11. Даже в само деление философии вносится неясность

В самом деле, добавлю я, скажи, читатель: какая может быть ясность в изложении частей, когда само подразделение

==36

столь темно? Прежде всего, аристотелики делят философию на спекулятивную и практическую. против чего я вообще не возражаю. Спекулятивная же, говорят они, в свою очередь делится на физику, математику и метафизику. Но как они это деление обосновывают? В предмете, говорят они, пли в объекте любого познания следует различать две стороны: материальную и формальную. Кроме того, формальную сторону необходимо подразделить на формальное отношение которыйи формальное отношениесогласно которому (где формальное отношение «согласно которому» есть возможность абстрагироваться, или абстракция от предмета). А вот аристотелики говорят, что в одном случае абстракция может быть от единичного, но не чувственного предмета и такая абстракция составляет предмет физики. В другом случае абстракция может быть от единичного и чувственного предмета, но не реальная, а мысленная и такая абстракция составляет предмет математики. И наконец, возможна абстракция от единичного и чувственного предмета, как реальная, так и мысленная, и такой абстракцией занимается метафизика. Но так как существуют две наиболее известные математические дисциплины, то одна из них представляет собой абстракцию от единичного и чувственного предмета, по не от умопостигаемого, например от непрерывной величины. Такая абстракция составляет предмет геометрии. Другая же — абстракция от единичного, чувственного и умопостигаемого предмета, но не реальная, а мысленная — составляет предмет арифметики. Но погляди только, ради бога, как они себя этим мучают, как нелепо измышляют эти темные наименования, называя, например, непрерывную величину умопостигаемым предметом! Однако если мы и допустили бы без доказательств, что все эти абстракции правильны, т. е. что существует возможность такого абстрагирования, и что на основе некоторых абстракций такого рода должны строиться науки, если бы мы допустили, далее, что указанные выше наименования правильно применяются, то все же можно было бы спросить: откуда наши философы знают, что они сделали из всего этого законное применение? Ведь как

==37

может физика абстрагироваться от единичного предмета в тех случаях, когда она рассматривает лишь это единичное Солнце или эту единичную Луну? Почему же не может она абстрагироваться от чувственного предмета, если с помощью чувства мы воспринимаем лишь единичные предметы, а не универсалии? И как может абстрагироваться от чувственною предмета математика? А арифметика — именно от умопостигаемого предмета? Ведь речь в ней часто идет о совершенно нематериальных предметах, например когда мы считаем ангелов и их акциденции. И как может сама метафизика абстрагироваться от единичного предмета, когда ее преимущественный объект — бог, предмет абсолютно обособленный? Но как бы ни относиться ко всей этой чепухе, разве вследствие этого математические науки не окажутся скорее спекулятивными науками, чем практическими? Однако разве геометрия не имеет наряду со спекулятивными теоремами также проблем, связанных с практикой? Разве вся арифметика не сводится в конечном счете к подсчету? Разве слава музыки основана главным образом но на ее практике, т. е. на исполнении? То же относится и к другим дисциплинам, для которых наши философы до сих пор не сумели придумать никаких абстракций.