Из переписки 1643-1649 гг. Елизавета - декарту '

[Гаага], 6/16 мая [1643 г.]

С великой радостью и одновременно с большим сожалением я узнала о Вашем намерении навестить меня несколько дней тому назад; я была одинаково тронута той благосклонностью, с какой Вы снизошли до желания побеседовать с особой несведущей и непослушной, и огорчена неудачей, помешавшей столь полезному разговору. Г-н Паллотти ²усугубил это последнее чувство, повторив мне данные ему Вами разъяснения темных мест, содержащихся в физике г-на Региуса³, относительно которых я получила бы более полные указания из Ваших собственных уст, равно как и по поводу еще одного вопроса, предложенного мной вышеназванному профессору во время его пребывания в нашем городе; он же переадресовал меня к Вам, дабы я от Вас могла получить удовлетворительный ответ. От письменной просьбы об этой милости меня до сих пор удерживала стыдливая боязнь явить Вам столь беспорядочный стиль изложения.

Однако ныне г-н Паллотти настолько заверил меня в Вашей благосклонности к каждому, в том числе и ко мне, что я отбросила все соображения, кроме одного — укрепить мой ум, попросив Вас разъяснить мне, каким образом душа человека может побуждать телесные духи (esprits du corps) к выполнению произвольных действий (хотя она — всего лишь мыслящая субстанция). Ведь представляется, что любое побуждение к движению происходит вследствие толчка, направленного на находящуюся в движении вещь таким образом, что она испытывает этот толчок от движущей ее вещи, или, иначе говоря, это происходит в зависимости от характера и очертаний поверхности последней. Для первых двух условий требуется соприкосновение, для третьего — протяженность. Вы полностью исключаете эту последнюю из Вашего понятия души, и мне представляется, что она несовместима с нематериальной вещью. Поэтому-то я и прошу у Вас определения души, более подробного, нежели в Вашей «Метафизике» ⁴, а именно определения ее субстанции, отделенной от ее действия, т. е. от

==489

мысли. Ведь хотя мы и предполагаем, что они, подобно атрибутам Бога, друг от друга неотделимы (что, однако, трудно доказать для утробного состояния и для случаев глубокой потери сознания), тем не менее, рассматривая их порознь, мы можем получить более совершенную их идею.

Я свободно обнажаю перед Вами всю слабость умозрений моей души, ибо Вы знаете лучшее для нее целебное средство, и я надеюсь, что, соблюдая клятву Гиппократа, Вы снабдите ее лекарствами, не предавая это гласности. Прошу Вас об этом, как и о том, чтобы Вы терпеливо отнеслись к домогательствам Вашего преданного друга, который всегда к Вашим услугам.

Елизавета

ДЕКАРТ - ЕЛИЗАВЕТЕ ⁵

Эгмонд-дю-Эф, 21 мая 1643 г.

[...] Могу с достоверностью сказать, что предлагаемый Вашим высочеством вопрос представляется мне одним из тех, которые с полным основанием могут быть заданы в связи с опубликованными мною сочинениями. Ибо в человеческой душе имеются две вещи, от которых зависит все знание, приобретаемое о ее природе. Одна из них — что душа мыслит, другая — что, будучи соединенной с телом, она может действовать и страдать вместе с ним. Я почти ничего не сказал об этой последней вещи, а лишь старался понять первую, так как моим главным намерением было доказать различие, существующее между душой и телом, чему могла служить на пользу лишь первая из упомянутых вещей, а вторая служила препятствием. Но так как Ваше высочество обладает проницательностью, от которой ничего не утаишь, я попытаюсь здесь объяснить, как я понимаю единство (union) души и тела, а также какова та сила, которой душа приводит тело в движение.

Во-первых, я считаю, что в нас имеются некоторые первичные понятия, являющиеся как бы оригиналами, по образу которых мы формируем все наши другие познания. Таких понятий очень мало, так как помимо самых общих понятий — бытия, числа, длительности и т. д., подходящих ко всему, что мы можем постичь,— кроме этих понятий мы имеем, в частности, для тела только понятие протяженности, из которого следуют понятия фигуры и движения, а для души — лишь понятие мысли, включающее в себя восприятия разума и наклонности воли. Наконец, для души и тела одновременно мы имеем лишь понятие их

==490

единства. От него зависит понятие силы, которою душа движет тело и тело воздействует на душу, являясь причиной чувств и страстей.

Я полагаю также, что вся человеческая наука состоит лишь в хорошем различении этих понятий и в приложении каждого из них только к тем вещам, к которым они применимы. Потому что если мы пытаемся объяснить какую-нибудь трудность посредством не относящегося к ней понятия, то не можем избежать ошибки, так же как и тогда, когда желаем объяснить одно из этих понятий посредством другого. Будучи первичным, каждое из них может быть понято лишь посредством самого себя. Тем более что применение чувств дало нам понятия протяженности, фигур и движений более знакомые, чем другие, так что главная причина наших ошибок — в том, что мы обычно хотим пользоваться этими понятиями для объяснения вещей, к которым они неприменимы, как если бы мы хотели воспользоваться воображением для познания природы души или как если бы, желая познать способ, каким душа движет тело, мы представляли себе способ, которым одно тело движет другое тело.

Вот почему в «Размышлениях» ⁶, которые Ваше высочество соблаговолили прочесть, после того как я попытался разъяснить понятия, принадлежащие только душе, отличая их от понятий, принадлежащих только телу, первое, что я должен был вслед за тем объяснить, — это способ представлять себе понятия, принадлежащие единству души и тела, исключая те, что принадлежат либо только телу, либо только душе. Этому, как мне кажется, может служить написанное мною в конце Ответа на Шестые возражения⁷, так как мы не можем искать указанные простые понятия вне нашей души, содержащей в себе их все по своей природе, но не всегда достаточно их различающей или же не применяющей к предметам, к которым их надо применять.

Я полагаю также, что прежде мы смешивали понятие силы, с которой душа действует в теле, с понятием силы, с которой одно тело воздействует на другое, и что мы применяли и то и другое не к душе, ибо мы ее не познали, но к различным качествам тел, таким, как тяжесть, теплота и другие, кои мы считаем реальными, т. е. обладающими бытием, отличным от бытия тел, и, следовательно, являющимися субстанциями, хотя мы называем их качествами. Для их познания мы пользуемся то понятиями, имеющимися в нас для познания тела, то понятиями, имеющимися в нас для познания души, в зависимости от того, матери-

==491

ально или нематериально то, к чему мы их применяем. Например, предполагая, что тяжесть есть реальное свойство, о котором мы знаем лишь, что оно обладает силой, двигающей наделенные тяжестью тела к центру Земли, мы не стремимся постичь ни как тяжесть двигает эти тела, ни как она с ними связана. И мы вовсе не думаем, что это происходит путем реального соприкосновения одной поверхности с другой, ибо проверка такого допущения в нас самих убеждает, что для познания этого мы имеем особое понятие. И я считаю, что мы неправильно пользуемся этим понятием, применяя его к тяжести, которая отнюдь не отличается от тела, как я надеюсь доказать в физике ⁸, и что оно было нам дано для познания того, каким способом душа приводит в движение тело. [...]