Gurvich_G_D_Filosofia_i_sotsiologia_prava_Antol

Поскольку магия находится в основании социального права, партику­ лярного социального права фратрий, противопоставляемых клану, и посколь­ ку магия и религия зачастую конкурируют в процессе создания одного и того же правового института, невозможно связать магию единственно с уравни­ вающей справедливостью . М агия вторгается также в третью форму спра­ ведливости, которую можно было бы обозначить как справедливость интег­ рации (имманентная социальная справедливость), и способствует смягчению

имодификации распределяющей религиозной справедливости.

Вэтом аспекте мы и подведем итоги анализу роли магии, начиная со структуры индивидуального права, и перейдем затем в сферу социального

права. При этом мы будем различать те случаи, когда во всех сферах (обяза­ тельственное право и право на отчуждение собственности, автономное пра­ во фратрий, противопоставляемых клану) действует только магия, и те слу­ чаи, когда ее влияние переплетается с влиянием религии и ведет к эволюции в противоположном направлении (в рамках индивидуального права — это уголовное право, защищающее человеческую жизнь, в рамках социального права — это учреждение государства и царской власти).

1. Изолированное воздействие магии на индивидуальное право

(обязательственное право и право на отчуждение собственности)

Труды Дж. Фрэзера, П. Ю велена и М. М осса не оставляют никаких со­ мнений в решительном влиянии магии как на внутреннюю структуру обяза­ тельственного права и права на отчуждение собственности, так и на санк­ ции, которые их защищают. Потлач, дар, предоставление займа, договор, обмены в широком смысле слова, наконец, обязательства ex delicto пронизаны (благодаря тем узам, которые они устанавливают между индивидами) ма­ ной, имманентной сверхъестественной силой, гибкой и передаваемой, свя­ зывающей и обязывающей. Мана может быть как коллективной, так и инди­ видуальной, пронизывая обмениваемые вещи, равно как и людей, которые ими обмениваются; она существенно расширяет сферу активности субъек­ тов в «отношениях друг с другом» (межгрупповыми и межиндивидуальными), давая этим отношениям основание одновременно прочное и лишенное ригидности.

Благодаря принадлежащим ему вещам субъект (индивид или коллектив) первобытного общ ества утверждается одновременно в слишком широкой, малодифференцированной сфере. Он более могуществен, чем субъект в ци­ вилизованных общ ествах в силу территориальной разбросанности своих вещей, и менее силен по своему статусу и по степени своей автономности. Магия и экономическая дифференциация в своем сочетании (первая побуж­ дает субъектов к вступлению во взаимные обязательства посредством их автономной инициативы и к обретению индивидуальных прав через расши­ рение своего личного влияния, вторая наполняет эту индивидуальную дея­ тельность различным содержанием), таким образом, косвенно содействовали освобождению части юридической жизни от жесткой религиозной регламен­ тации; они благоприятствовали ограничению социабельности через частич­ ное слияние, через взаимное влияние и разграничение, которые являются

542

Магия и право

косвенными результатами межгрупповой конкуренции: с одной стороны, рели­ гиозными группами, семейной и м естной — кланом; с другой стороны — магическим общ еством — группами по роду деятельности и обществами мужской инициации (см. подпараграф Б настоящего параграфа).

Изолированное воздействие магии на индивидуальное право проступает особенно ясно в факте образования права неотчуждаемой и недвижимой соб­ ственности, поскольку первая является преимущественно средой для разви­ тия индивидуальной собственности, а вторая — для поддержания коллек­ тивной собственности. Любое присвоение в первобытных обществах состоит в проникновении вещей сверхъестественными силами; таким образом, участ­ вуя в социальной жизни, вещи становятся собственностью . Но поскольку существует две сверхъестественные несводимые друг к другу силы — транс­ цендентное сверхъестественное, или священное (первой исторической фор­ мой которого является тотем ), и имманентное сверхъестественное, или мана, — то последствия проникновения вещи сверхъестественным оказыва­ ются совершенно различными.

