Примаков Е.М. (гл.ред.) - История Российской внешней разведки. В 6-ти томах - 2014 / История Российской внешней разведки. В 6-ти томах. Том 1 - 2014

легкой конницы в тылу противника, стараться затянуть военные дей­

ствия до зимы. Г.И. Лангсдорф передавал дела в надежные руки.

Итак, Бразилия стала первым форпостом российской диплома­ тии в Латинской Америке. Отношения с другими странами конти­

нента развивались медленно и вяло. Россия, придерживаясь поро­

жденного «Священным союзом» принципа «легитимизма», в течение

десятилетий не хотела признавать освободившиеся от колониальной

зависимости латиноамериканские государства, за исключением мо­

нархической Бразилии, хотя еще в начальный период борьбы за не­ зависимость латиноамериканских республик (1810-1812 гг.) пред­

ставители Венесуэлы, Перу, Чили, Аргентины пытались найти пути

к сближению с Россией, сталкиваясь, по меньшей мере, с выжида­

тельной позицией царского двора.

Освоение русскими Американского континента шло в основном с севера, невзирая на конфликты с США и Англией. В качестве опор­ ного пункта использовалась Российско-Американская компания. Осо­

бую роль здесь играл Ф.П. Врангель, который был в 1830-1835 годах

главным правителем Русской Америки, а в 1840-1849 годах - дирек­ тором Российско-Американской компании.

В 20-30-х годах XIX века перед Российско-Американской компа­

нией встала задача укрепить положение Русской Калифорнии, сделав

ее базой снабжения хлебом Русской Америки. Врангель предложил

в 1834 году вступить в переговоры с мексиканским правительством,

стем чтобы в обмен на официальное дипломатическое признание Россией Мексика уступила бы Российско-Американской компании

долину реки Славянки. В отчете о переговорах Врангель писал в Санкт­

Петербург в 1836 году: «дипломатическому агенту России в Мексике по заключении торгового трактата будет нетрудно, думаю я, утвер­

дить за Россиею колонию Росс, и, определяя границы от колонии,

можно оные отодвинуть на десятки миль к востоку, югу и северу, чему

не встретится затруднений». Царское правительство не решилось

пойти на официальное признание республиканского правительства

Мексики, и переговоры Врангеля не получили дальнейшего разви­ тия, хотя в инструкции ему поручалось выяснить, «до какой степени

акт нашего признания мог бы склонить мексиканское правительство

к формальной уступке занятых нами в Калифорнии земель». Ситуация несколько изменилась лишь к концу XIX века. В этот

период выделяется фигура талантливого русского дипломата Алек­ сандра Семеновича Ионина. Будучи послом в Бразилии в 18831892 годах, он участвует в установлении дипломатических отноше­ ний с Аргентиной (1885 г.), Уругваем (1887 г.) и Мексикой (1890 г.),

много ездит по странам материка. Подробные сообщения Ионина

о ситуации в этих странах и возможностях активизации отношений с ними привлекали внимание самого императора Александра 111. Од­

нако каких-либо конкретных мер по усилению российского влияния

129

20

Рыцарь «Зеленой лампы»

Его биография настолько богата различными событиями, неожи­

данными драматическими перипетиями, что вполне могла бы послу­ жить основой для приключенческого романа. Может быть, со време­ нем такой роман и порадует любителей детективного жанра, а пока

ограничимся кратким изложением •тезисов» к роману.

Прежде всего необходимо отметить, что с точки зрения современ­ ных понятий деятельность этого человека на поприще спецслужб ни­ как не укладывается в какие-то строго очерченные рамки. Он служил в Генштабе, был военным разведчиком, затем, следуя нынешней тер­

минологии, находился в розыске по подозрению в причастности к го­

сударственной измене, затем выполнял задания 111 отделения Канце­

лярии Его Императорского Величества, того самого жандармского

ведомства, которому ранее было поручено провести расследование

о его участии в антигосударственном заговоре, и, наконец, он испол­

нял функции того, кто сейчас называется •агентом влияния», про­ водя на протяжении многих лет большую разведывательную работу на пользу Отечества в средствах массовой информации за рубе­ жом. Больше того, о нем можно сказать, что он был одним из первых

крупных •агентов влияния» царской разведки... Но начнем все по

порядку.

