Философия в вопросах и ответах (Назаров В.Н. 2004)

44.Являетсялиязыкименемилизнакомвещи?

Этот вопрос впервые со всей отчетливостью был поставлен Платоном в диалоге «Кратил». Здесь обсуждаются две противоположные концепции языка. Согласно одной из них, представленной Гермогеном, учеником софиста Протагора, человеческий язык — продукт договоренности между людьми. Он условен, конвенционален и зависит от произвола людей, от обычая и закона.

Вторую точку зрения в диалоге представляет Кратил, ученик Гераклита, который говорил о Логосе как языке самого бытия. Согласно этой концепции, человеческий язык выражает природу вещей. Он является именем вещи, т.е. соответствует ее сущности.

Задачу разрешения этой антиномии языка берет на себя Сократ. На первый взгляд кажется, что язык действительно условен и про-.

изволен: ведь существует множество названий одной и той же вещи, в каждом языке свое. Причем само название вещи не имеет ничего общего с ее природой. Действительно, что общего, сходного между телом человека и его названием, выраженным в русском языке четырьмя буквенными знаками — «т», «е», «л», «о».

Однако правильность имени вовсе не означает некоего внешнего сходства между словом (его написанием или звучанием) и вещью. Звукоподражание или фигуроподражание есть самая примитивная ступень языка — уровень элементарных междометий.

Соответствие между словом и вещью не такое, как, например, в музыке по отношению к слышимому голосу или в живописи по отношению к цвету и краскам. Имя вещи есть прежде всего подражание самой сущности вещи. Подражать голосам животных и птиц — не значит именовать эти голоса, так как для именования требуется не внешнее копирование, но сознательное воспроизведение сущности.

И здесь Сократ приводит пример с «телом». Весьма распространено представление, что тело, подобно могильной плите, скрывает погребенную под ней в этой жизни душу. Тело по-гречески — soma; могильная плита — sema. Но «сема» в греческом языке еще и «знак». Все эти вещи: тело, могильная плита, знак — не случайно имеют похожие имена, один корень. Они связаны некой единой сущностной связью, имеют общую природу. Тело — гробница души, а также знак души, ибо с помощью тела душа обозначает то, что ей нужно выразить.

Здесь вполне резонно спросить, почему же данное сходство отсутствует между теми же словами русского или других языков? Это связано с забвением первозданных имен вещей, данных неким мастером или законодателем именования, знавшим истинную сущность вещей.

138 Глава 6. Философия языка

Написание или произношение имен многих вещей чуть заметно искажаются, и этого вполне достаточно, чтобы затмить их смысл, затушевать сущностные связи между именами-вещами.

Но даже. есШ 'исходить из того, что язык — это имя вещи, Й ние его истинной сущности, а не просто некое условное обозначение,

то все равно, согласно Платону, человеческий язык способен передать только отдельную грань идеи — сущности. Для Платона слово несовершенно, поскольку в нем присутствует звуковая или письменная материя. В этом смысле слово-имя и слово-знак равно не идеальны, хотя с помощью имени мы подступаем ближе к познанию сущности — идеи вещи.

Идеал — это девятая ступень эволюции языка — непосредственное созерцание сущности вещей, единение с миром через прямое растворение сознания в бытии, минуя промежуточные ступени образного, символического или понятийного знания.

Антиномия языка, установленная Платоном в IV в. до н.э., обнаружила свою глубинную, непереходящую значимость в философии XX в., характеризующуюся в целом как «поворот к языку».

Знаковая концепция языка, уходящая своими корнями в учение софистов об условности и произвольности имен вещей, в представление стоиков об «означающем» (фонетическая сторона слова) и «означаемом» (смысловая сторона), в учение Гоббса об именах как метках вещей, произвольно выбранных для выражения определенной мысли, получает свое систематическое оформление в семиологии (учении о языке как знаковой системе).

У истоков семиологии и структурной лингвистики стоял женевский языковед Ф. де Соссюр, интерпретировавший знак как единство понятия и акустического образа. Согласно де Соссюру, языковой знак связывает не саму вещь и ее имя, а понятие вещи и его акустический образ. В духе стоиков женевский лингвист предложил назвать понятие вещи «означаемым», а его акустический образ — «означающим».

Де Соссюр установил два основных принципа языка как знаковой системы:

1) произвольность знака, т.е. связи между означаемым и означающим. Так, между понятием дерева и самим словом «дерево» как его акустическим образом не существует никакого внутреннего отношения и сходства. Эта связь совершенно условна и произвольна;

2) линейный характер означающего: временная последовательность, протяженность звучания слова и пространственный ряд графических знаков, линейность письма. Объемность мира вещей скрадывается в плоской, одномерной линейности языковых знаков.