Когда вещь пропитана сакральным, когда она принадлежит богу или по­ священа его имени, она становится неподвижной из-за этой ригидной связи, она связана с трансцендентным, перед лицом которого как индивид, так и коллектив бессильны. Вот почему вещь, которая считается священной, стано­ вится тем самым неотчуждаемой. В тотемных обществах, в которых действует принцип взаимоучастия, этот процесс заходит еще далее. Тотем и священные вещи, которые ему принадлежат, например, земля, которую занимает клан, взаимоучаствуют друг в друге — тотем одновременно является субъектом и объектом собственности, представляя собой часть самого символизируемого тотемом божества.

Отчуждение священных вещей, например, земли, могил, возвышенностей, посвященных тотему, — это не только святотатство и узурпация прав бога, это также и отрицание бога и, тем самым, моральное самоубийство клана. Люсь­ ен Леви-Брюль в своих замечательных трудах о первобытном мышлении при­ вел многочисленные примеры трагического непонимания, которые противо­ поставляют в этом плане туземцев и европейцев, когда последние считают себя собственниками земель первых. Европейцы, заплатив условленную цену на основании принципа отчуждаемости недвижимой собственности, распрос­ траненного в их странах, требуют от туземцев освободить землю. Туземцы отказываются, они не могут не отказаться, поскольку рассматривают землю клана как священную, посвященную их тотему, который выбрал ее в качестве своего жилища и частично отождествил себя с ней; таким образом, земля яв­ ляется в той же степени неотчуждаемой, что и сам тотем, ведь бога невозмож­ но отчуждать, продавать или обменивать. Суммы, которые платят европейцы, представляются приверженцам тотемизма лишь платой за разрешение жить на земле клана и, тем самым, пользоваться защитой тотема, которому эта зем­ ля принадлежит. Они предпочитают быть убитыми на месте, посвятить свою жизнь тотему, чем предать его, предавая самих себя разрушением той религи­ озной связи, которая их соединяет.30

30 Levy-Bruhl L. L’A m e prim itive. 1927. P. 122-124.

543

Г. Д. Гурвич Избранные труды

Можно также найти другие следы принципа неотчуждаемости священных вещей — это происхождение недвижимой собственности в римском праве. В самом деле, римское право ставило священные вещи в прямом смысле слова extra patrimonium et extra commercium (лат. — вне наследования и вне торговли. — Прим. пер.), в этом отношении разделялись: res sanctae (лат. — священные вещи. — Прим. пер.), посвященные подземным богам (например, границы участков); res religiosae (лат. — религиозные вещи. — Прим. пер.) (погребения и могилы); res sanctae (лат. — священные вещи. — Прим. пер.), посвященные небесным богам (храмы и их территории; объекты, участвую ­ щие в культе); все эти вещи, как принадлежащие богу, рассматривались в качестве res nullius divini juris (лат. — ничейные вещи, принадлежащие бо­ гам по праву. — Прим. пер.) (Huvelin P. Cours élémentaire de droit romain. Vol. 1. P. 414). Не было nu agerpublicus (лат. — общественное поле. — Прим. пер.), считающееся неотчуждаемым, изначально священной землей, плоды которой были предназначены для жертвоприношений и культов?

Совершенно иным является следствие присвоения вещи через проник­ новение в нее маны — имманентного сверхъестественного, магической силы. Коллективные и индивидуальные субъекты, способные использовать свою ману, управлять ею, усиливать или ослаблять, даже частично создавать ее, располагаю т проникнутыми маной вещами по своему усмотрению . Здесь вещи зависят не от трансцендентной, а от имманентной сверхъестественной силы и, через нее, от автономного сознания человека. Поскольку мана явля­ ется гибкой и подвижной, то магические связи, которые связывают собствен­ ника с его имуществом, также являются гибкими, подвижными: они подра­ зумевают движение, изменение и распоряжение со стороны личности. Так, собственность, основанная на магическом присвоении, по своему существу является отчуждаемой, «движимой», задействованной в передачах и обме­ нах. Она постоянно расширяется и сужается в зависимости от изменчивой интенсивности маны, поскольку магическое присвоение составляет заряд маны, пронизывающей вещи и индивидуальных и коллективных субъектов, а в основании перераспределения собственности через обмены лежит соче­ тание и равновесие различных ман.

