§ 27. Усыновление по русскому закону. - Формы усыновления и его действие. - Приписка в податных классах. - Усыновление в прибалтийских губерниях

К нам юридическая идея усыновления перешла в первый раз из греко-римского права и сохранилась в церковной юрисдикции. Дела об усыновлении подлежали церковному ведомству. Гражданских форм усыновления не было; но из памятников видно, что усыновленный входил в семейство и приобретал наследственные права. Гражданские формы усыновления возникли у нас и появились в законе при Александре I. Формы эти были различны, и усыновление совершалось с большею или меньшею легкостью и простотою - по различию сословий. У дворян потомственных и у принадлежащих к потомственному дворянству лиц духовного звания православного исповедания - усыновление дозволялось только не имеющим потомков или сродников мужского пола той же фамилии, для возобновления фамилии; таким образом, усыновлению придавалось политическое значение. Могли быть усыновляемы только ближайшие законнорожденные родственники - не только один, но несколько, не только сирота, но и имеющий кровных родителей. В последнем случае требовалось их согласие. Для усыновления было необходимо Высочайшее разрешение, а для лиц духовного звания, сверх того, разрешение епархиальных архиереев (Зак. Гр. 145-147, 150).

Усыновление личными дворянами, не принадлежащими к потомственному дворянству, православными священнослужителями и церковными причетниками и почетными гражданами совершалось по постановлениям губернских правлений, а купцами по постановлениям казенных палат, с утверждения в обоих случаях Сената. У крестьян и мещан усыновление производилось припискою к семейству, для последних с утверждения казенной палаты.

Подобно форме, действие усыновления также различалось по сословиям. Усыновленным потомственными дворянами передавались при жизни усыновителя фамилия его и герб или присоединялись к его фамилии и гербу, но не присваивалось никаких прав наследования: усыновленные наследовали не иначе, как по общим законам, стало быть, после кровных своих родственников. У лиц прочих состояний усыновленные вступали во все права законных детей усыновителей, следовательно, приобретали через усыновление и право на наследство после усыновителя даже в соучастии с законными по крови детьми его и несли все обязанности детей по отношению к родителям (ср. Касс. реш. 1872 г. N 775; 1883 г. N 114; Сборн. Сен. реш., т. I, N 567). Усыновленные не приобретали лишь прав состояния и звания усыновителей: они сохраняли те, кои имели до усыновления.

Законом 12 марта 1891 года установлены общие однообразные формы для усыновления и с точностью определены его условия и последствия. На основании сего закона усыновление во всех сословиях, за исключением мещан и крестьян, совершается окружными судами, а где они не введены, судебными местами первой степени, по месту постоянного жительства усыновителей или усыновляемых, по прошениям, в коих должны быть изложены все необходимые для постановления определения сведения и удостоверения. Дела об усыновлении решаются по выслушании заключения прокурора, где же судебные уставы не введены еще в действие - по просмотре постановлений подлежащих судебных мест губернскими или областными прокурорами; решения судов подлежат обжалованию в общем порядке. Лицам, права которых нарушаются неправильным усыновлением, предоставлено возражать во время производства дела или начать спор общим исковым порядком в двухгодичный срок со дня вступления определения суда в законную силу. Спор сей должен быть заявлен при жизни усыновителя: после его смерти он не дозволяется (Уст. Гражд. Суд., 14608-146012. Зак. Суд. Гражд., 467-470). Для мещан и крестьян сохранена прежняя форма усыновления - приписка к семейству, которая у крестьян производится с ведома мирских обществ, а у мещан - с утверждения казенной палаты.

Новые правила определили не одну только форму, в коей совершается усыновление, но установили также условия и последствия усыновления, одинаковые для всех сословий, не исключая и бывших податных. Условия эти состоят в том, что усыновителями не могут быть лица, имеющие родных и узаконенных детей и по сану своему обреченные на безбрачие; они должны быть не моложе 30 лет и быть старше усыновляемых по крайней мере восемнадцатью годами и иметь общую гражданскую правоспособность. Супругам предоставляется усыновлять каждому одно и то же лицо, а в случае усыновления одним необходимо согласие другого. Не дозволяется усыновление христианами нехристиан и наоборот, и раскольниками и сектантами православных. Когда усыновитель принадлежит к духовному званию, требуется разрешение епархиального архиерея; для нижних военных чинов нужно разрешение начальства. Для усыновления требуется согласие родителей, опекунов или попечителей усыновляемого и его самого, если он достиг четырнадцатилетнего возраста.

