Ю.Я. Перепёлкин - История Древнего Египта

/О. Я. Перепёлкин. История Древнего Египта

низовой свободы. Более уж мы не слышим о восстаниях в Низовье — за все долгие века Старого царства. В последнем властителе Раннего царства ХареСуте (Хоре-Сэте) Ха-сахмауе — «Xape-Cyme (Хоре-Сэте), Воссияеающем Двумя Жезлами», тождественном, вероятно, с Харой (Хором) Ха-сахмом, объ­ единились оба государственные божества — Хара (Хор) и Сута (Сэт). Другое имя того же царя означало: «Тот, в ком умиротворились оба бога».

Конец противоборства двух половин страны не мог не высвободить для хо­ зяйственного ее развития производительные силы, до того направленные на раз­ рушение или приглушенные. Что значило для хозяйства страны ее окончательное объединение, сплочение Верховья и Низовья в одно прочное производственное целое, поясняет нам само Старое царство, изображения и надписи в его гробницах.

Достоверно известно из староегипетской летописи и гробничных надписей, что в пору Старого царства в Низовье было немало пахотной земли, что суще­ ствовала низовая разновидность ячменя. И все-таки не полеводство было отли­ чительным для тамошнего хозяйства. Производственные печати III царского дома, в полном согласии с раннеегипетскими, указывают на Низовье как на место пре­ имущественного сосредоточения царского виноградника. Большинство употреби­ тельных в Старом царстве вин прозывалось по Низовью и его городам. Значи­ тельная часть его, перенасыщенная влагой, была затянута густыми зарослями бо­ лотных растений. Из них, особенно из высокой осоки (папируса), плели на месте циновки, плащи, опоясания. Из осоковых же стеблей вязали челноки и — что особенно важно — приготовляли писчую бумагу (папирус). Болота и заводи кишели птицей и рыбой. Птицеловство на изображениях почти всегда связано с болотом. Староегипетское птицеводство зиждилось на ловле и разведении имен­ но водяной птицы. Совершенно незаменимым Низовье было и для скотоводов. Его влажные тучные пастбища служили отличным выгоном для крупного скота. Гнали ли его сюда, как впоследствии, также из Верхнего Египта — неясно (поз­ же в Верхнем Египте скот пасся и по высоким наносным берегам, неприступным для разлива и потому малопригодным для полеводства). Волопасов и их стада охотно изображали в низовой обстановке. Даже старшие скотоводы очень часто изображены в дозволенных им по чину выступающих передниках, сплетенных из болотных растений — как бы для наглядного подтверждения связи с Низовьем. Такие же плетеные плащи, сворачивавшиеся наподобие современных воинских скаток, почитались прямо-таки за неотъемлемую принадлежность пастуха. Само собой разумеется, что скотоводство включалось в число «работ», производивших­ ся в низовой топи. Из нее к вельможному хозяину «выходили», переправляясь вброд через воды, стада быков и коров. Оттуда же ему несли «доброе все, что творит низовая топь» — стебли осоки и «птицу всякую», несли иногда те же пастухи.

116

ва Z. Старое царство

Совсем иначе выглядят староегипетские изображения, когда на них появля­ ются поставки из Верхнего Египта. Суда, прибывающие к вельможе оттуда, быва­ ют гружены всяким добром: крупным и мелким скотом, копытными пустыни, жу­ равлями, голубями, сосудами, тюками, ножами и т. д., но главным образом зерном. На таких изображениях — а они имеются в нескольких гробницах — большин­ ство грузовых судов, если только не все, по самому своему устройству предназна­ чены для перевозки зерна. Посреди каждого находится огромное зернохранили­ ще, выше краев засыпанное хлебом: «ячменем многим» и иным зерном.

Низовью, отчасти засеянному, отчасти занятому садами, лугами и болотами, Верхний Египет противостоял как преимущественно хлебный. В хозяйственном смысле обе половины страны взаимно восполняли одна другую, осуществляя меж­ ду собою как бы естественное разделение труда. Производственное взаимовос­ полнение юга и севера отчетливо прослеживается по источникам лишь начиная с V царского дома, так как до того хозяйственные изображения — редкость. Од­ нако естественно считать, что оно в полной мере имело место и при предшеству­ ющих двух царских домах: ведь основано-то оно было на природных условиях каждой из половин царства. С окончательным сплочением страны в одно произ­ водственное целое становился возможным новый мощный подъем хозяйства и вместе с тем великое каменное строительство.