Мосс был глубоко прав, ставя дар и обмены в широком смысле в самый центр феномена магического присвоения отчуждаемых вещей. Так, коллек­ тивные и индивидуальные субъекты, которые присваивают окружающие их вещи силой маны, не могут осознавать протяженности и границ своей соб­ ственности, своего богатства иначе, как давая и обменивая его: только лиша­ ясь вещи, они чувствуют свою магическую связь с ранее приобретенными вещами, и только получая встречную вещь, они проверяют интенсивность этой вещной связи. Акты обмена актуализируют чувство собственности от­ чуждаемых вещей, поскольку право собственности в этом плане происходит от сочетания проникновения вещей маной субъекта и его «отношений с дру­ гими», которые состоят в отчуждении и передаче этих вещей.

В межиндивидуальных и межгрупповых отношениях происходят кон­ фронтация и определение сфер своей и чужой собственности (как с точки зрения индивида, так и с точки зрения коллектива): магических сфер и сфер реальной собственности на вещи, проникнутые своей и чужой маной. Можно

544

Магия и право

сказать, что коллективные и индивидуальные субъекты через столкновение и равновесие их магических сил (что имеет место при обменах) в самом деле испытывают существование, масштабы, силу связанности и защиты их иму­ щества, присвоенного маной и, стало быть, отчуждаемого и движимого. Эта проверка относительной силы маны есть в то же время проверка реальности другого человека, проверка наличия в распоряжении субъекта движимой соб­ ственности.

Отсюда видно, что всякая собственность, имеющая своим источником магию и поэтому движимая, отчуждаемая, независимо от того, принадлежит ли она ф уппе или индивиду, связана с индивидуальным правом или, точнее, с межиндивидуальным и межфупповым правом. Это право соответствует со­ циабельности путем уравнения и офаничения (отношения с другими), первая форма которых состоит в столкновении и равновесии различных ман в отчуж­ даемых вещах, присвоенных или обмененных с помощью все той же магии.

М агическая отчуждаемая собственность, несмотря на то, что она проис­ ходит от индивидуального права, не обязательно сама по себе является ин­ дивидуальной — она может быть и коллективной (если принадлежащие ф уп - пе пищевые продукты, добытые, например, на охоте или на рыбалке, отданы в обмен в потлаче, то ф у п п а обладает на эти вещи индивидуальными права­ ми, следующими из их насыщенности коллективной маной). Таким образом, возникает вопрос, не содействовала ли магия учреждению не только движи­ мой собственности, но и частной собственности? Неотчуждаемая сакраль­ ная собственность всегда является коллективной. Отчуждаемая магическая собственность, напротив, может быть как коллективной, так и индивидуальной в зависимости от того, принадлежит ли мана, пропитавшая вещь, индивиду или ф уппе. Все же этого утверждения недостаточно для ответа на постав­ ленный вопрос, поскольку речь идет о том, благоприятствовали ли гибкость и отчуждаемость магической собственности усилению индивидуальной соб­ ственности, оф аничению и вытеснению коллективной собственности в этой области. У нас есть возможность ответить на этот вопрос.

