Социология XIX-XX веков, учебное пособие / 8_toennis

Политическая деятельность Тённиса, избираемые им направления, цели и средства, действительно, соответствовали основным положениям его социологического учения.

Теоретическое положение о возрастании рациональности в ходе общественного развития естественным образом вело к необходимости борьбы за демократизацию, против сословных и феодальных предрассудков. Считая просвещение пролетариата этапом, необходимо следующим за буржуазным просвещением XVII-XVIII вв., Теннис активно участвовал в социал-демократическом и рабочем движении, отстаивал свободу слова и право на образование профессиональных союзов [15], выступил на стороне бастующих во время знаменитой Кильской стачки 1896-1897 гг.

Теннис последовательно отвергал реакционные идеалы романтизма, особенно протестуя против их карикатурного воспроизведения в учениях неоромантиков. Эти учения стали одной из основ формирования фашистской идеологии. С приходом к власти фашистов он был отстранен от преподавания и от должности президента Немецкого социологического общества. До конца своей жизни Тённис оставался мужественным демократом и антифашистом, открыто излагая свои взгляды в печати и на собраниях [10].

Чрезвычайно характерны следующие строки из письма Тённиса к Л. фон Визе, написанного в 1934 г. по поводу фактического разгона фашистами Немецкого социологического общества. Восьмидесятилетний Тённис ‑ патриарх немецкой социологии ‑ пишет своему ученику, бывшему сопредседателем последнего заседания Общества: «Мне очень жаль, что Зомбарт, как и Вы, без сопротивления покинул свой пост. Я сопротивлялся бы сколько возможно и подчинился бы лишь физическому насилию. Добавлю, что я не покинул бы президиума раньше, чем разыграв из этого насилия хорошенький спектакль» [6, S.252].

Однако теоретическая позиция Тённиса оказалась противоречивой. Он был хорошо знаком с трудами К. Маркса, посвященными анализу капиталистического способа производства, причем его интерес к марксизму был устойчивым и постоянным. В 1894 г. он посвятил статью анализу философии истории Гегеля, Маркса и Конта, в 1921 г. опубликовал биографию Маркса, в 1931 г. ‑ статью об историческом материализме. По его собственному признанию, интерес к проблематике «кризиса культуры» был разбу-

175

жен в нем не в последнюю очередь чтением «достойной восхищения работы Карла Маркса» [Ibid., S.89]³, хотя, добавляет Тённис, марксизм не оказал прямого влияния на выработку его собственных идей.

Действительно, не только принципиальные выводы, но и сама марксистская постановка проблем оказалась чуждой Тёниису. В статье «Исторический материализм», написанной для «Международного профсоюзного словаря», он определил сущность учения Маркса об обществе в духе абстрактной теории факторов: социальная действительность представляет собой взаимодействие трех наиболее общих факторов — экономики, политики, духа; развитие каждой из этих областей идет независимо друг от друга, но хозяйственная жизнь представляет собой «относительно наиболее независимую переменную» [6, S. 139]. Подобного рода догматическое членение на факторы и переменные чуждо духу марксизма, так же как и абстрактное представление о «хозяйственной жизни».

Не понимая диалектического духа и целостной природы марксизма, Тённис неоднократно противопоставлял «строгого ученого» Маркса, Маркса «Капитала» — «партийцу» Марксу, Марксу «Коммунистического манифеста». Это противопоставление, проводимое вполне в либерально-буржуазном духе, покавывает, сколь глубоко ошибочными были представления Тённиса о рабочем движении и его идеологии. В конце концов Тённис пришел к оценке марксизма как «безусловно ложного» учения [17, S. 270].

Отказ видеть в фундаменте социальной жизни материальные закономерности и связанное с этим непонимание борьбы классов как динамического фактора развития государственно-правовой и ценностно-нормативной сфер общества делает концепцию Тенниса в целом идеалистической.

