Примаков Е.М. (гл.ред.) - История Российской внешней разведки. В 6-ти томах - 2014 / История Российской внешней разведки. В 6-ти томах. Том 4 - 2014

го, кто звонил и что намеревался сообщить обер-лейтенанту. Гестапо

хотело как можно дольше сохранить в секрете арест антифашиста"

Но Хайльман, удивленный появлением в кабинете своего друга не­

известного лица, догадался, что стоит за этим, и предупредил жену

Шульце-Бойзена о беде и необходимости срочно скрыться. Он спря­

тал личные бумаги и кое-что из бумаг своего арестованного друга.

Но на большее у Хайльмана не осталось времени. 5 сентября он явил­ ся на службу и был арестован. Массовые аресты гестапо произвело

всередине сентября.

Вконце сентября 1942 года число арестованных только в Берли­ не составило около семидесяти человек, в конце ноября - уже больше

сотни.

Гитлер, слушая доклад Гиммлера о деле «Красной капеллы», при­

шел в ярость и выкрикнул:

-Если бы не русские шпионы, мы давно разбили бы их армию

иРейх торжествовал победу! Эти заговорщики дорого заплатят за то,

что нанесли удар в спину вермахта.

По распоряжению руководства РСХА делу «Красной капеллы»

был придан один из высших грифов секретности - «Секретное дело

командования»: то, что группа немецких патриотов выступила про­

тив нацистского режима, мог знать лишь до предела ограниченный

круг людей.

Допросы арестованных следователи проводили в особом режиме, руководствуясь директивой Рейха от 12 июня 1942 года «0 более же­

стоком ведении допросов» в отношении коммунистов, марксистов,

священников, саботажников, террористов, членов движения Сопро­ тивления, забрасываемых парашютистов, бродяг, а также лиц совет­ ской и польской национальностей. Безжалостное избиение, любые

пытки при этом считались допустимыми.

Харро Шульце-Бойзен, как и другие антифашисты, мужественно

вел себя в застенках гестапо. По утрам он делал физзарядку, чем вы­ водил из себя его мучителей.

-Послушай, Харро, - орали они ему, - до следующей олимпиады

вБерлине тебе не дожить!

Сточки зрения обычного ведения следствия уложиться для за­

вершения его в поставленные Гитлером сжатые сроки - до конца де­

кабря 1942 года - было невозможно. Поэтому германский трибунал пошел на хитрую уловку: все участники дела были разбиты на груп­ пы по шесть человек и их дознание велось параллельно. Обвиняемых было много, а свидетели практически отсутствовали. В связи с этим

показания одних арестованных в ряде случаев использовались в ка­

честве обвинения против других задержанных.

В последнем слове обвиняемые заявили, что они действовали со­ знательно в интересах Германии, стремясь предотвратить неизбеж-

139

ное тяжелое поражение в войне. Будущее страны они связывали

с подлинной демократией, социальной справедливостью, миролюби­

вой политикой и ее международным авторитетом, которые можно

было обрести, опираясь прежде всего на СССР. Союз же с западными

странами, по их мнению, сулил Германии новое унижение, постраш­ нее Версальского мирного договора, подписанного Германией после

Первой мировой войны. Говорилось также о собственном пути разви­

тия послевоенной Германии. В письмах к родным, дошедших до нас,

осужденные говорили о большой любви к своим близким, к жизни, родине, о правильности избранного ими пути борьбы, выражали мне­ ние, что память о них не угаснет и будет светлой.

В докладной записке Гиммлеру шеф гестапо Мюллер писал: «Как

явствует из протоколов допросов, подсудимые боролись не только

против национал-социализма. В своем мировоззрении они настолько

отошли от идеологии Запада, который считали безнадежно больным,

что видели спасение человечества только на Востоке».