Магия, содействуя развитию отчуждаемой и обмениваемой собственности, второй раз вмешивается в отношения собственности с тем, чтобы содейство­ вать здесь индивидуальной активности, соперничеству и дифференциации. Мы уже видели, что удача, успех, ловкость, красота, физическая сила, богат­ ство, социальный престиж рассматриваются как доказательства личной маны. Чем сильнее личная мана, чем сильнее она заряжает окружающие индивида вещи, которых он касается и которыми пользуется, тем больше шансов, что эти вещи станут его личной собственностью. Интенсивность маны индивида определяет как ф аницы круга вещей, которые им магически присвоены, так

и глубину проникновения его маны в эти вещи, т. е. силу связи собственника

сего собственностью. Могущественный индивид, от которого исходит особенно сильная мана, распространяет свое влияние на более широкий круг вещей и заряжает их своей маной особенно сильно. Он становится, таким образом, собственником наибольшего количества магически защищенных богатств, что подтверждает связь маны и богатства. Та же сила индивидуальной маны усиливает обязательство вернуть дар и соблюсти договор, поскольку степень интенсивности обязательства по принципу «подарок за подарок» прямо

Г. Д. Гурвич Избранные труды

пропорциональна силе маны, которой заряжена подаренная вещь. Дар маги­ чески могущественного человека более опасен для получателя, чем дар че­ ловека магически слабого; поэтому он требует более интенсивного чувства обязательства возврата.

Магия содействовала усилению индивидуальной собственности также

ичерез потлач (роль которого в развитии индивидуальных дифференциации

исоперничества, экономического неравенства и межиндивидуальных дого­ воров нам известна благодаря трудам М осса и Дави). Индивиды, которые в результате обмена собственности выходят обогащенными из потлача, при­ вносят усиленное чувство частной собственности. Эта собственность ока­ зывается вдвойне защищенной: через накопление богатств и через проверку могущества маны — основания самого титула владения, как предыдущего, так и нового. Вот в каком смысле можно утверждать, что магия является основанием как движимой, так и индивидуальной собственности.

Само собой разумеется, что применительно к первобытному обществу движимая, отчуждаемая собственность, основанная на магии, и собствен­ ность недвижимая, неотчуждаемая, основанная на религии, нисколько не соответствуют нашим понятиям об этих двух видах собственности. Теперь не только оба эти вида вещей отчуждаемы (для покупки здания требуется лишь соблюдение больших формальностей, а они с каждым днем упрощ а­ ются), но поменялись и границы этих категорий. По сути, если не брать в расчет землй и домов, которые на ней построены, храмов и могил, то припи­ сывание предмету священной силы или проникновение его магической си­ лой являются вопросом факта и веры, которые меняются в ходе истории. Так, предмет, который прежде рассматривался как священный и поэтому неотчуждаемый, может стать со временем более или менее отчуждаемым благодаря освобождению (в той или иной степени) от религиозного влияния

иблагодаря все более увеличивающейся зависимости от магического влия­ ния и обменов (например, коровы в Индии [религиозное табу, запрещающее их употреблять в пищу, сохраняется, но они становятся отчуждаемыми] или

медные трубы с гербами в Америке). Религия и магия могут, таким образом, конкурировать в отношении предметов собственности, но их влияние идет здесь, как и в прочих сферах, в двух диаметрально противоположных на­ правлениях: религия делает собственность недвижимой через установление ригидных связей, а магия освобождает ее и делает движимой.

** *

Взавершение заметим, что полагаем возможным найти следы противо­ поставления между res mancipi и res пес mancipi (лат. — манципируемые и не манципируемые вещи. — Прим. пер.), которое всегда казалось историкам римского права загадочным «и над которым напрасно проницательно рабо­

тали несколько поколений романистов, так и не пришедших к согласию»

( Visshcher F. de. M ancipium et res mancipi II Studia et D ocumenta Historiae et Juris. 1936. Fasc. II. P. 3—4). Действительно, прибегая только к логике, трудно понять, почему земли, расположенные в Италии или в странах, пользую ­ щихся jus italicum (лат. — италийским правом. — Прим. пер.), являются res mancipi, требующими для своего отчуждения особых формальностей, в то

