КОНТЕНТ ЭТПиН (1)

   Журнал "Экономическая теория преступлений и наказаний" №1 //    "Экономическая теория преступной и правоохранительной деятельности".

СДЕРЖИВАЮТ ЛИ НАКАЗАНИЯ ПРЕСТУПНОСТЬ?(1) Г. Таллок.

Гордон Таллок, профессор экономики и политических исследований Университета шт. Аризона, является одним из ведущих современных американских экономистов, занимающихся неоинституциональными исследованиями. Хотя основная сфера исследований Г. Таллока - теория общественного выбора(2), его перу принадлежит также ряд признанных классическими работ по экономической теории права и преступности (прежде всего, опубликованная в 1971 г. книга “Логика права”).

Сложились три позиции, объясняющие необходимость наказания преступников. Первая из них - морально-этическая; ее Г. Таллок вообще отказывается обсуждать, так как она не связана с экономическим подходом к изучению общества. Для экономиста более интересны два других мнения о необходимости наказания: первое, что наказание сдерживает преступление, и второе, что наказание способно исправить преступника.

Если углубиться в историю, то можно заметить, что до XIX в. о наказании как методе исправления преступника нигде не упоминалось. Возможно, это объясняется тем, что долгое время наказания мало воздействовали на нравственность преступника. Но с распространением тюремного заключения идея исправления преступника постепенно стала преобладающей, пока совсем не вытеснила идею сдерживания. Предполагалось, что тюрьма - это место, где у заключенного будет время и благоприятная возможность раскаяться в своих грехах и принять одобряемую обществом линию поведения. Необходимо отметить, что такое предположение, конечно же, не было результатом каких-либо тщательных научных исследований.

До 1950-х гг. не предпринималось никаких научно обоснованных попыток проверить, каков устрашающий эффект наказания. Только в 50-е гг. было проведено несколько исследований о том, какое наказание более эффективно для сдерживания убийц - смертная казнь или пожизненное заключение. Удалось установить, что пожизненное заключение - более эффективное средство снижения преступности, однако эти исследования были очень слабо подкреплены статистически.

Статистическое исследование эффекта сдерживания является довольно трудным, потому что угроза наказания - не единственный фактор, влияющий на частоту совершения преступлений. Уровень преступности зависит и от многих других факторов - таких, как степень урбанизации, демографический состав населения, экономическое расслоение общества и т. д. Есть специальные статистические методы, которые принимают во внимание все эти факторы, и сейчас они стали вполне доступными для экономистов.

Другая важная методологическая проблема любого статистического исследования в области криминологии - очень плохое качество исходных данных, из-за чего велика и величина погрешности.

Большинство экономистов, серьезно размышлявших над данной проблемой, непременно приходили к заключению, что наказание действительно сильно влияет на преступление. Причина, по их мнению, очень проста: если увеличивается цена чего-либо, то уменьшается и спрос. Соответственно, если вы увеличите размер наказания - т. е. величину того, чем преступник расплачивается за совершенное деяние, - то будет меньше самих этих деяний. Эластичность функции спроса, конечно, может оказаться низкой, следовательно, в этих случаях эффект может быть невелик, но, по крайней мере, какой-то эффект все-таки будет непременно.

Экономисты, конечно же, не отрицают существования других факторов, помимо тяжести наказаний, воздействующих на количество преступлений. Повышение безработицы, например, довольно часто ведет и к росту уровня преступности. Наказания, однако, обладают, в отличие от других переменных, одним важным уникальным свойством: они довольно легко изменяются в зависимости от политики правительства в данной области. Поэтому экономисты, изучая факторы преступности, обращают главное внимание именно на наказания.

Первое серьезное исследование этой проблемы было проведено одной из студенток Гэри Беккера - АрлинСмигель Лейбович(3). Она брала в качестве исходных данные об уровне преступности в каждом штате США, сравнивая их со строгостью наказания (средними сроками тюремного заключения) и его вероятностью (процентом преступлений, за которые преступник был пойман и наказан). Результаты, полученные А.С. Лейбович, показали однозначный эффект сдерживания в отношении каждого из изученных преступлений: когда другие факторы были одинаковы, в штатах с более строгими наказаниями наблюдалось меньшее количество преступлений. При этом такие более тяжкие преступления, как изнасилования и убийства, сдерживались лучше, чем кражи со взломом (burglary) и грабежи (robbery).

