Примаков Е.М. (гл.ред.) - История Российской внешней разведки. В 6-ти томах - 2014 / История Российской внешней разведки. В 6-ти томах. Том 2 - 2014

тельстве, через него велись переговоры с англичанами и французами

о помощи Добровольческой армии. Дважды, в 1918 и 1920 годах,

Геруа выезжал из Румынии в ставку Деникина в Ростов совместно

с представителями Антанты. В последующем генерал Геруа выступал как представитель монархических эмигрантских организаций, а так­

же «Российского общевоинского союза~ в Румынии.

Он вел регулярную переписку с великими князьями Николаем Николаевичем и Андреем Владимировичем, руководителем РОВС генералом Кутеповым, а затем Миллером и многими другими лиде­

рами русской эмиграции. Генерал выступал в пользу объединения

всех сил в борьбе с большевиками, развертывания широкого под­

польного движения с целью поднятия восстания на юге России. По­ лемизировал в этом вопросе с генералом Кутеповым, выступая против

тактики индивидуального террора, полагая, что это не дает желаемых

результатов. Разрабатывал систему государственного устройства

России после изгнания большевиков, писал труды по истории Пер­

вой мировой войны.

В 1936-1937 годах Геруа установил связь с руководителями рус­

ского фашистского движения Вонсяцким (США) и Родзаевским

(Маньчжурия) и вел пропагандистскую работу в пользу этого дви­

жения.

Петрицкий не случайно сделал ставку на генерала Геруа. Это при­

давало особую значимость его «подпольной организации~. Генерал

разрабатывал планы и направления ее деятельности, изыскивал де­

нежные средства, подбирал нужных для дела людей из среды русской

эмиграции, в основном бывших офицеров. И, что самое главное, све­

дения об активности генерала Геруа и, следовательно, о дееспособно­

сти «подпольной организации~ Петрицкого широко распространя­ лись в верхушке российской эмиграции.

Но нужно было не увлечься оперативной игрой, не выйти, как

говорится, за ее рамки. Ведь генерал Геруа требовал от руководите­

лей «организации~ распространения ее деятельности на террито­ рию Крыма и Украины и создания там подпольных групп. Ставил во­ прос о подготовке вооруженного выступления на юге России к весне

1930 года. И не просто говорил об абстрактных, общих задачах. С це­

лью нанесения экономического ущерба Советской республике и ли­

шения ее валютных поступлений генерал настаивал на взрыве нефте­

провода Баку-Батуми. Он же самым серьезным образом поднимал

вопрос о покушении на немецкого посла в Москве графа Брокдорф­ Ранцау.

В письме No 134 от 3.09.1928 г. в адрес Петрицкого Геруа пишет:

«...этот вопрос настолько серьезный, что настоящего диктатора

Москвы гр. Брокдорф-Ранцау следует убрать так же, как был убран

139

его предшественник гр. Мирбах. У Вас имеются указания и инструк­

ции на подобный случай, подумайте об этом и сообщите мне свои соображения, а я тем временем надеюсь найти для этого денежные

средства. Про дальнейшее по сему в нашей переписке условимся обо­

значать Брокдорф-Ранцау литерами БРА. Если устраним этого БРА,

в Германии некому будет поддерживать Советы, а без этой поддержки

они должны пасть».

Но вернемся к генералу Штейфону, переброску которого через границу советские разведчики мастерски использовали для «особо

важного достоверного свидетельства» о том, что «подпольная орга­

низация» жила «полнокровной жизнью». Он благополучно добрал­ ся до конспиративной квартиры в Ейске. Ему была предоставлена

возможность посетить Краснодар, Пятигорск, встретиться с чле­ нами «подпольной организации» и «руководителями» ее «район­

ных штабов». Генерал Штейфон остался доволен поездкой по югу России и общением с членами «подпольной организации» - в об­ щей сложности ему было показано около 20 человек - членов орга­

низации.

