§ 3. Философская интерпретация энергетики

[127] Ясно, как могла бы философия, желающая свести на нет почерпнутые из науки аргументы против некоторых определенных догматов и против религиозной позиции вообще, использовать эту остроумную интер- претацию. Вы выдвигаете известные физические истины против известных верований? Но ведь новая физика стремится только к одному — она хочет вернуться к пред- ставлениям великой эпохи веры. После бурного натиска трех столетий она возвращается, как блудный сын, в лоно самого ортодоксального томизма.

И, что еще хуже, видный ученый, известный матема- тической точностью и математическим изяществом своих работ, известный в особенности своей активной пропа- гандой идей новой физики, удивительно ясной, чисто французской формой, в которой он их излагает, и пре- красными обобщениями в области энергетической меха- ники, — этот ученый сам счел возможным примкнуть к этой философской интерпретации новых научных теорий. Мы говорим о Дюгеме. Конечно, он постарался

при этом строго отграничить свои научные взгляды от своих метафизических представлений...

[130—134] Развивая эту точку зрения, новая филосо- фия могла почти сразу вывести из современных попыток реформы физики чисто описательный, не претендующий ни на какое объяснение характер этой физики. Но это

как раз и на руку «фидеизму». Наука бессильна выйти

за пределы качеств; значит, она должна ограничиться их описанием. Она должна быть простым анализом ощуще- ний, пользуясь выражением Маха, которое, однако, наша новая философия опасается заимствовать у него в его подлинном смысле, имеющем вполне «наукообраз-

ный» характер.

489

С современной литературе довольно часто можно встретить — в весьма различных по качеству изложе- ниях — соображения такого рода: науки о материи ни- чего не говорят нам о реальном, ибо материя, как они ее понимают, сама материя, в вульгарном смысле слова, не существует. Уже простое обыденное восприятие ис- кажает внешнюю реальность. Оно строит ее целиком согласно потребностям нашей деятельности. Наука пере- рабатывает затем дальше эти сырые материалы. То, что она нам показывает под названием материи, есть лишь грубая схема, в которой все живое богатство реального просеялось сквозь решето научных законов, или разно- родная смесь абстрактных элементов, произвольно изоли- руемых или сочетаемых и целиком измышленных нами самими. Этим освобождается путь для оправдания самых

мистических форм идеализма...

Не останавливаясь на этих крайних заблуждениях, можно все-таки заметить даже у серьезных и образован- ных умов стремление подойти к физическим наукам с критикой вроде той, которой Пуанкаре, вопреки его собственным энергичным уверениям, подверг математиче- ские науки. С этой точки зрения физика представляет собой, подобно математике, символический язык, цель

которого — просто сделать вещи более понятными, делая их более простыми и ясными, более доступными для сооб- щения и, главное, более податливыми на практике. Сделать понятным означает, стало быть, систематически искажать наглядные представления, непосредственно получаемые нами от действительности, чтобы лучше использовать эту последнюю для удовлетворения наших потребностей.

Понятность, рациональность не имеют ничего общего

с природой вещей; это лишь орудия действия.