­Политика как особый тип социального отношения «друг­-враг» (к. Шмитт)

В парадигме политического реализма политика понимается как реальность, которая существует и меняется на основе не отвлеченных идеалов, как у Аристотеля, а набора реальных сил. В терминах господства, подавления описывает мир политики профессор государственного права К. Шмитт (1888- 1985) в своей теории политического. Он предлагает разработать такой критерий политического, который имел бы практическое и познавательное значение и позволял выявить специфичность политики. В качестве критерия для определения природы политики К. Шмитт предлагал дихотомию «друг­-враг». Понятие «враг» следует интерпретировать в его прямом смысле: это тот, кто вам враждебен. Таким образом, К. Шмитт пытался выявить специфику политики как сферы деятельности по сравнению с другими областями общественной жизни. Так, в отличие от эстетического, решающего вопрос о том, что прекрасно и что безобразно; от этиче­ского, занятого проблемой, что является добром и что является злом. От экономического, выясняющего, что пригодно и что непригодно: политическое выясняет, кто друг и кто враг и как превратить врага в друга и не допустить, чтобы друг стал врагом. Политика в этом случае интерпретировалась как искусство понимания национальных интересов и их защиты.

Ключевым понятие­ в консервативной концепции политики К. Шмитта является «однородность (гомогенность) народа», которая возникает из воли народа к политическому существованию рациональному единству и целостности. К. Шмитт полагал что «все хотят одного и того же, поскольку происходят из одинаковой субстанции». Следовательно, только гомогенный и прошедший процесс само отождествления (т. е. идентифицировавший себя) народ способен к ясному выражению своей воли. Выразителем этой воли может быть только государство или его руководители, способные осознать об­щественное благо и реализовать его. К. Шмитт решительно отвергал любой плюрализм интересов социальных групп, считая его ошибоч­ным и опасным. По его мнению, каждая из групп интересов выражает только свои собственные требования и тем самым не способна осознать всеобщее благо. Подобные идеи идентичности между правителями и управляемыми развивались еще Ж.Ж. Руссо (1712­-1778) в теории идентитарности.

В своей фундаментальной работе «Понятие политики» (1931) Шмитт утверждал: «Специфическое определение политического, под которое подпадают политические действия и мотивации состоит в четком разграничении друга и врага... При этом политический враг необязательно должен быть плохим с точки зрения морали или уродливым с точки зрения эстетики. Он необязательно будет играть роль конкурента на уровне экономики, и при случае с ним может оказаться выгодным иметь дело. Это просто кто-то иной, чужак, и его природа определена уже тем, что всем своим существованием он проявляет себя иным, чужим, таким, что в конечном счете с ним могут возникнуть конфликты, которые окажется невозможно разрешить ни с помощью ранее установленных общих норм, ни при посредничестве какого-­либо третьего лица, считающегося незаинтересован­ным и беспристрастным... На уровне конкретной действительности концепция врага предполагает возможность борьбы... Война есть не что иное, как предельная фаза актуализированной враждебности... Она остается необходимым элементом действительности в форме ве­роятной реальности до тех пор, пока понятие врага сохраняет свой смысл». Позднее, в 1963г., К. Шмитт уточнит, что его концепция врага не означала, что этот враг должен быть уничтожен, и что он имел в виду «оборону, ис­пытание сил и установление общей границы».

В противоположность Гоббсу К. Шмитт ценность политики видит не в том, что она может привести к умиротворению и благополучию, а, скорее, в том, что забвение различия «друг­-враг» может привести к упадку. Сущность политики К. Шмитт видел в войне, в том числе и в войне между народами. Правом войны обладает государство, которое выступает в качестве политической целостности, концентрирующей огромную власть, и центра принятия решений. Согласно К. Шмитту «в государстве воплощены обе возможности: возможность требовать от своих граждан готовности пойти на смерть и другая воз­можность ­ потребовать от них готовности убивать человеческие существа, находящиеся во враждебном лагере».