Но кто были те люди, которых египетские цари, завершив объединение стра­ ны, могли принудить в условиях медного, полукаменного века громоздить руко­ творные горы пирамид? Рабы? Или это были какие-то другие люди?

Рабство, несомненно, существовало в Старом царстве.

При VI царском доме младший брат большого сановника, царского зодчего, и сам впоследствии таковой, Маи-риа-маи-птах-анхи (Ми-рэ-ми-птех-онх), рас­ сказав, как двадцать лет управлял его хозяйством, добавлял, что никогда не бил там какого-либо человека так, чтобы тот «пал под пальцами» его, и никогда не пора­ бощал там никаких людей. Слово «люди» изображено двумя знаками — муж­ чины и женщины, так что люди могли быть любого пола. Несколько позже, на ис­ ходе Старого царства, один областной князь («Хенку») напоминал населению своей области и соседним, что никогда не порабощал дочери кого-либо из них. Слову «порабощать», написанному звуковыми знаками, придан изобразительный знак, зрительно поясняющий его смысл — женщина с чертой поперек шеи, т. е. с деревянными скобами на шее, признаком порабощения. Глагол «порабощать» в обоих случаях бак — одного корня со словами «бак», «бака», которые мы в дальнейшем переводим «раб», «рабыня».

В скорописном староегипетском письме, хранящемся в Египетском музее в Каире, говорится о «рабыне {бака) дома собственного» с египетским именем Мррй. Слово «рабыня» написано звуковыми знаками с придачею изобразитель-

117

Ю. Я. Перепёлкин. История Древнего Египта

ного — знака женщины с чертой за затылком, очевидно, скорописно переданны­ ми деревянными скобами. Значительно раньше, еще в конце IV или начале V царского дома некий вельможа, запрещая родне и служащим распоряжаться иму­ ществом, которое он выделил заупокойным жрецам за службу по нем, возбранял также распоряжаться рабами {бак), братьями и сестрами этих жрецов. Братья и сестры были, наверно, обездоленными членами семьи, проживавшими при старшем брате в зависимом от него положении. «Рабы» были самих жрецов. Они отличе­ ны от «людей», выделенных вельможею заупокойным жрецам в оплату службы вместе с пашней и «вещью всякою». Этих «людей» он запрещал заупокойным жрецам продавать кому бы то ни было или завещать на сторону, помимо преемни­ ков по служению. Следовательно, на деле можно было продавать и покупать лю­ дей. Случай простого отобрания людей у прежних хозяев изложен в скорописном письме на тот свет умершему главе семьи его вдовой и сыном на самом исходе Старого царства. Они молят покойного защитить их от обидчиков, которые захва­ тили все, что было в доме, и вдобавок еще трех прислужниц («последователей»)

сегипетскими именами. Впрочем, неясно, были ли они действительно рабынями.

Озаконной покупке людей в целях обеспечения поминок сообщает на своей гробничной (ложной) двери один не слишком важный чиновник — «наставник

тех, что при вещи (т. е. делах) житнии,ы» и «руководитель мерящих (зер­

но)» — второй половины Старого царства. Вверху трех десятков мужских и

женских изображений, размещенных на косяках, справа и слева помещено по две надписи одинакового содержания: «Платежные (люди) собственные (мои). Достал (я) их в уплату (за нечто), (причем) были (они занесены) за печа­

двойника (т. е. заупокойные жрецы и жрицы)». Вторая надпись относится, оче­ видно, к изображениям мужчин и женщин, несущих что-либо умершему (кадиль­ ницу, продовольствие, жертвенное животное и т. д.) или стоящих просто так, без дела. Первая же надпись касается, наверно, людей, изображенных за приготовле­ нием хлеба и пива, главных видов староегипетского довольствия. Из этих людей две женщины толкут зерно, одна просеивает, три растирают на зернотерках, один мужчина печет хлеб, две женщины месят его для пива. Около одной из мельничих стоит девочка. Из жрецов все мужчины поименованы, но большинство женщин не надписано именами, что, пожалуй, понятно, если они были женами мужей, с кото­ рыми работодатель заключал договор. Зато все те, кто занят приготовлением хле­ ба и пива, снабжены именами, даже девочка. Хозяин, конечно, знал имена куплен­ ных им людей. Имена все египетские, что, разумеется, еще не доказывает, что но­ сители их были обязательно египтянами — они могли быть и переименованы.

