Конструкционистская оптика

Социальный конструкционизм, как мы уже отмечали, не делает основного акцента на критике, несмотря на то, что критический язык составляет существенный элемент его дискурсивного «инстру­ментария». Ядро конструкционистского подхода составляет психо­логическая концепция отношений, которая описывается во многих произведениях К. Джерджена. Она позволяет, с одной стороны, понимать устоявшиеся понятия, возникшие в так называемой инди­видуалистической традиции, как отражающие не психический мир, но мир микросоциальный, а с другой - создавать новые понятия,

1 Наиболее репрезентативной в этом плане является книга «Реальности и отно­шения» [8].

обозначающие различные аспекты микросоциальных процессов, в которые вовлечены индивиды и благодаря которым мы можем испо­льзовать психологический словарь в научной и повседневной жиз­ни. Но при всем этом, хотя, как может показаться, на место менталь­ной онтологии конструкционизм помещает онтологию отношений, мы можем говорить, что реляционная концепция не является спосо­бом описания реальности, но представляет собой форму концептуа­лизации наших описаний ее. Джерджен говорит о том, что многие критики конструкционизма, обвиняя его в очернении идентичности и Я,- путают онтологию и метатеорию. То, что принимается ими за онтологию, в частности утверждение примата отношений над инди­видуально-личностным способом существования, на самом деле -метатеория, согласно которой отношения предшествуют идентично­сти и определяют ее в каждый момент времени. Метатеоретический статус этого положения говорит о том, что его нельзя отбрасывать или отстаивать на том основании, что оно не соответствует фактам или данным. Необходимо рассматривать, как эта идея употребляет­ся, в каких социальных контекстах, к каким формам отношений она ведет и какие эффекты она производит.

Метатеоретический статус реляционной теории также означает, что мы начинаем рассматривать феномены или данные как продук­ты того или иного концептуального полагания. Если мы остаемся в рамках индивидуалистической традиции с ее менталистским и психологизированным дискурсом, то уже априори «видим» Я, идентич­ность группы, взаимодействия межу субъектами и сообществами, определенные психические качества и механизмы, присущие субъ­ектам и др. Если же мы принимаем метатеоретическую установку конструкционизма, то вместо индивидуальной и групповой идентич­ности начинаем «видеть» отношения и относительные процессы. При этом словарь психического внутреннего мира становится имен­но словарем, т. е. конструкционист рассматривает его как словарь и никак более, но собственный словарь он тоже воспринимает подоб­ным образом, понимая, что тот столь же относителен и столь же метатеоретически оправдан.

Итак, реляционный подход, который реализуется не только на уровне описания индивидов, но и на уровне описания социальных об­щностей и даже текстов, предполагает своеобразную оптику, распола­гающуюся, если помещать ее в принятую систему индивидуалистичес­ких координат, между индивидуальностью и коллективностью, дихо­томия которых (часто принимающая вид противопоставления социа­льного и личного) выступает эффектом реализации традиционных психологических предположений. Джерджен говорит, что мы можем изначально анализировать отношения как первичную реальность, а не как реальность, производную от социальных атомов, которыми явля-

10

ются индивиды или группы¹. Наоборот, как те, так и другие представ­ляют собой формы, возникающие уже внутри некоторого относитель­ного пространства и детерминированные историей дискурсивных от­ношений в определенном сообществе. В иных сообществах могут вооб­ще не проводить границу между этими двумя инстанциями и рассмат­ривать свое персональное Я как Я групповое и социальное. Конструкционизм фактически снимает вопрос об отношениях между социаль­ным и индивидуальным, показывая, что мы можем не только понять любой психический процесс как процесс социальный, но и что социа­льный процесс - продукт текущих отношений, которые несводимы к групповым феноменам. Иными словами, под «социальностью» в конструкционизме подразумеваются «отношения», а не нормы и правила социального взаимодействия или способы их выработки индивидами в актуальной коммуникации. Несовпадение реляционной концепции и привычных менталистских и социологических дискурсов видно на примере самого выражения «вступать в отношения». Говоря о том, что индивиды вступают в отношения, мы утверждаем двоякий смысл. Во-первых, в обыденном языке данное выражение используется в слу­чае, когда два отдельных субъекта начинают взаимодействовать друг с другом. Во-вторых, мы можем обратить внимание на прямое значение слова «вступать», которое означает входить куда-то, включаться во что-то. Поэтому высказывание о том, что кто-то вступает в отношения с кем-то, предполагает, что обе стороны одновременно начинают но­вую форму коммуникации, не существовавшую до сих пор, и при этом длят установившиеся в прошлом отношения. Эта двусторонность, ко­торую мы отмечали в предыдущем разделе (одновременность дискрет­ного и континуального описаний), позволяет конструкционизму исполь­зовать имеющиеся формы психологического исследования, но пере­определив их функцию под локальные задачи, которые связаны с метатеоретическими, а не онтологическими проблемами. Она также пред­полагает отказ рассматривать окружающее общество как некий второ­степенный феномен, мешающий выявлять объективные закономерно­сти психологических процессов. Социальные интересы, интересы раз­ных сообществ, если понимать их метатеоретически, а не как реаль­ность, доступную изучению (что делала и делает по большей части со­временная социальная психология), оказывают самое непосредствен­ное влияние на наши концептуальные и практические конструкции.