В прощальной беседе с Петрицким Штейфон обещал провести за границей всю необходимую работу для того, чтобы добыть денежные средства, оружие, подобрать дополнительное число офицеров для отправки в Россию, в том числе речь шла о переброске «стратегов»

в лице генералов Дроценко или Волховского. Штейфон просил так­

же к весне следующего года подыскать место на Черноморском побе­

режье для выгрузки оружия.

27 октября 1929 г. в сопровождении двух «курьеров» Штейфон выехал к границе и перешел на румынскую сторону. По прибытии в Бухарест он сделал подробный доклад генералу Геруа о результатах

поездки, высоко отозвавшись о деятельности «подпольной организа­ ции» и Петрицком.

Генерал Геруа, судя по материалам архивного дела, подвел следую­

щие итоги:

-организация переживает переходный период от организацион­

ного к мобилизационному;

-не следует отказываться от союза с Кутеповым при условии со­

хранения независимости организации;

-зарубежные кадры вливаются для поднятия духа организации

исоздания условий для смычки России и зарубежья;

-группы офицеров едут на постоянную работу в полное подчи­

нение Петрицкому, несмотря на то что он младше годами и чином (капитан).

Для финансового обеспечения деятельности «организации» и снабжения ее оружием Штейфон, по указанию Геруа, направляется

140

в Париж через Польшу, где завязывает контакты для создания новых

линий связи с «организацией».

ВПариже Штейфон развил бурную деятельность. Он встречается

сгенералом Кутеповым, великим князем Андреем Владимировичем, промышленниками Гучковым и Гукасовым, финансистом, бывшим городским головой г. Киева Демченко, бывшим премьер-министром

России Коковцовым.

Штейфон рассказывает им о своей поездке в Союз, деятельности «подпольной организации», просит денежной и другой помощи. Он

пробыл в Париже более года, но результатов не добился. Встречал по­

нимание, сочувствие, но денег не получил.

Тем временем румынская разведка с каждым разом выставляла

все новые и новые требования, выражая явное недовольство получа­

емыми через «курьеров» материалами. По некоторым отдельным

подробностям их поведения можно было предположить, что они на­

чинают догадываться, с кем имеют дело.

В сентябре 1933 года новый представитель РОВС в Румынии

Жолондковский вызвал в Бухарест двух курьеров «организации»

якобы для решения вопросов приема и сопровождения шхуны с ору­

жием и взрывчатыми веществами. У ростовских чекистов с учетом анализа и оценки хода развития оперативной игры появились сомне­

ния в целесообразности посылки этих «курьеров». Но в конечном

итоге решили рискнуть, и два курьера появились в Бухаресте. Вскоре

один из них вернулся с задачей подготовки приема шхуны на побере­

жье в районе Геленджика. Второй «курьер», по словам Жолондков­ ского и представителя румынской разведки майора Морозова, дол­

жен был отправиться на шхуне. Однако шхуна так и не прибыла, а в

Бухаресте прошел слух, что она затонула вместе с командой".

На этом прекратилась работа по делу «Заморское» - под таким

условным названием оно значилось в оперативных документах на

протяжении долгих восьми лет. Продолжать эту длительную опера­

тивную игру стало слишком рискованно.

Как сложилась дальнейшая судьба основных действующих лиц,

проходивших по этому делу? Генерал Штейфон не отказался от своих

убеждений и продолжал борьбу с советской властью уже в союзе с немцами. В 1941 году в Югославии генералом Скородумовым был

сформирован по договоренности с немцами «Русский охранный кор­

пус» (РОК). Заместителем Скородумова был Штейфон. Однако

Скородумов со своими националистическими взглядами стал неуго­ ден немцам, и его заменили Штейфоном на посту главы РОК, при­ своив ему звание генерал-лейтенанта.

Генерал Геруа получил румынское подданство и, хотя отошел от активной антисоветской деятельности, оказывал помощь генералу

Штейфону в вербовке людей для РОК.

141

16

Убийство в западном экспрессе

Общественный интерес в Советской России к делу об убийстве

дипкурьера Нетте и ранении его товарища медленно затухал. Посте­

пенно, как бы исподволь, тема «злодейского покушения» на двух со­

ветских граждан с дипломатическими паспортами в кармане сначала

исчезла с первых полос газет, из радиопередач, а затем и вовсе канула

вЛету, оставшись лишь в художественном слове знаменитого поэта.

