Глава XIII об умеренности в узком смысле слова, противоположной чревоугодию

Прежде всего нельзя даже описать, какое благо этот вид умеренности, ведущей нас к скромному, простому и экономному образу жизни; она показывает нам, как ничтожны естественные потребности и как легко они могут быть полностью удовлетворены при помощи скромных и без труда добываемых вещей, например при помощи употребления ячменной крупы, плодов, овощей и воды.

Ведь вещи, недостаток в которых причиняет нам телесные страдания, легко и в достаточном количестве доставляют нам имеющиеся повсюду растения, обладающие свойствами простых, сухих и влажных продуктов питания. Все же помимо этого переходит уже в роскошь и относится к области страсти, так как оно не обусловлено необходимостью и не представляет собой средства предотвращения какого-нибудь неизбежного страдания. Такая страсть вызывается либо каким-то беспокойством и щемящим чувством, порожденным всего лишь тем, что человек нетерпеливо относится к отсутствию излишка, или же тем, что он без всякого отношения к страданию просто находит удовольствие [в наличии излишков]; наконец, утверждают некоторые, эта страсть вызывается присущими нашему уму суетными и ложными мнениями, не имеющими никакого отношения к восполнению какого-либо естественного недостатка в организме и вовсе не направленными на получение той вещи, отсутствие которой его расшатывает.

Ведь и того, что находится под руками, вполне достаточно для удовлетворения естественных потребностей. Все необходимое для этого без всякого труда может быть добыто в силу легкости приобретения или небольших размеров требуемого количества. Тот, например, кто питается мясом, испытывает нужду в растительной пище, тому же, кто довольствуется растительной пищей, достаточно лишь половины того, что требуется первому, да и эта половина вполне доступна и с небольшими затратами может быть приготовлена.

==340

Есть, далее, четыре основных преимущества, которые доставляет такая умеренность. Прежде .всего привычка к простому, скромному, чуждому излишеств образу жизни придает много здоровья. Именно изысканная и обильная пища порождает, усугубляет и всячески содействует несварению желудка, недомоганиям, подагре, лихорадке и другим болезням. Не так обстоит дело с простой пищей, которую природа создает не только как необходимое, но и как нужное для здоровья питание, причем не только для других живых существ, но и для самого человека, который, однако, к своему собственному несчастью портит ее и отравляет лакомыми приправами, причем своей страстью к ним уготавливает себе гибель.

Вот почему, если мы рассуждаем разумно, мы должны остерегаться той пищи, которая нас привлекает, но потребление которой, как мы понимаем, служит нам во вред. Такова изысканная и жирная пища; и тем менее может быть одобрено потребление мяса, которое, несомненно, скорее вредно, чем полезно для здоровья. Доказательством этого может служить то, что здоровье сохраняется при помощи тех же средств, при помощи которых оно восстанавливается, будучи потерянным; восстанавливается же оно, как известно, при помощи скромного образа жизни и воздержания от мясной пищи.

С другой стороны, нет ничего удивительного в том, что толпа думает, будто мясное питание полезно для здоровья. Ведь эта же толпа полагает, что сохранению здоровья способствует как бы упражнение в наслаждениях, причем даже в любовныз? наслаждениях, которые, однако, не приносят никому пользы, и хорошо еще, если они не приносят вреда.

Вторая выгода такой умеренности заключается в том, что она делает человека умелым и неутомимым в сфере необходимой жизнедеятельности. Поскольку для этого требуются определенные качества ума, она способствует сохранению его ясности, остроты и сипы; поскольку же для этого требуются определенные телесные данные, она, сохраняя тело здоровым, сохраняет его тем самым сильным, подвижным и бодрым. А перепол-

==341

ненный желудок, чрезмерная сытость, обжорство, пьянство затемняют ум, притупляют его и делают вялым, причем тело, становясь болезненным, делается одновременно дряхлым, вялым и тяжеловесным. И вот я спрашиваю: можешь ли ты в чем-либо положиться на человека, у которого от чрезмерно выпитого вина отяжелели члены, скованы ноги, заплетается язык, расслаблен ум, слезятся глаза и который с каждым разом все больше разражается рыданиями, бранью и криками?

Мудрец, конечно, никогда не окажется на ночной пирушке в пьяном состоянии, ибо он должен либо довольствоваться небольшой мерой вина, либо самым приятным напитком для него должна быть вода, которая всюду под рукой. Более того, он ни в коем случае не станет набивать себе желудок роскошными блюдами и обременять его жирной и тяжелой едой, ибо он должен довольствоваться самой простой пищей, лучше всего — непосредственными дарами природы.

Если же потребление легкой и скромной пищи не способствует преобретению мощи Милона ¹⁵⁰или вообще развитию большой телесной силы, то мудрец, конечно, и не нуждается в такой мощи или вообще в тренированной силе, раз он намерен вести созерцательный, а не деятельный и напористый образ жизни.