Старший из трех сыновей зажиточного помещика, предводителя

дворянства Осташковского уезда Тверской губернии Николая Яков­

левича Толстого, названный Яковом в честь деда, появился на свет

в1791 году в родовом имении отца. В 1802 году Яков был зачислен

вПажеский корпус. Хотя его семья не была приближена ко двору и

имела всего 3000 душ крепостных, что по меркам того времени было

не слишком уж много, Толстые считались представителями верхуш­

ки российского общества благодаря древности и славе своей фами­

лии. Предок Толстых, черниговский боярин Андрей Харитонович,

131

переехал на службу к московским государям еще во второй полови­

не XV века. С тех пор Толстые, старшая ветвь которых в лице Петра Андреевича получила графское достоинство при Петре Великом, ве­ рой и правдой служили правителям России, дав ей немало крупных

военачальников, государственных деятелей, дипломатов и талант­

ливых литераторов. На службе Отечеству предстояло проявить себя и Якову, тем более что Пажеский корпус давал все необходимые воз­ можности, позволявшие юноше успешно начать любую военную или

штатскую карьеру.

Яков вышел из Пажеского корпуса летом 1808 года, в разгар не­ прекращающихся войн в Европе, которые вел Наполеон, претендо­ вавший на полное господство на континенте. Русской армии уже доводилось сражаться с его войсками в Италии и при Аустерлице,

и, несмотря на перемирие, в России понимали, что большая схватка

с французами еще впереди. Поэтому в армию стремились многие

юные дворяне, считавшие карьеру военного лучшим исполнением

патриотического долга. Среди них был и Яков Толстой, зачислен­

ный 20 ноября 1808 г. прапорщиком придворного лейб-гренадерского

полка. Но жизнь при дворе, интриги и однообразные утомительные церемониалы быстро наскучили юноше, еще в пажах отличавшемуся тягой к литературному творчеству. В декабре 181О года Яков Толстой

подал в отставку. Уже через год он сдал экзамены за курс наук в пе­ дагогическом институте, получив право на гражданский чин коллеж­

ского асессора. Возможно, Яков стремился продолжить образование, но уже совсем близкая война с Наполеоном изменила его планы.

Вапреле 1812 года он подает прошение о восстановлении в армии

иполучает назначение в один из пехотных полков, спешно выдвигав­

шихся к западной границе. Первый бой полк принял в Белоруссии

под Кобрином 15 июня 1812 г., сражаясь с авангардными войсками

армии Наполеона. Яков Толстой участвовал в сражениях 1812 года,

в кампаниях 1813-1814 годов, за которые был удостоен боевых наград, включая орден Св. Владимира с бантом - боевой орден за личную храбрость, высоко ценимый среди офицерства. По окончании войны

Яков вернулся в Петербург, получив назначение адъютантом к гене­

рал-лейтенанту Л.О. Роту в гвардейский Павловский полк.

В январе 1817 года Толстой назначается старшим адъютантом де­

журного генерала Генерального штаба А.А. Закревского. Теперь через

руки молодого капитана проходят распоряжения и приказы для всей русской армии.

Одновременно в жизни Якова происходит событие, благодаря ко­

торому он в основном и остался известен потомкам: в том же 1817 году

он входит в кружок молодых литераторов - «лихих рыцарей, друзей

свободы и вина», получивший название «Зеленая лампа» в честь аба­

жура, под которым участники кружка собирались в доме его предсе­

дателя Никиты Всеволожского. Там Толстой знакомится с Пушки-

132

ным, Глинкой, Дельвигом, Чаадаевым, Шаховским, многими другими

знаменитостями того щедрого на таланты времени. В 1819 году встре­ чи с квартиры Всеволожского перешли к Толстому. Тогда же Пушкин

посвятил ему «Стансы»:

Философ ранний, ты бежишь

Пиров и наслаждений жизни, На игры младости глядишь

С молчаньем хладным укоризны...

Среди блестящей и шумной молодежи, составлявшей кружок, Толстой выделялся собранностью, внутренней серьезностью, что хо­

рошо подметил Пушкин. Если другие «кавалеры "Зеленой лампы"»,

любившие порассуждать о свободе и равенстве, а иногда и о сверже­ нии тирании, делили время в основном между пирушками, любовны­

ми историями, картами и театром, то Яков неукоснительно исполнял

службу в Генштабе, а свои первые стихотворные опыты, довольно на­

пыщенные и тяжеловесные, сохранял от друзей в тайне. Эта тайна

раскрылась только в 1821 году, когда Яков Толстой все-таки решился издать свою первую книгу «Мое праздное время», в которую вошло

28 стихотворений. И снова два важных события одновременно: в том

же 1821 году Толстой получает высокую должность старшего адъютан­

та Генштаба. Теперь он допущен к делам особой важности и секрет­

ности - мобилизационным планам, переписке с военными агентами

России за границей, обработке поступавшей от них информации, в том

числе и разведывательной.

Вместо распавшейся «Зеленой лампы» в Петербурге стали появ­ ляться первые тайные общества, куда входили офицеры и молодые чиновники - предшественники декабристских организаций. В одно

из них - Союз Благоденствия - вступил и Яков Толстой.

