Литература по Психолингвистике / Психолингвистика / Основы теории речевой деятельности. Под ред. А.А. Леонтьева

ральной точкой, к которой — по мнению исследователей — стремятся индивидуальные значения (хотя отсутствие динамичности в характеристике значения у каждого отдельного индивида ведет к чисто фигуральному толкованию слова «стремится», а наличие многозначности у многих слов ведет к возможности разного понимания подопытного слова разными испытуемыми, что мешает целенаправленности этого «стремления»). В принципе семантический дифференциал мог быть вычислен без распределения шкал по факторам.

Представляется, что Осгуд и его сотрудники несколько преувеличивали важность семантического дифференциала как некоторого существенного показателя значения. Дело в том, что этот показатель не только не характеризует в достаточной мере значение каждого из сравниваемых слов, но и не раскрывает сколь- ко-нибудь достаточно характер отношения между словами. В самом деле, он не направлен,— экспериментально показано, что одинаковые расстояния могут характеризовать очень различные отношения между словами. Так, к примеру, расстояние 1,0 было получено между такими парами слов: час—век, год—сезон, сутки — апрель, июль — час, июль — прошлое, месяц—время, береза— время, воскресенье — завтра, воскресенье — неделя, утро — завтра

и др. Хотя расположение этих слов в трехмерном осгудовском пространстве и может получить некоторую содержательную трактовку, а потому и расстояния между словами объяснимы в свете этой трактовки, едва ли само по себе расстояние несет достаточную информацию; синонимы, например, слова момент, миг, мгновение оказываются на расстоянии друг от друга в 0,3, 0,7, 1,0, слова, достаточно далекие по значению, оказываются ближе, чем синонимы (год — век — 0,3, а столетие — век 1,1). Таким образом, семантический дифференциал лингвисты не могут рассматривать как самый ценный результат в исследованиях Осгуда. Более ценными представляются другие показатели, которые получаются путем применения этой методики.

Критики Осгуда справедливо указывали на еще один существенный недостаток его результатов: эти результаты необратимы. То, что некоторое слово имеет в семантическом пространстве, скажем, координаты 1,09;—1,85; 0,77, не дает нам оснований утверждать, что это такое-то конкретное слово. В трехмерном пространстве могут, вообще говоря, в одной точке или на минимальном расстоянии друг от друга (таком, что оно может быть объяснено статистической ошибкой) совпасть два совершенно различных слова. Нет пока что надежной и достаточно общей интерпретации расстояния между словами, нет пока и относительной топологии отдельных семантических подсистем в семантическом пространстве. Нет содержательной трактовки тех или иных фрагментов семантического пространства, а возможно, что ее и не может быть. Вероятно, если бы не происходило объединения шкал по факторам, в определенной мере сохранилась бы

обратимость показаний испытуемых. То самое слово, которое имеет указанные выше координаты в трехфакторном пространстве, получило у испытуемых такие оценки по некоторым шкалам:

очень короткий, очень маленький, очень быстрый, хороший, скорее простой; остальные признаки по шкалам оказались слабо выраженными. Если знать, что речь идет о существительном со значением отрезка времени, на основании указанных оценок уже легче угадать (как в игре в «двадцать вопросов»), что оценено обозначение малого отрезка времени. Действительно, речь идет о слове миг. Существенным моментом в наших рассуждениях было знание того, что речь идет об отрезке времени. Эта информация не могла быть извлечена из оценок по шкалам. А это свидетельствует о том, что в экспериментах по методике Осгуда оценивается фактически не всё значение, а лишь некоторые его компоненты. Метод угадывания слов по данным их определения в толковых словарях был применен Г. Вернером и Э. Капланом [Werner and Caplan, 1959]; заметим, что в этих словарях дается и та предметная информация, которой недостает в результатах Осгуда. Слово миг, например, в словаре получает такое толкование: «очень короткий промежуток времени». Поскольку такой предметной информации в оценках по шкалам не заключено, и в том случае, когда мы прибегаем к оценке не по факторам, а по конкретным шкалам, нельзя говорить о полной обратимости методики. Беда тут еще и в том, что не вполне ясно, какая именно часть значения подвергается оценке в экспериментах Осгуда.

Значение работ Осгуда и его сотрудников для изучения лексической семантики психолингвистическими методами, думается, не в его известной модели значения слова как части поведения, параллельного тому, которое могло быть вызвано означаемым, тесно связанной с бихевиористской концепцией Осгуда в психологии. Смысл работ Осгуда и не в том, что ему и его сотрудникам удалось будто бы «измерить значение», ибо неизвестно, строго говоря, что именно измерял Осгуд, и сомнительно, что вообще можно измерить значение.