В том, что люди были действительно куплены и покупка закреплена пись-

118

Глава 2. Старое царство

менно в купчей, не приходится сомневаться. В купчей на дом второй половины Старого царства (до нас дошел список с купчей, вырезанный на камне) употреб­ лены точь-в-точь те же выражения, что и на ложной двери: «достать в уплату», «быть (занесенным) за печатью в договор подведомственности^)». Да и само обозначение купленных людей говорит само за себя. Мы передали его как «платежные (люди)», и оно действительно одного корня со словом «плата», вслед за тем употребленным. Число купленных людей внушительно (видимо, их целый десяток). Однако за исключением пекаря, все они — женщины, и хотя вы­ полняемые работы те же, что и в больших пищевых заведениях — «заповедныках» (о них речь будет ниже), все же по существу это — домашние работы. Поэтому никому не возбранено как этих людей, так и рабов заупокойных жрецов считать всего лишь домашними рабами.

В пользу такого мнения могли бы говорить и надписанные изображения в гробнице сановника V царского дома Инси-нафы (Энсе-нуфе). За вельможею следуют два карлика с египетскими именами, один с тростью и обувью хозяина, другой со спальным подголовником и походным ложем. Каждый надписан поми­ мо имени словом «платежный», и оба, несомненно, личные слуги.

Прямо над карликами изображены два «эфиопа», резко отличные по виду от египетских собратьев, несмотря на свои египетские имена. Один — «провожа­ тый» с дорожным мешком и умывальным прибором, другой — «ключник» с хо­ зяйской одеждой. Еще одного слугу, надписанного словом «эфиоп», мы находим

вгробнице царевича того же V царского дома («Хетеп-сешат»). Это тоже лич­ ный слуга — в одной руке у него бельевой мешок, в другой хозяйская обувь.

ВНовом царстве наименование «эфиоп» в приложении к слугам означало «эфи­ опский раб», и вряд ли наши «эфиопы» были кем-нибудь иным. В таком случае,

вчисле частновладельческих рабов имелись и иноземцы.

Слуги-«эфиопы» по прическе и одежде схожи с поверженным врагом и пленником, изображенными в поминальном храме царя V-ro же дома На-уас-рии (Эн-вос-рэ). Невольники-эфиопы (тогда еще не негры, а хамиты) могли быть из числа пленных. Старое царство воевало с окрестными племенами и пленных бра­ ло немало. Согласно староегипетской летописи, в один из годов правления родо­ начальника IV царского дома Санфары (Сенфоре) было уведено в плен 7000 эфиопов, в другой год — 1100 западных соседей — ливиян. Своих ливийских пленных и учет их египетской богиней письма и счета изобразил в поминальном храме второй царь V дома Сах-и-риа (Сех-и-рэ). При VI царском доме князь пограничной южноегипетской области Хуф-хара (Шуф-хор) доставил в столицу из Эфиопии «большое число» пленных, а общеегипетское ополчение (под началь­ ством сановника Уни), разгромив «тех, что на песке» (возможно, в Азии), взя­ ло пленных «очень много». Несомненно, однако, что значительная часть пленных

119

Ю. Я. Перепёлкин. История Древнего Египта

поступала не в частные руки. Под одним из годов правления основателя V цар­ ского дома Уас-куфа (Уср-кофа) староегипетская летопись сообщает о 70 ино­ земцах (иноземках?), доставленных в виде дани для царской пирамиды или ее храма.

' Порабощение, с которого мы начали наш обзор староегипетского рабства, представляло, очевидно, насильственное превращение в раба. В одном случае о воздержании от порабощения сказано непосредственно после слов об отказе от беспощадной палочной расправы. В другом случае единственным предметом возможного, но ни разу не осуществленного порабощения оказываются дочери сограждан. На порабощение за долги все это мало похоже. В обоих случаях непричастностью к порабощению хвалятся люди властные: брат — управляющий царского сановника и областной князь. И то, что эти люди, занимавшие разное место в обществе и жившие в разное время и в разных местностях, хвалятся од­ ним и тем же, доказывает, что насильственное порабощение было тогда широко распространено. О произволе власть имущих свидетельствует ставшая общим ме­ стом похвальба вельмож второй половины Старого царства, будто они по мере сил изымали убогого из руки более сильного, чем он. Поскольку подобное говори­ лось в связи с судейской деятельностью, речь шла, по-видимому, о спасении слабо­ го от сильного на суде. Но если у нас нет прямых известий о рабстве-должниче- стве в Старом царстве, то все-таки трудно себе представить, что другое могло ожидать неоплатного должника? А что неоплатные должники, по меньшей мере, под конец Старого царства, при VI царском доме были довольно-таки обычным явлением, показывает похвальба князя II верхнеегипетской области Маи-риа-нафы (Ми-ре-нуфе), будто бы он за всякого, за кем числилась зерновая ссуда, возмещал таковую заимодавцу из своего хозяйства.