Когда Гиммлер пришел к Гитлеру с приговором имперского воен­

ного суда по делу первых двенадцати осужденных, в том числе Харро

и Либертас Шульце-Бойзен, Арвида и Милдред Харнак и других,

вкотором все приговаривались к смертной казни, кроме Милдред Харнак, осужденной на шесть лет тюрьмы, и графини Эрики фон Брок­

дорф, получившей десять лет тюремного заключения, Гитлер пришел

вбешенство.

-И это приговор трибунала людям, недостойным называться

немцами?! Нет, за их деяния - только смерть!

Гитлер вызвал стенографистку и продиктовал ей распоряжение:

утвердить всем смертные приговоры - мужчин казнить на виселице,

женщин - на гильотине. Дела М. Харнак и фон Брокдорф направить

на пересмотр новому военно-полевому суду (обе мужественные жен­ щины были обезглавлены в 1943 году).

Со дня первой казни и по октябрь 1943 года были казнены нави­ селице тридцать один мужчина и обезглавлены на гильотине восем­ надцать женщин. Семь человек покончили с собой во время следст­ вия, семь были отправлены в концлагеря, двадцать пять - на каторгу

с различными сроками наказания, восемь - на фронт, несколько че­

ловек расстреляны.

Если вожди нацистского режима полагали, что арест ведущих

членов «Красной капеллы» поставил точку в немецком Сопротивле­

нии, то они жестоко ошибались. Последующие события подтвердили

это. Как признавал в своих мемуарах начальник политической раз­

ведки гитлеровского Рейха Шелленберг, нацистам так и не удалось добиться полного прекращения борьбы «Красной капеллы».

Подвиг антифашистов был высоко отмечен в СССР. Указом Пре­ зидиума Верховного Совета СССР от октября 1969 года «группа не-

140

11

)Кизнь, отданная разведке

Еще до рассвета 22 июня 1941 года советское посольство в Берли­

не было окружено отрядом эсэсовцев. Война, приближение которой в последние дни ощущалось особенно остро, стала реальностью. Те­

перь ни в здание посольства, ни из здания уже никого не выпускали.

Командовал отрядом офицер СС Хейнеман. Единственным челове­

ком, кто мог выехать из посольства, был первый секретарь В.М. Бе­

режков. Но он мог проследовать только по строго определенному

маршруту и обязательно в сопровождении Хейнемана. Бережков был

выделен для связи с МИД Германии и по вызову из этого министер­

ства выезжал для переговоров, которые касались в основном вопро­

сов процедуры обмена составами посольств.

В один из этих тревожных дней из гаража посольства к парадно­

му подъезду подали автомашину <1Опель-олимпия~. Она была един­ ственной из всего парка машин, которая была приобретена в Герма­ нии, все остальные машины были советского производства.

За руль сел Бережков, рядом с ним, как обычно, уселся Хейнеман,

а на заднем сиденье находился третий пассажир.

Машина тронулась, стоявшие у ворот эсэсовцы расступились, от­ козыряли шефу, и <1Опель~ покатил по маршруту. Но на этот раз путь лежал не на Вильгельмштрассе, сегодня советского представителя не вызывали в МИД, и поэтому машина проехала по городу и останови­

лась у большого универсального магазина. Пассажир быстро вышел

и на пожелание Хейнемана <1счастливого свидания~ дружески мах­

нул рукой. Машина тронулась и исчезла за поворотом1• Вышедшему из машины человеку было лет 30, спортивного тело­

сложения, шатен, черты его лица говорили о волевом, решительном

характере.

Это был Александр Михайлович Коротков, заместитель резиден­

та советской внешней разведки в Берлине. Он не торопясь прошел по

магазину, смешался с толпой покупателей, поднялся на лифте натре-

142

тий этаж и через пять минут оказался у выхода из магазина, который

вывел его на другую улицу. За эти минуты он прошел короткий, но

весьма надежный проверочный маршрут внутри магазина, которым

пользовался раньше, и, не обнаружив ничего подозрительного, сел

в подошедший к остановке трамвай. Проехав четыре остановки, вы­ шел, поднялся по малолюдному переулку вверх. Никаких признаков

наружного наблюдения заметно не было. Затем завернул за угол, пе­

ресек проходной двор и вошел в подъезд пятиэтажного жилого дома.

