необходимо проводить различие между группами по функции, по степени единства и, наконец, по масштабу. Особенно интересным, на первый взгляд, является разграничение систем правового регулирования на блоки террито­ риальных ф у п п , групп экономической активности и мистико-экстатических групп. Системы правового регулирования, порожденные территориальны­ ми группами, характеризуются признаком территориальности, в то время как группы двух других типов отличаются экстратерриториальностью . Следо­ вательно, первые преимущественно обнаруживают тенденцию к жесткости, а последние — к эластичности, гибкости и подвижности. Это четко проявля­ ется в том, что круг объектов, нуждающихся в правовом регулировании групп

735

Г. Д. Гурвич Избранные труды

территориального характера, может быть предусмотрен и определен изна­ чально, в то время как системы правового регулирования, в частности, соот­ ветствующие экономическим группам, зачастую неожиданно навязывают себя неопределенному кругу субъектов (например, коллективные трудовые пере­ говоры, промышленные соглашения).

Более того, в системах правового регулирования «экономического» и «мистико-экстатического права» (например, канонического права) неюри­ дические верования отражаются более интенсивно, чем в территориаль­ ных системах правового регулирования. Особенно ясно это видно на при­ мере канонического права, где присутствуют интенсивные м истические и моральные элементы и где, как следствие, преобладает право всеединства. В системах правового регулирования экономического права (особенно это относится к праву, соответствующ ему группам рабочих) проявляются об­ щее усилие и коллективный труд, что содействует закреплению приоритета за правом общ ности. Наконец, в регулятивных системах, соответствую щ их группам потребителей и, даже в большей степени, группам безработных, преобладает право масс. Поскольку общность — это форма социабельности, наиболее благоприятная для действия права, то системы правового регу­ лирования, соответствую щ ие группам рабочих и производителей, прояв­ ляю т себя в экономической жизни с большей непринуж денностью и силой, нежели все остальные, и проявляют инициативу в развитии и создании за­ конодательных актов экономического права, конкурирую щ их с государ­ ственным правом.

III. Унитарные, федеративные и конфедеративные системы правового регулирования. Способы сочетания различных видов права разнятся в уни­ тарных, федеративных и конфедеративных системах правового регулирова­ ния, каждый из элементов которых обладает характеристиками соответствую­ щих типов групп. Право всеединства и право масс играют исключительную роль только в рамках унитарной системы правового регулирования, в то время как в федеративных и конфедеративных правопорядках обязательно доми­ нирует право общности. Но благоприятному воздействию этого фактора на действенность права противостоит то, что федеративные и конфедератив­ ные системы правового регулирования являются чересчур «формализован­ ными», способными к признанию нормативных фактов лишь в соответствии с процедурами, установленными заранее, и лишь с незначительным заим­ ствованием гибкого и интуитивного права. Подобные типы правопорядков проявляют себя на более поверхностном уровне, нежели это характерно для унитарных правопорядков, которые допускают любые методы признания, вы­ игрывая, таким образом, в интенсивности, но проигрывая в точности.

В свете таких противоречивых факторов было бы ошибкой утверждать, как это делаю т некоторые теоретики (например, Прудон), что федеративные и конфедеративные системы правового регулирования по сравнению с уни­ тарными правопорядками более способствуют верховенству и эффективно­ сти права в обществе. В то время как комбинация объединяющих групп (т. е. групп примирительной позиции) имеет тенденцию развиваться к унитарной системе правового регулирования, то комбинация групп борьбы (т. е. групп

736

Социология права

своинственной позицией) имеет склонность развиваться в равной мере как

кфедеративному, так и к конфедеративному правопорядкам. Поскольку группы борьбы (классы, профессиональные группы, профсоюзы и т. д.) особенно ши­ роко распространены в сфере экономической активности, порядок экономи­ ческого права без особого труда находит свое выражение в федеративных или конфедеративных формах. Территориальные группы являются объеди­ няющими группами и, следовательно, в случае своего объединения имеют тенденцию развиваться к унитарному правопорядку. Федеративный право­ порядок возникает здесь с большим трудом, а конфедеративный появляется только как исключение.