Рассмотрение языка как знаковой системы определяет три уровня философских проблем языка:

1) отношение между знаками, обоснование критерия истинности знаковых систем. Это — проблема адекватного, оптимального языка науки,.описывающего мир. Она носит преимущественно логико-мате- матический характер. Попытка создания такого языка — философского синтаксиса или «грамматики» философии — предпринималась в

XXв. Б. Расселом, Р. Карнапом и др.;

2)отношение между знаком и действительностью. Проблема значения знака — философская семантика. Логическое прояснение языка стало главной задачей аналитической философии;

3)отношение между знаком и интерпретатором (субъектом). Язык как инструмент воздействия на людей — философско-лингвистичес- кая прагматика.

Противоположная традиция — понимание языка как имени вещи, в котором выражается ее истинная сущность, — берет свои истоки в библейских мифологемах языка и сократовско-платоновских интуициях. Выразителем этой традиции в XX в. явились русская «философия имени» и немецкая герменевтическая философия языка прежде всего в лице М. Хайдеггера и Х.Г. Гадамера.

Между указанными двумя направлениями было немало общего, но каждое шло своим путем. Герменевтическая философия исходила из античных интуиции, из толкований и откровений первозданного смысла основных категорий греческой философии. В этом плане Хайдеггер определил язык как дом бытия. Погружаясь в стихию языка, доходя до его глубинных корней, мы погружаемся в само бытие, открываем изначальную сущность его явлений, постигаем тайну творения-именования мира. Не мы говорим языком, но язык говорит нами, подчеркивает Хайдеггер. Бытие человека — Dasein — это самораскрытие бытия через язык. Согласно Хайдеггеру, подлинный язык бытия начинается тогда, когда у нас не хватает слов, чтобы выразить суть вещей. Тогда на помощь приходит интуитивно-образный язык поэзии. Поэт — хранитель первозданного смысла языка, знаток истинных имен вещей. Герменевтический анализ категорий древнегреческой философии заменяется у позднего Хайдеггера исследованием изначального смысла поэтического слова.

Русская «философия имени» (П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков, А.Ф. Лосев и др.), уходящая своими корнями в платоновско-христианское понимание языка, получила мощный импульс развития от религиозно-фи- лософского спора о сущности имени Божьего. Является ли имя Бога самим Богом, выражением его сущности, или это произвольно и условно данное человеком имя, не имеющее отношения к^самой природе Бога?

Решение этой проблемы, выразившееся в так называемом имяславии, \ осужденном официальным православием, сводилось к следующему.

Прежде чем говорить о принадлежности имени Бога самому Богу, необходимо признать, что Бог выступает как со стороны своей сущности, так и со стороны божественной энергии. Сущность Бога непостижима и невыразима, но божественная энергия есть творческая потенция Бога — творение-именование им мира.

Имя Бога есть его энергия, но Бог — не только энергия, но и сущность. Следовательно, имя Бога есть сам Бог (в плане энергии), но сам Бог (в плане сущности) не есть имя. Такова основная формула имяславия, которая послужила отправной точкой для «философии имени».

Согласно Лосеву, имя вещи есть сама вещь, но сама вещь не есть имя. Например, слово «дерево» есть идеальный образ вещественного дерева. Произнося это слово-имя, мы получаем представление о сущности самого дерева. Имя выступает при этом как обнаружение сущности вещи.

Но само дерево не сводится только к имени. Во-первых, имя есть совсем иная «материя», чем дерево. Но главное — это то, что одно только слово-имя «дерево» не в состоянии выразить всей полноты сущности данной вещи. Имя есть лишь некий предел самооткровения, самообнаружения вещи.

Так же как в слове «Бог» нам дана только его энергема, так и в слове «дерево» мы имеем дело не с самой изначальной сущностью вещи, но лишь с тем, как она приоткрывается, является человеку. Если человеку удается проникнуть непосредственно в саму сущность вещи, выведать ее первозданное имя, то слово становится магическим. Это значит, что вещь начинает «отзываться» на собственное имя, повиноваться зову человека, обнаруживать свои существенные скрытые свойства. В таком знании первозданных имен вещей'и кроется сущность магии. А само имя выступает здесь как магический символ вещи.

Литература

Платон. Кратил // Собр. соч.: В 4 т. М, 1990. Т. 1. С. 632-634. ГоббсТ.Отеле//Соч.:В2т.М,1989.Т.1.С.81-90.

Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики // Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М, 1977. С. 98-103.

Флоренский П.А. Строение слова. Магичность слова // Соч. М., 1990. Т. 2. Флоренский П.А. Имяславие как философская предпосылка // Там же.

ЛосевА.Ф. Философия имени //Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. М, 1993. С. 742—744. Лосев А.Ф. Вещь и имя // Там же. С. 872-880.

Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993. С. 203. Хайдеггер М. Слово // Там же.

ОстинДж. Значение слова // Аналитическая философия: Избранные тексты. М., 1993. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. М, 1977. С. 90—93.

тч::

Глава7 ФИЛОСОФИЯЛОГИКИ

45.ЧТОизучаетлогика?Вчемеефилософскийсмысл?

Согласно традиционному определению, логика — это наука об общезначимых формах мысли (понятиях, суждениях, умозаключениях), о правилах их образования и вывода, об отношениях между значениями понятий, а также о способах их формализации.

Являясь наукой о мышлении, логика не занимается законами психологического процесса мышления. Тогда какой же аспект мысли изу- • чает логика? Прежде всего — артикуляцию мысли в языке. Именно язык есть тот исходный, сырой материал, с которым работает логика. Характерно, что греческое слово logos, от которого и образован термин «логика», означает одновременно мысль и язык.

Проблема логики возникает в силу того, что выражение мысли в языке приводит к искажению характера знания. По образному сравнению Л. Витгенштейна, язык переодевает мысли, причем переодевает столь неузнаваемо, что внешняя форма одежды не позволяет судить о форме облаченной в нее мысли. И это понятно, ведь внешняя форма одежды создается вовсе не для того, чтобы по ней судили о форме тела. Скорее, наоборот. Так что парадоксальное изречение Талейрана: «Язык нам дан для того, чтобы скрывать свои мысли» — не так уж далеко от истины.

В связи с этим смысл философии логики состоит в том, чтобы путем анализа языковых форм мысли реконструировать изначальную структуру знания, восстановить картину мира по углу ее преломления в мысли и языке.

Исходя из этого предмет логики не может быть ограничен только формальной стороной, т.е. изучением форм мысли в их внутренних взаимоотношениях. Он включает в себя также онтологический и гносеологический аспекты.

Онтологическая грань логики выражает необходимые взаимосвязи между вещами. В этом смысле логика предстает как «логика вещей»

142 Глава 7. Философия логики

или «логика фактов». Это тот первичный образ мира, который и должен быть реконструирован философией логики. Не будь этой изначальной «логики вещей», не было бы и логики мыслей. Сущность языка и сущность мира имеют общую логическую форму. Однако, рна скрыта за грамматической поверхностной структурой обыденного, языка и живой речи. Философия логики как раз и призвана прояснить этот язык, определить оптимальную структуру суждения (высказывания), которая бы соответствовала структуре мира.

Гносеологическая грань логики — это универсальные взаимосвязи между понятиями, или сущностями вещей, в их внешнем отношении к миру. В этом смысле логика выступает как «логика понятий» или «логика идей».

И наконец, собственно формально-логическая грань логики выражает универсальные взаимосвязи между понятиями, суждениями и умозаключениями не со стороны их конкретного содержания и отношения к внешнему миру, а со стороны их структуры и общей формы, со стороны внутренних отношений между значениями понятий.

С этого определения логики как таковой мы и начали. В этом] смысле логика предстает как «логика доказательств и опровержений» или как «логика правильного рассуждения».

Многогранность предмета логики является причиной ее смысловой многозначности в истории философии. Например', «диалектическая логика» Г.В.Ф. Гегеля и К. Маркса выражает единство онтологического и гносеологического аспектов логики. «Трансцендентальная логика» И. Канта или «чистая (феноменологическая) логика» Э. Гуссерля означают гносеологический аспект логики.

Современная «символическая логика», или «логистика», выражает формальную грань логики и т.д.

Но все три аспекта логики имеют общий корень — целостную объективную реальность, становящуюся предметом рационального мышления. И в этом смысле логику можно определить как формализованную философию рационального мышления.

То, что в современной науке понимается под логикой, не всегда именовалось этим словом. Термин «логика» был введен стоиками в значении одной из частей философии, наряду с физикой и этикой. Логика имела здесь прежде всего онтологический и гносеологический смысл.

Родоначальник логики как таковой — Аристотель — не употребляет понятие «логика», тем более «логика формальная». Термин «формальная» по отношению к аристотелевской и схоластической логике впервые применил Кант. Сам же Аристотель пользуется словом «аналитика», подразумевая под ним достоверное знание. Изначально логи-

ческие трактаты Аристотеля не имели общего названия. И только в I в. до н.э. их объединили под общим именем «Органон» («инструмент»).