Толстой продолжал служить и посещать собрания общества до

апреля 1823 года, когда по состоянию здоровья испросил у начальст­

ва годичный отпуск для лечения больной ноги и уехал в Париж.

Первые впечатления о парижской жизни Толстой описал в по­ являвшихся с 1823 года в журнале «Сын Отечества» статьях, в ко­

торых он рисовал яркие картины политической жизни Франции, да­ вал обзоры ее культуры и искусства. В самом Париже Толстой стал

вести с 1824 года в академическом издании «Ревю энциклопеди» по­

стоянную колонку, посвященную русской литературе и искусству.

По меткому выражению П. Вяземского, «Толстой в 20-е гг. был гене­ ральным консулом по русской литературе во Франции». Он одним

из первых перевел на французский Пушкина, открыл для европей­

цев талант Крылова, которого они до этого считали подражателем

Лафонтену, познакомил их с творчеством А.С. Грибоедова и А.А. Бе­

стужева-Марлинского.

133

События декабря 1825 года стали тяжелым ударом для Толстого,

многие друзья которого в России оказались под судом. Его имя попа­

ло в следственные бумаги в списках членов тайных обществ, и весной 1826 года он получил предписание вернуться в Россию. Толстой от­

казался и был уволен со службы в конце 1826 года, фактически став

•невозвращенцем» и потеряв все права на армейский пенсион и дво­ рянские привилегии. Для него начался самый тяжелый период жиз­

ни. Лишенный средств к существованию, перестав получать деньги из России, он жил литературным трудом - писал для парижских из­

даний правду о России тогда, когда отношение Европы к ней подвер­

глось резкому охлаждению.

Франция не могла простить России Венского мира, лишившего ее всех завоеваний Наполеона, и была резко настроена против внеш­

ней политики императора Николая 1. С середины 1820-х годов в Па­ риже стали появляться антирусские памфлеты, принижающие не

только существующее в России правление, но и ее историю и нацио­ нальные черты. Толстой выступил на защиту престижа своего Отече­

ства. В 1825 году он подверг аргументированной критике •Обзор рус­ ской истории» Раббе. В 1827 году выступил против путевых заметок некоего Жака Ансело •Шесть месяцев в России», где тот в тенден­ циозной форме писал о варварстве всех без исключения русских, об их неспособности к самостоятельному правлению.

Одним из самых громких скандалов, связанных с публикациями

о России, стало издание в 1829 году в Париже записок Виктора Ма­

нье - французского офицера, бывшего инструктора в турецкой ар­

мии, плененного во время русско-турецкой войны 1828-1829 годов. Вернувшись из России после года, проведенного в плену, Манье в

своих •Записках» обрушился на русскую армию, приписав ей много­

численные зверства, оказавшиеся на поверку вымышленными, а так­

же дезорганизованность, слабость и отсталость, не гнушаясь самыми оскорбительными выражениями.

Толстой ответил Манье брошюрой •Возражение французско­

му офицеру», где, по мнению современника, @ыступил усердным

и искусным защитником в чужих краях от нападений злобы и не­

нависти». Когда же Манье обвинил Толстого в клевете, Яков вызвал его на дуэль. Манье драться с ним не рискнул и больше в печати не

появлялся.

Эта история прибавила Толстому престижа в Санкт-Петербурге,

в том числе и в сановных кругах. Еще с 1827 года он вновь получил

возможность публиковать свои статьи в либеральном •Московском

телеграфе». Но жизнь Толстого оставалась крайне стесненной. Пере­ мены произошли не в доходах, а в его взглядах: Толстой заново пере­

смотрел свой долг перед Отечеством. В письме брату Ивану от 13 ав­

густа 1830 г. он прямо писал: •".если бы наше правительство захотело

употребить меня здесь, я мог бы принести ему большую пользу, так

134

как знаю превосходно Париж с его духовной стороны и нахожусь в

сношениях с влиятельными людьми, но мне трудно их поддерживать

по причине крайней нищеты. Если бы генерал Закревский или глава

его канцелярии в Генеральном штабе А.С. Меншиков и другие хотели

бы восстановить мою честь в глазах Его Величества и употребили меня на дело здесь, то я был бы очень полезен».

Три года спустя, в 1833 году полуголодная жизнь Толстого изме­

нилась к лучшему после того, как в Париж на вновь утвержденную

должность корреспондента Министерства народного просвещения

прибыл 25-летний князь Элим Петрович Мещерский. Несмотря на

молодой возраст, князь к тому времени имел опыт пятилетней дипло­

матической службы в Дрездене и Турине. Перейдя из ведомства канц­

лера Нессельроде в ведомство графа Уварова, он за короткий срок

успешно освоился на новом поприще. Круг его служебных обязан­

ностей помимо изучения системы образования и общего состояния

наук в Европе включал также анализ местной политической жизни и прессы. Его донесения направлялись не только министру просве­

щения Уварову, но и шефу 111 отделения Бенкендорфу. Для своей ра­

боты Мещерский привлек Толстого, который был тогда, вероятно, лучшим российским экспертом по Франции, постигнув ее изнутри за

долгие годы жизни там.