С точки зрения лингвистической очевидны некоторые непреодолимые недостатки методики Осгуда. И вместе с тем было бы неверно отрицать ее значение и целесообразность ее применения в некоторых конкретных целях. Следует согласиться с рецензентами Осгуда в том, что хотя он и не достиг того, что было поставлено задачей, его методика показала возможности (и ограничения) экспериментального изучения некоторой части значений, дала некоторые интересные результаты в области изучения этой части, показала путь перехода к более сложному, нежели дихотомический, анализу проявления семантических признаков в словах [Апресян, 1963, 142; Weinreich, 1958].

ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКОЕИЗУЧЕНИЕ СОЧЕТАТЕЛЬНЫХ, СТАТИСТИЧЕСКИХ И СТИЛИСТИЧЕСКИХ СВОЙСТВ СЛОВ

При помощи психолингвистических приемов могут быть подвергнуты изучению не только те аспекты значения, о которых говорилось в предшествующих параграфах, но также и некоторые другие свойства слов: их сочетательные потенции (валентности), их статистические характеристики, а также их стилистическая принадлежность (которую, впрочем, можно рассматривать и как один из элементов значения).

Прежде всего надо отметить, что психолингвистические экспериментальные методы возможно привлекать и к дальнейшему исследованию вопроса о слове как центральной единице лексикологии. В психолингвистической литературе обсуждался и решался в общем утвердительно вопрос о слове как единице принятия решения при восприятии текстов. Вместе с тем иногда высказываются мысли о том, что единицами хранения в памяти могут оказаться не слова, а, например, морфемы. Не исключая того, что морфемы могут входить в словарь, можно высказать предположение о том, что лишь некоторая часть слов порождается в процессе речи — это слова с совершенно прозрачной морфологической природой; вместе с тем нельзя исключить и возможности того, что в некоторых случаях единицами хранения оказываются не отдельные слова, а некоторые их совокупности (например, фразеологические сращения). Этот вопрос, как и вопрос об «отдельности» слова, мог бы стать предметом специальных психолингвистических разысканий, ориентированных на языки разных типов как по морфологической природе, так и по степени стандартности и т. п. При этом, видимо, не следует фонетические аспекты распознавания слова отрывать от семантических аспектов и наоборот, ибо слово, как это ни банально звучит, представляет собой единство звуковой оболочки и значения.

Для изучения сочетательных свойств слов, для исследования лексической сочетаемости в психолингвистике целесообразно применение синтагматических методик, в которых слово оказывается не вырванным из текста, а так или иначе сопоставимым с текстом. Конечно, и в методиках такого рода нельзя полностью избавиться от искусственности, присущей, видимо, вообще большинству массовых психолингвистических экспериментов, но можно надеяться, что при их использовании будут обследованы некоторые черты, не поддающиеся анализу в оторванных от текста заданиях.

Одна из простых синтагматических методик представляет собой разновидность ассоциативного эксперимента, в котором ограничением, накладываемым на ответы испытуемых, является просьба к ним дать слова, составляющие с данными словами осмысленные словосочетания (например, дать определения или сказуе-

мые к существительным, дать объекты — дополнения к глаголам, дать определяемые существительные к прилагательным). К слову

сильная, светлая, большая, чистая, нежная, первая, страстная; к слову ненависть — лютая, сильная, жгучая; к слову обида — большая, горькая, сильная, смертельная и т. п. Такие определения дают разностороннюю характеристику определяемого явления; например, погода определяется в функционально-прагмати- ческом плане (благоприятная, нелетная, подходящая); с точки зрения общей оценки (хорошая, нормальная, прекрасная, плохая), с точки зрения эмоциональной оценки (веселая, противная) ; по объективной характеристике места (ленинградская, южная), времени (зимняя, октябрьская), устойчивости (переменная), температуры (холодная, жаркая), влажности (сухая, мокрая) ; по специальной характеристике (дождливая, ясная, ветреная, морозная). Подобная методика как бы связана с осгудовским анализом слова на различных шкалах и с дистрибутивным анализом значений слов. Разумеется, как и при использовании других ассоциативных методик, анализ полученных материалов требует определенных коррекций, связанных с возможными помехами (ср. у испытуемых-медиков реакции на слово боль: колющая, тупая, режущая, видимо, менее типичные для испытуемых других профессий). Подобные эксперименты позволяют установить некоторые существенные черты в дистрибуции анализируемых слов и семантические отличия одного слова от другого. Зеркальные эксперименты и эксперименты на угадывание определяемого по заданным (наиболее частым) определениям дают в таких случаях возможность построить довольно интересные модели по крайней мере для некоторых семантических групп слов.