¹ «Не Я и не группа приобретут наивысшее значение в наших рассуждениях и практиках. На мой взгляд, открывается возможность творческого конструирова­ния альтернатив этим традиционным, но исчерпавшим себя понятиям. Одна из наи­более обещающих альтернатив, появляющаяся на культурном горизонте, пред­ставляет собой обращение к относительному, т. е. переход от концептов Я и группы к таким концептам, как взаимозависимость, совместное конструирование смысла, обоюдно взаимодействующие единицы и системный процесс.» [9, 212],

11

Конструкционизм не выявляет «социальные феномены», но принима­ет их в качестве вызова для метатеоретических разработок, не онтологизируя и не овеществляя их в виде определенных концептов, таких, например, как аттитюды, сплоченность, подчинение и т. д.

Реляционная метатеория, применяемая для анализа как повсед­невных, так и научных дискурсов, обладает еще одним интересным свойством, которое практически не эксплицируется в соответствую­щих текстах. Речь идет об идее чувствительности. Часто в своих про­изведениях Джерджен говорит о формировании некой особой «конструкционистской чувствительности», или «относительной чувствите­льности», или «культурной чувствительности». И хотя ее содержание достаточно четко прописано, то, что говорится именно о чувствитель­ности, а не о мышлении, например, заставляет обратить на этот факт особое внимание. Дальше мы попытаемся более детально рассмотреть, в каком смысле в конструкционизме ведется речь о чувствительности, отсылая за содержательным ее наполнением к работам К. Джерджена.

На наш взгляд, чувствительность в конструкционизме - это такой способ отношений, который сложно рационализировать в виде струк­турированных высказываний, но который является основой наших практик. В этом же смысле Пьер Бурдье рассуждает о «практическом чувстве»: «Практическое чувство ориентирует „выбор", который, хо­тя и не является намеренным, не становится от этого менее системати­ческим и который, хотя и не управляется и не подчиняется организую­щему воздействию со стороны цели, не перестает быть носителем оп­ределенного рода ретроспективной целесообразности» [1, 128]. Чув­ствительность в этом понимании обладает тремя характеристиками, которые будут описаны ниже. Сейчас же надо отметить, что чувстви­тельность возникает в результате применения определенных теорети­ческих правил, это продукт концептуального конструирования, кото­рый тем не менее не поддается концептуализации. «Чувство игры -это одновременно и реализация теории игры, и ее отрицание как тео­рии» [1, 157]. Не имея теории реальности, мы сможем ее почувство­вать и тем самым не сможем действовать в ней, более того, она может стать вообще несуществующей для нас. Но в случае наличия этой тео­рии она разделяется на два слоя, один из которых становится способ­ностью «схватывать»¹, а другой - способностью «проблематизировать». Чувствительность можно идентифицировать как способность схватывать реальность, конституировать ее. Это первичный акт конст­руирования реальности, без которого она не появилась бы, поэтому он реализует основополагающие принципы конкретной концепции реаль­ности. Так как чувствительность позволяет «увидеть» свои концептуа-

¹ Концепт «схватывания» как способа существования и мышления в повседнев­ном мире описывается Г Гарфинкелем [7]

12

льные конструкции, она может вызывать к жизни самые разные реа­льности, многообразие которых отражает многообразие описаний ми­ра. Однако если мы посмотрим, как используется термин «чувствитель­ность» в конструкционизме, то увидим, что помимо непосредственно­го содержания он предполагает еще и некое представление о чувстви­тельности вообще, которое и будет нас дальше интересовать, посколь­ку именно идея чувствительности может быть плодотворно использо­вана в различных образовательных практиках.