В 1835 году брат Толстого, Иван, занимавший важный пост в од­

ном из правительственных учреждений, предложил ему написать би­

ографию фельдмаршала Паскевича, командовавшего русской армией в войне против Турции в 1828-1829 годах и при подавлении высту­ плений в Польше в 1831 году. Биография, высоко оцененная в Петер­

бурге, стала заключительным поводом к «политической реабилита­ ции» Толстого в глазах петербургских властей. В августе 1836 года граф Мещерский передал Толстому вызов в Петербург, полученный от Бенкендорфа. Обрадованный Толстой немедленно известил об этом брата: «Граф Бенкендорф через князя Мещерского известил меня,

что вскоре я получу предложение быть употребленным в Париже

и что мои обязанности будут обнимать литературную часть и журна­ листику, но для этого мне надо будет совершить поездку в Россию, чтобы лично познакомиться с графом Бенкендорфом и сговориться о роде моих будущих занятий».

Этому приглашению предшествовала переписка на высочайшем уровне. В 1836 году Бенкендорф подал доклад царю «О желатель­

ности использования Якова Толстого в сношениях с французскими

журналистами». Царь утвердил это решение, приказав послу России

во Франции графу Петру Петровичу Палену выплатить Толстому 1О тысяч рублей из посольских средств для того, чтобы расплатиться

с многочисленными кредиторами. В ответном письме от 8 ноября 1836 г. Пален открыто писал Бенкендорфу о необходимости иметь в Париже «агента с безобидной политической миссией, чтобы втайне

135

обрабатывать местную прессу и заводить с нею связи без огласки, под

прикрытием служебных обязанностей. Таким агентом может быть

Яков Толстой, который уже двенадцать лет защищает и политиче­ ские интересы России. Он не покажется французам подозрительным

и сможет с успехом бороться с распространяемыми о нас заблужде­

ниями и клеветой».

Сам Толстой прекрасно понимал подлинный смысл своей пред­

стоящей работы. Уже на полпути в Петербург, остановившись в Вар­ шаве, он подал 22 декабря 1836 г. наместнику Польши Паскевичу

докладную записку, отправленную в Россию курьерской почтой.

В записке Толстой излагал план подкупа наиболее влиятельных французских изданий того времени - «Газеттде Франс», «Котидьенн», «Пресс», «Франс», «Краник де Пари» - для ведения в них прорус­

ской линии. Кроме этого, он предлагал учредить в Париже на под­

ставное лицо издание, которое было бы негласным рупором русской

политики. По его подсчетам, расходы на его создание в начальный

период не превышали бы 50 тысяч франков, а затем оно могло бы

стать самоокупаемым, располагая эксклюзивными материалами из

русской жизни. Кроме этого, Толстой предлагал послать корреспон­ дента этого издания в Варшаву для проведения операций содействия политике Российской империи в Польше. По-видимому, идеи Тол­

стого встретили одобрение в Петербурге, куда он прибыл после дол­

гих лет отсутствия в январе 1837 года.

Накануне дуэли Пушкина с Дантесом он смог навестить старого

друга по «Зеленой лампе». Они вспоминали молодость, друзей и свои

первые стихи... 29 января, когда Пушкин умирал в доме на набереж­

ной Мойки, Толстого принял Бенкендорф. После продолжительной

беседы Бенкендорф в тот же день написал письмо Уварову о приня­

тии на службу в Министерство народного просвещения Толстого

вместо Мещерского парижским корреспондентом. Было определено,

что жалованье Толстого в Париже составит 3800 рублей в год, кото­ рые будут переводиться из 111 отделения через Министерство про­

свещения.

В октябре 1837 года Толстой вернулся в Париж и приступил к

выполнению своей должности, которую известный исследователь пушкинского времени Б.Л. Модзалевский охарактеризовал следую­

щим образом: «должность его была загадочная и неопределенная. Занимаемое им место не относилось к служебным, но он получал

чины и ордена. Личное его дело хранилось в министерстве просве­

щения, но он числился по особым поручениям в 111 отделении. Сам

он говорил о своей должности как о «единственном месте, не опреде­ ленном штатами, - для защищения России в журналах и опровер­

жения противных ей статей». Ежегодно он посылал в Петербург депеши, которые в архиве министерства просвещения обнаружить не

удалось»1 •

136