Что касается действия усыновления, то усыновленному может быть передана фамилия усыновителя, если он не пользуется большим, чем усыновитель, правом состояния. У потомственных дворян фамилия передается не иначе, как с Высочайшего соизволения, на основании общих правил о передаче фамилий в этом сословии. Усыновленным лицами женского пола, не вступившими в брак, фамилия передается при жизни родителей передатчицы, с согласия последних. Усыновленные сохраняют прежние права состояния, так что те из них, кои принадлежали к высшему званию, чем усыновитель, - остаются в том звании и после усыновления, а имевшие низшие по состоянию права не переходят в то сословие, к которому принадлежит усыновитель. Исключение, и то неполное, сделано лишь по отношению к усыновленным дворянами и потомственными почетными гражданами: они получают через усыновление личное почетное гражданство, когда до усыновления имели меньшие права состояния. Затем в отношении гражданских прав, прав в сфере семейственной и имущественной, усыновленным даны все права законных детей усыновителя; вследствие сего им предоставлено право наследования после усыновителей, но лишь в их благоприобретенном, а не родовом имуществе. Порядок наследования в последнем не изменяется усыновлением, и в сем отношении положение детей усыновленных отличается от положения детей законных и узаконенных. Есть и еще отличие, а именно: после усыновителя, оставившего только дочерей, благоприобретенное имение его указано лишь между ними и усыновленным поровну; усыновленные не имеют права ни на пенсию усыновителя, ни на единовременное пособие за его службу. После родственников усыновителя усыновленные не наследуют, когда не имеют на это права по законному с ними родству. Нисходящие усыновленного при наследовании заступают его место по праву представления. Приобретая наследственные права после усыновителя, усыновленный не лишается права наследовать после родителей своих и их родственников. Пользуясь правами родных детей усыновителя, усыновленные должны нести и все те обязанности, кои по отношению к родителям несут их родные дети, а в отношении наследования усыновителей после бездетно умерших усыновленных в их благоприобретенном имуществе соблюдаются общие правила о наследовании родителей после детей, причем имущество, уступленное в виде дара усыновленному его родителями или усыновителем, возвращается первым или последнему, смотря по тому, от кого было получено. Усыновленных купцами дозволяется вносить в купеческие свидетельства наравне с родными детьми усыновителя (Зак. Гражд., ст. 145 и сл. по прод. 1891 г.).

Особые правила об усыновлении действуют в казачьих войсках (Зак. Гражд., ст. 161 и прим. по прод. 1890 г.).

По уставу о воинской повинности усыновление приемышей в крестьянском сословии доказывается приговорами сельских сходов, в коих должно быть удостоверено, что приемыши взяты были в семейство усыновителей ранее 10-летнего возраста. В 1892 году признано для сего достаточным и удостоверение полиции относительно лиц, принявших христианство (Уст. о Воин. Пов., ст. 45, прим. 3 по прод. 1893 г.).

В предупреждение обхода законов о черте постоянной оседлости евреев им дозволено усыновлять только такие лица, кои сами имеют право на жительство в месте пребывания усыновителя. (Зак. Гражд., ст. 145, прим. по Прод. 1894 г.).

За изданием нового закона 1891 года остается ли в силе запрещение лицам привилегированных сословий усыновлять своих незаконнорожденных детей? Сенат отвечает утвердительно. Но либеральные органы нашей печати спрашивают: почему же не дозволить такое усыновление для всех беспрепятственно? Можно ответить: потому, что таким дозволением отменено было бы священное значение законного брака как союза, освященного церковью, и все дикие, произвольные и случайные союзы мужчины с женщиной были бы поставлены в один ряд с законным браком, следовательно, закон подорвал бы значение целой семьи как постоянного союза для воспитания в семейном духе целых поколений.