546

Магия и право

время как поместья в провинции, городской сервитут, козы, овцы, свиньи являются res пес mancipi, передача которых не требует никаких формально­ стей. Популярное экономическое объяснение Бонфанта,ХХ1У согласно кото­ рому res mancipi включали в себя самые полезные элементы и инструменты для земледелия и которым потому приписывалась особая социальная значи­ мость (Bonfante С. 1) Res mancipi et пес mancipi. 1883; 2) Forme primitive et evoluzione délia proprieta romana. 1918), было недавно соверш енно развенча­ но Ф. де Вишеромхх'' ( Visscher F. de. M ancipium et res mancipi). Вишер вспом­ нил, что лошади, по способу их седлания, служили только военным нуждам, а мулы и ослы — только торговле, а не земледелию , в то время как res пес mancipi, такие, как козы, овцы и свиньи, были одним из основных элементов земледелия (животноводство): это подтверждается тем фактом, что instru­ menta fundi (лат. — орудия земледельческих работ. — Прим. пер.) не были тождественны res mancipi (lbid. P. 6-14).

Вишер дает объяснение не логического, а исторического плана: res mancipi первоначально относились к числу животных и территорий, подчиненных «рас­ порядительной власти» главы семейства, который пользовался могуществом, напоминающим imperium и распространявшимся как на войне, так и в мир­ ном состоянии; все, что непосредственно подчиняется его воле, есть mancipium. Лишь позднее этот принцип стал пересекаться с принципом собственности, давая рождение res mancipi (lbid. P. 15-64). Теория Вишера ясно показала ква- зи-публичный характер res mancipi, но она отнюдь не объясняет, каким обра­ зом происходят освобождение res пес mancipi от этой власти и включение не­ италийской недвижимости в эту категорию. Впрочем, единственно возможным объяснением нам представляется связь res mancipi с религией, a res пес mancipi — с магией. Италийская земля посвящена римским богам, бык — это священное животное, рабы-иностранцы (Levi-Bruhl H. Theorie de l’esclavage. P. 15-33) в древности должны были приноситься в жертву; лошади, мулы и ослы, по-видимому, выполняли какую-то функцию в религиозных церемони­ ях. Напротив, земля за пределами Италии более не является территорией рим­ ских богов; козы, свиньи, овцы — это лишь продукты потребления. Все эти предметы присваиваются только магическим, а не религиозным путем; их связи с коллективными familia (лат. — семьями. — Прим. пер.) или индивидуальными собственниками являются гибкими и подвижными. Не будучи священными, они отчуждаемы по своей сути, отчуждаемы без формальностей — они явля­ ются res пес mancipi.

2. Конкурирующее воздействие магии и религии на индивидуальное право

(уголовное право, защищающее неприкосновенность человеческой жизни)

Уголовное право в истинном смысле этого слова имеет в первобытных обществах сакральный характер и опирается на религию. Только сакральные персоны и вещи, посвященные богам (жрецы, вожди, предметы культа, эм­ блемы, храмы, могилы, недвижимость, границы этой недвижимости), защищены публичными репрессивными санкциями, соблюдаемыми во имя всего общества.

547

Г. Д. Гурвич Избранные труды

Покушение на сакральных персон и вещи рассматривается как покушение на самого бога, как кощунство и святотатство, религиозный грех. Первобыт­ ное уголовное право есть не что иное, как защита от святотатства сакраль­ ных вещей, над которыми тяготеют общественные табу; санкции, которые его сопровождают, проникнуты идеей жертвы — искупления греха.