Подводя итог, можно сказать, что конфедеративные правопорядки осо­ бенно характерны для групп экономической активности, а унитарные — для территориальных групп; федеративные же системы правового регулирова­ ния возможны для обоих типов, но встречают меньше всего препятствий в экономическом сообществе.

IV. Системы правового регулирования, характерные для объединяющих групп и для групп борьбы. Системы правового регулирования, соответствую ­ щие группам борьбы и группам объединения, различаются по степени своей эффективности. Подобные различия связаны с неодинаковой сложностью осуществляемого ими синтеза видов права. Правопорядки религиозных сект, социальных классов, профессиональных объединений, групп производите­ лей и т. д. представляют собой такую систему равновесия, которая одновре­ менно является и более простой, и более интенсивной по силе своего дей­ ствия, чем системы правового регулирования церкви, групп экономического интереса, промышленности, глобального экономического сообщ ества и т. д.

Сэтой точки зрения, в сравнении с системой правовых актов объединяющей группы, «классовое», «пролетарское», «буржуазное право», «право среднего класса» и т. д. имеют особые характеристики. В противостоянии между «про­ летарским правом» и «буржуазным правом» мы имеем не только конфликт между двумя различными правопорядками, регулирующими внутренню ю жизнь двух соответствующих классов, но также и конфликт между различным видением правовых ценностей, между различными аспектами справедливости; отсюда сила коллективного убеждения, большая простота объединяющего синтеза и большая эффективность этих систем правового регулирования.

Напротив, системы правовых актов объединяющих групп основаны на сложном синтезе, в который проникает дух компромисса. Сила убеждения здесь оказывается ослабленной, а вместе с ней ослабляется и степень эф­ фективности рассматриваемой системы правового регулирования. Однако отсюда никак не следует, что разобщающие правопорядки имеют большую действенность, чем объединяющие. Иные факторы вторгаются сюда, и это влечет за собой противоположные результаты. В действительности объеди­ няющие группы легко обретают более широкие масштабы в ситуации инте­

грации ф уп п борьбы и сглаживания их конфликтов посредством навязыва­ ния им определенной системы правового регулирования. Более того, если объединяющим группам удается преуспеть в представлении какого-либо из аспектов общего интереса, их системы правового регулирования в форме

Г. Д. Гурвич Избранные труды

«общего права» приобретают дополнительные возможности для преобладания над частными системами правового регулирования групп борьбы. Не следу­ ет забывать, что комплексные группы, правопорядки которых преобладают над всеми остальными, объединяют те группы, которые являются наиболее масштабными в рамках данного типа — т. е. группы, в которых действуют сверхфункциональная социабельность и соответствующее правовое регули­ рование. Таким образом, взаимная эффективность систем правового регули­ рования групп борьбы и объединяющих групп определяется множеством различных факторов, среди которых интенсивность является только одним из прочих и, следовательно, не может расцениваться в качестве решающего.

V. Национальные и международные системы правового регулирования.

До сих пор мы рассматривали правовую типологию только лиш ь отдельных групп. Но очевидно, что глобальные группы также порождают свои специ­ фические системы правового регулирования. Поэтому здесь мы должны рас­ смотреть правопорядки нации и международного сообщества, тогда как че­ ловечество в целом (для которого характерно преобладание пассивных форм социабельности) предстает в этом смысле совершенно бесплодным с юри­ дической точки зрения. Национальные и международные правопорядки сход­ ны в том, что они характеризуются сверхфункциональностью . Это предпо­ лагает, прежде всего, невозможность их выражения кроме как посредством множественности функциональных систем правового регулирования (в их национальных и международных аспектах): например, политическое право, экономическое право, духовное право и т. п. Далее, это предполагает то, что системы правового регулирования нации и международного сообщ ества бла­ годаря своей структуре сохраняют спонтанную форму, достигая объединяю ­ щего синтеза в рамках неорганизованного права только посредством ряда независимых систем правового регулирования организованного права (на­ пример, организованная система правового регулирования Лиги Наций, М еж­ дународной организации труда и т. д.). Наконец, национальные и междуна­ родные правопорядки имеют тенденцию к юридическому верховенству над включенными в них системами правового регулирования (например, нацио­ нальный правопорядок превалирует над государственным или над правопо­ рядком экономического сообщества). В рамках последних национальные и международные порядки регулируют отношения и конфликты, т. е. опреде­ ляют для них иерархическую зависимость или равенство.

