Критика схоластической логики

Схоластическая логика придает большое значение правилам определения и деления понятия. Но все эти правила, говорит Гассенди, не имеют практического значения, ибо практике нужны не схоластические разграничения, а навыки, тщательное наблюдение и полезные советы знающих людей, что только и может дать хорошее знание предмета, единственно нужное в жизни. Дефиниция сама по себе, сколь бы скрупулезно она ни выводилась, не может дать этого знания; точно так же и деление с соблюдением формальных правил ничего не дает. Гассенди противопоставляет правилам

' См. Е. П. Ситковский.Философия Ж. Б. Робинэ. M., 1936, стр. 172—173.

==23

определения и деления, излагаемым в схоластической логике, здравомыслие, остроумие, следование объективной природе вещей, упражнение, опытность.

Наиболее интересная часть второй книги «Парадоксальных упражнений» — рассуждения о логических категориях. Гассенди не согласен с тем, что Аристотель различает только 10 категорий. А почему не 100? — спрашивает он. Далее Гассенди указывает на необоснованность той последовательности категорий, которая имеет место у Аристотеля. Он рассматривает различные попытки обосновать последовательность категорий в логике Аристотеля и показывает ихнесостоятельность. Его критика опирается главным образом на вышеупомянутое номиналистическое понимание категорий. Категории — изобретение интеллекта, и именно поэтому схоластика не может расположить их в объективной последовательности и дать их всеохватывающий список.

Гассенди в данном случае ошибался. Логические категории суть отображения универсальных связей (законов) объективного материального мира. Диалектическая логика в процессах объективного мира и в истории человеческого духа (познания) черпает основу для их последовательного логического развития. Гассенди с его номиналистическим подходом к логике все эти идеи недоступны.

Исходя из номинализма, Гассенди разделывается и с учением схоластической логики о суждении и умозаключении. Соблюдение правил суждения и умозаключения является, согласно схоластической логике, гарантией истинности знания, но истина зависит не от одного соблюдения формальных правил познавания, а от обнаруживаемого в опыте соответствия знания вещи. Правилом построения суждения является подведение под ближайший род. Но как найти этот ближайший род? Изнеможешь в поисках ближайшего рода, но его не найдешь, ибо это должна быть сущность определяемой вещи, а она не известна. И не известна не потому, что она непознаваема, а потому, что приходится идти от рода к роду и обшарить весь мир, чтобы найти поистине определяющий, сущностный род, иначе определение будет ничего не дающим, поверхностным высказыванием.

==24

Аналогичным образом Гассенди критикует силлогизм, причем не только дедуктивный силлогизм, но и индукцию, высказывая в отношении нее правильное положение, согласно которому невозможна полная индукция, а при такой невозможности один частный случай всегда может разрушить все индуктивные построения; следовательно, из многих частных случаев нельзя сделать общий вывод, точно так же как из общих априорных положений нельзя дедуктивным путем сделать какие-либо имеющие опытное значение выводы. Опыт, опыт и еще раз опыт, наблюдение и тщательное эмпирическое описание того, что мы видим,— вот последняя опора науки, утверждает Гассенди. Но именно это служит ему в разбираемой работе доводом в пользу скептицизма. Факты — это наука, а бессмысленная погоня за сущностями, субстанциями и т. п.— химерическое занятие. Понятие субстанции малополезно для науки — таков вывод Гассенди, который впоследствии слово в слово повторяет Локк'.

Ошибочность скептических выводов Гассенди, равно как и Локка, очевидна. Из того, что невозможна полная индукция и что индуктивные выводы всегда имеют в себе элемент гипотетичности, не следует, что подлинная сущность вещей недоступна познанию. Конечно, познание сущностей совершается не в однократном акте индуктивного исследования, а в длинном ряде индукций, перемежающихся хорошо обоснованными дедуктивными выводами; точно так же суждения и силлогизм имеют свое место в процессе познания, если они хорошо обоснованы предшествующим опытом. И так через явления познание приходит к сущности, а от сущности первого порядка к сущности второго, более глубокого порядка и т. д.

Значение гассендиевой критики схоластической логики заключается в том, что она разоблачает практическую бесплодность, ненужность для науки тех тонкостей и различений, в которых погрязла схоластика и

^\ «Субстанция и акциденция мало полезны в философии» (Д. Локк.Избранные философские произведения, т. I. M., 1960, стр. 191).

==25

благодаря которым логика стала наукой для самой себя, а не· наукой, служащей целям раскрытия истины, познания неизвестного. Гассенди не думает вообще отрицать логическую науку. Мысль его направлена на то, чтобы все жизнеспособное и необходимое для разыскания истины, что содержит аристотелева логика, сохранить и изложить в виде простых, доступных представителям конкретных наук (физикам, химикам, математикам, астрономам) правил.