В 1863 году установлены для потомственных дворян особые правила о передаче фамилий, гербов и титулов. Дворянин (только мужчина), не имеющий сыновей или кровных однофамильцев, может передать свою фамилию, с гербом и титулом, одному из родственников или мужу (дворянину же) родственницы, носившей ту же фамилию до замужества (с ее согласия). Передача эта, хотя совершается при жизни, но осуществляется лишь по смерти передатчика и может относиться лишь к одному лицу, по вступлении его в совершеннолетие, а не ко всему его семейству; по смерти же его переданная фамилия сообщается жене его и из нисходящего потомства старшему в роде. На принятие фамилии требуется письменное согласие самого приемыша и его родителей. Передача уничтожается, если у передатчика родятся после передачи законные сыновья. Передачею фамилии не сообщаются наследственные права. О передаче подается просьба на Высочайшее имя через Канцелярию Прошений, затем дело рассматривается в департаменте Герольдии Сената и через Государственный Совет восходит на Высочайшее утверждение (См. Зак. Гр. 148. Т. IX, ст. 324, прил.).

Иностранцы, не русские подданные, имеют право усыновлять подкидышей и не помнящих родства, с тем чтобы неизвестные младенцы (кроме Остзейск. губ.) были воспитываемы в православной вере (Гр. 163).

См. еще особые правила об усыновлении питомцев Спб. и Моск. Воспит. Домов в т. X ч. 1 Зак. Гр., ст. 156, прим., прил.

По римскому праву и по греко-римским законам, вошедшим в Кормчую, из усыновления возникает отношение, подобное родству. По церковным законам оно служит препятствием к браку до 7-й степени. Это препятствие ныне не принадлежит к числу безусловных, но требует разрешения архиерея (Нев. I, 194, 204).

Общие правила усыновления в законах прибалтийских губерний взяты из римского права. Усыновление совершается с утверждения суда, коему подведом усыновляемый, или сиротского суда, буде он несовершеннолетен. Усыновляемый приобретает все права кровных детей, но в потомственном дворянстве сообщение прав недворянину зависит от согласия дворянского общества и от Высочайшего соизволения. От усыновленных отличаются приемыши, взятые на попечение: отношение их свободное и не соединяется с передачею прав (Остз. Гр. Зак. 175-196).

Глава пятая. Опека и попечительство

§ 28. Понятие об опеке. - Отличие его в римском и в новейших законодательствах. - Устройство органов опекунского надзора. - Установление опеки и общие правила опекунского управления

Родительская власть, происходящая от кровной связи, объясняется и оправдывается, с одной стороны, чувством естественной любви, с другой - необходимостью защиты и воспитания. В этом случае сама природа указывает человеку, еще не пришедшему в полный возраст, защитника, покровителя, воспитателя и представителя в лице родителей.

Но когда нет ни родителей, ни замены их - усыновителей, тогда общество создает для человека искусственное попечительство, заботится о том, чтобы кто-нибудь принял его на свое попечение. Есть и другая потребность, по отдельному имуществу, которое принадлежит детям: чтобы был представитель их личности по отношению к этому имуществу, так как сами дети еще неспособны к юридическим действиям. Эта последняя цель стояла на первом плане в римской опеке. Новейшее понятие об опеке обширнее римского. В него более входит понятие о нравственном и материальном попечении опекуна о питомце, и эта цель опеки стоит на первом плане. Далее, в праве новой Европы развилось понятие о верховной опеке или о верховном надзоре правительства за опекою, о верховном попечительстве и об ответственности опекунов по общественному званию. Опека и попечительство получают публичный характер. В этом отношении понятие об опеке простирается за пределы семейственного права и может быть отнесено к обязательствам. В этой части курса будет речь только об опеке в порядке семейственном.

По новейшим законодательствам опекунские дела не предоставлены действию личной воли и личного интереса, но состоят в ведомстве и под надзором правительства. Обыкновенно делами этого рода заведуют или суды первой степени, или средние суд. инстанции, или особые, составные из судебных членов присутствия (депутации), под названием Pupillen-collegien, Waisengerichte, Vormundschaftsgerichte. В Англии делами опекунскими и назначением опекунов заведуют Лорд-Канцлер и Канцелярский Суд.