Однако неприкосновенность человеческой жизни изначально не была предметом защиты со стороны уголовного права, она не рассматривалась как священная, и убийство не считалось святотатством. Следуя рассуждениям Фрэзера, мы смогли понять, до какой степени частная инициатива по защите человеческой жизни, месть, полюбовная сделка, выкуп и т. п. пропитаны маги­ ей, ведь ритуалы магического очищения убийства повсюду сопровождают убий­ ства. Но, в противоположность Фрэзеру, мы попытались показать, что магиче­ ское очищение являлось по сути лишь магическим присвоением маны жертвы его убийцей и что в этом смысле действие магии по отношению к неприкосно­ венности человеческой жизни было двояким: она могла как защищать от убий­ ства, так и провоцировать его,31 согласно тайным условиям магического при­ своения маны убитого. Понадобилось, чтобы ритуалы очищения-присвоения стали слишком трудными и сложными и чтобы страх магического заражения, распространенного убийцей в группе, стал особенно сильным, чтобы магия на самом деле стала защищать от убийства, т. е. содействовала учреждению инди­ видуального права неприкосновенности человеческой жизни. Но эти условия в действительности не были соблюдены до тех пор, пока индивиды не оказались в достаточной мере дифференцированы и пока не стали четко обозначаться ин­ дивидуальности, которым стали приписываться своеобразие, особый характер.

Сразу после дифференциации индивидуальностей начинает проявляться действие религии в плане защиты человеческой жизни. Так как индивидуаль­ ная душа является лишь другим полюсом священного, точкой возникновения религиозного греха, она сама становится священной, и убийство, таким обра­ зом, оказывается святотатством, вызывающим гнев богов. Это происходит после того, как индивидуумы в достаточной мере обозначают свою автоно­ мию; данный процесс протекает параллельно (если исключить все прочие факторы, например, экономический) со спиритуализацией и гуманизацией религии, переходу от тотема к личному богу. Боги берут на себя ответствен­ ность за индивидуальную душу и жизнь в той мере, в которой они сами стано­ вятся личностями. Убийство воспринимается как бунт против Бога, который создал человека по своему подобию, оно подразумевает религиозный грех, за которым следует кара божья, сопровождаемая общественным неодобрением. Именно в этот момент встречи религии и магии в защите человеческой жизни и зарождается уголовное право, препятствующее убийству, в это же время за­ рождается индивидуальное право неприкосновенности жизни.

Роль магии — содействовать индивидуальной дифференциации и связать убийство с необходимостью очищения и опасностью магического заражения, возникающей в результате убийства. Религия действует, связывая убийство

31 Возможно, каннибализм включает элемент магического присвоения маны жертвы через поглощение ее крови.

548

Магия и право

с понятиями святотатства, греха и искупления, возвышая человеческую жизнь вплоть до ее сакрализации. Идет ли здесь речь о гармоничном сотрудничестве религии и магии, протекающем с незаметной эволюцией? Мы полагаем, что нет. М агическое присвоение маны жертвы и идея святотатства и искупления несводимы друг к другу. Религия и магия находятся здесь в состоянии борьбы, и лишь в результате частичной победы религии над магией защ ита челове­ ческой жизни становится разновидностью уголовного права. Тем не менее, без влияния магии этот результат не был бы достигнут. Поэтому индивидуальное право неприкосновенности человеческой жизни является следствием конку­ рирующего воздействия магии и религии в этой области, что подтверждается следами магических санкций, действующих автоматически при наказании убийства через посредство религии, которая, таким образом, ставит магию себе на службу, используя ее в своих целях.

