3 Заключительное слово по докладу

Товарищи! Один из ораторов, который был назван оратором от оппозиции, в резо­люции требовал, чтобы мы обратились к нашей Конституции. Когда я услышал это, я подумал: не смешал ли оратор нашей Конституции с шейдемановской? У Шейдемана и во всех демократических республиках обещаны всем гражданам всякие свободы. Бур­жуазные республики обещали это всем сотни и тысячи лет. Вы знаете, к чему они при­шли, эти буржуазные республики, и как они теперь в мировом масштабе провалились. Громаднейшее большинство рабочих на стороне коммунистов, во всем мире создано даже слово «советист», которого в России нет, и мы можем сказать, что в какую бы страну мы ни пришли, скажи мы слово «советист», и все нас поймут и пойдут за нами. В Конституции в статье 23 сказано:

«Руководствуясь интересами рабочего класса в целом, РСФСР лишает отдельных лиц и отдельные группы прав, которые используются ими в ущерб интересам социалистической революции».

Мы свобод направо и налево не обещали, а, напротив, прямо сказали в Конституции, — которая переведена на все языки: и на немецкий, и на английский, и на итальянский, и на французский, — прямо заявили, что мы будем лишать свободы социалистов, если она используется ими в ущерб интересам социалистической революции, если она при­крывает свободу капиталистов. Вот почему ссылка на эту Конституцию была и

294 В. И. ЛЕНИН

формально неверна. Мы открыто заявили, что в переходное время, время бешеной борьбы, мы не только не обещаем свобод направо и налево, а заранее говорим, что мы будем лишать прав тех граждан, которые мешают социалистической революции. А кто об этом будет судить? — Судить будет пролетариат.

Здесь старались перенести дело на почву парламентской борьбы. Я всегда говорил: прекрасен парламентаризм, но только времена теперь не парламентарные. Видя, что правительство заявляет, что положение трудное, т. Лозовский говорит: тут-то населе­ние и должно предъявить десятки требований. Так поступали все парламентарии в «до­брые старые времена», но теперь это не ко времени. Я знаю, что у нас громаднейшая масса недостатков, знаю, что в Венгрии Советская власть будет лучше, чем у нас. Но когда во время мобилизации нам говорят: предлагается одно, другое и третье — и да­вайте торговаться — я говорю, что это применение старого парламентаризма негодно, что сознательные рабочие его уже оттолкнули. Не в этом дело.

Мы основную линию определили, как классовую борьбу с кулаками, с богатыми элементами, которые против нас. Когда это стало обеспеченным, мы говорим: теперь по отношению к среднему крестьянину нужно добиться более правильной установки. Это очень трудная работа. В момент большой опасности вы должны помогать Совет­ской власти такой, какова она есть. Мы в эти месяцы не изменимся. Тут никакой сере­дины нет и быть не может. Создавать эту середину искусственными парламентскими приемами — значит становиться на скользкую почву. Когда оратор заявил, что кресть­янство все против нас — это одно из тех «маленьких» преувеличений, которые на прак­тике подстрекают левых эсеров и меньшевиков. Громадное большинство знает, что крестьянство в огромном большинстве за нас. Оно в первый раз получило Советскую власть. Даже лозунгами восстания, которое охватило ничтожные части крестьянских масс, лозунгами восстания были: «За Советскую власть, за большевиков, долой комму-нию».

ПЛЕНУМ ВЦСПС 295

Мы говорим: борьба с этим будет очень упорная, потому что интеллигенция подсунула нам саботаж. Мы должны были брать больше худших элементов, чем лучших. Если лучшие элементы интеллигенции отвернулись, пришлось брать худшие.

Тов. Романов предложил резолюцию, которую он сам проводил после того, как его товарищи были арестованы. Они заявляют: «Мы требуем для всех свободы...». (Ле­нин читает резолюцию.) Рабочие на работу потом встали, но нам это стоило нескольких тысяч потерянных дней и нескольких тысяч жизней красноармей­цев, рабочих и крестьян на Восточном фронте.

Я рассуждаю трезво и категорически: что лучше — посадить в тюрьму несколько десятков или сотен подстрекателей, виновных или невиновных, сознательных или не­сознательных, или потерять тысячи красноармейцев и рабочих? — Первое лучше. И пусть меня обвинят в каких угодно смертных грехах и нарушениях свободы — я при­знаю себя виновным, а интересы рабочих выиграют. Когда пришло такое время, что народ утомлен, сознательные элементы должны помочь ему дотянуть эти несколько месяцев. Не мы победили в Одессе. Смешно же думать, что мы победили. Мы взяли Одессу потому, что их солдаты не шли в бой. Я имею телеграмму с Северного фронта, в которой пишут: «Пошлите английских пленных на фронт». Товарищи здесь говорят, что англичане плачут и заявляют: мы не пойдем назад, в армию. Что это значит? — У них войска не идут в бой. Они в десять раз сильнее нас и не идут.

