5. Вот почему аристотелики изгнали серьезных авторов из своих школ

Теперь, когда мы изложили, какую цель ставят аристотелики перед своей философией, посмотрим, насколько хорошо с пей согласуется все остальное. Прежде всего, они всех серьезных авторов изгнали из своих школ, словно небоеспособное население — из осажденного города. Ведь мы не видим, чтобы в этих школах читались и комментировались Платон, Марк Туллий, Сенека, Плиний, Плутарх²⁹и другие, которые, конечно, во многом могли бы содействовать усвоению мудрости. Эти мыслители представляются аристотеликам в высшей степени неискусными и потому неспособными принести большую пользу их схоластическим словопрениям. Они выбрали Аристотеля, который вследствие двусмысленности 'его выражений и неполноты его мыслей казался им способным поставлять оружие для указанных сражении. Доказательством этого служит то, что аристотелики даже из произведений Аристотеля не касаются тех книг, где он высказался с наибольшей ясностью, например «Экономики», «Политики» и книги «О животных». Удержали же они и украсили бесконечными комментариями лишь те

==28

книги, которые явно были готовы плодить споры, каковы, например, «Органон», «Лекции [по физике]», «Метафизика» и др. Достойными изучения в школах считаются лишь книги подобною рода. В них (как аристотелики признаются сами) Аристотель предстает обладающим восковым носом, который с легкостью можно поворачивать в любую сторону. И почему бы им в этом не признаваться? Ведь мы постоянно наблюдаем, как самые различные их мнения с одинаковым правом прикрываются авторитетом Аристотеля. Однако об этом мы подробнее поговорим ниже. Пока добавлю лишь, что если в указанных книгах случайно встречается правильная и ясно выраженная мысль, то схоласты, которые настолько высоко ценят свое искусство спорить, что ищут трудностей там, где их нет, считают недостойным серьезного философа не суметь и вокруг этой мысли нагромоздить серьезные трудности. Ведь у них есть обыкновение отовсюду собирать аргументы, которые они затем могли бы без всякой пользы опровергнуть, подобно тому как мальчики строят глиняные хижины, которые потом с не меньшим удовольствием разрушают.

6. Аристотелики отбросили даже бесспорные ч'1сти философии, например математику

И вот, изгнав из своих школ упомянутых выше серьезных философов, схоласты отказались также от тех частей философии, которые должны были разрабатываться без всякой борьбы и препирательств. Таковы прежде всего математические науки; совершенно не зная их, схоласты легко убеждают своих слушателей в том, что это не необходимая часть философии. Странно, конечно, что профессора философии так единодушно пренебрегают этой частью (даже Аристотель установил, что математика — немаловажная часть спекуляции философии), хотя они сами видят, что при незнании математики по могут называть себя настоящими философами. Но конечно, эти дисциплины, нуждающиеся я .лишь в песке и палочке [для черчения], тресни ( iidi. ОГчтого*** и внимательного ума, схоласты же одобряют .лишь такой ум, который влечет к словопрениям

==29

. Если мы действительно что-то знаем, то мы знаем это благодаря изучению математики; схоласты же не заботятся о настоящем, подлинном познании вещей, но лишь гоняются за всякой чепухой. Недаром тот, кого называют божественным оком философии³⁰, хотел видеть математику усвоенной даже до диалектики. В самом доле, кто пропитался с детства математикой в такой мере, что усвоил себе ее неопровержимые доказательства, тот так подготовлен к восприятию истины, что не легко допустит какую-нибудь фальшь. А эти добрые люди именно того и боятся, чтобы кто-нибудь не оказался слишком ревностным любителем истины и не осмелился бы поэтому несколько более рьяно подвергнуть исследованию те принципы, которые они сами измыслили и считают наиболее достоверными. По-видимому, именно это причина того, почему они вслед за Аристотелем желают, чтобыучащийся был доверчив³¹. Ведь в этом случае они пропитывают его ум какими угодно догматами и затем легко под обманчивым видом истины внушают ему пустейшие сны или, точное, самые худшие заблуждения. Я, правда, знаю, что некоторые из схоластов составили даже кое-какие отдельные математические трактаты, но, бессмертный боже, как холодно, как сухо, как поверхностно они касаются лишь некоторых общедоступных разделов! Итак, мы видим, что лишь желание добиться славы и благоволения толпы заставляет их многие месяцы трудиться над исследованием своих химерических вопросов. Как будто не лучше было бы добиваться непреложных математических доказательств, чем так долго заниматься этими вздорными построениями!