Третья выгода, доставляемая такого рода умеренностью, заключается в том, что если мы время от времени пользуемся более изысканным столом, то он доставляет нам тем большее наслаждение. Конечно, не потому, что дешевая пища, в случае когда она полностью освобождает нас от страдания, обусловленного ее отсутствием и голодом, будто бы доставляет нам меньшее наслаждение, чем дорогая (ведь ячменная крупа и вода доставляют величайшее наслаждение, если только человек, опасаясь будущего голода и жажды, употребляет их лишь тогда, когда чувствует в них потребность), а потому, что тот, кто привык к роскошным яствам и почти пресытился ими, не чувствует их сладостности в той мере, как мудрец, вкус которого благодаря более скромному образу жизни более к этому приспособлен. Потому-то мудрец и от публичных представлений, если

==342

ему случается иногда на них бывать, получает большее удовольствие, чем другие люди.

Высказанное мной мнение, что самый простой рацион, т. е. скромнейшая пища и умеренное питье, доставляет не меньшее удовольствие, чем изысканнейшие блюда, может не одобрить лишь тот человек, который опутал себя пустыми мнениями, кто не замечает, что великолепие доставляет наибольшее удовольствие тем, кто меньше всего испытывает в нем потребность и кто никогда не имел случая почувствовать на себе, что значит есть хлеб из грубой муки и пить простую воду, когда тебя мучают голод и жажда. Что касается меня, то я испытываю большое телесное наслаждение, когда ем грубый хлеб и пью воду, закусывая иногда киферидским сыром ¹⁵¹(когда хочется побаловать себя несколько более изысканной пищей), и я отказываюсь от тех наслаждений, которые обычно доставляют людям более роскошные блюда. Вот почему, если я буду обеспечен хлебом, ячменной крупой и водой, я готов помериться счастьем с самим Юпитером.

Должен ли я добавлять, что всевозможные прихотливые блюда не только не освобождают от душевных страданий, но и, само собой, не увеличивают телесного наслаждения, ибо предел этого последнего — устранение мучительного состояния? Например, употребление в пищу мяса, о котором мы только что говорили, и не устраняет ничего специфически вредного нашей природе и не удовлетворяет никакой потребности, которая без этого перешла бы в страдание. Тем не менее оно очень приятно, но, с другой стороны, это, может быть, палка о двух концах, поскольку оно не способствует продлению жизни, а лишь разнообразит удовольствие, подобно любовным наслаждениям и потреблению иноземных вин, без которых и так вполне сохраняются наш организм и наша жизнь. Наоборот, потребление того, без чего жизнь сохраниться не может, чрезвычайно выгодно и может быть легко достигнуто с помощью безупречной справедливости, благородного образа действий, безмятежности и большого досуга.

И нам нечего опасаться того, что толпа проникнется таким убеждением, ибо распущенность и неумеренность

==343

людей в еде и питье настолько сильна, что не нужно бояться, как бы когда-нибудь не оказалось недостатка в людях, употребляющих в пищу мясо животных. Ведь если бы все люди имели на этот счет правильный образ мыслей, то не было бы нужды в птицеловстве, или птицеловах, в рыболовах и свинопасах; все эти животные, предоставленные самим себе, безнадзорные и никем не охраняемые, вскоре погибали бы от подстерегающих и истребляющих их в огромном количестве хищников, как это бывает с бесчисленными другими видами животных, мясо которых люди не употребляют в пищу. Но в действительности неблагоразумие, неизменно господствующее среди людей, столь велико и многообразно, что никогда нет недостатка в многочисленных чревоугодниках, пожирающих мясную пищу.

Наконец, четвертая выгода, извлекаемая нами из такого рода умеренности, заключается в том, что она избавляет нас от страха перед судьбой. Ведь бояться судьбы следует тем, кто привык жить в роскоши и считает, что самая несчастная жизнь у того, кто не имеет достаточного запаса денег, чтобы ежедневно расходовать мины и таланты¹⁵². Такие люди вечно занимаются какими-то делами и часто совершают грабежи, убийства и другие подобные преступления. Но зачем бояться судьбы тому, кто довольствуется дешевой пищей, например плодами и зеленью, кому достаточно хлеба и воды и чьи желания не выходят за эти скромные пределы? Много ли существует людей еще более бедных? И к кому столь завистлива судьба? К кому она столь ревнива, что не дает им ни легкой добычи бобов, ни чечевицы, ни фруктов, ни овощей? Нужно ли говорить о воде, которая вообще есть повсюду?

Я,если мне можно — конечно, с подобающей скромностью — говорить о себе, я,которому доставляют удовольствие и радость даже немногочисленные молодые побеги, желал бы, чтобы перед входом в каждый маленький сад было написано:гость, здесь ты хорошо проведешь время; здесь высшее благо — удовольствие. Тебя радушно встретит гостеприимный и приветливый страж, угостит тебя ячменной крупой и даст тебе сколько хочешь воды. И он спросит тебя, хорошо ли он тебя

==344

принял? Ведь эти сады не пробуждают голода, но утоляют его и не возбуждают жажды более сильной, чем сами напитки, а, наоборот, утоляют ев с помощью естественного и бесплатного средства¹⁵³.

В таких удовольствиях я состарился; по произведенным мной подсчетам оказалось, что мое дневное питание не стоит и асса ¹⁵⁴. Бывают, однако, дни, когда я еще меньше трачу на утоление голода, желая проверить, может быть, чего-либо не хватает при этих условиях для полного и совершенного удовольствия и сколько именно не хватает, а также стоит ли это того, чтобы быть восполненным с большими усилиями.