Глава VI о правильном мышлении и свободе выбора, на которой основана вся слава добродетелей

Так как нам придется в дальнейшем говорить о добродетели и ее видах, то необходимо этому предпослать кое-что о самом мышлении и одновременно о присущей ему свободе выбора, так как на последней основаны как вся слава добродетели, так и, наоборот, весь срам и порицание, которых заслуживает порок.

Итак, хотя мышление есть вообще не что иное, как способность суждения или умозаключения и вывода, мы, однако, берем здесь частный случай, а именно способность мышления судить, умозаключать или делать выводы по вопросам практическим, т. е. касающимся выбора и отказа от чего-нибудь.

Суждение, -или умозаключение, может быть правильным или превратным: и хотя мышление, суждение которого неверно, не есть мышление в настоящем смысле этого слова и мы предпочитаем называть его мнением, однако в силу привычки его называют также, если угодно, мышлением, но только в превратном смысле. С другой стороны, правильное мышление может называться мнением, если только под этим подразумевается верное мнение.

Правильное мышление — это иногда дар благодетельной природы, иногда же оно вырабатывается путем практического опыта и пристального наблюдения, с помощью которых суждение, как бы опираясь на твердые и правильные принципы, становится основательным. Ведь по праву обычно апеллируют к суждению того, кто обладает опытом и практическими знаниями. Однако правильному мышлению способствует и то, на что было указано при рассмотрении критериев в «Канонике», и что нет нужды здесь пересматривать заново.

Возвращаясь к вопросам, касающимся выбора или отказа от чего-либо, я выдвигаю предположение, что мы обладаем свободой выбора на основе разума, иначе говоря, обладаем способностью избрать и сделать целью наших стремлений то, что разум признал благом, и, с другой стороны, способностью отвергать и избегать того, что он признал злом.

==320

Что мы действительно обладаем такой способностью — это подтверждают опыт и здравый смысл, которыми установлено, что похвалы или порицания достойно лишь то, что делается обдуманно, по свободному и добровольному выбору, ибо такого рода поступки зависят от того, что присуще нам самим и что совершенно свободно от власти [внешнего] воздействия. Лишь ввиду этой присущей нам свободы выбора законы по праву устанавливают награды и наказания, которые были бы величайшей бессмыслицей, если бы человеческие действия были подчинены суровой необходимости, которую некоторые изображают дочерью рока — повелительницей всего, заявляя, что все, что случается и происходит, проистекает из вечной истины и из непрерывной цепи причин ¹³⁸.

Уж несомненно, значительно полезнее разделять фантастическое, ходячее мнение о богах, чем признать над собой власть рока вслед за натурфилософами, взвалившими нам на шею этот самый рок в качестве вечного властителя, которого мы должны бояться и днем и ночью. Ибо фантастические вымыслы, выражая благоговение перед богами, внушают надежду на их умилостивление, рок же неотделим от неумолимой необходимости.

Итак, хотя и верно, что среди вещей, лишенных разума, кое-что совершается в силу необходимости (хотя и не той необходимости, которой нельзя отвратить, как мы это показали в разделе о канонах и там, где рассматривали проблемы причинности), однако для человека, пользующегося разумом,— именно поскольку он им пользуется — такой необходимости не существует. Мы как раз с той целью попытались приписать движению атомов различные отклонения, чтобы показать, в какой мере может судьба оказать влияние на человеческие дела, не уничтожая при этом присущей нам особенности, т. е. нашей свободы выбора. Ведь, безусловно, подобает, чтобы мы употребили всяческое старание и напрягли наши духовные силы для того, чтобы как-то охранять именно от влияния вечного движения нашу свободу выбора и не допустить, чтобы порок остался безнаказанным.

Если я все-таки говорю о судьбе, то это не следует,

==321

конечно, понимать так, будто я приписываю ей какую-то божественную силу. Я не разделяю в этом отношении не только мнения толпы, но и мнения тех, кто принимает судьбу за некую неустойчивую причину, которая, по их представлению, хотя и не уделяет людям как бы своей рукой то немного блага, то немного зла, регулируя таким образом их блаженную жизнь, однако заботится об условиях, при которых можно приобрести большое благо или навлечь на себя большое зло. Этого судьба, конечно, не делает; но я признаю, что, подобно тому как многое совершается в силу необходимости сознательно и преднамеренно, точно так же многое совершается по воле судьбы, и потому мудрец должен быть против нее вооружен.

Так как, далее, все доброе и злое, что есть в человеческих поступках, есть в них лишь постольку, поскольку человек действует сознательно и добровольно, или свободно, то следует приучать свой дух к тому, чтобы он судил здраво, т. е. по [законам] правильного мышления и здравых стремлений, иначе говоря, чтобы его свободный выбор был направлен на то, что на самом деле представляет собой благо, и отвергал то, что представляет собой несомненное зло. Такая привычка порождает то расположение духа, которое мы определили как добродетель, точно так же как противоположная привычка порождает расположение духа, которое можно определить как порок.

Однако я молчаливо подразумеваю под истинным благом то, что не только доставляет подлинное удовольствие, но и не влечет за собой никаких неприятностей и раскаяния в будущем; под истинным же злом я, наоборот, подразумеваю то, что порождает подлинное, не связанное ни с каким будущим удовольствием или радостью страдание. Я называю то и другое истинным в отличие от кажущегося и ложного добра и зла. К последним относится благо, которое, доставляя удовольствие в настоящем, влечет за собой в будущем какую-либо неприятность или раскаяние; или зло, которое, порождая неприятность в настоящем, все же несет с собой в будущем удовольствие и радость. Все это ясно из нашего предыдущего рассуждения.

==322