Глава III

ВСЕ ДЛЯ ФРОНТА, ВСЕ ДЛЯ ПОБЕДЫ

Новый отсчет жизни советского Нетрадиционного театра на­чался в ночь с субботы на воскресенье 22 июня 1941 года.

Уже на третий день войны — 24 июня — на перроне Белорус­ского вокзала Москвы в исполнении Краснознаменного ансамбля Красной Армии (ныне Краснознаменного ансамбля Советской армии имени Александрова) впервые прозвучала песня, написан­ная его руководителем — композитором А.С. Александровым на стихи В. Лебедева-Кумача «Священная война», ставшая вскоре музыкальным символом Великой Отечественной войны.

Для Нетрадиционного театра нашей страны, как и для всех видов искусства, главным содержанием всей жизни и работы на долгих четыре года стало осуществление лозунга: «Все для фронта, все для победы!».

Артисты, режиссеры, музыканты, художники, литераторы стали подавать сотни заявлений с просьбой зачислить их в дей­ствующую армию, в народное ополчение. Эти столь разные в сво­ем искусстве люди жили одним стремлением — если не на полях сражений (а многим деятелям культуры и искусства отказывали в зачислении в сражающуюся армию), то своими симфониями, сти­хами, картинами, своими спектаклями, своими выступлениями на фронте и в тылу приблизить день победы. Собственно, в этом не было ничего неожиданного. Традиции выступлений деятелей ис­кусств в армейских частях зародилась еще в первые годы рождения страны, во времена Гражданской войны.

Фронтовые бригады

Весьма примечательно, что, как и в изобразительном искус­стве, новое содержание выразилось прежде всего в малых фор­мах™, в агитационной графике (окна ТАСС, плакатах, листовках), так же как и в сценическом искусстве первой не только организа-цион-ной, но и творческой формой стали небольшие концертно-театральные коллективы, вошедшие в быт, а затем и в историю Нетрадиционного театра под названием «фронтовые бригады». По существу, по содержанию и по форме их выступления были но­вым, необычным сценическим действом, в котором в равной мере участвовали профессионалы и художественная самодеятельность и в котором (а это для меня самое главное!) во всю силу проявил себя совершенно новый жанр, основой которого стал синтез эс­традного и театрального искусств.

Именно она (удачная форма) нашла широкое распростране­ние и на фронте, и в тылу. Появилось большое число мобильных групп, способных выступать в любых условиях, на любой мало приспособленной для выступлений плошадке.

В своих выступлениях фронтовые бригады отдавали пред­почтение шуточным куплетам, танцам (чаще всего чечетке), ли­рической песне, скетчам, пластическим этюдам, отрывкам из оперетт и т.д. Именно в ту суровую пору стало ясно, что искус­ство по-прежнему нужно народу, красноармейцам, что оно все­ляет в них веру в победу, несет радость, без которой нельзя жить.

Люди, уходящие на фронт, видели в искусстве то, что они шли защищать. И конечно, нельзя забывать о том, как важно бы­ло для бойцов после напряженного боя вдруг, пусть ненадолго, оказаться в условиях, где можно почувствовать и увидеть кусочек мирной жизни.

Не случайно, обращаясь к участникам фронтовой бригады, командир одной из воинских частей, ведшей тяжелейшие изну­рительные бои на Карельском фронте, когда его часть ненадолго вышла из боя, сказал: «Не ходите в ватниках и гимнастерках. Плюньте на грязь. Артисты должны быть в штатском, сам ваш вид должен напоминать о мирной жизни, о доме. Это так нам нужно сейчас». Действительно, могу засвидетельствовать лично, это бы­ло очень нужно!

Но, пожалуй, точнее всего выразил свое отношение к искус­ству во время войны к репертуару фронтовых бригад маршал К.К. Рокоссовский: «Хорошо, что на сцене не стреляют, — сказал он. — Мы это делаем лучше. Зато такая оптимистическая програм­ма воспламеняет дух».

Музам, сменившим цивильное платье на гимнастерку, шинель и ватник, естественно, было не до массовых театрализованных представлений и праздников. Создавая фронтовые бригады, фронтовые филиалы театров, выступая зимой и летом на лесных полянах и в землянках на передовой, в нетопленых залах и госпи­тальных палатах, профессиональные и самодеятельные актеры всей своей деятельностью и жизнью в те, теперь далекие от нас годы навсегда зачеркнули, казалось бы, незыблемое изречение: «Когда говорят пушки, музы молчат»³'".