Ему необходимо было еще раз убедиться, что слежки за ним нет. Че­ рез стекло двери хорошо просматривался выход из двора, и если был

бы хвост, то в этой ситуации он обязательно выявил бы себя.

Примерно через час «опель-олимпия» подъехал к универсально­

му магазину. Разведчик уже был на месте. Он не спеша подошел к

машине и через минуту занял прежнее место на заднем сиденье.

-Ну как, встретились? - обернувшись, спросил Хейнеман.

-Да, все нормально, она была очень рада. Благодарю Вас, возможно, больше не придется увидеться с моей Гретхен.

-Что поделаешь, война, - вздохнул немец.

Машина въехала во двор посольства. Хейнеман вышел.

-Как договорились, жду Вас к обеду, - напомнил ему Бережков.

-Сейчас проверю свою команду и приду, - негромко произнес

офицер и пошел к воротам, где стояли с автоматами трое рослых сол­

дат в черных мундирах.

Вылазка Короткова в город дала много. Она позволила разведчи­ ку провести инструктаж одного из руководителей антифашистской

организации «Красная капелла» в отношении ее действий и поддер­ жания связи в условиях войны.

Этой поездке предшествовала серьезная подготовительная рабо­ та. Сотрудники резидентуры обратили внимание на то, что офицер СС Хейнеман, уже не молодой человек, был дружелюбно настроен по

отношению к сотрудникам посольства. Бережкову, с которым он по­

стоянно общался, рассказывал семейные новости, жаловался на труд­

ности в связи с болезнью жены, высказывал беспокойство за судьбу

сына, который заканчивал военное училище, говорил о денежных затруднениях в связи с лечением жены и покупкой экипировки для

сына, которая по немецким законам приобреталась самим выпуск­

ником.

Посольство было заинтересовано в налаживании добрых отно­

шений с начальником охраны. Это помогало легче решать многие во­

просы, в том числе и касавшиеся снабжения продовольствием. Осо­ бый интерес был также и у резидентуры. Поэтому Бережкову было

рекомендовано руководством посольства проявлять повышенные

знаки внимания к Хейнеману и, в частности, приглашать его на кофе,

на обед и т.д. Так велась работа по подготовке выезда оперработника

в город.

143

Хейнеман был общительным человеком, и скоро он вместе с Бе­ режковым завтракал, обедал, а иногда и ужинал. По установленному немцами порядку в вестибюле посольства размещался начальник ох­ раны, солдаты же несли наружную службу. Поэтому им не видно было, чем занят их шеф. Стол сервировали в комнате, примыкавшей к вестибюлю, и в случае необходимости офицер мог вовремя занять свой пост. Повар трудился вовсю, и на столе всегда были хорошая еда

инапитки. Хейнеман был доволен отношением к нему посольства

исо своей стороны старался не создавать особых неудобств для его

сотрудников.

В резидентуре пришли к выводу, что немцу можно дать деньги,

поскольку тот остро нуждается в них.

В одной из бесед, когда речь зашла о деньгах и Хейнеман сокру­

шался по поводу предстоящих расходов, Бережков предложил ему

рейхсмарки.

- Я был бы рад вам помочь, господин Хейнеман, - заметил как бы вскользь Бережков. - Я довольно долго работаю в Берлине и откла­ дывал деньги, чтобы купить большую радиолу. Но теперь это не име­

ет смысла и деньги все равно пропадут. Нам не разрешили ничего

вывозить, кроме одного чемодана с личными вещами и небольшой

суммы на карманные расходы. Мне неловко делать такое предложе­

ние, но, если хотите, я могу вам дать тысячу марок.

