Противоречия идеализма.

Однако все перечисленные выше проблемы меркнут перед основными, глубинными внутренними противоречиями, свойственными как материализму, так и идеализму.

Остановимся подробно на внутренних противоречиях идеализма, которые очень просты и заключаются в том, что познание – дело субъекта познания, поэтому познание по определению всегда субъективно. Более того, идея как таковая так же является достоянием субъекта познания, т.к. существует в сознании человека. Из этого следует, что идеализм по определению не может быть объективным, а субъективный идеализм неизбежно ведет к солипсизму. Именно для того, чтобы сохранить претензии на объективность, идеализм и вводит в картину мира некую пресловутую Высшую Силу, которая являлась бы универсальным (Вселенским) критерием объективной истины. Однако парадокс заключается в том, что сама идея об этой высшей силе есть всего лишь одна из идей, существующих в сознании человека, и понимание этой высшей силы, следовательно, тоже субъективно.

Именно благодаря этому парадоксу на Земле существует такое множество различных противоречащих друг другу идеалистических доктрин и конфликтующих друг с другом религий и верований. С точки зрения идеализма мир может быть только таков, каким мы его себе представляем. Любая попытка внести в идеализм некий элемент объективности приводит его к внутреннему противоречию. Это противоречие может быть разрешено только при признании существования неких абсолютных законов идеального мира или законов Бога, которым подчиняется вся Вселенная. Религия добавляет к этому, что эти законы изложены в соответствующих “священных” книгах, писаниях и т.п. Но подобный подход, разрешая противоречия самого идеализма, вновь возвращает нас к проблеме смысла жизни на качественно другом уровне, трансформируя её в проблему свободы воли человека. Если мы признаем, что вся наша жизнь подчинена некоему высшему идеальному плану, мы вынуждены признать, что свобода выбора, которой обладает человек, оказывается иллюзией. Мы вынуждены стать фаталистами, людьми, признающими собственную неспособность повлиять на свою жизнь. Такое понимание идеализма широко распространено в Восточной философии, но и Западные религии, в т.ч. христианство, поддерживает эту идею, постулируя свободу выбора человека как свободу подчиняться или не подчиняться воле Бога. Однако с точки зрения любой монотеистической религии само решение о неподчинении влечет за собой столь неблагоприятные последствия для “посмертной жизни” человека, что о какой-либо альтернативе в этом вопросе не может быть и речи. Именно этот факт, это довлеющее влияние страха перед посмертной участью, и порождает основные сомнения в том, что истинное положение вещей таково, каким его представляет любая ортодоксальная монотеистическая религия. Из исторического опыта хорошо известно, что любая форма правления, основанная на страхе, в конечном счете, обречена на вырождение. Все деспотии и диктатуры, когда-либо существовавшие на Земле, всегда, в конечном счете, уступали в развитии другим нациям и государствам, принимающим за основу государственного устройства какую-либо форму свободы деятельности граждан. В настоящее время, как показывает историческая практика, наиболее жизнеспособным оказалось либерально-демократическое устройство государства, основой которого является идея о максимально возможной личной свободе граждан. Сама по себе любая ортодоксальная религия является хорошим примером этой нежизнеспособности деспотизма, т.к. все они, к настоящему времени, практически пали под натиском более прогрессивных идей и вынуждены под их влиянием многие из своих догматов трактовать не буквально, как это было ранее, а аллегорически. Трудно предположить, что некая гипотетическая Высшая Сила стремилась бы “завербовать” своих сторонников столь банальным запугиванием, даже в предположении отсутствия у этой силы конкурентов, хотя идея “раба Божьего” в свое время была очень популярна среди сторонников ортодоксального христианства. Однако если Бог является всемогущим, становится совершенно непонятно, для каких целей ему вообще нужны рабы, если он итак является полновластным хозяином во Вселенной. В этой ситуации Тертуллиановское “Верю, ибо абсурдно” становится единственной возможностью встать на подобную чуждую человеческому разуму и противоречащую наблюдаемым явлениям точку зрения.