«Помнишь, Нетте, - в бытность человеком ты пивал чаи со мною

вдипкупе?» - вопрошал в те дни Владимир Маяковский.

Ранним утром 5 февраля 1926 г., когда пассажиры экспресса «Мо­

сква-Рига» еще спокойно спали, к купе, где находились советские

дипкурьеры, перевозившие дипломатическую почту в Латвию, подо­

шли двое неизвестных в масках. Стремительно приоткрыв дверь, за­

пертую на цепочку, они в упор начали стрелять по сидевшим на своих

койках пассажирам. Один из них - дипкурьер Теодор Нетте - был сражен пулями убийц наповал, другой - Иоганн Махмасталь - тяже­

ло ранен. Превозмогая боль, Иоганн разрядил свой пистолет в напа­

давших, и когда на выстрелы сбежалась поездная бригада, их взору предстала жуткая картина: в лужах крови они увидели трех убитых.

Имя одного установили сразу по диппаспорту. Личности нападав­ ших - чуть позже. Ими оказались сыновья управляющего одним из

помещичьих имений близ Риги братья Габриловичи.

О братьях-убийцах Теодора Нетте - чуть позже. Они были лишь

исполнителями террористического акта. А его организаторами".

За несколько дней до трагических событий в экспрессе «Москва­

Рига» на стол оперативного дежурного ИНО ОГПУ легла срочная

телеграмма из Берлина: «Ввиду усиливающихся здесь слухов о гото­ вящемся на территории Германии нападении на дипкурьеров, от­

правляющихся в Москву, посылаем с ними до границы усиленную охрану. Примите соответствующие меры для диппочты из Москвы».

В Москве на Лубянке «сигнал опасности» был воспринят очень

серьезно. В столицы ряда европейских государств по линии внешней

143

разведки ушли соответствующие директивные указания: «С сегод­

няшнего дня очередной дипломатической почты не отправляем и просим Вас очередную почту в Москву не направлять впредь до осо­

бого распоряжения».

Эта телеграмма-указание была первым сохранившимся до наших

дней документом, который открыл «дело оперативной переписки»

внешней разведки России под кодовым названием «Почта». Шли

дни, недели, и дело «Почта» из тоненькой брошюрки постепенно

превращалось в солидный том. Дипкурьера Нетте всенародно похо­

ронили, воздали должное его товарищу, заклеймили организаторов

убийства из империалистического лагеря и, казалось бы, вопрос за­ крыли. Но это было не так. Вопросами расследования преступления

вплотную занялась внешняя разведка.

На экстренном оперативном совещании в день нападения на дипкурьеров начальник ИНОМ. Трилиссер зачитал текст известной

уже читателю телеграммы из Берлина и попросил выяснить через

агентуру и доверительные связи подробности об организаторах убий­

ства. При этом он указал, что братья Габриловичи, беспечные отпры­ ски богатых родителей, вряд ли представляли себе, в кого они стре­ ляли. Им, очевидно, просто приказали добыть любыми средствами кожаные вализы, которые якобы были набиты деньгами. «Что же ка­

сается организаторов покушения, то тут дело куда сложнее, - сказал

начальник ИНО. - Подождем ответов из резидентур», - завершил

совещание М. Трилиссер.

И ответы не заставили себя ждать.

Из Берлина 7 февраля 1926 г.: «При получении в Берлине первых сведений о нападении на советских дипкурьеров в морской отдел Во­

енного министерства пришли два возбужденных морских офицера.

Подозреваем связь морского отдела с нападением».

Из Берлина 9 февраля 1926 г.: «Морской отдел знал о нападении заранее. Английское посольство помогло».

Из Берлина 11 февраля 1926 г.: «Источник из Военного мини­

стерства сообщает, что английский военный атташе в Риге Ллойд совместно с немецким морским офицером Гаазе1 три месяца готовили

план нападения на русских дипкурьеров. Операция финансируется Ллойдом».