- Я очень благодарен за это предложение, - помолчав, сказал

Хейнеман. - Но как же я могу так запросто взять крупную сумму?

Уговаривать немца долго не пришлось. Вскоре деньги были у него

в кармане. По окончании беседы Хейнеман еще раз поблагодарил Бе­

режкова и сказал:

- Я был бы рад, если б имел возможность быть вам чем-либо по­

лезным...

- Мне лично ничего не нужно, - ответил Бережков, - вы просто

мне симпатичны и я рад вам помочь.

На следующий день оберштурмфюрер вновь вернулся к разгово­ ру о деньгах и снова поблагодарил дипломата, выразив сожаление, что не может его отблагодарить.

- Видите ли, господин Хейнеман, как я уже говорил, мне самому

ничего не нужно. Но один из работников посольства, мой приятель, просил об одной услуге. Это чисто личное дело.

Бережков рассказал придуманную резидентурой историю о друж­

бе его друга с немецкой девушкой. Но ввиду того, что война началась

внезапно, друг не смог попрощаться и хотел хоть на часок вырваться

к ней. Немец задумался, затем предложил вариант выезда из посоль­

ства2 (что и было описано выше).

Через пару дней Бережков договорился с Хейнеманом еще об од­

ной поездке его друга в город. За два часа Александр Михайлович

провел встречу с другим руководителем «Красной капеллы~. про-

144

инструктировал его о работе в период войны, передал условия связи

с Центром, снабдил деньгами и явками на другие страны.

Если бы Хейнеман оказался провокатором, то можно не сом­

неваться, что участников операции еще в первый выезд гитлеров­

цы лишили бы дипломатического иммунитета и арестовали, а со­ ветское посольство было бы поставлено в чрезвычайно сложные

условия.

Однако Коротков, внимательно следивший за поведением Хейне­

мана, будучи трезвым аналитиком и проницательным человеком,

почувствовал, что немец не пойдет на провокацию, и твердо решил

действовать. Это дало возможность, казалось бы в немыслимо труд­

ных условиях, найти выход и решить сложнейшую разведыватель­

ную задачу.

Александр Михайлович был, по отзывам хорошо знавших его то­ варищей, одним из наиболее талантливых сотрудников внешней разведки, как говорится, разведчик с искрой божьей. Еще до войны он успешно работал за границей, в том числе в нелегальных условиях.

В последние дни войны руководил опергруппой в Берлине, на кото­

рую, помимо разведывательных функций, была возложена организа­ ция работы по принятию союзными представителями капитуляции

от немецкого верховного командования.

Сразу же по окончании войны Коротков был назначен первым

резидентом советской внешней разведки в Германии. В дальнейшем

он неоднократно выезжал за границу, главным образом в страны с

кризисными ситуациями.

А.М. Коротков вырос от рядового оперработника до заместителя

начальника внешней разведки.

А начиналось все прозаично просто. Осенью 1928 года девятнад­

цатилетнего Сашу Короткова приняли на работу в ОГПУ в качестве...

электромонтера. До этого он жил с матерью Анной Павловной

в Москве, в районе Мещанских улиц, рос без отца, учился в школе, закончил девятилетку, работал учеником, потом электромонтером МОГЭС. В свободное время занимался спортом, играл в футбол,

увлекался теннисом.

В ОГПУ заметили способного молодого человека, оказали ему помощь и дали возможность за короткое время стать образованным

человеком, освоить основы агентурно-оперативной деятельности и

перейти на оперативную работу. Через год он стал помощником опе­

ративного уполномоченного, а затем и оперативным уполномочен­

ным ИНО ОГПУ.

Он старательно изучал французский и немецкий языки. Немец­

ким овладел в такой степени, что смог отправиться за границу под

видом иностранца. Жена прекрасно владела немецким и другими

иностранными языками. Поэтому появление <~австрийской» семьи

в Швейцарии ни у кого не вызвало подозрений.