Другой ученик Беккера, Айзек Эрлих, исходя из тех же данных что и А.С. Лейбович, но используя более сложную и тщательную методику, также пришел к выводу, что наказания сдерживают преступность(4). Аналогичные исследования были проведены ЛэдомФиллипсом, Харольдом А. Воти-младшим, Джоном Хоуэлом(5). Все они получили подобные же результаты.

В дополнение к вышеперечисленным исследованиям, использующим, по существу, одни и те же данные о преступности в 50 штатах, есть две важные работы на основе совсем других данных. Майкл Блок сопоставил уровень преступности в разных полицейских округах Лос-Анджелеса с вероятностью наложения наказания в каждом из этих округов и также сделал вывод о существовании несомненного эффекта сдерживания(6). Р.А. Карр - Хилл и Н.Х. Стерн занялись разрешением аналогичной проблемы, используя данные по Англии и Уэльсу, и вновь пришли к выводу, что наказания сдерживают преступность(7).

“…Некоторые студенты под моим руководством, - пишет Г. Таллок, - попытались проанализировать прибыльность отдельных видов преступлений против собственности (прежде всего, краж со взломом) с точки зрения преступника, т. е. они изучили вопрос, выгодно ли преступление. [Исходные] данные были очень плохи… но они подтвердили вывод, что большинство людей, занимающихся кражами со взломом, сделали сознательный выбор “карьеры”. Доход от краж со взломом невелик, однако, поскольку они (преступники. - Ю. Л.) не являются высококачественными работниками, достаточен для того, чтобы они продолжали жить нечестно” (с. 130 - 131). Эти исследования указывают на то, что по крайней мере некоторые преступники выбрали свою преступную деятельность довольно рационально и, следовательно, увеличение “цены” преступления могло бы уменьшить их частоту.

Далее Г. Таллок рассматривает взгляды социологов на эту проблему. Все экономисты, о которых он ранее писал, начинали свои исследования с закономерным для экономистов предубеждением, что наказания сдерживают преступность; у социологов же господствовало обратное предубеждение, и они брались за работу с целью подтверждения стандартного в их среде мнения, будто преступления не могут сдерживаться наказаниями. В процессе анализа они, однако, выяснили, что были неправы.

Первый из этих социологов - Джек Гиббс(8). Он поддержал теорию сдерживания, хотя его методы очень отличались от используемых экономистами и были достаточно примитивны; то, что один и тот же вывод следует из разных статистических методов исследования, это само по себе есть дальнейшее подтверждение теории сдерживания. Публикация данной статьи вызвала поток других исследований; труды социологов стали независимым подтверждением ценности экономического подхода к изучению преступности.

Социологов часто волновал вопрос, что сильнее сдерживает преступность - тяжесть наказания или его вероятность. По мнению Г. Таллока, этот вопрос не принципиален. Предположим, у потенциального преступника есть выбор между двумя системами наказания: по одной у совершившего кражу есть 1 из 100 шансов попасть в тюрьму на один год, а по другой - только 1 из 1000 шансов, но на 10 лет. Не очевидно, что эти две системы наказания принципиально по-разному воздействовали бы на преступников. Г. Таллок предлагает считать приемлемой мерой наказания средний срок наказания и вероятность его наложения, взятые воедино.

Большинство исследователей полагают, что вероятность осуждения сильнее влияет на преступников, чем размер наказания. А. Эрлих, например, используя сложный метод исследования, выявил большой эффект сдерживания от назначения смертной казни за убийство(9). Из его расчетов следует, что каждая казнь предотвращает от 8 до 20 убийств, но надо отметить, что погрешность в исходных величинах его расчетов довольно велика для подобных сложных эконометрических вычислений. Используя совершенно другой набор статистических данных и иной метод, сам Г. Таллок дал задание своему студенту провести аналогичные исследования. Полученные результаты показали, что каждая казнь предотвращает только два убийства.