С другой стороны, национальные и международные системы правового регулирования обладают свойствами, характерными для объединяющих пра­ вопорядков, и эти свойства выражены особенно интенсивно. Следовательно, они больше, чем какая-либо иная система правового регулирования (напри­ мер, политическая или экономическая), расположены к признанию права посредством гибких и интуитивных процедур. Именно поэтому синтез раз­ личных видов права здесь развивается более в сторону гибкого и интуитив­ ного права, чем в сторону каких-либо иных видов права. Признание права ad hoc и, собственно, интуитивные способы признания права со стороны заинтересованных лиц (которые интуитивно «схватывают» нормативный факт нации или международного сообщества) играют здесь доминирующую роль.

738

Социология права

Но сюда вмешиваются также обычай, соглашение, доктрина, одностороннее признание и т. п., которые заранее фиксируют спонтанные системы право­ вого регулирования национального и международного права. Теперь мы дол­ жны прояснить специфику национальных и международных правопорядков,

атакже специфику их взаимоотношений.

Вобъединяющем синтезе, составляющем правопорядок национального права, ведущую роль обычно играет право общности, в то время как для правопорядка, характерного для международного права, взаимная роль права масс и права общности гораздо более непостоянна, но характеризуется об­ щей и бесспорной тенденцией к доминированию права масс. Так как между­ народный правопорядок пребывает во власти права масс, он как раз и отли­ чается меньшей эффективностью по сравнению с национальным правом. Если бы мы принимали во внимание только способность к созданию системы пра­ вового регулирования, мы должны были бы признать приоритет националь­ ного права над международным. Но здесь вмешиваются и другие факторы, о которых мы уже имели возможность упомянуть. Наряду с факторами ста­ бильности и эффективности интерес представляют факторы возможности и степени способности к осуществлению справедливости, которые вторгаются

впроблему взаимосвязей систем правового регулирования. С данной точки зрения, международный правопорядок имеет приоритет над национальным, функции которого он определяет и разграничивает. Однако в силу того что факторы, обеспечивающие верховенство, являются противоречивыми и вза­ имно противостоящими друг другу, все зависит от их изменчивого равнове­ сия. Отношения между национальным и международным правом столь же изменчивы и подвижны, как и отношения, обеспечивающие единство нации или международного сообщества (влияющие на степень доминирования в их правопорядках права общности и права масс). Эти факторы уменьшают или увеличивают спектр возможностей и особых свойств международного сообщества. Все, что можно сказать a priori — это то, что в случаях равной

степени эффективности правопорядок международного права обладает пре­ восходством над национальным правопорядком.

Разрабатывая основу юридической типологии групп (она, подобно клас­ сификации групп, остается и должна оставаться на уровне схематической программы конкретных исследований, которым она может предложить лишь точки опоры), на протяжении всего нашего исследования мы были вынуж­ дены настаивать на невозможности установления какой-либо предвзятой иерархии систем правового регулирования. За незначительными исключени­ ями случаев господства комплексных правопорядков над частными, систем пра­ вового регулирования публичного права над таковыми частного права, дол­ говременных порядков над кратковременными, отношения среди различных систем правового регулирования являются по природе своей непостоянными; они допускают взаимное превосходство или равенство в зависимости от раз­ нообразия меняющихся факторов и их непостоянного равновесия. В частно­ сти, вопреки закоренелому предубеждению о превосходстве государствен­ ного права, мы показали, что системы экономического и канонического правового регулирования, не говоря уже о международном праве, обладают

739

теми характеристиками, которые позволяют им в конкретных обстоятель­ ствах конкурировать с политическим правопорядком (в том отношении, что они могут утверждать себя как равные или более значимые.