145

Через два месяца Коротковы переехали во Францию. Александр

Михайлович вошел в состав нелегальной резидентуры, которая вела

работу по сбору данных, связанных с военно-стратегической пробле­

матикой. Приход Гитлера к власти в Германии оказал серьезное вли­

яние на военно-политическую обстановку в Европе. Советское руко­

водство внимательно следило за развитием ситуации в крупных

европейских странах, в том числе и во Франции. Особое внимание

уделялось военным вопросам. Перед резидентурой стояла задача

получения сведений об оценке боевых возможностей французской армии и ее способности противостоять растущей мощи германских

вооруженных сил, о складывающихся военно-политических группи­

ровках на Европейском континенте, а также характеристик новых ви­ дов вооружений.

Александр Михайлович поступил учиться в Парижский радио­ технический институт, который давал возможность не только расши­

рить общеобразовательную и специальную подготовку, но и обеспе­ чить надежную легальную базу для разведывательной работы.

Примерно через год, выполнив поставленную задачу, Коротков

вернулся в Москву. В 1937 году он выехал в загранкомандировку уже

по «легальной» линии в Берлин под прикрытием стажера советского

посольства. Работал там успешно, приобрел источника в одном важ­ ном объекте страны.

Летом 1938 года по указанию Центра разведчик прервал свою ра­

боту в Берлине и выехал для выполнения разведывательного задания во Францию. Эта поездка осуществлялась по нелегальному каналу

с использованием иностранных документов. После выполнения зада­

ния в этом же году он вернулся в Москву.

Прошло десять лет с тех пор, как Александр Коротков впервые

переступил порог здания ОГПУ на улице Дзержинского. Работа за рубежом многому научила, раскрыла такие его качества, как сме­ лость, целеустремленность, решительность, добросовестность. И вот

неожиданность...

1января1939 года А.М. Короткова уведомили о том, что он уво­

лен из органов государственной безопасности. Этому решению пред­ шествовала беседа у наркома внутренних дел Л. Берии.

Как свидетельствует один из ветеранов разведки, работавший в тот период в отделе вместе с Коротковым, к Берии была вызвана группа работников отдела. Берия начал с того, что стал у каждого спрашивать, кем тот работает, как идут дела, есть ли трудности. Одно­ временно задавал вопросы по биографии. Когда очередь дошла до Короткова, он спросил его, был ли тот за границей. Александр Ми­ хайлович стал подробно рассказывать, когда и в каких странах рабо­

тал. Однако Берия прервал его и заявил:

- Раз был за границей, значит, тебя там завербовали.

146

Коротков побледнел и начал доказывать, что никто не сможет его завербовать, так как он патриот своей Родины и готов за нее отдать жизнь. Однако Берия повторил, что в разведке Коротков больше ра­

ботать не будет. Присутствовавшие сотрудники пытались защитить

своего коллегу, однако ничего не вышло.

Через пару дней появился приказ об увольнении А.М. Короткова

из разведки. Однако комсомольцы отдела не согласились с принятым

решением. Было проведено собрание, на котором постановили обра­

титься в партком наркомата за поддержкой. Делегация встретилась

с секретарем парткома и высказала свое мнение о принятом решении

и поставила вопрос о его пересмотре. Комсомольцы заявили, что ру­

чаются за преданность своего коллеги и полностью доверяют ему.

Сам Александр Михайлович написал рапорт, в котором изложил

свои соображения по поводу увольнения. В частности, он писал:

«".Я считал, что шел на полезное дело, и ни минуты не колебался, подвергая себя риску поплатиться за это головой". Отчетливо пони­

маю необходимость профилактических мер, но". я не заслужил недо­

верия". Не вижу за собой поступков, могущих быть причиной отня­

тия у меня чести работать в органах. Оказаться в таком положении беспредельно тяжело и обидно».