Более развернутые синтагматические фрагменты тоже могут быть использованы для изучения лексики. Испытуемым могут быть предложены, например, неоконченные предложения, в которые надо вписать (дописать) одно-два слова. Варианты ответов при достаточно ограничивающем контексте можно рассматривать как своего рода синонимы или представители тесной семантической группы слов. Так, например, в предложение «С тех пор прошло несколько...» вписывались слова: лет, дней, месяцев, недель, часов, что указывает на их эквивалентность и семантическую близость. Подобные результаты могут быть получены и в том случае, когда испытуемым предлагается заменить некоторое слово в предложении другим словом [Клименко, 1969, 19 и ел.]. Сюда же могут быть отнесены эксперименты, в которых испытуемым предлагается оценить допустимость некоторых предложений, что при соответствующем подборе текстов дает возможность выделить оценки, характеризующие возможность употребления слов в тех или иных контекстах, т. е. получить некоторые семантические характеристики слов.

К синтагматическим методикам относятся и различного рода тексты, направленные на рассмотрение возможностей лексической сочетаемости. Так, можно испытуемым предложить дать оценки некоторым сочетаниям. Оказывается, например, что сочетание час тому назад получает (при пятибалльной шкале) оценку 4,9, а сочетание несколько мигов оценку 1,8. Очевидно, что это указывает на полную возможность первого и нереальность второго сочетания. Интерес, разумеется, представляют и многочисленные переходные оценки, показывающие допустимость сочетаний типа целое мгновение или поздний январь, но определенную их ограниченность, выразившуюся в оценке 2,8 [Клименко, 1970, 107]. Изучение лексической сочетаемости может использоваться как для характеристики свойств сочетаемого слова, так для анализа сочетаемости как таковой. Последняя цель преследовалась, например, в экспериментах М. М. Копыленко [Копыленко, 1965], когда испытуемым предлагалось (подобно тому, как это делалось в приведенном опыте) оценивать некоторые сочетания, а в другой части опыта — строить сочетания слов. В последнем случае испытуемым предлагалось ответить на вопрос: «с каким из данных глаголов вы бы предпочли соединить данное существительное» {породить, возбудить, вызвать и т. д.; любовь, уныние, грусть, ликование, радость, презрение и т. д.). В результате экспериментатор получил данные о более широких сочетательных возможностях глагола вызвать', вместе с тем отчетливо выделились и такие сочетания как будить отвагу, мужество, надежду; породить боязнь, веру и т. д., которые свидетельствуют о возможностях глаголов будить, породить и других в более четко очерченных специализированных ситуациях.

При изучении лексической сочетаемости психолингвистическими методами едва ли ни главная трудность состоит в том, что испытуемые не проводят в достаточной мере различий между грамматической и лексической отмеченностью. Это видно из того, что обычно грамматически возможные, но лексически не приемлемые сочетания у некоторых испытуемых получают сравнительно высокие оценки, что сказывается и в суммарной оценке. Поэтому путь совершенствования приемов изучения сочетаемости, видимо, в том, чтобы по возможности отчленить собственно лексическую задачу от грамматической. В этом смысле для изучения сочетаемости продуктивнее конструктивные, а не оценочные эксперименты; без последних, однако, тоже трудно обойтись, так как в конструктивных экспериментах имеется тенденция к большей сосредоточенности ответов вокруг наиболее типичных, а менее типичные ответы оказываются вне эксперимента. Едва ли следует ожидать положительных результатов от чересчур жестких заданий экспериментатора, скорее надо искать возможности в самом материале текста, в направленности задания, но не в его жесткости, не учитывающей возможных колебаний испытуемых.

Наличие в сознании испытуемых некоторых статистических параметров слов находит свое выражение во многих случаях, когда в ходе экспериментов слова располагаются в соответствии с общестатистическими характеристиками их распределения в языке. Так, в синтагматических опытах с вставкой или дописыванием слов последние появляются примерно в том же порядке, в котором они расположены в частотном словаре [Клименко, 1964, 80]; прирост новых слов в ассоциативных экспериментах происходит примерно по той же закономерности, которая была показана Ф. Папом для прироста новых слов в тексте; частотность слова серьезно влияет на его запоминаемость [П. Фресс, Ж. Нуазе,

К.Фламан — Problemes, 1963, 157 и сл.].