Подобный вывод, который, казалось бы, является следствием точки зре­ ния, исходящей из объективного анализа групповой типологии, может войти в принципиальное противоречие с «принципом суверенитета», на котором иногда настаивают некоторые социологи, причем даже с большим воодушев­ лением, чем юристы, поскольку для них это связано с проблемой единства всей социальной реальности. Поэтому, в целях пояснения результатов нашего исследования, позвольте нам ещ е раз проанализировать взаимоотношения между системами правового регулирования с точки зрения принципа сувере­ нитета, рассматриваемого в качестве элемента социальной действительности.

§ 3. «Суверенитет» и соотношение различных типов правопорядков с правопорядком государства

Если с социологической точки зрения необходимо было понимать принцип суверенитета как превосходство в каждом коллективе или группе единства над многообразием, центростремительных тенденций над центробежными, мы были бы вынуждены признать, что каждая группа обладает суверените­ том по отношению к составляющим ее социальным формам. Группа как ре­ альность не может существовать, не утверждая себя в качестве Целого, непрео­ долимого со стороны составляющих ее частей, над разрозненностью которых преобладают присущие ей единство и взаимосвязь. По аналогии мы должны были бы признать, что глобальные группы суверенны по отношению к более мелким ф уппам , интегрированным в них. Это привело бы к утверждению , что каждый регулятивный механизм обладает суверенитетом по отношению к видам права, синтезированным в нем, что многофункциональные правопо­ рядки суверенны по отношению к однофункциональным и, в конечном итоге, что сверхфункциональны е механизмы правового регулирования (нацио­ нальные или международные) суверенны по отношению ко всем другим (на­ пример, по отношению к регулятивным механизмам государства, экономи­ ческого сообщ ества и т. д.).

Этих простых утверждений было бы достаточно, чтобы установить раз­ личие между властью и суверенитетом и в рамках последнего разграни­ чить относительный и абсолютный суверенитеты . П онимаемый таким образом суверенитет фактически является не атрибутом власти, а простым ее проявлением. Таким образом, социальная власть является проявлением несводимости Целого к своим составным элементам. Первое проявление власти относится не к группам, а к многообразным формам социабельности через взаимопроникновение и частичное слияние, а именно к массам, об­ щности и всеединству, которые оказывают воздействие различной степени по отнош ению к своим членам. Такую власть или, правильнее, такие виды власти на микросоциологическом уровне описать невозможно по двум причи­ нам: 1) потому что в спонтанной социабельности (благодаря «взаимообу­ словленности перспектив»)41 не может быть и речи о превосходстве Целого

41 См. мою статью (Gurvitch G. M asses, Community, Communion // Philosophical Review. August 1941) и мою работу «Социологические очерки» (1938).

740

Социология права

над составляю щ ими его частями и 2) потому что организованная социа­ бельность не обладает приоритетом по отношению к непосредственной со­ циабельности.

Суверенитет как специфическое свойство власти появляется только тогда, когда мы переходим от микросоциологического к макросоциологическому уровню. Мы уже видели, что суверенитет групп может иметь различные сте­ пени, потому что все виды суверенитета, кроме суверенитета глобальных обществ, могут иметь лишь относительный характер. Следовательно, толь­ ко такие сверхфункциональные группы, как нация и международное сооб­ щество, могут обладать абсолютным суверенитетом.

Социальная власть относительно или абсолютно суверенной группы является производной от ее механизма правового регулирования, точнее, ее социального правопорядка, при условии, что вышеупомянутая власть осно­ вывается на праве, а не на мистико-религиозных верованиях (харизматиче­ ская власть). Можно также сказать, что обычно суверенность любой соци­ альной власти является правовым суверенитетом, суверенитетом регулятивного механизма по отношению к видам социального права, которые эта власть урав­ новешивает, или суверенитетом одного из правопорядков, преобладающего над другими. Вот почему социологический анализ приводит к выводу о том, что основная проблема суверенитета — это проблема правового суверени­ тета, и что этот правовой суверенитет, если понимать его в смысле преоб­ ладания, присущ только глобальным, сверхфункциональным группам. По­ нимаемый таким образом, принцип суверенитета просто подтверждает наше заключение о невозможности заранее установить иерархию между регуля­ тивными механизмами политического и экономического права. Их изменчи­ вые отнош ения четко регулируются суверенным правопорядком нации и международного сообщества, которые единственно обладают абсолютным правовым суверенитетом. Эти два правопорядка в определенные моменты истории могут устанавливать или приоритет, или равновесие между функ­ циональными и партикулярными механизмами правового регулирования, ко­ торые входят в данные правопорядки.