Б. Магия и социальное право

При критическом рассмотрении концепций Ю велена мы убедились, что ошибочным было бы ограничивать влияние магии на право единственно ин­ дивидуальным правом, основывая социальное право полностью на действии религии. Это означало бы, прежде всего, смешение общего социального пра­ ва, связанного в первобытном обществе с религией (это право неотделимо от клана, который в общих чертах представляет основанную на тотемическом родстве религиозную группу [церковь] и локальную группу), со всем соци­ альным правом в целом, которое может быть и партикулярным. Это означало бы повторение традиционной ошибки, допущенной однажды МорганомХХУ| и Тэйлоромхх''м(эту ошибку повторил и сам Дюркгейм), — видеть в первобыт­ ном обществе лишь гомогенность и монизм, игнорируя сложность фратрий (группы по возрасту и полу, мужские клубы, тайные общества и т. п.), которыми насыщены отсталые общества и которые составляют конкуренцию клану, огра­ ничивая его воздействие на индивида. Как мы покажем далее, фратрии (сущест­ вование которых в первобытных обществах было открыто благодаря исследо­ ваниям многочисленных этнографов, таких как Ш юрцхх''"1(труд «Alterklassen und Mannerbunde» был издан еще в 1902 г.), Ш тейнметц,ХХ|Х Фробениус,ххх

Малиновский, Пешель,ХХХ1 Жюно,ххх" Хофстра, Лоуихххш (см. краткую характе­ ристику проблематики в «Traité de sociologie primitive» (trad. fr. 1935. Chap. X - XI. P. 255-331), целиком и полностью связаны с различными видами магических обществ, а образующееся из них автономное право предстает в качестве парти­ кулярного социального права с магической основой. Наконец, ограничивать вместе с Ю веленом влияние магии исключительно индивидуальным правом означало бы (даже опустив тот факт, что магическая сила (мана) может быть как индивидуальной, так и коллективной) исключение из рассмотрения важных случаев конкурирующего влияния магии и религии на институты, возникающие из общего социального права, — в частности, влияния на переход от клана и племени к государству, на конституционное право этого последнего и на мо­ нархическую форму правления.32

12 См. § 2 настоящей главы.

549

Как мы уже говорили, мы подведем здесь итог сначала изолированному воздействию магии на социальное автономное право и партикулярное право фратрий, а затем конкурирующему влиянию религии и магии на установле­ ние государства и монархической власти.

1. Изолированное воздействие магии на социальное право

(автономное и партикулярное право первобытных фратрий)

Начнем с уточнения различных характеристик фратрий, которые этно­ графы наблюдали в первобытных обществах Австралии, Африки, М елане­ зии, Полинезии и Северной Африки. Вопреки суждению Ш юрца, утверж­ давшему, что эти фратрии всегда имеют основание в группировках по полу и возрасту, в частности в группах мужской инициации, в сочетании с градациями возраста (особенно связанными с достижением мужской зрелости), чтобы развиться затем в клубы и, наконец, в тайные общества, этнографы устано­ вили: не сущ ествует никакого линейного развития; клубы могли возникнуть, не основываясь на градациях по полу и возрасту, а различные типы фратрий, в случае независимого друг от друга происхождения, могли сочетать различные способы развития.

Опишем отдельно каждый тип ассоциаций, которые действуют на свой собственный страх и риск, противопоставляя себя клану с его традицией.

а) Одной из наиболее заметных форм фратрий в первобытных обществах являются группы мужской инициации, поскольку их члены проживают в спе­ циальных «мужских домах», в частности, в Африке, Азии, М еланезии, Но­ вой Гвинее. Когда молодые люди клана достигают возраста половой зрелости, они перестаю т жить в домах своих родителей и живут в группе. Они пользу­ ются в пределах своего мужского дома большой сексуальной свободой; им не нужно принимать в расчет обычаи своего клана; обыкновенно считается разрешенным насилие над самыми старыми и самыми молодыми мужчина­ ми, которые приблизятся к их дому или которых они встретят, отделяясь от группы. Ж енщины, которые к ним приходят или которые у них живут, отно­ сятся к особой категории — они противопоставляются всем остальным жен­ щинам и отчасти напоминают категорию проституток. Иногда неженатые молодые люди долгое время остаются в этих мужских домах (например, у масаев, в течение 14 лет — с 16 до 30 лет); возраст брака обычно наступает

кмоменту выхода из мужских домов.