Из Берлина 12 февраля 1926 г.: «В Министерстве внутренних дел

уверены, что за нападением на советских курьеров стоят английские интересы. Уже продолжительное время в МВД имелась информация о том, что определенные круги рейхсвера и морского ведомства под­ держивают связи с английскими представителями по этому вопросу".»

Телеграммы из резидентур в Прибалтике косвенно подтвердили контакты братьев Габриловичей с иностранными спецслужбами, но не более того.

144

Из Каунаса: «По информации надежного источника в руковод­

стве политической полиции Литвы, имеются убедительные данные

о том, что нападение на советских дипкурьеров не носило уголовного

характера, как это пытались представить следователи криминальной

полиции Латвии. Братья Габриловичи, будучи заядлыми охотника­

ми, постоянно проводили время в компании руководителей латвий­

ской полиции, куда они и собирались поступить на службу. Среди охотников было также много иностранных граждан, с которыми братья имели тесные дружеские отношения».

Казалось, что потоку сообщений об организации покушения на советских дипкурьеров не будет конца, и все они в той или иной сте­

пени повторяли или перекрывали уже имевшуюся в ИНО разведыва­

тельную информацию, пришедшую сразу после трагедии в экспрессе

«Москва-Рига». В этом потоке не было только одного - стопроцент­

ного доказательства участия в заговоре английских и германских

спецслужб. Начальник ИНО предпринял последнюю попытку про­

яснить ситуацию. Он направил в Берлин письмо резиденту и попро­ сил по возможности дотошнее «покопаться» в этом деле. И вдруг -

неожиданный успех. Берлинская резидентура раздобыла личное

письмо одного из заговорщиков (Ллойда) другому (Гаазе) от 14 янва­

ря 1926 г., то есть датированное тремя неделями ранее нападения на

советских дипкурьеров. Вот выдержка из этого письма, которая, по­

жалуй, все расставляет по своим местам:

«Рекомендованные вами два охотника произвели на меня очень хорошее впечатление, - пишет Ллойд компаньону Гаазе. - Не считаю

целесообразным посвящать этих людей в мои планы и пока что ин­ структировал их набрать еще кое-кого в помощь в моем охотничьем матче2• Я серьезно рассчитываю, что мои большие надежды, вложен­ ные в эту экспедицию, оправдают себя полностью».

Англо-германская «экспедиция», тем не менее, окончилась про­

валом. Иоганн Махмасталь не отдал дипломатические вализы. В Риге

на вокзале, истекая кровью, он отказался от госпитализации, охраняя

советскую диппочту. Прибывшему на вокзал представителю совет­ ского посольства он почту не отдал, заявив, что будет охранять ее до тех пор, пока не явится кто-нибудь из советских дипломатов, кого он лично знает. Вскоре прибыл знакомый Иоганну генеральный консул, получил почту, и только тогда Махмасталь допустил к себе врачей.

Руководитель ИНО прекрасно понимал, что преступление, со­

вершенное против дипкурьеров, имеет явно политическую окраску

и что правительство в Москве ждет квалифицированной оценки

происшествия со стороны разведки. И такая оценка была дана. Про­ анализировав всю полученную информацию, М. Трилиссер сообщил

в правительство: «Можно считать инициативу и организующую роль

английской разведки (Ллойд) в деле нападения на советских курьеров

145

17

Кронштадтский мяте:>кник

Среди пестрой массы белоэмигрантов встречались поистине не­

заурядные личности, для которых судьба родины была неотделима

от их собственной судьбы.

В ряде очерков читатель познакомится с некоторыми из них - до­

бровольными помощниками службы внешней разведки, сыгравшими

заметную роль в ее истории.

После Октябрьской революции в России произошел ряд воору­

женных выступлений против новой власти. Людей, которые брали

тогда в руки оружие, называли по-разному: «мятежниками», «бун­ товщиками», «бандитами», «борцами за свободу» - в зависимости

от личного отношения к власти Советов. Случалось и такое, что «бан­

дит» и «борец» нередко сочетались в одном и том же лице. К числу наиболее противоречивых фигур принадлежал и один из вождей Кронштадтского мятежа, вспыхнувшего 1марта1921 г., Степан Петри­

ченко.