Необходимо отметить, что вопрос, сдерживает ли смертная казнь отдельные виды преступлений, отличен от вопроса, необходимо ли ее применять. Например, применяя жестокие наказания за незначительные правонарушения, мы могли бы заметно уменьшить частоту их совершения. Но тот факт, что можно сдерживать преступления наказанием конкретного вида, - еще недостаточный повод для использования именно такого наказания.

Рассматривая концепцию сдерживания, встречаешься с мнением отдельных ученых, которые не сомневаются в ее действенности относительно таких преступлений, как кражи со взломом и иные преступления против собственности, но сомневаются в ее эффективности относительно импульсивных преступлений. Они полагают, что, например, человек, убивая в состоянии аффекта, вряд ли способен логически размышлять о предстоящем наказании. По поводу данного тезис можно привести контраргумент. Например, заключенные в нацистских лагерях должны были часто находиться в состоянии аффекта, вызванного действиями охранников, однако это почти никогда не приводило к использованию насилия в отношении этих охранников, поскольку было очевидно и неминуемо, что наказанием, если повезет, станет немедленная смерть, а еще вероятнее - смерть от пыток. Даже в состоянии большого эмоционального возбуждения мы сохраняем способность рассуждать, хотя, возможно, не так хорошо, как обычно. Требуется очень сильная провоцирующая ситуация, чтобы человек совершил убийство, если он будет уверен, что его за это неминуемо ждет смерть. Другой пример можно привести, рассматривая преступность на Юге США в 1930 - 1940-х гг., когда среди афро-американцев наблюдался очень высокий уровень насилия. Местные власти придерживались точки зрения, что насилие - неотъемлемая черта характера чернокожих и, следовательно, нецелесообразно строго их наказывать. Но на самом деле именно подобный подход и являлся принципиальной причиной существования данного явления. Если один чернокожий наносил другому удар ножом, он обычно получал довольно небольшой срок тюремного заключения, хотя белый, сделав то же самое в отношении другого белого, чаще всего отсиживал несколько лет в тюрьме. Различия между частотой, с которой белые и черные совершали подобные деяния, вполне объяснимы с позиции концепции сдерживания, что и было наглядно продемонстрировано в дальнейшем.

Чтобы наказание обладало сдерживающим эффектом, потенциальные преступники должны иметь хотя бы некоторую информацию о строгости наказания и их вероятности при различных преступлениях. Эту информацию они могут получить, прежде всего, из криминальной хроники в газетах. Несомненно, если улучшить знания населения об уголовном законодательстве, то и сдерживающий эффект наказания был бы сильнее.

В заключение своего обзора Г. Таллок обращается к вопросу, почему “исправление” стало доминирующим принципом системы наказания в США в конце XIX в. и остается таковым до настоящего времени, несмотря на отсутствие какого бы то ни было научного обоснования подобной политики. “Причины, по моему мнению, - пишет американский экономист, - кроются в распространенной в социальных науках ошибке, будто все хорошее сопутствует друг другу”. На самом деле ситуация более сложна. “Если у нас есть выбор между предотвращением преступности… путем исправления преступника и сдерживанием преступности посредством наложения на преступников определенных санкций, то надо разобраться, что для нас предпочтительно” (с. 134).

Преподобный Сидней Смит, последователь теории сдерживания, писал еще в минувшем веке, что тюрьма должны быть “местом наказания, от которого люди шарахаются с ужасом, местом, одно воспоминание о котором причиняет боль и страдание… местом горя и плача, в которое входят с ужасом, а выходят с твердым намерением никогда не возвращаться к такому унижению…”. Это, конечно, преувеличение: наши тюрьмы не должны быть настолько плохи. Лишение свободы само по себе может быть достаточно эффективным наказанием, но в любом случае сдерживание обязательно включает причинение пусть не физических, а хотя бы психических страданий.