Вряде работ специально изучалось отражение в сознании испытуемых вероятности или иначе — частотности слов. Субъективную оценку частоты слов испытуемыми на русском материале

изучали Р. М. Фрумкина [1966] и А. П. Василевич [1968]. Эту оценку можно «извлечь» при помощи различных методик. Наиболее результативна из них та, при которой испытуемому предлагается распределить предъявленные слова по частотным группам. Путем последовательного распределения слов в нескольких сериях опыта и получается шкала их относительной частоты, коррелирующая с соответствующими данными частотных словарей. Можно думать, что имеющиеся расхождения между субъективно определяемыми и имеющимися в словарях частотами некоторых (в основном обиходных) слов были бы значительно меньше, если бы частотные словари учитывали реальную обиходную речь.

Изучение стилистической принадлежности (или стилистической окрашенности) слов, как это видел еще Л. В. Щерба [1965, 368], вполне возможно экспериментальным путем. В общем виде метод стилистического эксперимента состоит в экспериментальном помещении слова в заведомо различные по стилистической окраске контексты и оценке его уместности. Е. Ф. Петрищева применительно к изучению несколько другого, но близкого по некоторым своим свойствам явления — эмоциональной окрашенности слов — предложила еще эксперимент, основанный на «постановке исследуемых слов в контексты, в которых ситуация не раскрывается» [Петрищева, 1965, 43], т. е. в заведомо нейтральные контексты. Интересно, что Е. Ф. Петрищевой удалось в эксперименте не только получить оценки эмоциональной окрашенности некоторых слов (это делалось путем вычеркивания испытуемыми «нежелательных» слов из предложенных контекстов), но и показать различия между окрашенностью этих слов в сознании испытуемых разных возрастов. Использовались и приемы непосредственного опроса испытуемых относительно стилистической принадлежности подопытных слов [Дзекиревская, 1965]. В экспериментах по определению коэффициента гибкости языка, проводившихся по замыслу А. Н. Колмогорова [Жолковский,

1962, 94] также учитывались некоторые стилистические явлений; особенностью этого эксперимента является то, что в нем использовался перевод как метод поиска синонимических выражений.

* * *

Достоверность психолингвистического изучения лексики может проверяться путем сопоставления данных, полученных при помощи различных экспериментальных методик, между собой, а также с теми результатами, которые получены при помощи других методик. Такие сопоставления и действительно были проведены, причем они дали положительные результаты. Так, Дж. Дженкинс экспериментально подтвердил, что в экспериментах, «где требовалось поставить слово на место вычеркнутого слова в предложении, пробел заполняется по тем же закономерностям, которые известны из свободного ассоциативного эксперимента» [Теория, 1968, 123]. А. и К. Стаатсы показали, что результаты, полученные по методике Нобла (величина m), и семантический дифференциал Осгуда (D) коррелируют между собой [Staats and Staats, 1959]. Было показано также, что коррелируют результаты опыта, в котором испытуемые оценивали степень смысловой близости между словами, с данными о расстояниях между словами в осгудовском семантическом пространстве [Клименко, 1964, 78]. Рассматривались и другие совпадения между результатами психолингвистических экспериментов. Они, пожалуй, никогда не дают полного тождества, но подтверждают наличие прочных семантических связей в сознании носителей данного языка, варьирующихся в определенных пределах, что представляется естественно обусловленным теми вероятностными характеристиками, которые отличают естественные языки от искусственных кодов. Интересно, в частности, что данные одного и того же эксперимента, проведенного с одним и тем же лицом, тоже, как правило, не совпадают, но колеблются в определенных пределах [Клименко, 1969, 31 и 42], свидетельствуя о справедливости мысли И. А. Бодуэна де Куртенэ о том, что жизни языка «как в головах отдельных людей, так и в языковом общении — свойственны постоянные колебания, качественная вариантность и количественная растяжимость» [Бодуэн де Куртенэ, 1963, т. 2,200].

Результаты, полученные при помощи психолингвистических методик изучения лексики, не противоречат тем данным, которые получаются другими методами. Ценно в этом отношении, например, свидетельство исследователя семантической микроструктуры «погода—время» в славянских языках Н. И. Толстого о том, что данные психолингвистического эксперимента совпадают с теми результатами, к которым он пришел совсем другим путем [Толстой, 1968, 345—346]. Установлено и соответствие между «семантическими дифференциалами» слов и оценкой их бли-

зости по статистическим данным об их дистрибуции [Супрун и др., 1968, 126].