Казалось бы, сложность проблемы возрастает из-за того, что принцип суверенитета был выработан как раз в ту историческую эпоху, когда право­ вая структура глобального общества отдавала приоритет государственному порядку. Это была эпоха формирования современного территориального го­ сударства, сражающегося на два фронта, против организаций, которые, не будучи территориальными группами, претендовали на государственно-вла- стный статус (Церковь и Священная Римская империя извне и феодализм изнутри). Территориальное государство, утверждая свой «суверенитет», в основном защ ищ ало свою монополию на безусловное принуждение, т. е. внешнюю независимость от всех организаций, претендующих на государст- венно-властный характер, и внутреннее превосходство над всеми группами, претендующими на такой характер, требуя для себя право безусловного при­ нуждения. М онополия на такое принуждение является отличительной чер­ той государства (что, в соответствии с общ епринятой терм инологией , мы можем назвать «политическим суверенитетом»). Это ни коей мере не

741

Г. Д. Гурвич Избранные труды

подразумевает собой наличие «правового суверенитета», который представ­ ляет собой совершенно другое понятие.

Монополия государства на безусловное принуждение осуществлялась и всегда осущ ествляется в пределах границ правовой компетенции государ­ ства. Последняя же всегда зависит от правопорядка комплексного сверхфункционального общества, постоянно меняющего пределы компетенции госу­ дарства и других функциональных групп, то расширяя, то сужая их. Такие глобальные общ ества хотя и обладают исключительным правовым сувере­ нитетом, но не имеют в своем распоряжении безусловного принуждения.

Стремление атрибуировать государству как политический, так и право­ вой суверенитет (компетенцию компетенций) основано лишь на иллюзиях. Это происходит из-за исторического совпадения во времени расш ирения полномочий государства, проистекающих из правопорядка передающих свои компетенции государству глобальных обществ, а также вследствие случай­ ного факта относительного преобладания права политического сообщества в конкретную историческую эпоху. Но подобное правовое превосходство государства не было окончательным. Оно отнюдь не вытекало из специфиче­ ской природы государства как блока локальных групп, обладающих монопо­ лией на безусловное принуждение. Это было только историческим стечением обстоятельств.

Подобная оптическая ошибка, но в противоположном смысле, имела место в начале XX в., когда некоторые юристы, наблюдая тенденцию к боль­ шему ограничению правовых полномочий государства международными и профсоюзными организациями, поспешили заявить, что «принцип сувере­ нитета умер». Они не заметили того, что переворот иерархии различных правовых порядков был утверждением только правового суверенитета, так как монополия государства на безусловное принуждение, осущ ествляемое в постоянно меняющихся границах государственно-властных полномочий, не зависит от границ правового суверенитета.

Взаключение мы можем сделать вывод о том, что принцип суверенитета

ссоциологической и правовой точек зрения незаменим в целях гармониза­ ции борющихся между собой различных механизмов правового регулирова­ ния, а также в целях обеспечения особого положения государства. Но он не предполагает заранее установленной иерархии групп и соответствующих пра­ вопорядков. Напротив, данный принцип оставляет широко открытым путь для бесконечных пересмотров иерархии и изменений отнош ений между группами.

Можно, однако, возразить, что такие рассуждения имеют отношение толь­

ко к диффузному, неорганизованному суверенитету права и игнорируют про­ блему правового суверенитета, сконцентрированного в органе, способном выражать такой суверенитет сознательно и намеренно. Разве любое доста­ точно развитое общ ество не характеризовалось такой концентрацией и орга­ низацией суверенитета права? На это мы отвечаем, что в действительности данная проблема возникает только тогда, когда регулятивные механизмы поли­ тического и экономического права признаются юридически равнозначными со стороны лежащих в их основе правопорядков нации и международного

742