Проблема фатализма составляет, как видно из изложенного выше, один из аспектов уже упомянутой выше проблемы мотивации поступков Бога. Однако сама по себе проблема мотивации является несущественной, по сравнению с проблемой фатализма. Какое, в конце концов, нам дело до мотивов поведения Высших Сил, если перенос на них человеческой психологии заведомо никак не обоснован? Эта проблема становится актуальна для антропоморфных религий и идеалистических доктрин, произвольно переносящих качества, присущие человеку, на, опять же, произвольно введенных в этих религиях божеств и идеальные силы. Проблема фатализма же напротив, очень актуальна, т.к. признавая себя фаталистами, мы признаем бессмысленными любые действия и размышления. Мы полностью выпадаем из Вселенских процессов, становясь, по сути дела, либо пассивными наблюдателями, либо фишками в игре пресловутых Высших Сил. Последнее, как уже было сказано, характерно для Восточной философии, многие течения которой утверждают иллюзорность любой человеческой деятельности и считают главной иллюзией – иллюзию того, что какая-либо деятельность вообще возможна. Некоторые из этих течений полагают не только деятельность, но и восприятие человека иллюзорным. При таком подходе мы в дополнение ко всем проблемам идеализма получаем солипсизм, правда, в этом случае, пропадает необходимость в гипотезе об объективных Высших Силах, т.к. если вся Вселенная – иллюзия, то представления о Высших Силах так же являются просто игрой воображения, и человек волен выдумывать какие угодно Высшие Силы, которые удобны для него с точки зрения психологического комфорта его существования.

Последний вывод, кстати, вполне адекватен существующему на практике положению вещей, т.к. время показало, что все представления о сверхъестественных Высших Силах, которые бытовали ранее, в конечном счете, оказались ни чем иным, как игрой воображения тех, кто в них верил. К этому можно добавить, что, на мой взгляд, это была игра больного воображения, т.к. трудно представить себе психически здорового человека, для комфортного существования которого необходима вера, например, в адские муки или козни дьявола. Однако очень легко вообразить себе человека, который намеренно распространяет подобные суеверия с целью нажиться на идеологической и религиозной эксплуатации невежественных масс. При таком рассмотрении можно сказать, что эти верования были нужны для комфортного существования тех немногих, кто их распространял и проповедовал, за счет тех, кто во все это верил. Запугивание неразумных во все времена было основой любого идеологического бизнеса, суть которого всегда заключалась в том, чтобы сначала испугать людей какой-либо выдумкой, а потом – предоставить им выдуманные же средства, позволяющие избежать воображаемой опасности, разумеется, не задаром, или потребовать от них какой-либо деятельности для достижения этой цели. Это в равной степени относится как к религиозной идеологической эксплуатации, так и к светской. Например, широко распространенный во времена холодной войны “образ врага”, явление того же порядка, что и образ дьявола, придуманный религией. Военно-промышленное лобби, как в СССР, так и в США, использовали этот образ для оправдания гонки вооружений даже тогда, когда произведенного ядерного оружия уже хватало на то, чтобы несколько раз полностью уничтожить “потенциального противника”.

Вернемся от этого “лирического отступления” к основной теме и закончим анализ противоречий идеализма. Итак, идеализм по определению не может быть объективным. Субъективный идеализм ведет к солипсизму, аналогом которого в технике является короткое замыкание. Солипсизм это зацикливание сознания на самом себе, при котором любая деятельность в объективном мире становится бессмысленной, т.к. этот объективный мир не существует. В попытках выйти из этого противоречия идеализм произвольно вводит во Вселенную некую разумную Высшую Силу, которая и является критерием объективной истины. Однако поскольку сама эта Высшая Сила является ни чем иным, как порождением разума человека, она так же субъективна. Т.н. объективный идеализм субъективен в силу того, что само идеальное определение объективности является субъективным. Объективный идеализм это косвенное зацикливание сознания на самом себе, осуществляемое посредством придуманной Высшей Силы, а не напрямую, как при субъективном идеализме.