По этой причине остается, в сущности, непроясненным и источник существования общины и общества как основных форм человеческой совместной жизни. Откуда, например, берется, как формируется общинная воля — Wesenwille, цементирующая и соединяющая индивидуальные действия в целое общественной жизни? Каким образом при господстве частной воли Kurwille — механическое взаимодействие индивидов образует некоторую социальную целостность? Что вообще конституирует эту целостность в каждом конкретном случае? Марксизм пришел к выводу о том, что в социальной воле воплощается воля господствующего в обществе класса, определяющая структуру и формы конкретных проявлений человеческих взаимодействий. Тённис же

176

вырабатывает развернутые дефиниции, дает обстоятельные описания общины и общества, но оказывается не в состоять раскрыть природу воли, т.е. социальной власти, власти социального целого над отдельным индивидом в каждом конкретном случае. Оба основных понятия тённисовской социологии остаются постулированными, а не выведенными из анализов реальности социальной жизни. Отсюда и слишком абстрактная и неадекватная характеристика общины. Социальные отношения в рамках, общины изображаются Теннисом как отношения согласия и взаимопонимания, дружбы, сотрудничества, душевной приязни и т.д. Всякие «отрицательные» в эмоциональном смысле, а также конфликтные по своей природе отношения Тённис игнорирует. Он отказывается, как замечает Р. Кёниг [7, S. 370], видеть в общине элементы принуждения. На самом деле Тённис рисует неисторичный, идеализированный образ общины, подставляя на место сложной и противоречивой реальности отношений в общине картину, обладающую определенным этическим и идеологическим подтекстом.

И, наконец, еще одно следствие игнорирования конфликтов и противоречий в общественной жизни: формальный, метафизический характер сложных и разветвленных тённисовских классификаций. Разумеется, эти классификации не были для Тённиса самоцелью. Они служили ему для анализа процессов исторических перемен, совершающихся на различных уровнях и в различных сферах общественной жизни. Теннис стремился формализовать социологическое знание, найти некоторую универсальную систему характеристик, применимых, независимо от содержательной стороны предмета, к анализу самых различных сфер жизни общества. Но формальный характер тённисовских классификаций, отсутствие критериев для вычленения решающих, определяющих типов отношений и групп сделали их пригодными лишь для описания реально происходящих процессов, изменений, исключив возможность социологических объяснений с их помощью исторического процесса. Другими словами, классификации эти неизбежно вырождаются в определенного рода конвенции, в условный язык, не могущий доставить «сущностного», положительного знания об исследуемой реальности.

Типология «община ‑ общество» не осталась идеологически нейтральным орудием описания социальных процессов. Как ни старался Тённис подчеркнуть ценностно-нейтральный характер своих представлений, содержание его трудов дало основание многим исследователям толковать тённисовский анализ развития от общинных форм к общественным как скрытую философию истории, как идеологию гибели культуры и идеализацию общины,

177

имеющую вполне определенный реакционный политический смысл. Именно так истолковывали идеологические позиции Тённиса Л. фон Визе [19], Г. Плесонер [9], Р. Кёниг [7], Р. Дарендорф [4] и многие другие исследователи. Сам Тённис категорически отрицал возможность такого рода истолкования. «Моя теория, — писал он в 1935 г., незадолго до своей смерти, — часто понимается так, будто она служит поддержке общины и обвинению общества. Это ошибка...» [6, S. 90]. «Невозможно и бессмысленно, — продолжал он, — приписывать мне стремление стать на сторону средневековья против нового времени» [Ibid].

Выступая против подобных истолкований, Тённис не только защищал чистоту собственных теоретических воззрений. В тот период термины «средневековье», «новое время» имели не только исторический, но и практический политический смысл. Элементы идеализации общины, пессимистическая оценка состояния современной ему культуры, критика капиталистического образа жизни и морали, действительно, содержавшиеся в его концепции, делали возможным ее использование в пропаганде реакционной политики, спекулирующей на идеологически фальсифицированных идеалах прошлого. Идеализированный образ общины был действительно, вопреки воле самого Тенниса, принят на вооружение неоромантиками и сыграл определенную роль в выработке идеологических представлений национал-социализма.

В этом величайшая трагедия Тенниса и — одновременно — проявление объективной социальной логики, свидетельствующей о противоречивости позиций буржуазного либерала, отвергающего нечеловеческую действительность капиталистического строя, но неспособного выработать позитивную программу его преодоления.