Вот, примерно, все то, что с большей или меньшей степенью надежности мож­ но сказать о рабстве в Старом царстве. Немного, очень немного, и к тому же ни единого достоверного случая применения рабского труда не в домашнем быту, а в производстве. И это при поразительном изобилии источников о староегипет­ ском хозяйстве!

На стенах своих гробниц тогдашние сановники и даже второстепенные должностные лица старались изобразить не только то, как им посмертно достав­ ляют продовольствие и прочие блага, почитаемые за необходимые для загробного благополучия, но также и то, как еда, питье и разные вещи производятся. По еги­ петским понятиям гробничные изображения превращались для умершего в сво­ его рода живую действительность. Изображенные производственные действия надписывали пояснениями общего и частного порядка, а подле работников и их руководителей выписывали их обозначения, возгласы, разговоры. Разглядывая подобные изображения и читая приписки к ним, мы как бы обозреваем вель-

ПО

Глава 2. Старое царство

можеские владения, подслушиваем, что говорят производители, земледельцы и ре­ месленники, равно как и управители хозяйства, получаем необходимые разъясне­ ния (окаменелое кино!). И вот, вся эта сельскохозяйственная и ремесленная де­ ятельность на рабовладельческое производство отнюдь не похожа, как, впрочем, не похожа она и на производство крепостническое.

Вельможеское хозяйство — единственное староегипетское хозяйство, кото­ рое, благодаря гробничным изображениям, мы в состоянии изучить сколько-ни­ будь подробно. Но вельможеское хозяйство было ведущим в вельможедержавном Старом царстве. Поэтому, знакомясь с этим хозяйством, мы получаем некоторое представление о староегипетском производстве вообще.

Что же представляло вельможеское хозяйство Старого царства, точнее, вре­ мени V и VI царских домов, так как данные для предшествующего времени до­ вольно скудны?

. Правовое различие между собственностью и владением Старое царство от­ четливо не сознавало. Древнеегипетский язык не имел глагола «принадлежать», «То-то принадлежит тому-то» по-египетски было бы «то-то для того-то» или

«то-то под тем-то», И «то, что под тем-то» обозначало в Старом царстве

и наследственное достояние, переходящее от отца к сыну, и надел, выделенный без каких-либо оговорок близкому родственнику (жене) за присмотр за поминальной службой, и долю имущества, переданную заупокойному жрецу на договорных на­ чалах — пока он правит службу. «Иметь право на что-нибудь» значило соб­ ственно «быть с грамотой на что-нибудь» (недвижимость и движимость пись­ менно учитывались государством), и провинившийся сановник переставал одина­ ково «иметь право» на свою должность, «иметь право» на свою печать, «иметь право» на свое имущество.

Понятие «собственный» было весьма растяжимым и довольно своеобраз­ ным. Употребительным способом передачи его в Старом царстве было отнесение чего-либо или кого-либо к «плоти» (точнее, вероятно, к «туловищу») как «са­ мости» того или иного лица, т. е. к нему «самому»: «дом плоти его» — «дом

собственный его», «селения плоти его» — «селения собственные его», «быки, мелкий скот, ослы плоти его» — «быки, мелкий скот, ослы собственные его», «платежные (люди) плоти (моей)» — «купленные люди собственные мои», «достояние плоти (моей)» — «достояние собственное мое», но равным образом «брат его плоти его» — «брат его собственный его», «властелин плоти его» — «управители (селений) собственные его», «писцы плоти его» — «гшс^ы собственные его», «слуги двойниковые плоти его» — «заупо­ койные жрецы собственные его», «Тот, кто от плоти» такого-то, т. е. «соб­ ственный человек» такого-то, могло одинаково обозначать как подневольных

людей (столяра, пивоварку, мельничиху и т. д.), так и людей, состоявших у высоко-

