«Алиберализм» как признак объективности.

С точки зрения абсолютного субъекта, объект подчинен не законам свободы, а объективным законам природы. Именно это позволяет субъекту присваивать объект и преобразовывать его в соответствии со своими взглядами, потребностями и идеалами, ставить его в зависимость от себя и нравственно оправдывать такую политику.

Подобное отношение к объективной реальности вполне конструктивно, если, конечно, объективная реальность вовсе лишена разума. Оно и по сей день находится в основе естественных и технических наук. Но таким же становится и отношение к носителям разума другого типа. Это легко проиллюстрировать, например, «психологией старшего брата» и «двойными стандартами» для себя и для чужих, якобы «менее развитых культур». Оно проявляется в «педагогической практике» России, европейских и североамериканских стран: культурная помощь Азии, Африке, Латинской Америке, «наказание» Югославии, Ирака за отступление от стандартов Запада. Оно прослеживается в колониальной политике XIX века.

Так колониализм нельзя объяснять только поиском дешевой рабочей силы, рынков сбыта, источников сырья и т.п. экономическими факторами. В его основе лежит великий моральный проект, который Р.Киплинг назвал «бременем белого человека». Нравственная суть проекта колонизации заключается в «помощи» неевропейским народам, в подъеме их до уровня метрополий, то есть, в их европеизации. Любопытно, но эта же моральная подоснова присутствовала в отношениях СССР и США в годы холодной войны, обе страны сочувствовалидруг другу, навязывая «несчастному врагу» свои ценности.

У разных народов есть различное представление о свободе, даже в самой Европе на разных этапах ее развития оно изменялось. Свобода может быть самообусловленностью, но может быть и свободой выбора между Божественным и дьявольским, как в Средние века, и освобождением от угнетающей необходимости во имя необходимости, более гуманной, и просто непознанной необходимостью. Свобода может представляться и в виде творчества идеального, утопического социального строя, в виде социальной защиты, политической независимости, выбора поступка на основе субъективной воли и в рамках принятого законодательства, политического выбора и т.п.

Сегодня Европа в основном ассимилировала все эти разновидности свободы, подчинив их самообусловленности. Европа же классическая, еще в середине XXвека их игнорировала, считая самообусловленность единственным видом свободы. В таком случае, иные типы свободы, конечно, выглядели как зависимость, рабство, угнетение.

С точки зрения индивидуального субъекта, внерациональный объект представляет собою полную неопределенность, ограниченную только субъективной волей к самообусловленности. Однако такое представление внерациональности не дает субъекту считать его основным ориентиром своей жизни. И Бог, и классическая материя в глазах исключительно индивидуального и самообусловленного субъекта теряют статус реальности.

Эта трагическая ситуация стала фактом общеевропейской реальности к середине XXвека и сохраняется по сей день, хотя она уже утратила эмоциональную остроту. Вот, например, как о ней писали в ту пору лучшие представители западной философии и литературы:

- Ты называешь свободой право на блуждание в пустоте? (А. де Сент-Экзюпери).

- Я молил, выпрашивал знамение, посылал к небесам призывы, по не получил ответа. Небо не знает ничего, не знает даже моего имени. Каждую минуту я задавал себе вопрос: что я такое в глазах бога? Теперь я знаю ответ: ничто. Бог меня не видит, бог меня не слышит, бог меня не знает. Видишь ли эту пустоту над нашими головами? Видишь эту брешь в дверях? Это бог. Видишь этот провал в земле? Это бог. Это тоже бог. Молчание — это бог. Отсутствие — это бог. Бог — это одиночество людей. (Ж.-П. Сартр).

- Мое существование не имеет никакой цели и смысла, оно по своей сущности абсурдно и обречено на гибель. Что бы я ни сделал, я делаю хорошо, если действительно я сам это делаю. (М.Хайдеггер).

- На какую бы плоскость мы ни встали, границы, которые находит свобода, находятся в самой свободе. Никогда мы не были так свободны, как в период оккупации. (Ж.-П.Сартр).

- Человек есть прежде всего субъективно переживаемый проект, вместо того, чтобы быть пеной, плесенью или цветной капустой. Душа – вакуум, человек – ничто, не оболочка образует сосуд, а его внутренняя пустота. (Ж.-П.Сартр).

Свобода, превратившись в растерянность и дезориентацию человека в мире начинает трактоваться как ответственность человека, прежде всего, перед собой, затем перед другими людьми и как современный гуманизм. Таким образом, самообусловленность перестает быть той романтической свободой, какая характеризовала европейские культуры в Новое время и становится зависимостью от неопределенного бессознательного. А вместе с этим, утрачивается противоположность между субъектом и объектом, рациональным и внерациональным и на передний план начинает выходить парадигма «Я-Другой», оттесняя противопоставление субъекта и объекта.