А существовала ли вообще французская колонизация Алжира?

Предоставим вначале слово женщинам. Камера Асьи Джебар запечатлела их в фильме «Нуба женщин с горы Шенуа». Они не пишут истории, они не рассуждают о ней, но рокот истории слышится в голосах этих женщин, которые с незапамятных времен творят ее своим чревом, рожая мужчин и женщин племени джуржура.

Вот они сидят под высоким балдахином. Асья Джебар показывает их нам в тот момент, когда они рассказывают историю детям: это история предков, история племени, борьбы против христиан (их никогда не называют французами), которые перевернули устои и неизменное течение жизни племени.

Камера Асьи Джебар тайком вводит зрителя в незнакомый мир женщин, маленькая и воинственная лодочка которых единственный раз, во время восстания 1860 г. против завоевателей, совершила трагический заплыв в Великую Историю. Отныне они изгнаны из нее. Это такие же точно женщины, как те, чьи образы создал Делакруа. Их мирок полностью восстановлен, они снова, согласно Закону, скрыты от посторонних глаз и хранят молчание. В своем заточении они не должны ни говорить, ни знать.

Асья Джебар свидетельствует о бунте против этого изгнания из Истории, против жестокого разочарования. Но она – может быть, помимо собственной воли – свидетельствует и о том, что для этого алжирского селения сто лет присутствия французов означали не больше, чем клещ на хвосте верблюда.

Перевернутая история

История, преподаваемая алжирцам, как можно себе представить, отличается от той истории Магриба, которую учат французы. Прежде всего, французы унаследовали римскую традицию, продолжателями которой они себя считали. И тут, возможно, единственное совпадение: алжирцы иногда называют французов «руми». Но что касается общего понимания истории, то книга «Я знаю Алжир» (V, 31) дает детям не просто отличное от европейского видение прошлого, но прямо противоположное ему.

Уже во введении внимание акцентируется на тысячелетнем существовании трех африканских государств. В книге вспоминаются финикийцы, которые еще до прихода римлян высадились в Северной Африке и завели там торговлю. В тот момент и в период войн между Римом и Карфагеном остальная территория Северной Африки делилась на три царства: царство мавров (Мавритания) на западе, границей которого была река Малуя, царство масесилов на Тафне и царство массилов на востоке, в Нумидии. Его столицей стала Цитра. Царь Масинисса⁴¹правил с 203 по 148 г. до н. э.; он воевал за земли Карфагена под девизом «Африка – африканцам», провел в стране реформы, поощряя земледелие и развитие городов».

«После смерти Масиниссы Рим, который аннексировал Карфаген, делает попытку подчинить царства Магриба (…). Югурта⁴²устраняет своих двоюродных братьев, «слишком склонных подчиняться Риму», «овладевает нумидийским троном». Он отказывается склониться перед волей Рима и в течение семи лет ведет войну, используя тактику быстрых переходов, засад, преследования по пятам (…). В 105 г. из‑за предательства царя Мавритании (т. е. Марокко) он попадает в плен к римлянам (…).

Римские легионеры постоянно сталкиваются с сопротивлением враждебно настроенного населения Магриба. Со II в. н. э. восстания следуют одно за другим, и, наконец, в 428 г. нашествие вандалов выметает отсюда «остатки клонящейся к упадку Римской империи» (…). Период вандалов – это время тиранической оккупации. «Однако ее ужасная репутация, по‑видимому, преувеличена, так как она создана их врагами». Конец господству вандалов был положен в 533 г. полководцем Велизарием, отвоевавшим эти земли по приказу византийского императора. Византийцы очень жестоко эксплуатировали страну; это время отмечено мятежами и волнениями, которые провоцировало угнетение. Это был период упадка» (V. 31).