Обращение в партком молодых сотрудников и рапорт Александ­ ра Михайловича сыграли свою роль. Коротков был восстановлен в должности, а вскоре направлен на работу за границу. Случай по тем

временам редкий, но довольно красноречивый. Перед сплоченными действиями коллектива спасовал даже Берия. Во второй половине

1940 года Коротков прибыл в Германию в качестве заместителя рези­

дента «легальной» резидентуры.

Одна из основных его задач состояла в том, чтобы проверить цен­

ные источники резидентуры, встретиться с ними лично, понять и

оценить положение, настроения и возможности каждого из них. Если у Короткова складывалось положительное впечатление от контакта,

он договаривался о дальнейших встречах, на которые выходил сам

или направлял кого-либо из молодых оперработников, недавно при­ бывших на пополнение резидентуры. Коротков навестил трех наших

хороших друзей-помощников, которые давно уже не имели связи

с Центром. Беседа с А.М. Коротковым вдохновила их и убедила, что они ведут борьбу против фашизма не в одиночку, на их стороне -

Советский Союз и народы других стран.

Молодость и энергия помогли Короткову справиться с тем ог­

ромным объемом работы, который пришелся на его долю: по несколь­ ко встреч в день с агентурой, отчеты о состоявшихся беседах, под­

готовка телеграмм и оперативных писем в Москву и многое другое.

В некоторых случаях приходилось выезжать на встречи с ценной агентурой за пределы Берлина. И, как всегда, Александр Михайлович

тщательно готовился к каждому такому заданию.

147

Однажды возникла острая ситуация, которая поставила под во­ прос дальнейшее пребывание Короткова в Берлине. Опытный агент

Центра «Червонная» попала в засаду гестапо. Возникло опасение, что провалившийся агент может навести гестапо на след разведчика. Ему

было приказано прекратить встречи с агентурой и срочно выехать в Москву для обстоятельного рассмотрения сложившейся обстанов­ ки. Пребывание в Центре было использовано для дополнительного инструктажа и уточнения линии дальнейшей работы. Заместитель

начальника разведки хотел представить Короткова Берии, но послед­

ний не захотел его видеть. Видимо, прямые, смелые люди, оберегаю­ щие свое достоинство, были у наркома не в чести.

-Не будем надоедать Берии, - сказал комиссар госбезопасности. -

Все, что нужно, ты уже знаешь. Инструкции с ним согласованы.

-Я их читал.

-Отлично. Теперь вот здесь, - заместитель начальника разведки

указал на низ страницы, - поставь подпись. Видишь, под чем подпи­

сываешься? «Читал, усвоил и принял к исполнению».

-Понял.

-Когда собираешься выехать в Берлин?

-Сегодня уже не успею. Значит, завтра. Представляю, сколько

там накопилось всяких дел.

По прибытии в Берлин Коротков встретился в числе первых с ру­

ководителем подпольной антифашистской группы Сопротивления «Корсиканцем» - Арвидом Харнаком, правительственным советни­

ком министерства экономики.

- Вопрос о выступлении Германии против СССР - дело решен­

ное, - сообщил «Корсиканец», едва обменявшись приветствием и ру­

копожатием с Коротковым.

Информация о форсированной подготовке Германии к войне

против СССР шла из Берлина в Центр непрерывным потоком, одна­

ко каким-либо заметным образом Москва на это не реагировала. Обеспокоенный складывавшейся ситуацией, Александр Михай­

лович 20 марта 1941 года направил личное письмо на имя наркома

государственной безопасности СССР Л.П. Берии. Ниже приводится текст письма3•

«Тов. Павлу4 - лично.

В процессе работы с «Корсиканцем» от него получен ряд данных,

говорящих о подготовке немцами военного выступления против Со­ ветского Союза на весну текущего года. Анализ этих сведений дает

следующую картину.

В октябре 1940 года К. сообщил: «В ближайшее время предстоит

военная оккупация немцами Румынии. Эта оккупация явится пред­

варительным шагом против СССР, целью которой является отторже­ ние от Советского Союза территории западнее линии Ленинград -

148