О дружбе

Подобная же добродетель, наконец, дружба, связывающая между собой любящих. Эта добродетель с полным основанием послужит нам заключительным штрихом, ибо из всех средств, предоставленных нам мудростью для достижения блаженной жизни, ни одно не может считаться более целесообразным, более плодотворным и более приятным, чем дружба. Между про-

==396

чим, несомненно, та же наука, которая укрепила наш дух против вечного или продолжительного зла и сделала так, чтобы он этого зла не боялся, дала нам знание того, что в этой жизни дружба — сильнейший из всех оплотов, который одновременно с безопасностью доставляет величайшие удовольствия.

В самом деле, если ненависть, зависть, презрение исключают удовольствия, то дружба не только самая верная покровительница удовольствий, но и причина, порождающая собственные удовольствия и удовольствие для друзей. Причем те и другие не только наслаждаются удовольствиями данного момента, но и окрыляются надеждой на будущие. Ввиду того что жизнь в одиночестве и без друзей исполнена страха и подвержена всяким напастям, сам разум требует от нас, чтобы мы завязывали дружеские отношения, которые укрепляют наш дух и внушают ему твердую надежду на будущие удовольствия.

Дружеские отношения завязываются с практической целью или ради какой-либо пользы, подобно тому как мы засеваем поле в надежде на будущий урожай; поэтому хотя первые встречи, знакомства и связи и имеют своим мотивом пользу и удовольствия, которые от них ожидаются, однако, когда продолжительная привычка сделала отношения короткими, расцветает любовь, причем даже если дружба не приносит никакой пользы, друзья любят друг друга в силу самой дружбы. В самом деле, если мы в силу упражненной привычки и наблюдения начинаем любить какие-либо места, святилища, города, гимнасии ¹⁶⁹, поле, собак, лошадей и всевозможные игры, то разве не много легче и правомернее такого рода привычка в отношении к людям?

Однако искать и приобретать друзей следует с выбором. Ведь подумать о том, с кем ты ешь и пьешь, следует раньше, чем о том, что ты ешь и пьешь. И хотя трапеза и поглощение пищи без друга напоминает жизнь льва или волка, однако в друзья следует выбирать того человека, общение с которым — самая приятная приправа. Вот почему надо стараться приобрести такого друга, который выше всего ценил бы искренность, простоту и доверчивость. G другой стороны, надо

==397

стараться, чтобы избранный друг не обладал тяжелым характером, не жаловался вечно и не плакался, но чтобы он легкостью и бодростью своего характера, [внушающими] радостную надежду, сделал бы твою жизнь

приятной.

Дружба, далее, состоится, укрепляется и сохраняется благодаря обоюдному участию в удовольствиях или благах, которыми можно наслаждаться в продолжение всей нашей жизни. Однако из этого не следует, что необходимо обобществить все имущество друзей, как полагает тот, кто утверждает, что у друзей все — общее¹⁷⁰; ибо так рассуждают недоверчивые люди (опасающиеся, что всеобщая воля может оказаться в будущем недостаточно устойчивой). Но люди, не доверяющие друг другу, не могут быть друзьями, ибо ими могут быть лишь те, кто с полным доверием берет все, что им нужно, из благ, принадлежащих друзьям (хотя эти блага и находятся в индивидуальном владении и не обобществлены), так же, как из своих собственных; иначе говоря, они считают блага друзей в той же мере своими, как если бы они находились в их собственном

владении и ведении.

Слушая это, обыкновенные люди будут, разумеется, озадачены. Однако они нас не интересуют. Ведь в дружбе и в расположении этого рода людей нет ничего надежного и постоянного, ибо они не способны на такие вещи, равно как и не обладают какой-либо, хотя бы частичной, мудростью, которая заслуживала бы одобрения. Мало того, человек из толпы не понимает, в чем заключается частная π общественная польза, и не способен отличать испорченных людей от достойных.

Мы говорим, следовательно, о мудрецах, между которыми существует своего рода договор, чтобы они любили друзей не меньше, чем самих себя. Понятно, что это вполне возможно, и мы часто наблюдаем это на практике¹⁷¹. Отсюда ясно, что нет ничего более содействующего приятной жизни, чем такой союз. Поэтому мы должны также понимать, что не только не противно разуму полагать высшее благо в удовольствии, но что без этого не мог бы иметь места самый институт дружбы.

==398

Все это само собой ясно, ибо без дружбы мы не можем уверенно и постоянно наслаяздаться приятной жизнью, и в то же время мы но можем сохранить саму дружбу, если мы не любим друзей, как самих себя. Итак, все это осуществляется в дружбе, и дружба связывается нами с удовольствием, поскольку мы радуемся радостью друзей, как своими, и печалимся их печалью.

Равным образом мудрец будет настроен по отношению к другу так же, как по отношению к самому себе. И те же усилия, какие мы употребляем ради собственного удовольствия, он употребит ради удовольствия друга. Точно так же как он радовался бы тому, что кто-то сидит у его изголовья, когда он болен, или приходит к нему на помощь, когда он брошен в тюрьму либо впал в бедность,— совершенно так жо он будет радоваться возможности сидеть у изголовья своего больного друга, на помощь которому он всегда придет, будет ли тот брошен в тюрьму или впадет в бедность. Мало того, мудрец будет всегда так к нему расположен, что готов будет подвергаться во имя него величайшим страданиям и, если потребует случай, примет ради него и смерть.

Мы достоверно знаем (воспоминание об этом дошло до нас от отцов), что раньше все те, у кого была возможность достичь полной уверенности и безопасности в обществе людей, объединенных общностью мыслей и настроений,— все они, положившись на этот приятный залог, вели самую счастливую совместную жизнь, но, связанные крепчайшими узами дружбы, предпочитали без сожалений умереть за того, кто бывал предназначен к смерти.

Вот что я считал нужным сказать об этике — этой, как я назвал ее в самом начале, главной части философии. Ты же [читатель], кто бы ты ни был,—ведь я имел в виду помочь тебе в твоем стремлении к подлинной мудрости — подумай обо всем этом, причем обрати внимание на то, что здесь изложены первоначальные основания достойной, а постольку и хорошей, счастливой жизни.

Напоминаю тебе: размышляй денно и нощно наедине с собой или вместе с верным товарищем, который

==399

на тебя очень похож и которому ты можешь сказать: мы, .правда, одни, но это дает нам тем большую возможность исследовать истину без недоброжелательства. Такой я не для многих, а лишь для тебя; и ты такой не для многих, но только для меня: ведь друг для друга мы представляем достаточно большое поле деятельности.

И разве ты не признаешь, что никто не может сравниться с человеком, который и о богах судит правильно и совершенно бесстрашно относится к смерти? Что касается цели природы, как таковой, и величайшего блага, то он понимает, что самое легкое для него легко доступно и достижимо, а страдания, которые приходится испытывать, непродолжительны, если они сильны, и вполне терпимы, если они продолжительны; такой человек говорит самому себе, что для него не существует неизбежности рока и что, напротив, он обладает свободой выбора; случайность ни в чем или в очень малом может стать ему поперек дороги; и так же он рассуждает во всем отстальном, на что было обращено внимание выше.

Разумеется, если ты окажешься таким человеком, ты никогда не будешь испытывать тревоги ни во сне, ни наяву (ведь благодаря хорошо организованному уму у тебя во сне будет такое же настроение, как во время бодрствования), но будешь жить среди людей, уподобившись некоему богу. Ибо ничего общего нет со смертным существом у человека, который весь свой век обладал бессмертными благами.

Так сказал Эпикур.

==400

ПРИМЕЧАНИЯ *