Вот почему, когда нам говорят: вы много обещали, но ничего не исполнили, — мы отвечаем: мы исполнили основное. Мы обещали, что начинаем революцию, которая станет мировой — и она началась, и она теперь так прочно стоит, что международное наше положение блестяще, — это наше основное обещание мы исполнили, и это, оче­видно, громадное большинство сознательных рабочих поняло. Они поняли, что теперь только несколько месяцев отделяют нас от победы над капиталистами во всем мире. Как же в течение этих нескольких

296 В. И. ЛЕНИН

месяцев, если известные элементы устали, как же быть: играть с ними, подстрекать, или, наоборот, помогать усталым додержаться эти несколько месяцев, которые решают всю войну. Вы видите, что на юге мы раньше, чем через несколько месяцев, покончим полностью и освободим армию для востока, так что Антанта — и англичане, и францу­зы, и американцы — провалились, — это факт. В Одессе они имели 10 тысяч войска и флот — вот как обстояло дело. Тут дело не в парламентаризме и не в уступках, — этого мы не обещаем и не берем на себя, — а тут дело в том, что когда народ устал от войны, когда голод тяжело давит, то какова задача сознательного пролетариата, сознательной части рабочих? Допускать ли игру на усталости? — а это становится игрой. Если мы скажем: прекратить войну, — несознательные массы будут голосовать за это, — а соз­нательная часть говорит: ты можешь окончить в несколько месяцев. Нужно уставших ободрить, поддержать, повести за собой. Сами товарищи видят, что сознательный ра­бочий ведет за собой десятки усталых. Мы это говорим и этого требуем. В том и за­ключается диктатура пролетариата, что один класс ведет за собой другой, потому что он организованнее, сплоченнее, сознательнее. Несознательные поддаются на всякую удочку, и они с усталости готовы на все, а сознательная часть говорит: нужно дотянуть, потому что через несколько месяцев мы побеждаем во всем мире. Вот как стоит вопрос. Я позволю себе думать, что для парламентских дискуссий время не пришло: нужно пойти еще на новое напряжение, чтобы в течение этих месяцев победить, и победить уже окончательно.

297

ПРЕДИСЛОВИЕ К БРОШЮРЕ АНРИ ГИЛЬБО

«СОЦИАЛИЗМ И СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ

ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ»

Брошюра тов. Гильбо чрезвычайно своевременна. История социалистического и профессионального движения разных стран во время войны должна быть написана для всех стран. Эта история показывает яснее ясного медленный, но неуклонный поворот влево, сдвиг в сторону революционного мышления и революционного действия рабоче­го класса. Эта история вскрывает, с одной стороны, глубоко лежащие корни III, Ком­мунистического Интернационала, его подготовку, своеобразную внутри каждой нации, в зависимости от ее исторических особенностей. Глубокие корни III Интернационала надо знать, чтобы понять его неизбежность и различие в путях, подводящих к нему разные национальные социалистические партии.

С другой стороны, история социалистического и профессионального движения за время войны показывает нам начало краха буржуазной демократии и буржуазного пар­ламентаризма, начало поворота от буржуазной демократии к демократии советской или пролетарской. Эту величайшую всемирно-историческую смену очень и очень многие социалисты еще никак не могут понять, будучи скованы цепями рутины, филистерским преклонением перед тем, что есть и что было вчера, мещанской слепотой по отноше­нию к тому, что рождает история гибнущего капитализма во всех странах.

Тов. Гильбо взял на себя задачу написать очерк истории французского социалисти­ческого и профессионального движения за время войны. Ясный и точный

298 В. И. ЛЕНИН

перечень фактов наглядно показывает читателю начало великого поворота, перелома в истории социализма. Можно быть уверенным, что брошюра Гилъбо не только найдет самое широкое распространение среди всех сознательных рабочих, но и вызовет ряд других подобных брошюр, посвященных истории социализма и рабочего движения других стран за время войны.

Н. Ленин Москва, 13. IV. 1919.

Напечатано на французском языке

в 1919 г. в книге: H. Guilbeaux. «Le

mouvement socialiste et syndicaliste

français pendant la guerre (Esquisse

historique). 1914—1918». Pg.

На русском языке впервые

напечатано в 1920 г. в книге: А. Гилъбо. Печатается по тексту

«Социализм и синдикализм во Франции русского издания книги

во время войны.

Исторический очерк». Пг.

299

РЕЧЬ НА ПЕРВЫХ МОСКОВСКИХ

СОВЕТСКИХ КОМАНДНЫХ КУРСАХ