“…Мы не можем выбирать приятный или неприятный метод решения проблемы преступности, - подводит итоги автор статьи. - У нас есть неприятный метод, сдерживание, который действует, и приятный метод, исправление, который (по крайней мере, пока) никогда не работал. В данных обстоятельствах мы должны выбирать - или метод сдерживания, или более высокий уровень преступности” (с. 135).

(1)Составленопо: Tullock G. Does Punishment Deter Crime? // The Economics of Crime / Cambridge, N. Y. etc., 1980. P. 127 - 136. Первоначально эта статья была опубликована: ThePublicInterest. 1974. Summer.

(2)На русском языке опубликованы следующие его произведения по теории общественного выбора: Таллок Г. Новый федералист. М.: Фонд “За экономическую грамотность”, 1993; Бьюкенен Дж., Таллок Г. Расчет согласия. Логические основания конституционной демократии // Бьюкенен Джеймс М. Сочинения. Серия: “Нобелевские лауреаты по экономике”. Т. 1. М.: “Таурус - Альфа”, 1997. С. 31 - 206.

(3)Leibowitz A.S. Does Crime Pay: An Economic Analysis (Unpublished Master`s thesis. Columbia University, 1965).

(4)Ehrlich I. Participation in Illegitimate Activities: A Theoretical and Empirical Investigation // Journal of Political Economy. 1973. Vol. 81. May/June. P. 521 - 565.

(5)См., например: Phillips L., VoteyH.L.Jr. An Economic Analysis of the Deterrent Effect of Law Enforcement on Criminal Activity // Journal of Criminal Law, Criminology and Police Science. 1972. Vol. 63. Sept.

(6)Block M. An Econometric Approach to Theft. Stanford University, mimeographed paper.

(7)Carr-Hill R.A., Stern N.H. An Econometric Model of the Supply and Control of Recorded Offenses in England and Wales. University of Sussex: School of Social Science, 1972.

(8)Gibbs J. Crime, Punishment and Deterrence // Southwestern Social Science Quarterly. 1968. Vol. 48. March. P. 515 - 530.

(9)Ehrlich I. The deterrent effect of capital punishment: a question of life and death // American Economic Review. 1975. Vol. 65. № 3. Р. 397 - 417.

   Журнал "Экономическая теория преступлений и наказаний" №1 //    "Экономическая теория преступной и правоохранительной деятельности".

ТИРАНИЯ СТАТУС-КВО(1) М. Фридмен, Р. Фридмен.

Американский экономист Милтон Фридмен (Гуверовский институт при Стэнфордском университете) принадлежит к числу тех экономистов, имена которых уже при их жизни становятся нарицательными. Он считается одним из ведущих представителей так называемого неоклассического ренессанса в современной экономической теории. Хотя М. Фридменизвестен прежде всего своими монетаристскими разработками (за что был удостоен в 1976 г. Нобелевской премии по экономике), среди его трудов есть произведения, посвященные общим вопросам идеологии классического либерализма(2). К их числу относится написанная им в 1984 г. в соавторстве с женой, Розой Фридмен, книга “Тирания статус-кво”. В этой книге авторы изложили свое мнения о необходимости либеральной модернизации различных направлений правительственной политики. Для исследователей экономико-правовых проблем наиболее интересна гл. 7 - “Преступность”.

“Рост преступности, - указывают М. и Р. Фридмен, - несомненно, одна из наиболее волнующих проблем, мучающих в последние годы американское общество. По мере того как правительство брало на себя все больше и больше обязанностей, оно все хуже и хуже выполняло одну из своих основных функций” (с. 132).

В США за 1957-1980 гг. количество преступлений в расчете на 100 тыс. человек увеличилось: против личности - в 5 раз (со 117 до 581), против собственности - более чем в 7 раз (с 719 до 5319). За это же время общественные расходы на правоохранительную деятельность выросли почти в 10 раз - с 2,7 до 25,9 млрд дол. (с поправкой на инфляцию и рост населения среднедушевые расходы увеличились почти втрое). Таким образом, уменьшение безопасности граждан кажется особенно удручающим, поскольку происходит на фоне роста богатства страны и увеличения расходов на борьбу с преступностью.