Степан Максимович родился в 1892 году в семье малоземельного

крестьянина Жиздринского уезда Калужской губернии. Когда ему исполнилось два года, отец с семьей переехал в Запорожье, стал рабо­

тать на металлургическом заводе. Окончив двухклассное городское училище, четырнадцати лет от роду на тот же завод поступил и Сте­

пан. Работал металлистом, а в 1913 году ушел на военно-морскую службу. «Во время войны, - вспоминал он впоследствии, - от души кричал «Ура!» на всяких смотрах и парадах в честь побед российского оружия и сильно болел душой при поражениях. Ни в каких партиях не состоял, хотя после победы Октября всеми силами поддерживал

укрепление советского строя».

Первые сомнения в правильности большевистской политики воз­

никли у Степана Петриченко в 1918 году. По поводу Брестского мира он высказывался отрицательно. Выступал против ухода России из Финляндии, Литвы, Латвии, Эстонии, возмущался передачей Черно­ морского флота Германии. Командование линкора «Петропавловск»

147

поспешило избавиться от Петриченко и демобилизовало «оппозици­ онера». Тогда Степан по собственной воле и разумению отправился

на Украину для борьбы с германским ставленником гетманом Скоро­

падским. Но был в пути арестован, просидел в тюрьме три месяца и с покаянием вернулся на линкор. Чтобы как-то оправдаться и обрести

доверие, записался в сочувствующие коммунистам и в этом качестве

состоял до самого начала Кронштадтского восстания...

Прошло шесть лет. Теплым августовским днем 1927 года у здания

советского консульства в Риге долго прохаживался в глубокой за­

думчивости плотный человек средних лет. Полицейский у входа в

здание стал обращать на него внимание. Наконец, словно отбросив

сомнения, незнакомец решительно зашагал к входу.

- Здравствуйте, - сказал он, войдя в кабинет консула. - Я Степан

Петриченко. Прошу советское правительство разрешить мне снова

стать советским гражданином и вернуться на родину. Вот мое заявле­

ние на имя Михаила Ивановича Калинина. - Он протянул несколько

ЛИСТКОВ бумаги.

Консул взял заявление и начал читать: «Кронштадтское восста­

ние свалилось на мою голову против моей доброй воли или желания.

Я не был ни душой, ни телом в подготовке этого восстания. (Оно было неожиданным и для меня самого.) А участие в восстании я при­

нял опять-таки потому, что слишком чутко принимал к сердцу все

нужды тружеников и всегда готов был положить свою голову за инте­

ресы трудящихся.

Но беда моя состояла в том, что я был политически наивным мла­

денцем. Эта наивность и привела меня, кроме Кронштадтского вос­

стания, к еще большим и тягчайшим преступлениям уже на финлянд­ ской территории - полной и невольной попытке вести борьбу против

СССР. Для этого мне пришлось иметь общение со всеми врагами Со­

ветской власти, кто этого хотел, например с Савинковым, Чайков­ ским, Врангелем... »

По просьбе консула Петриченко в дополнение к своему заявле­

нию составил доклад о Кронштадтском восстании и своей роли в нем,

рассказал о деятельности в Финляндии бывших кронштадтцев и раз­

личных организациях, выступавших против СССР.

В Финляндии после восстания оказались около восьми тысяч

участников Кронштадтского мятежа. Их руководителями были не­ сколько белых офицеров. Но тон всему задавал председатель Военно­

революционного комитета Степан Петриченко. Без него не решался

ни один вопрос. Очевидцы событий рассказывали, что большинство бывших участников мятежа слушали указания и распоряжения толь­

ко самого Петриченко.

А эти указания не всегда нравились белогвардейским офицерам и

финским властям, поддерживавшим российскую контрреволюцию.

Например, решение о направлении кронштадтских «добровольцев»

148