Стоики для обозначения «формальной логики» использовали тер- 'мЙк^Шалектика», который перешел от поздней '^н'т'ич'ности к Средним йе&ам. Одна из первых работ, ознаменовавшая возрождение логики,1— '«Диалектика» П. Абеляра. Наряду с этим Абеляр использует и термин «логика», например в трактате «Логика "для начинающих"», и постепенно этот термин получает все более широкое распространение.

Окончательная реабилитация термина «логика» принадлежит влиятельному в свое время произведению «Логика, или Искусство мыслить» (1662), известному также как логика Пор-Рояля.

Дальнейшее утверждение в науке термина «логика» связано с именами Канта и Гегеля («Наука Логики»). И хотя они противопоставляли свои варианты «трансцендентальной» и «диалектической» логики «формальной» логике аристотелевского типа, это нисколько не отразилось на судьбе самого термина. Современная наука об общезначимых формах мысли не могла найти лучшего термина, прибавив только к слову «логика» прилагательные «математическая» или «символическая».

Лишь на самой родине Канта и Гегеля термин «логика» сочли метафизически скомпрометированным, заменив его словом «логистика».

Литература

Абеляр П. Логика «для начинающих» // Лбеляр П. Теологические трактаты. М., 1995. С. 50-97.

Кант И. Логика: Пособие к лекциям // Кант И. Трактаты и письма. М, 1980. С. 319—329. Введенский Л.И. Логика как часть теории познания. Иг., 1917.

Челпаиов Г.И. Логика. М., 1917.

ВригтГ.Х. фон. Логика и философия в XX веке // Вопросы философии. 1992. № 8. С.80—84. Логический словарь: ДЕФОРТ. М, 1994. Статья «Логика».

46.Каковыисторическиеэтапыразвитиялогикиикругеепробле

Историю логики принято подразделять на три основных этапа: античная логика (V в. до н.э. — IV в. н.э.), схоластическая логика (V в. н.э. — первая половина XIX в.) и современная логика (вторая половина XIX—XX в.). Античную и схоластическую логику обычно объединяют под общим названием «традиционная формальная логика», в то время как современную логику принято называть символической (математической) логикой или логистикой.

Как видим, такое деление не совпадает с периодизацией философии в целом. Переворот в логике приходится не на первую половину

XVII в., как это имело место в философии в период ее перехода от схо-1 ластических к эмпирическим и рационалистическим методам иссле-1 дования, а на первую половину XIX в., т.е. на два столетия позже.

Конечно, зачатки современной логики встречаются и раньше, на-1 пример у Г.В. Лейбница (начало XVIII в.), которого можно считать, предтечей современной логики. Однако в целом новая философия ос-1 тавалась в русле традиционной логики. Достаточно сказать, что такие критики схоластики и метафизики, как Ф. Бэкон и И. Кант, не касались критики языка и логических форм мышления.

И вообще, основоположниками современной логики не могли быть философы, как бы критически они ни относились к традиционной философии. Современную логику отличает совершенно иной символический, формализованный язык. Это язык математических и логических знаков и формул. И не случайно, что в обновлении логики ведущую роль сыграли математики (в XIX в. — О. де Морган, Дж. Буль, Э. Шредер и др.; в XX в. — Г. Фреге, Дж. Пеано, Д. Гильберт и др.). Философы же (Б. Рассел, Л. Витгенштейн и др.) лишь подхватили этот почин, не желая, чтобы новая логика полностью отпочковалась от философии.

Основные достижения античной логики связаны с именем Аристотеля. Аристотель был первым, кто отделил логическую форму речи от ее содержания, что привело к открытию субъектно-предикатной. формы «языка философии» (как утвердительного или отрицательного высказывания «чего либо о чем-либо»). В итоге Аристотель создал теорию силлогизма, составляющую ядро традиционной, формальной логики.

Силлогизм — это система логически взаимосвязанных высказываний, каждое из которых имеет одну из следующих четырех форм:

1) «Всякое S есть Р» (форма общеутвердительных высказываний, например «все люди смертны»);

2)«Всякое S не есть Р» (форма общеотрицательных высказываний — «ни один человек не имеет крыльев»);

3)«Некоторое S есть Р» (форма частноутвердительных высказываний — «некоторые люди рождаются через кесарево сечение»);

4)«Некоторое S не есть Р» (форма частноотрицательных высказываний — «некоторые люди не умеют плавать»).

