Литература с преобладающими общерусскими тенденциями, возникшая преимущественно на московской почве

В течение длительного времени после своего основания Москва несмотря на быстрый рост, оставалась всё же только небольшим городом Владимирско-Суздальского княжества, одним из удель­ных городов северо-восточной Руси. Это был молодой город, кото­рому на первых порах трудно было соперничать с более старыми политическими и культурными центрами. Но в первой половине XIV в., со времени княжения Ивана Калиты, Москва настолько укрепляется в политическом отношении, что становится ведущей силой в процессе объединения северо-восточной Руси.

В 1328 г. Иван Калита прочно закрепляет за собой титул вели­кого князя и именует себя великим князем не только московским, но и «всея Руси», в соответствии с таким же титулом русских мит­рополитов, которые теперь, начиная с митрополита Петра, пересе­лившись из Владимира, обосновываются в Москве. Перенесение резиденции митрополита из Владимира в Москву не только подня­ло авторитет Московского княжества, но и весьма содействовало развитию в нём культурной жизни, в частности развитию книж­ности, средоточием которой становятся монастыри, возникающие как в самой Москве, так и в других местах Московского кня­жества.

Одним из крупнейших русских книжных центров стал Троиц­кий монастырь (будущая Троице-Сергиева лавра, в 60 верстах от Москвы), основанный в конце княжения и жизни Ивана Калиты Сергием Радонежским, убеждённым приверженцем Москвы, в даль­нейшем немало способствовавшим её возвеличению. В этом мо­настыре, в первые же годы его существования, пребывали в качест­ве монахов гениальный живописец Андрей Рублёв и талантливый агиограф Епифаний Премудрый. Начиная с XIV в. в московских монастырях — Богоявленском, Симоновом, Андрониковой, Чудо-вом — возникли обширные библиотеки из русских и греческих книг, так же как и при московском Успенском соборе. Учеником Сергия Радонежского Кириллом на Белоозере, приобретённом Ива­ном Калитой, был основан монастырь, библиотека которого отли­чалась особенным богатством.

О книжных богатствах Москвы можно судить по летописной записи, сообщающей, что в 1382 г., во время нашествия на Москву Тохтамыша, в московские соборные церкви со всего города, из пригородов и сёл свезено было для сохранения множество книг и намётано там их было доверху, но все они сгорели во время осады.

До нас дошло несколько сохранившихся московских пергамент­ных евангелий в списках XIV в., в том числе образцово с полигра­фической точки зрения выполненное Сийское Евангелие 1339 г. Это Евангелие интересно, между прочим, своей записью с похвалой Ивану Калите, использовавшей известную похвальную формулу митрополита Илариона. В записи говорится, что Калита в Русской земле совершил дела, подобные тем, какие в Византии совершил царь Константин. Запись утверждает, что, имея в виду именно Ивана Калиту, пророк Иезекииль предрёк: «В последнее время в за­пустевший земли на запад встанет царь, правду любяй, суд не по-мьзде судяй, ни в поношение поганым странам» '. Попутно нужно сказать, что Калита весьма покровительствовал книжному делу U сам пользовался репутацией человека, очень сведущего в церков­ных книгах.

Церковь оказала немалые услуги Московскому княжеству в его возвышении и укреплении его политического авторитета. Она под­держивала Москву как наиболее надёжную силу, способную защи­тить её интересы и обеспечить её влиятельность. Духовенство, осо­бенно монашеское, издавна приняло на себя хозяйственные функ­ции, и монастыри были, в сущности, крупными вотчинами, имев­шими своё большое хозяйство, свои промыслы. В интересах церк­ви, связанной с товарно-денежными отношениями, было содейство­вать объединению Руси, в котором ведущую роль играла Москва и которое, как сказано выше, и в политическом отношении так­же происходило в результате развития товарно-денежных отно­шений.

В то же время деятельное участие церкви в общественно-поли­тической и государственной жизни северо-восточной Руси очень часто отрицательно отражалось на судьбах русской литературы. Если на первых порах, в эпоху Киевской Руси, церковь, являясь носителем прогрессивной для своего времени христианской идеоло­гии, в основном играла положительную роль в культурном и, в частности, литературном развитии (хотя и тогда она ограничи­вала возможности свободного развития народного творчества), то в дальнейшем она уже явно тормозила процесс роста литературы, сковывая её стеснительной для неё религиозной опекой.