Теннис — ученый, стоящий на грани двух эпох буржуазной социологии. Одной стороной своего творчества он как бы обращен в XIX в. (стремление разработать «философию истории как социологию», попытка создания широкого культурно-исторического синтеза, механистическая теория социального познания, а также отсутствие строгой дифференциации собственно социологических, правоведческих, государствоведческих идей).

С другой стороны, Тённис выдвинул ряд идей, получивших дальнейшую разработку и реализацию в буржуазной социологии XX в. Это прежде всего идея аналитического — в противоположность историческому — построения социологии, свидетельствующая об осознании социологией самой себя как науки, о ее стремлении самоопределиться, найти свой собственный подход к анализу общества. Идея разработки формальной социологии, анализирующей свой предмет независимо от его содержатель

178

ныx характеристик, была подхвачена другим знаменитым социологом конца XIX — начала XX в. — Г. Зиммелем и затем развита Л фон Визе, и др.

Многие идеи Тённиса живо обсуждались его современниками. Макс Вебер принял и развил далее мысли Тённиса о различии политической и научной деятельности и о свободе науки от ценностей. Дюркгейм связывал с тённисовской типологией собственную концепцию «органической» и «механической» солидарности. В переработанном виде эта типология применялась Р.Э. Парком, Р. Редфилдом и другими социологами в 30-40-е годы нашего века.

В первые два десятилетия после второй мировой войны влияние тённисовской концепции пошло на убыль по причине господства структурного функционализма, игнорировавшего проблемы социального изменения и развития. Но интерес к ней снова возродился в 60-е годы как в Европе [5, 6], так и в Америке [11, 8].

179

Литература

1. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. ‑ Т. 6.

2. Шершеневич Г.Ф. История философии права. СПб., 1907.

3. Belleaum A. Das soziologische System von F. Tönnies unter besonderer Berücksichtigung seiner soziographischen Untersuchungen. Meisenheim a. Glan, 1966.

4. Dahrendorf R. Deutsches Geistesleben und Nationalsozialismus. Tübingen, 1965.

5. Heberle R. Einführung. ‑ In: Tönnies F. Einführung in die Soziologie. Stuttgart, 1965.

6. Jacoby E.G. Die moderne Gesellschaft im sozialwissenschaftlichen Denken von F. Tönnies. Stuttgart, 1971.

7. König R. Die Begriffe Gemeinschaft und Gesellschaft bei Tönnies. ‑ Köln. Z. Soziol., 1955, Jg.7, N3.

8. Nisbet R. The sociological tradition. London, 1967.

9. Plessner H. Nachwort zu Tönnies. ‑ Köln. Z. Soziol. 1955, Jg. 7, N 3.

10. Rudolph G. Tönnies und der Faschismus.—Wiss. Z. Humboldt-Univ. Berlin. Ges. sprachwiss. Reihe, 1965, Bd.14, S.339.

11. Sociology and History/Ed. W. Cannman. N.Y., 1965.

12. Tönnies F. The Present Problems of Social Structure. ‑ Amer. J. Sociol., 1905, vol.10, N5.

13. Tönnies F. Soziologische Studien und Kritiken. Jena, 1923, Bd.1.

14. Tönnies F. Gemeinschaft und Gesellschaft. 8. Aufl. Leipzig, 1935.

15. Tönnies F. Über die Lehr- und Redefreiheit — Köln. Z. Soziol., 1955, Jg.7, N3.

16. Tönnies F. Die Enstehung meiner Begriffe Gemeinschaft und Gesellschaft. ‑ Koln. Z. Soziol., 1955. Jg.7, N3.

17. Tönnies F. Einfuhrung in die Soziologie. Stuttgart, 1965.

18. Tönnies F. Studien zur Philosophic und Gesellschaftslehre im 17. Jahrhundert /Hrsg. E.G. Jacoby. Stuttgart, 1975.

19. Wiese L. von. Erinnerungen an F. Tönnies.—Köln. Z. Soziol., 1955, Jg.7, N3.

1 Понятие «Gemeinschaft» переводится на русский язык по-разному — как «община» и как «общность». Первый термин подчеркивает исторический прообраз этого типа отношений — древнюю общину, второй — формальное зна­чение понятия, относящегося к любой «органической» общности.

2 «Воля и разум одно и то же» (14, S.85).

3 Имеется в виду первый том «Капитала:».

11