121

Ю. Я. Перепёлкин. История Древнего Египта

поставленных лиц всего лишь на службе (домоправителя, управляющего всем имуществом, надзирателя за жрецами, за заупокойными жрецами, даже сановито­ го сына самого вельможи, начальника над заупокойными жрецами своего родите­ ля). Мало того, важный царедворец, царский «друг единственный», состоявший на службе при пирамиде последнего царя V дома Уннаса (Унноса), тоже был у него «тем, кто от плоти его», т. е. «собственным человеком» венценосного хозяина! Отнесением чего-либо или кого-либо к чьей-нибудь «плоти» или само­ сти выражали как личную принадлежность к обладателю «плоти», так и принад­ лежность к нему как владельцу. Относиться к нему «самому», к его «плоти» мог­ ли близкие, приближенные, служащие, слуги, работники, но в равной мере также не­ вольники, животные, земли, строения, вещи, т. е. собственность в употребительном смысле слова, иными словами, всякого рода движимость и недвижимость и вместе с тем лица, никакими невольниками явно не бывшие. И эту особенность староеги­ петского словоупотребления надо постоянно иметь в виду при определении рода и степени принадлежности кого-либо или чего-либо, отнесенного к чьей-либо

«плоти», объявленного «собственным».

Принадлежность к «плоти», к «самости» того или иного лица четко проти­ вопоставляли как отношение частного порядка принадлежности государству; иными словами, то, что принадлежало «самому» лицу, противополагали как част­ ное тому, что принадлежало государству, Хозяйству царскому, «дому цареву», хо­ зяйство вельможи противостояло как «дом собственный». Цареву «местожи­ тельству», дословно «внутреннему», «дом собственный» вельможи противо­ стоял как «стороннее», дословно «внешнее». «Древоделы (царева) местожи­ тельства» противопоставлялись «древоделам дома собственного», «каменосечцы (царева) местожительства» — таковым «дома собственного», «слуги ца­ ревы» (т. е. государственные земледельцы) — рабочим «дружинам дома соб­ ственного» (тоже занятым на поле), «соединения собственные» областного кня­ зя — соединениям «области под рукою его». Областеначальник тщательно раз­ личал между тем, что было лично его, «имуществом самого его по истине», и тем, что считалось имуществом «по должности». Все, что составляло хозяйство вель­ можи, его «дом собственный», было не просто его владеньями, его людьми, его стадами, но угодьями, людьми, скотом, птичниками, зерном «собственным» его или «дома собственного». Это постоянно отмечалось в надписях, хотя «собственны­ ми» были также вельможеские писцы, управляющие, заупокойные жрецы.

Несмотря на своеобразную расплывчатость староегипетского понятия соб­ ственности, имущественному праву того времени нельзя отказать в значительной развитости. Если, например, заупокойный жрец покидал службу, выделенное ему за нее нанимателем имущество, в силу распоряжения умершего, подлежало возвраще­ нию жреческой череде, к которой тот жрец принадлежал, несомненно, для переда-

122

Глава 2. Старое царство

чи его преемнику. Сановник VI царского дома Уп-ма-нафа (Уп-ен-нуфе) зак­ репил за почившим сыном один из склепов и одно из поминальных помещений в своей собственной гробнице, без права присвоения их родственниками и вообще кем бы то ни было, в присутствии целого сонма свидетелей. Судебным решени­ ем опекуну дозволялось пользоваться доходами с подопечного имущества, но не им самим.

Неприкосновенность благоприобретенного ими «правильного» имущества подчеркивалась со всею силою. Хозяева гробниц, больших и помельче, наперебой заверяли посетителей в своем законном и потому нерушимом праве на сооруже­ ния: чтобы воздвигнуть их, они никого не ограбили, создали их на собственные средства, «из имущества правильного», щедро вознаградили мастеров. Иной об­ ладатель гробницы спешил даже заверить, что вообще «жил с имущества» сво­ его «правильного», «с сотворенного рукою своею».

По тому, как часты были подобные заверения, можно заключить, что далеко не все жили на праведные средства. Притеснения с помощью неправого суда человека убогого более сильным, лишение тем же способом сына отцовского на­ следства были обычным явлением. Голодных и нагих было столько, что давать им хлеб и одежду вменялось в первейшую добродетель. Приходилось «давать жить» беднякам. Обнищание рядового населения ко времени VI царского дома зашло так далеко, что князь II верхнеегипетской области Маи-риа-наф (Ми-ре- нуфе) находил нужным хвалиться, будто б отмеривал из собственного достатка ячмень и молоко любому голодному, какого находил у себя в области, погребал в своем полотне неимущего, а за всякого в области, за кем числилась ссуда зерном, вносил ее заимодавцу из собственных средств. Впрочем, еще на рубеже III и IV царских домов многие мелкие держатели пахотной земли продали ее по неизве­ стным причинам богатому сановнику («Мечену»).