Основу репертуара фронтовых бригад составлял сплав худо­жественного слова, песни, частушки, танцевальных номеров. На их (фронтовых бригад) вооружение бралось все лучшее, что соз­давали в те дни поэты, прозаики, журналисты, композиторы. Здесь были и публицистические произведения Ильи Эренбурга, стихи Константина Симонова, Александра Твардовского, Степа­на Щипачева, Николая Тихонова, рассказы Алексея Толстого. Патриотические и лирические песни Матвея Блантера, Констан­тина Листова, Василия Соловьева-Седого, Модеста Табачникова, Марка Фрадкина и многих других. Специально для фронтовых бригад писали ведущие драматурги, поэты, литераторы. Напри­мер, Сергей Наровчатов, Михаил Луконин, Виктор Ардов, Влади­мир Поляков.

Уже ко второму году войны душевная песня, слово стали за­нимать в выступлениях значительное место. Они затрагивали са­мые сокровенные мысли и чувства, пробуждали надежду и потому были желанны... Действительно, как выразился после одного из выступлений фронтовой бригады солдат, «зажигательные речи против врага мы тоже умеем произносить. Мы ждем от вас того, чего никогда не сумеем сказать сами: глубокого человеческого слова, душевности».

Четыре года войны, четыре года непрерывного подвига наро­да и четыре года удивительной, неповторимо трепетной любви людей к искусству напрочь зачеркнули бытовавшее в начале вой­ны среди некоторых мнение. Музы не молчали, музы воевали вме­сте с народом.

Невольно возникает вопрос: когда же и как возродились массовые театрализованные представления, получившие в 1950-е—60-е годы столь широкое распространение?

Позволю себе отнести начало их возрождения к первым поб­едным салютам, гремевшим над Москвой в честь освобождения очередных городов. Тысячи людей на улицах и крышах домов не только наблюдали, но и восторженно встречали каждый залп из 30 орудий, освещаемый взлетающими в темное небо разноцвет­ными огнями фейерверка первого салюта, прозвучавшего в авгу­сте 1943 года в честь победы на Орловско- Курской дуге.

Я не ошибусь, если скажу, что по восприятию и отношению к случившемуся событие это для всего народа стало настоящим праз­дником вто переживаемое всей страной весьма нелегкое время. Ja, праздником. Праздником по восприятию события, но, по существу, еше далеким от того, чтобы считать салюты возрождением Нетра­диционного театра. Это было лишь возвращение одного из элемен­тов выразительных средств, присущих массовому представлению и празднику. И все же это было началом возвращения людей к праз­дникам. Первым шагом на этом пути

Стихийно возникшим праздником, в котором принимало уча­стие миллионы людей и который, как, например, в Москве, длил­ся с утра до поздней ночи, был день 9 мая 1945 года, когда страна узнала о капитуляции Германии и окончания войны. Как только ранним утром по радио было передано сообщение о подписании в Карлсхорсте (восточной части Берлина) акта о капитуляции, бу­квально вся Москва, от мала до велика, высыпала на улицы. По всему городу с рассвета дотемна люди пели, плясали, целовались, поздравляли друг друга с Победой. Достаточно было появиться на площади или улице кому-нибудь с самодельным красным флагом, как вокруг него собиралась толпа горожан и стихийно возникала демонстрация или митинг. Огромная толпа собралась у здания американского посольства, которое тогда находилось на Манеж­ной площади. В открытые настежь окна посольства под несмол­каемые крики «Ура!» летели цветы, го-кшные уборы, откуда-то взятые и давно забытые ленты серпантина, а оттуда, в ответ, сыпа­лись охапки цветов, конфеты, какие-то маленькие разноцветные листики. Когда же Стемнело, толпы народа устремились на Крас­ную шюшадь. Казалось, туг собралась вся Москва. Прижавшись вплотную друг к другу в парящей над площадью тишине люди ждали салюта. В ночном небе вспыхнули лучп'мошнейших про­жекторов. Но вдруг лучи нескольких из них заскользили над голо­вами собравшихся. И тогда в воздух во всех концах площади начали взлетать горсти монет. В лучах прожекторов монеты эти пре­вращались в порхающие над головой фантастические бабочки. Это было удивительное, незабываемое зрелище. Так продолжалось до первых залпов салюта и начала торжественного фейерверка.