Первая составляющая чувствительности - способность дифферен­циации. Мы можем отделить один феномен от другого или одну интер­претацию от другой и четко различить их, в том числе на уровне вос­приятия. Из этого видно, что дифференциация немыслима без пред­ставления о множественности. Мы отделяем одну реальность от дру­гой только тогда, когда понимаем, что их может быть несколько и что их можно развести на основе некоторого критерия, например, в силу разности определений идентичности. Если бы мы формулировали правила дифференцирования реальностей, исходя только из их собст­венных предпосылок, тогда множественность практик вообще бы не отмечалась, потому что внутренние критерии практик ориентированы не столько на их отграничение от остальных областей, сколько на под­держание внутренней последовательности и целостности, а это чаще всего означает необходимость универсализации собственных основа­ний. Иными словами, речь не может идти о чувствительности там, где мы придерживаемся только одной точки зрения и не замечаем другие. Чувствительность плюралистична и плюрализирующа.

Второй элемент конструкционистской концепции чувствительнос­ти - выделение областей актуального и возможного. Любая практика в процессе своего функционирования порождает два типа эффектов. Первые связаны с ее актуальным действием и влияют на «рабочие» смыслы и принципы, жизненно необходимые для ее продолжения. Носители практики воспринимают эти смыслы в качестве чего-то «ре­ального», того, что «действительно существует», поэтому их деятель­ность и коммуникация разворачиваются чаще всего вокруг совокупно­сти актуальных проблем и значений. Но есть еще и другого рода эф­фекты, которые всегда присутствуют, но очень редко используются, потому что они связаны с уровнем возможности. Как говорит Джерджен, мы постоянно сталкиваемся с бесчисленным количеством воз­можностей, но выбираем только некоторые из них. Чувствительность охватывает оба эти уровня и показывает, где проходит между ними раздел. Этот раздел нужен для осуществления практической деятель­ности, но как только мы начинаем отдавать приоритет какой-то одной из сторон, то перестаем быть чувствительными. Если мы видим только возможности, то прекращаем действовать, а если мы видим только ак­туальные смыслы, то начинаем механически воспроизводить одни и те

13

же значения, повторять одни и те же формы отношений. Чувствитель­ность требует «схватывания» обоих этих пространств, причем воз­можности понимаются как продукт актуальной практики, а актуаль­ная практика - как реализация некоторых возможностей.

Последний, третий, элемент чувствительности в конструкционизме - незавершенность или неопределенность. Чувствительность ни­когда не дает нам реальность в виде законченного образа или четкого набора правил, она всегда «затемняет» ее, делает незаданной, вводит в нее элемент случайности, или непредсказуемости. Неопределен­ность не означает вообще отсутствия каких бы то ни было ориентиров. Она предполагает, что конструируемое описание реальности всегда открыто для трансформации и переопределения. С другой стороны, чувствительность выявляет фундаментальную неопределенность еди­ного описания реальности. В дополнение к обозначенной выше идее множественности реальностей мы принимаем идею невозможности упорядочить не только эту множественность, но и сами эти реальности внутри их самих. Ни одно описание не является законченной системой значений, которая больше не развивается и подчиняется одному-един­ственному стержневому принципу. В основе той или иной интерпрета­ции лежат самые разные конструкты, в том числе противоречащие друг другу, поэтому единство описания реальности не означает его оп­ределенности или завершенности. Наконец, неопределенность свиде­тельствует о взаимозависимости, о том, что любая практика производ­ства смысла зависит от целой серии других практик, которые в свою очередь зависят от нее. Поэтому чувствительность к неопределеннос­ти - это чувствительность к взаимозависимости разных анклавов зна­чений и противоречиям внутри этих анклавов.

Итак, мы выделили некоторые составляющие формы конструкционистской чувствительности, не детализируя ее содержание. Такой анализ необходим нам для того, чтобы в дальнейшем можно было бо­лее четко представить способы использования идеи чувствительности в образовании. В частности, мы можем утверждать, что отдельная за­дача университета - формирование у студента особой чувствительно­сти (например, конструкционистской, но не только), и она требует спе­цифического обеспечения. Подчеркнем тот немаловажный момент, что речь идет не о мышлении, поскольку формирование мышления предполагает выделение неких базовых его принципов и обучение им индивида посредством некоторой технологии. Чувствительность же требует создания не технологий, а сред, которые образуют контекст ее возникновения. В случае, если новая чувствительность не формирует­ся, в силу вступают повседневные стратегии, и студент начинает концептуализировать «здравый смысл». Идея чувствительности, как мы видим, позволяет говорить о возможности некой педагогической или образовательной «чувствительности к чувствительности». Какие фор-

14

мы она может принимать и какими методами может развиваться - это вопросы, которые требуют дальнейшего обсуждения. Стимулирую­щая сила конструкционистской идеи чувствительности позволяет нам находить новые образовательные идеи и практики.