До тех пор пока молодые люди не вступили в брак, они остаются в этих домах очень долго, часто занимаются особыми ремеслами, например, пре­ имущ ественно военным, кузнечным делом, иногда занимаю тся танцами. Вступление в мужской дом связано с ритуалами инициации, порой очень сложными. Обычно все его обитатели носят маски. Очень часто магические запреты тяготеют над входом и выходом из дома и автоматически воздейст­ вуют на не прошедших инициацию. Различные заклинания существуют даже внутри дома, и те, кто туда входит, подвергаются целому ряду магических ритуалов. Маски, которые они носят, не могут иметь другого значения, кро­ ме магического. Тот, кто покрывает себя магической маской (в первобытных обществах), взывает к магической силе, под защиту которой он становится.

550

Магия и право

1’ечь здесь идет о коллективной мане группы мужской зрелости, которую мы рассматриваем. Часто наблюдаемая связь между этими группами и кузницами свидетельствует о важности магического элемента в мужских домах, посколь­ ку кузнец в древности всегда является магом.

Мы полагаем, таким образом, обоснованным заключение, что мужской дом, который есть одновременно «прибежище сексуальной терпимости, качарма, фабрика и место для получения удовольствия», является еще и в не­ малой степени особым местом магических операций, особым типом маги­ ческих обществ. Очевидно, что основа связи между членами групп мужской зрелости возникает из естественных склонностей, равно как и из магии. Но, чтобы освободиться, хотя бы на время, от исключительно религиозного вли­ яния клана и создать отдельную группу, необходимо, чтобы молодые люди в первобытных обществах опирались на сверхъестественную силу, несводи­ мую к сакральному, — на свою коллективную ману. Колдовские ритуалы в мужских домах полностью подтверждают эту точку зрения. Поэтому, вне всякого сомнения, юридическая регламентация внутри этих домов, без кото­ рой их сущ ествование не было бы возможным, не имеет ничего общего с религиозным правом клана и может обладать только магическим основанием.

b) Ассоциации, образуемые собственно по половому признаку (мужские,

иногда женские). Дома мужской зрелости иногда посещаются всеми мужчи­ нами клана, которые проводят там большую часть времени. Таков обычай в Австралии, не редкость он и в Азии, где возраст не имеет значения. Напро­ тив, в Судане у племени вадуа для каждой возрастной категории существу­ ют специальные здания, где проводятся собрания. Во всех этих случаях эле­ мент м агического родства виден, возможно, менее явно: там зачастую произносятся магические заклинания, а внутренний распорядок этих ассо­ циаций противопоставлен распорядку клана.

c) Клубы отличаются от первых двух видов фратрий тем, что вход в них закрыт, а допуск не зависит от таких природных качеств, как возраст, а иногда и пол. Чтобы вступить в них, нужно быть ловким в какой-либо сфере деятель­ ности, например, в охоте или рыбной ловле, или быть очень богатым, чтобы заплатить высокий вступительный взнос. В обоих случаях речь идет о людях успешных и удачливых, т. е. обладающих особенно сильной и уже утвердив­ шейся личной маной. Это подтверждается тем фактом, что инициация вступ­ ления в клубы является серьезным магическим испытанием: положительный результат, свидетельствующий об интенсивности маны кандидата, является условием sine qua поп для вступления, которое выполняется с большим трудом.

Эти клубы почти всегда имеют свои собственные танцы и магические ритуалы, которые влияют на плодородие земли, на дождь, на изобилие до­ машнего скота, дичи и рыбы, на успех на охоте и рыбалке. Поэтому несом­ ненно, что клубы имеют основанием, а также и целью своей деятельности магию. Магические общества в точном значении этого термина являются открытыми обществами, деятельность которых происходит средь бела дня, среди людей, и члены этих обществ известны всем. Очевидно, в этих условиях они занимаются лишь белой магией, по подобию общественных магов, но, в отличие от этих последних, не ради целого клана, а в пользу своей особой группы, своей общности. Уже Кодрингтон заметил, что клубы

551