Следующим, весьма важным шагом на пути к возрождению массовых театрализованных представлений и праздников, как мне представляется, был исторический парад Победы, который состо­ялся на Красной площади в Москве 24 июня 1945 года. В тот при­мечательный день под моросящим с раннего утра дождем от края до края площади выстроились квадраты полков, построенных в том порядке линии фронтов — от севера до юга, в каком они сра­жались. Первым, с правого фланга, стоял сводный полк солдат, сержантов, старшин, офицеров, генералов — Героев Советского Союза и кавалеров ордена Славы всех трех степеней, сражавшихся на Карельском фронте, левее — воины Ленинградского фронта... И так до сводного полка 4-го Украинского фронта. Замыкали по­строение сводный полк Военно-Морского флота и сводный полк Военно-воздушных сил. Перед каждым полком под темно-красным обрамленным золотыми кистями штандартом с названием фронта стояли командующие этих фронтов. Командовал парадом маршал К.К. Рокоссовский, а принимал этот парад маршал Г.К. Жуков.

«24 июня 1945 года,- пишет в своих воспоминаниях об этом историческом событии Георгий Константинович Жуков, — я встал раньше обычного... Над Москвой было пасмурное небо и моросил дождь. Позвонил командующему Военно-Воздушными Силами, ко­торый сказал, что на большей части аэродромов погода нелетная. Казалось, парад Победы не пройдет так торжественно, как хотелось.

Но нет! Москвичи в приподнятом настроении шли с орке­страми к району Красной площади, чтобы принять участие в де­монстрации в тот исторический день. Их счастливые лица, масса лозунгов, транспарантов, песни создавали всеобщее ликующее настроение...

Без трех минут десять я был на коне у Спасских ворот.

Отчетливо слышу команду: «Парад, Смирно!..» Часы отбива­ют 10.00. Послал вперед коня и направился на Красную площадь.

Грянули мошные и торжественные звуки мелодии «Славься!» Глинки. Затем сразу воцарилась абсолютная тишина, раздались четкие слова командующего парадом маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского, который, конечно, волновался не меньше моего. Его рапорт поглотил все мое внимание, и я стал спокоен.

Боевые знамена войск, под которыми был завершен разгром врага, опаленные войной, мужественные лица воинов, их востор­женно блестевшие глаза, новые мундиры, на которых сверкали боевые ордена и знаки отличия, создавали волнующую и незабы­ваемую картину...

Во время объезда и приветствия войск я видел, как с козырь­ков фуражек струйками сбегала вода, но душевный подъем был настолько велик, что никто этого не замечал.

Особенный восторг охватил всех, когда торжественным мар­шем двинулись полки героев мимо Мавзолея... Во главе их шли прославившиеся в сражениях с фашистскими войсками генералы, маршалы родов войск и маршалы Советского Союза.

Ни с чем не сравнимым был момент, когда двести бойцов -ветеранов войны под барабанный бой бросили к подножию Ма­взолея... двести знамен немецко-фашистской армии»™.

Конечно, это не было массовое театрализованное представле­ние. Парад Победы был торжественным воинским ритуалом -и только! И все же два его момента были необычными для всех предшествующих ранее военных парадов. Это, во-первых, восста­новленный обычай — выезжать победителю на белом коне (имен­но на таком коне выехал из ворот Спасской башни Кремля мар­шал Г.К. Жуков); во-вторых, завершая прохождение сводных пол­ков всех фронтов, колонна солдат несла 200 опущенных до земли знамен разгромленных частей немецко-фашистских армий, в том числе и личный штандарт Гитлера. Волочившиеся по мокрой от непрерывно моросящего дождя брусчатке полотнища бывших бо­евых знамен под непрерывную дробь малых барабанов, были бро­шены к подножию Мавзолея как знак высшей точки Победы. Не­сомненно, этот момент был ярчайшей, предельно выразительной кульминацией парада. Но так же несомненно, что он (этот момент) был заранее задуман и отрепетирован. Оба ритуальных эпи­зода были восстановлены сценаристом и режиссером. Не с тех ли пор в других, более поздних театрализованных представлениях другие сценаристы и режиссеры стали использовать различные, в том числе и военные, ритуалы как одно из ярких и эмоционально действенных выразительных средств. Таким образом,можно ска­зать, что завершивший войну исторический парад Победы стал первым мирным послевоенным праздничным действом. А тема всенародного подвига мужества, Победы стала впоследствии сти­мулом для возрождения массовых театрализованных представле­ний, которыми, как правило, отмечался, и до сегодняшнего дня отмечается, День Победы и которые стали проводиться с большим размахом и разнообразием. Скажем, до сих пор в Белоруссии в этот день проводятся торжественные ритуалы Памяти и массовые митинги у братских могил, а в дни празднования освобождения Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков повсеместно проводятся массовые документальные митинги-концерты.