Но сосредоточить земли в своих руках староегипетские вельможи могли и не прибегая к незаконным действиям или покупке. Цари располагали огромными земельными запасами и щедро расточали их храмам и особенно знати. Своею землею землевладелец распоряжался по своему усмотрению. Мы только что ви­ дели, что даже простые люди продавали пашни. На рубеже IV и V царских до­ мов вельможа запрещал своим заупокойным жрецам продавать выделенную им за службу пахотную землю. Продать ее, значит, было возможно. Земля за поми­ нальную службу давалась в условное пользование — доколе жрец будет править служение, т. е. совершенно так же, как царь или храм обеспечивали храмовое жречество наделами. И тут и там наделы можно было завещать и наследовать при соблюдении преемственности и по части служебных обязанностей. Есте­ ственно, полноправный владелец земли мог подарить или завещать ее, как и скот, своим родственникам. Наследника можно было назначить, но обычно, по-видимо-

123

Ю. Я. Перепёлкин. История Древнего Египта

му, им был старший сын, становившийся по смерти вельможи «владыкою имуще­ ства» его «всякого». Прочие братья нередко впадали в зависимость от счастлив­ ца. На гробничных изображениях мы часто находим их в окружении вельможи. Иной младший брат служил у старшего в прислужниках, писцах, управляющих.

Вместе с пахотной землею можно было завещать, наследовать и даже про­ дать людей. Последнее вытекает из вельможеского запрета заупокойным жрецам продавать выделенные им за службу «пашню, людей, вещь всякую». Однако из возможности на деле незаконно продать таких людей не вытекает с необходимо­ стью, что они были рабами. Мы видели, насколько расплывчато и своеобразно было староегипетское представление о собственности. Вельможам цари дарили целые селенья, притом по нескольку и даже помногу, и они переходили по наслед­ ству, и их свободно выделяли в обеспечение поминальной службы.

Владения вельмож бывали разбросаны по всей стране, расположены в Верх­ нем и Нижнем Египте. Соответственно имелся особый «домоправитель» или управляющий хозяйством для Нижнего Египта.

«Распорядитель дома» был главным, полномочным управляющим вельмо­ жеского хозяйства, по-египетски «дома», и возглавлял «управу дома собственно­ го». В нее, кроме «распорядителя дома», входили писцы, хранитель ведомостей, мерщик и счетчик зерна. «Управа» осуществляла верховный надзор за хозяй­ ством. Ей были подотчетны все низшие начальники, и она вершила расправу с неисправными из них. Подобно староегипетской государственности в целом, уп­ равление вельможеским хозяйством было насквозь проникнуто писцовым духом. «Писцов дома собственного» мы видим всюду: на полевых работах, при приго­ не стад, в производственных мастерских. Зато отчетность была поставлена хоро­ шо. «Распорядитель дома» представлял хозяину пространные ведомости, и хра­ нитель хозяйственных книг («тот, кто при книге») мог предъявить по перво­ му требованию отчет за весь прошлый год.

Владения вельможи распадались на отдельные населенные точки: «дворы», «селения», к которым во владениях, выделенных на помин души, присоединялись

еще «дворы двойника». Во главе отдельных «дворов» и «селений» стояло по

«властелю». «Властели» не были деревенскими старостами. Когда надписи со­ общают нам прочие звания таких «властелей», они оказываются государственны­ ми чиновниками. У известного уже нам царского зодчего Маи-риа-маи-птах- анхи (Ми-рэ-ми-птех-онха) над «селением» «властвовал» младший брат, в бу­ дущем тоже царский строитель. «Властель» отвечал за все хозяйство «двора» или «селения», присутствовал всюду: при севе и жатве, на току и в хлевах. Соот­ ветственно и отчитывался он перед «управой» как в собранном хлебе, так и в по­ головье скота. Уничиженно, согбенно представали «властели» перед нею, влеко­ мые приставниками, вооруженными палками, и, припавши к земле, под надзором все

124