Совершенно особенное устройство опекунского правительства образовалось во Франции, под влиянием мысли - сколько можно освободить судью от всяких административных дел, препятствующих существенной судейской его деятельности. Высший опекунский надзор предоставлен специально мировому судье, чиновнику правительства, состоящему под судом 1-й степени, но и не ему единолично, но как председателю семейного совета, вместе с коим он должен управлять опекою. В этом семейном совете заседают 6 родственников, свойственников или друзей, половина со стороны отца, половина со стороны матери. Определения этого совета в иных случаях требуют утверждения (hommologation) суда 1-й степени, в других подлежат обжалованию в суде. Сверх того, опекунские дела подлежат наблюдению прокурорской власти.

В Пруссии (Зак. 1875 г.) заведование опеками предоставлено участковым судьям, на действия коих допускается жалоба высшему коллегиальному суду. Этим судьям принадлежит надзор за деятельностью опекуна. Опекунов может быть несколько; где назначен один, полагается при нем еще приставной опекун (Gegenvormund), коего обязанность надзирать за ним и помогать ему. В помощь судье по опекунским делам полагается опекунский член от местной общины, по назначению общинного совета. Сверх того, по воле отца или матери или по ходатайству трех родственников или свойственников опекаемого до третьей степени, или же по требованию опекуна или приставного опекуна может быть назначен для надзора за управлением семейный совет, под председательством судьи, не более как из шести членов. Совет этот заступает место судьи для опеки.

Установление опеки и общие правила опекунского надзора. Поводом к учреждению опеки служит состояние, требующее опеки по закону. Малолетство само по себе очевидно, но состояние душевного недуга требует врачебного удостоверения и признания (interdictio) по приговору суда. Опекун назначается или по закону, или по выбору суда, или по завещанию (tutela legitima, dativa, testamentaria). Четвертый из римских способов - назначение по договору (t. pactitia) - ныне вышел из употребления. Чаще всего назначение опекуна делается по избранию суда, если нет опекуна, назначенного в завещании; затем некоторые законодательства (авст.) указывают избирать предпочтительно того из родственников, кто считается ближайшим законным наследником по малолетнем. По франц. закону (403, 404) только восходящие родственники имеют законное право на опеку. Все законодательства выставляют причины неспособности к опекунскому званию; в числе неспособных обыкновенно полагаются женщины, за исключением матери и бабки малолетнего, когда та или другая остается во вдовстве*(155). Кто способен быть опекуном, тот не всегда имеет право отказаться от сего звания, ибо предполагается, что опекунство составляет общую для всех повинность: уклоняться от нее можно только по законным причинам (excusationes), с разрешения суда. К причинам отказа обыкновенно причисляются: дряхлость, болезнь, занятия по другим опекам, значительные занятия по службе, заботы о своих детях и т. п.; но и на предъявление законных извинений назначается определенный срок.