Психолингвистические эксперименты по изучению семантики указывают на системную организацию словарного состава языка. И в этом принципиально важном утверждении они сходятся с выводами современной лексикологии. Поскольку в большинстве психолингвистических методик устанавливаются отношения между словами, психолингвистические методики оказываются особенно пригодными для изучения системных отношений в лексике. Это обстоятельство, не интересовавшее психологов, разрабатывавших первые экспериментальные психолингвистические методики изучения значений, имеет принципиальное значение для лингвистического использования психолингвистических результатов и методов. В этой связи надо еще раз отметить необходимость различия между субъективными намерениями отдельных психолингвистов, которые, кстати, подчас менялись в процессе опытов, между принадлежащими им интерпретациями полученных экспериментальных данных, между теоретическими построениями и теми реальными результатами, которые были достигнуты путем применения тех или иных экспериментальных методик изучения значений, а также реальными возможностями, которые открываются путем применения этих методик в исследовательской практике психолингвистической лексикологии.

Системное изучение лексики психолингвистическими методами становится однако достаточно надежным в тех случаях, когда исследование не ограничивается экспериментами по одной, даже сложной психолингвистической методике, например, по методике Осгуда. Дело в том, что одна методика в психолингвистическом анализе дает лишь один из аспектов значения, другие аспекты значения сказываются за пределами возможностей этой методики. В частности, парадигматические методики не дают возможности увидеть слово в действии, приблизить обстановку опыта к реальному функционированию слова. А потому при использовании этих методик необходима поправка на закономерности использования слова в тексте, которая может быть внесена в ходе методик синтагматических типов. Но так же оказываются недостаточными и отдельно взятые синтагматические методики, в ходе использования которых не вскрываются в должной степени потенции слова, которые могут лучше выявиться в экспериментах, менее связывающих мышление испытуемых конкретными текстами. Ассоциативные методики, принося определенные результаты, не могут исчерпать все богатство отношений между словами, а потому исследование системных отношений между словами едва ли должно ограничиваться только ассоциативными методиками. Оценочные методики, дающие возможность оценить некоторые нетипичные связи, которые при ассоциативных экспериментах или при экспериментах на окончание фраз, быть может, и не появились бы, вместе с тем яв-

ляются метаязыковыми, а потому дают простор для посторонних соображений испытуемых, а следовательно, сами по себе тоже не могут быть исчерпывающими для изучения лексической семантики. Психолингвистические результаты в области лексики приобретают особую ценность в том случае, если они получают убедительное лингвистическое истолкование, связанное, в частности, с анализом данных, получаемых при помощи других методик.

Исчерпывающее описание лексики, лексической семантики может и должно строиться путем использования различных методик, путем сравнительного анализа данных, получаемых при использовании этих методик, путем конструирования на базе этих материалов комплексных моделей лексической семантики. Комплексное моделирование семантики, учет различных аспектов в нем необходимо потому, что сам объект — лексическая семантика сложен, сам он имеет комплексный характер. Психолингвистические параметры в такой комплексной модели лексической семантики — одна, из необходимых и существенных частей.

Г л а в а 14

ИССЛЕДОВАНИЕ ВНЕЯЗЫКОВОЙ ОБУСЛОВЛЕННОСТИ ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ

Интерес к гипотезе лингвистической относительности, иначе гипотезе Сепира — Уорфа1, объясняется тем, что эта гипотеза касается проблем, связанных с развитием не только лингвистики, но и других научных дисциплин, изучающих процессы мышления, поведения и психологию индивида как представителя некоторой языковой общности. Исследуя механизм взаимодействия языка, мышления и мировоззрения некоторого индивида, Б. Л. Уорф затрагивает фундаментальные проблемы, решение которых оказало бы существенное влияние на дальнейшее развитие методики и методологии таких наук, как лингвистика, психология, логика, а также дало бы возможность сделать прагматические выводы об управлении поведением индивида в обществе. Эти проблемы могут быть в самом общем виде определены как взаимодействие языка и культуры.

Анализ гипотезы лингвистической относительности может осуществляться на двух уровнях: а) гносеологическом, б) онтологическом. Первый уровень предполагает рассмотрение гипотезы с методологических, общефилософских позиций с целью выяснения ее принадлежности к некоторому направлению в философии, ее связям с теоретическими построениями этого направления и оценки ее мировоззренческой состоятельности. Большая часть работ советских исследователей по гипотезе лингвистической относи-

смысле достаточно строгой определенности и подтверждение теоретических построений эмпирическими данными. Анализ на гносеологическом и онтологическом уровнях не исключают друг друга,— именно онтологический анализ позволяет сделать научно обоснованные выводы о мировоззренческой ценности гипотезы, хотя в теории и эмпирике уровни рассмотрения могут разделять-

1 Обзор некоторых работ, которые мы не упоминаем из-за недостатка места, можно найти в следующих источниках: «Психолингвистика» [А. А. Леонтьев, 1967а, 54—59] и «Теоретическая и прикладная лингвистика» [Звегинцев, 1968, 63—94].