Аристотель изучил условия построения силлогизмов, указал правила логического вывода, дал первую классификацию логических ошибок, Заложил основы учения о логическом доказательстве (обосновании истинности суждения).

Наряду с этим в античной логике были открыты основные логические принципы (законы): принцип непротиворечивости и принцип ис-

ключенного третьего; выявлены и проанализированы логические парадоксы (например, «парадокс лжеца»: если человек говорит о себе: «я лгу», то лжет ли он на самом деле или говорит правду?); создана теория спора или «искусство спора» — эристика и т.д.

Схоластическая логика представлена прежде всего именами П. Абеляра, Дунса Скота, У. Оккама, Ж. Буридана, которые, развивая традицию аристотелевской силлогистики, предприняли первые попытки аксиоматизации логики высказываний и математизации логических выводов.

Переход к логике Нового времени отмечен созданием так называемой логики Пор-Рояля, в рамках которой наука об общезначимых формах мысли рассматривается как методология всех других наук и подразделяется на четыре части:

1)учение о понятиях,

2)учение о суждениях,

3)учение об умозаключениях и

4)учение о методах и правилах доказательства.

Качественный скачок в развитии традиционной формальной логики связан с именем Лейбница, выдвинувшего идею логического доказательства как вычисления, подобного математическому. Лейбниц был не только выдающимся метафизиком, но и выдающимся математиком своего времени, что и позволило ему совершить первый прорыв в логике.

К его заслугам относится обоснование возможности универсального логического языка, формализующего рассуждения. Возможности формализации и математизации логики Лейбниц продемонстрировал на примере арифметизации силлогистики.

Наряду с этим Лейбниц впервые сформулировал логический принцип достаточного основания и дал точную формулировку принципа тождества.

Вместе с принципами непротиворечивости и исключенного третьего они составляют содержательную основу так называемой классической логики, которая объединяет в себе как идеи традиционной формальной логики, так и идеи современной символической логики.

В философском отношении переход от традиционной к современной логике выразился прежде всего в изменении структуры суждения (высказывания) субъектно-предикатного типа. В современной логике понятие предиката обобщается до понятия пропозициональной функции, что существенно расширяет возможности отображения «логики вещей» в естественном языке и одновременно сближает этот язык с языком математики.

Литература

Аристотель. Органон // Соч. М., 1978. Т. 2.

Арщ^Мпцо.Щ1 //.Логика, или Искусство мыслить. М., 1991. ., Лейбниц Г.В. Общие исследования, касающиеся анализа понятий и истин // Соч.: В 4 т.

М., 1984.Т. 3.

Шопенгауэр А. Эристика, или Искусство спорить. СПб., 1900.

Лукасевич И. Аристотелевская силлогистика с точки зрения современной формальной логики. М„ 1959.

Котарбитяжий Т. Лекции по истории логики // Избр. произв. М., 1963. Философский энциклопедический словарь. М., 1983. Статья «Логика (история ^гики)».

С.317-319.

47.Каковавзаимосвязьмеждулогическойструктуройсуждения

(высказывания)икартиноймира,илиСуществуетлизолотаягора

Знание о мире существует в логической форме суждения или высказывания. Суждение — это мысль, утверждающая или отрицающая нечто о чем-либо. В силу этого суждение может быть оценено как истинное или как ложное. Причем истинность или ложность суждения касается не только соответствия мысли действительности, но и фор- мально-логической правильности вывода.

Логическая структура суждения (высказывания) состоит из субъекта, предиката и связки «есть». В грамматическом аспекте это соответствует подлежащему, сказуемому и глагольной связке предложения.

Субъект суждения указывает на предмет или объект, о котором идет речь. Предикат — на свойство данного объекта. Связка «есть» утверждает или отрицает существование, наличие определенных свойств.

Такую логическую форму мысли принято называть субъектпнопредикатпной. В центре ее стоит субъект, которому приписываются или атрибутируются некоторые свойства: S есть Р.

В чем особенность данной логической формы? Насколько адекватно она отражает действительность? Является ли она «прозрачным стеклом» или «сложной призмой», существенно преломляющей и искажающей картину мира?

Б. Рассел, всесторонне проанализировавший субъектно-предикат- ную структуру суждения, пришел к таким выводам.

1. Данная логическая форма ведет к абсолютизации объектов, наделяет свойством существования вещи, не существующие в действительности.

Например, мы говорим: «Золотая гора не существует» или «Крылатый конь есть фантастическое существо». Такого рода суждение позволяет думать, что есть нечто, о чем мы говорим, что этого не су-