Заботу о личности и о воспитании малолетнего римское право предоставляло обыкновенно его родственникам; должность опекуна вообще относилась к представительству малолетнего по имуществу. Не таково воззрение на этот предмет нового права: ныне на опекуна возлагается, совместно с управлением по имуществу, попечение о личности питомца. За имуществом же питомца опекун должен смотреть внимательнее, чем за своим, ибо закон вообще обязывает его управлять сим имуществом, как доброму хозяину свойственно, и сообразно тому возлагает на него ответственность за ущербы. При приеме имущества опекун обязывается сделать ему подробную опись; не довольствуясь этим, австрийский закон требует от опекуна обеспечения ценных движимых вещей и долговых бумаг, которые остаются у него на руках и не сданы в опеку; кроме того, обеспечением питомцу служит по закону все имущество опекуна, в силу законной ипотеки, где она допускается. По прусскому закону опекунский суд также может потребовать обеспечения от опекуна, которому предоставлено управление значительным имуществом. Обеспечение может быть увеличено, уменьшено или вовсе отменено. Главным правилом управления полагается сбережение капитальной ценности имущества, приносящей доходы; посему закон обыкновенно предписывает обращать немедленно в продажу все движимые вещи, ненужные для непосредственного употребления (C. Civ. 452, 453), а отчуждение недвижимых имуществ и затрата капитала дозволяется лишь с разрешения высшей опекунской власти. Разрешение это обыкновенно требуется для предъявления исков и для принятия наследства от имени малолетнего. Французский закон не дозволяет опекуну даже принимать дар за малолетнего, по своему усмотрению. Опекун обязан представлять опекунскому месту отчет в своем управлении. Иные законодательства (напр., прус. и австр.) требуют ежегодного отчета. Французское, следуя римскому образцу, требует безусловно лишь общего отчета по окончании опеки, разве бы семейный совет потребовал ежегодной отчетности. Французский закон, подобно римскому, не упоминает о вознаграждении опекуну за труды его, даже запрещает всякие дары при жизни или по завещанию от питомца опекуну, прежде подачи и утверждения окончательного отчета, дабы устранить всякую корыстную мысль или корыстный расчет из опекунского отношения (C. Civ. 907); напротив того, германские законодательства предоставляют опекуну вознаграждение за труды из сбережений от ежегодного дохода, по усмотрению суда, или не свыше установленной меры. Опека прекращается с наступлением совершеннолетия; но некоторые законодательства допускают исключения из сего правила: так, австрийский закон дозволяет опекунскому суду продолжать опеку и на неопределенное время, по требованию опекуна или родных малолетнего, ради физических, умственных или нравственных его недостатков (Oest. Gesb. 251). В случае эмансипации (venia aetatis, Mьndigsprechung, йmancipation) прежде полного совершеннолетия устраняется личный надзор опекуна за действиями питомца, но участие высшего опекунского надзора в отчуждении недвижимого имущества признается еще необходимым. Французский закон дозволяет родителям эмансипировать 15-летнего сына, а когда нет родителей, дает такое же право семейному совету (относительно 18-летнего); эмансипированному дается вместо опекуна попечитель (curateur), содействие коего необходимо для предъявления исков и для всяких обязательных действий; затем освобожденный владелец имеет право на самостоятельное хозяйственное управление (pure administration) имуществом, но для отчуждения недвижимых имуществ и для займов требуется разрешение семейного совета, от усмотрения коего зависит и отмена дарованной эмансипации (Code Civ. 478-487).

В Америке появилось замечательное исследование о системах отношений родства в семействах, изданное Смитсонианским институтом в Вашингтоне (Systems of Consanguinity and Affinity in the Human Family). Автор этой книги г. Люис Морган, наблюдая нравы и обычаи у краснокожих индейцев, заметил, что у них господствуют особые понятия об отношениях родства, понятия, которым они придают в среде своей важное значение и которые совсем не похожи на обычай, принятый у всех цивилизованных народов. Он принялся за тщательное изучение этого предмета, о котором собрал сведения из всех частей света, и пришел к следующему выводу. Понятия о близости семейственных отношений по кровному родству чрезвычайно разнообразны в человечестве, по различию племен; но при обобщении их можно свести в две отдельные системы. Одну из них Морган называет системою описательной (Descriptive), другую - системою классов (Classificatory). Описательная система - та самая, которая принята у нас, система 118-й новеллы: она идет от римского права. Сущность ее состоит в том, что особливое название придается целому разряду родственников, происходящих от члена семьи, отделенного известным числом рождений (степеней) от данного лица (ego) или от общего родоначальника: название, напр., дяди, племянника и т. п. Запас этих названий не очень богат и на некоторой степени истощается, так что практика должна прибегать к искусственному усложнению терминов (как-то: праправнук, great grand father). Напротив того, в другой системе все родственники делятся на группы или классы неравного, иногда весьма обширного размера, в коих счет степенями не имеет значения. В одном классе соединяются, например, отец данного лица вместе с его дядьями с отцовской либо с материнской стороны, либо с теми и другими, - и все вместе носят название отцов. Родные братья его соединяются в одном классе с двоюродными, и все вместе зовутся братьями. Таким образом, мысль может обнять цельным понятием множество лиц за раз, во всяком случае, гораздо более, чем позволяет обнять наша система. Правда, что в целом классе не может быть тех оттенков индивидуального родства, которые мы различаем по степеням и названиям; но эта система классов удовлетворяет, в ином состоянии общественного быта, потребности объединить целую группу семейного состава в совокупном праве и в совокупной ответственности. На подобный случай у кельтского племени в Ирландии указывает Ман в своей книге: On the early History of Institutions. Гл. VII. См. еще о сем новую любопытную книгу: Wake. The Development of Marriage and Kinsdhip. Lond. 1889.