Praemitto, scindo, summo casumque figuroPerlego, do causas, connoto, objicio.

Истолкование экзегеза текста начиналось с введения (praemitto), в котором давалась общая характеристика и определение предмета подлежащего толкованию места источников, причем объяснялись и встречающиеся в нем термины. Затем следовало аналитическое разложение (partitio) содержания на его составные элементы (scindo). После этого снова вкратце формулировалось по Бартолу содержание (summo), приводились в пояснение casus, и только после этого прочитывался самый текст (perlego). Эти пять элементов составляли, однако, меньшую по объему часть схоластических экзегез. Наиболее широкое развитие получали именно три остальных. При объяснении оснований изъясняемого закона (do causas) комментаторы исходили из различия четырех родов оснований или причин (causa efficiens, materialis, formalis, finalis), заимствованного схоластикой из аристотелевой логики. Под "cognoto" разумелись всевозможные замечания, делавшиеся в произвольном порядке и количестве. Сюда относилось сопоставление сходных юридических правил (cognata et similia), формулировка общих правил (regulae, loci commines, aximiata) и т. п. Под "objicere" разумелось обсуждение контроверз (contraria et opositiones). Рассмотрение контроверз и приводило к установлению distinctiones, ampliationes, limitationes как средству соглашать различные воззрения между собой.

При такой исключительно аналитической методе, не дававшей никакого объединения изучаемого материала, необходимо было для возможности его усвоения прибегать к внешним, искусственным средствам мнемоники. Такое значение имели у схоластиков т. н. "loci"; их было несколько видов. Под loci ordinarii разумелись те места источников, по поводу которых обыкновенно разъяснялся тот или другой вопрос, так что около него сгруппировывались все комментарии, относившиеся к данному юридическому институту. Так, например, учение о culpa излагалось обыкновенно по поводу договора поклажи - depositum. Эти Loci ordinarii назывались также sedes materiarum. Другой вид Loci суть loci communes, которые также отчасти служили средством мнемоники, так как давали готовые рубрики для рассмотрения вопроса, частью служили основанием самой аргументации, как, напр., locus ad opinione vulgi, locus a cessatione rationis.

Из учеников Бартола наиболее известен Baldus de Ubaldis (1327-1400). Он не отличался ни силой, ни оригинальностью мысли, но обладал большей памятью, чем Бартол, и большей тонкостью в применении схоластических приемов. Кроме римского права он обрабатывал также право каноническое.

Мы говорили до сих пор только об изучении римского права. Изучение его составляло, действительно, основу и сосредоточение всего средневекового правоведения. Оно давало главный материал, над которым работал юрист, в нем вырабатывались общие приемы юридического изучения. Но наш очерк средневековой юриспруденции был бы неполон, если бы мы не упомянули еще об изучении канонического права. Каноническое право есть, правда, только своеобразная модификация римского права. Церковь средневековая руководствовалась в своих отношениях римским правом (ecclesia lege romana vivit), видоизменяя его сообразно своим потребностям. Методы изучения были тут те же, что и в изучении римского права, а схоластическая метода сказалась в нем в еще более резкой форме, так как свободное развитие мысли встречало при разработке канонического права еще новое препятствие в церковном авторитете, тяготевшем над канонистами.

Разработка канонического права началась также с XII столетия, когда был составлен в Болонье, в 1151 году, монахом Грацианом сборник канонического права, т. н. Decretum Gratiani, к которому затем постепенно присоединялись собрания более новых церковных постановлений. Составление этого сборника вызвало образование, наряду с учителями римского права (легистами), и школы канонистов или декретистов. Краткие глоссы к Декрету писали ученики Грациана: Паукапалеа, Омнибонус, Руфинус, Сильвестр и другие. Аппарат составляли Иоанн Тевтонский (1212) и Варфоломей Бриксиенский. К более новым собраниям декреталий также составились аппараты, напр., Бернгарда де Ботано (1266) - к Декреталиям Григория IX. Но наибольшего внимания из канонистов XIII века заслуживает Вильгельм Дурантис, известный в средние века под именем Спекулятора, так как он написал сочинение под названием Speculum judiciale seu juris. Он родился около 1230 г. и изучал право в Монпелье, Париже и Болонье и, получив докторство, сделался профессором канонического права сперва в Болонье же, затем в Модене. На мысль составить свой Speculum Дурантис был наведен примером ученого доминиканца Винцентия из Бовэ, который под названием Speculum quadruplex*(62) составил как бы общую энциклопедию наук. С 1265 г. Дурантис стал работать над составлением подобной же энциклопедии права и в 1275 г. действительно окончил свой труд. Дурантис при этом не держится системы декреталий, а дает свою собственную. Довольно характерно деление законов; он различает шесть законов, по числу крыльев херувима: per sex alas, sex leges intellige: prima est lex naturalis, secunda mosaica, tertia prophetica, quarta evangelica, quinta apostolica, sexta canonica (Prooemium, 10).

В ХV веке и между канонистами распространяется комментаторское направление. В этом направлении разрабатывали каноническое право Baldus de Ubaldis, lohannes ab Imola (1436), Nicolaus de Tudeschis (1443), Fanciscus de Accoltis (1431) и другие.

Совокупное влияние схоластики и канонического права привело к тому, что средневековые юристы изменили учения римского права в духе придания большого значения началу воли. Это особенно ярко проявилось в тех изменениях, каким в средневековой доктрине подверглось римское учение о договоре.

По учению римских юристов, воля сама по себе не обусловливает подчинения, не порождает обязанностей. Поэтому у них и простое соглашение, nudum pactum, не признавалось источником обязательства (Nuda pactio obligationem non parit). Точно так же и древнему германскому праву было совершенно чуждо признание обязательным простых соглашений. После доказательств, выставленных Рудольфом Зомом, это признается теперь бесспорным.

Только схоластика и каноническое право, под очевидным влиянием церковного учения о волевой основе всего нравственного порядка, воле самой по себе стали присваивать обязывающую силу и потому всякое соглашение признавать обязательным*(63). Ввиду прямо выраженной в источниках римского права необязательности простых соглашений легисты противились признанию за этим положением канонического права общего значения. Однако они не могли вовсе уйти от подчинения и в этом отношении авторитету канонического права. Не допуская, чтобы по римскому праву простое соглашение порождало иск, они, однако, полагают, что nudum pactum устанавливает naturalis obligatio. Такого воззрения держится уже Азо, и затем оно получает все большее и большее распространение и почти общее признание*(64). Но этим не ограничилось влияние выставленного впервые декреталистами признания обязательности всякого соглашения. С течением времени в этом положении стали видеть начало уже не канонического, а естественного права. Мало-помалу обязательную силу всякого соглашения начинают считать требованием естественного права. Так, уже в XV столетии Рафаэль Куманус, в XVI - Альциат, Везенбек, Молиней, Готоман видят в ограничении обязательной силы простых соглашений исключительную особенность римского права, противоречащую началам jus gentium и jus naturale. У Гуго Гроция обязательность простых соглашений признается не только как начало естественного права в его De jure bella ac pacis (I. II. с. XI), но и как норма положительного права в его lnleiding tot de hellandsche Rechtsgeleerdheid, и за ним признают то же самое решительное большинство юристов XVII столетия - не только учителя естественного права, как Томазий и Пуффендорф, но и истолкователи положительного права, как Винниус, Фут, Карпцов.