В силу последнего обстоятельства объективный идеализм намного более опасен, как основополагающее для деятельности человека мировоззрение, чем субъективный идеализм, т.к. эта самая произвольно введенная в мировоззрение Высшая Сила, являющаяся по сути дела порождением разума человека, отчуждается от его собственного сознания становясь “объективной реальностью”, существующей только в сознании человека, но воспринимаемой им так, как если бы она существовала во внешнем мире. По сути дела, часть сознания, в которой существует эта “объективная” идеальная реальность отчуждается от остального сознания и начинает жить своей собственной жизнью. Этому процессу способствует своеобразное “обобществление” этой идеальной объективной реальности, появляющееся в результате общения между людьми. Именно в результате этого обобществления и рождаются, как я полагаю, массовые верования. Если взглянуть на это психическое явление, представляющее собой аналог электромагнитной наводки, более широко, и в качестве Высшей Силы принять доминирующую силу, действующую в узком спектре идеальных взаимоотношений людей, то мы получим достаточно полную картину социальной жизни современного общества. В настоящее время экономическую реальность, например, в хорошем приближении уже можно считать идеальной реальностью, т.к. доля т.н. “реального сектора” в т.н. “развитых странах” составляет в настоящее время не более 20% и неуклонно продолжает снижаться. Идея денег является доминирующей силой идеальной экономической реальности, поэтому деньги для этой области человеческой деятельности можно считать идеальной Высшей Силой. Парадокс заключается в том, что, став в значительной степени идеальными или, иными словами, виртуальными, деньги практически существуют только в сознании людей. В настоящее время курсы мировых валют определяются не реальными показателями реальных секторов экономики или величиной золотого запаса государства, а, скорее, исключительно массовыми, но субъективными, психологическими факторами: политической стабильностью, доверием кредиторов и т.д. Экономика на 80% существует только в сознании людей, являясь, тем не менее, “объективной реальностью”, никак не зависящей от основной их массы, т.к. та часть сознания масс, которая “оккупирована” экономикой, воспринимается самими людьми не как часть собственного сознания, а как внешний по отношению к нему мир. Она отчуждена от них. Ну а такие чисто идеальные составляющие взаимоотношений людей, как массовые культура, мораль, этика, психология, идеология (включая религию, разумеется) есть не что иное, как в чистом виде своеобразная конъюнкция сознаний множества людей. Эта конъюнкция называется “общественное сознание”, аналогом которого в Восточном мистицизме служит понятие “эгрегор”. Иллюзия объективности идеальной реальности укрепляется еще и тем, что чем более массовой становится “объективная” идеальная реальность, тем более она кажется незыблемой и естественной. Когда она захватывает в себя все окружение конкретного человека, она становится для него неопровержимой на практике, так как во всем своем окружении он уже не в состоянии найти никого, кто бы не был включен в эту объективную идеальную реальность. Поведенческая модель соответствующая этой объективной идеальной реальности становится доминирующей и внедряется в сознание человека с детства. Идея объективной идеальной реальности нашла хорошее отражение в работах ряда философов, рассматривающих социум как результат общественного соглашения. Однако на протяжении всей истории человечества налицо принудительное общественное соглашение, т.к. к тому моменту, как ребенок становится достаточно самостоятельным, чтобы быть в состоянии за себя решать, как ему себя вести в обществе и какие жизненные цели ему перед собой ставить, его сознание оказывается в достаточной степени повязано с окружающей идеальной реальностью, которая сама уже предоставляет готовый набор моделей жизни (социальных ролей), от которых трудно отказаться, т.к. это не предусмотрено социальной инфраструктурой и общественным сознанием. Например, неверие в Бога не было предусмотрено социальной инфраструктурой в Средние Века, и атеисты в те времена рисковали очутиться на костре инквизиции.

Объективный идеализм ведет к отчуждению части сознания человека, в котором он существует. Хорошо, если человек осознает этот очевидный факт, т.е. идет на это отчуждение осознанно. Например, человек может осознанно придерживаться общепринятых норм общественного поведения, по каким-либо собственным мотивам. Таким мотивом может, например, быть уважение к этим нормам и к людям, которые по ним живут. Он может осознанно придерживаться какого-либо вероисповедания, потому что оно отражает его духовные запросы. Однако в подавляющем большинстве случаев эта объективная идеальная реальность, существующая в сознании человека, им самим не осознается. Так, многие люди просто не могут себе представить жизнь иначе, чем такой, какова она является в их собственном сознании. Верующие, приученные верить в Бога с детства в результате религиозного воспитания, за всю свою жизнь могут ни разу не усомнится в его существовании, хотя совершенно очевидно, что представления о Боге, которыми они руководствуются, есть лишь отчужденная в результате воспитания часть их собственного сознания. У человека должна оставаться полная свобода осознанного выбора того или иного мировоззрения. То же самое можно отнести и к социальной сфере, например, к привязанности людей по отношению к деньгам. Человеку с детства внушают, что деньги – важнейший инструмент взаимоотношений между людьми, и когда он взрослеет, ему становится трудно смотреть на жизнь не пользуясь призмой экономических взаимоотношений. Бескорыстие для такого человека становится настоящим духовным подвигом только потому, что оно так же чуждо его воспитанию, как атеизм чужд религиозному воспитанию.