“Мы полагаем, - формулируют свою оригинальную позицию авторы книги, - что усиление правительства в последние десятилетия и рост преступнос-ти в те же самые десятилетия - это, в сущности, две стороны одной монеты. Преступность возросла не несмотря на усиление правительства, но в основном из-за усиления правительства” (с. 132).

Почему растет преступность?

Авторы критически анализируют различные подходы к объяснению при-чин преступности и ее роста.

“Одно популярное объяснение преступности - бедность и неравенство” (с. 133). Люди крадут, грабят и убивают или потому, что у них нет иных способов избежать голода и лишений, или из-за зрелища контраста богатства и бедности, зрелища, которое рождает чувства несправедливости и зависти. “Как ни правдоподобно это объяснение того, почему некоторые люди идут на преступление, оно, очевидно, не может объяснить роста преступности в США за последние десятилетия” (с. 134), поскольку в этот период наблюдался не только рост богатства страны, но и более равномерное его распределение. Кроме того, в США бедности и неравенства куда меньше, чем во многих других странах, например в Индии; однако у вечернего прохожего больше шансов быть ограбленным на улицах Нью-Йорка или Чикаго, чем Бомбея или Калькутты.

Другое схожее объяснение сводится к тому, что важен не фактический уровень бедности и неравенства, а его субъективное восприятие потенциальными преступниками. В Америке мощные СМИ (особенно телевидение) обеспечивают всеобщую демонстрацию стиля жизни, которого бедный человек не может надеяться достигнуть честным трудом, но который представляется тем, на что все имеют право. “Несомненно, такое восприятие способствует преступности, - пишут авторы. - Тем не менее нам трудно поверить, что изменение в восприятии - более чем незначительная причина того огромного роста преступности, которое происходило в последние несколько десятилетий” (с. 134).

“Два фактора кажутся нам более важными, факторы, которые мы связали в предшествующих главах с усилением правительства в целом. Один - изменение общественного мнения со времен Нового Курса(3) о роли личности и роли правительства. Это изменение сдвинуло акцент с индивидуальной ответствен-ности на социальную” (с. 134). Стало преобладать мнение, что люди являются порождением социальной среды и потому не несут ответственности за свое поведение. Более того, некоторые считают, будто то, что называют “преступлением”, есть “болезнь”, требующая скорее лечения, чем наказания. Если бедные люди соглашаются, что бедность не их собственный порок, но порок общества в целом, вполне понятно, что они присваивают себе право действовать против общества и забирать все, что хотят. Раз богачи состоятельны не в силу собственных заслуг, а благодаря “выигрышному билету в общественной лотерее”, то можно счесть вполне допустимым корректировать результаты этой лотереи, отнимая чужую собственность.

“Другой фактор, который неоспоримо содействовал повышению преступ-ности, - умножение законов, правил и норм. Умножилось число действий, которые считаются преступными. В самом деле, невозможно подчиняться всем законам, поскольку никто не может знать, каковы они. По этой же причине и официальные власти не в состоянии проводить в жизнь все законы в равной степени и без дискриминации” (с.135).

Что с этим делать?

Поставив “диагноз”, авторы считают своим долгом указать некоторые пути решения проблемы роста преступности. Не будучи криминологами, они освещают лишь те аспекты этой проблемы, которые связаны с их общей темой - о необходимости уменьшения этатизма ради роста общего благосостояния.

На их взгляд, общественное мнение в США постепенно отворачивается от веры в сильное правительство и от доктрины социальной ответственности. Со временем это должно привести к восстановлению чувства индивидуальной ответственности и в итоге к сокращению преступности.

Однако наиболее быстрых результатов можно добиться, если уменьшить перечень тех действий, которые расцениваются законом как преступные. “Наиболее многообещающие меры этого типа касаются наркотиков”(4). Большинство преступлений совершаются людьми, жаждущими не куска хлеба, а дозы допинга. М. и Р. Фридмен задают риторический вопрос: разве не следовало извлечь соответствующие уроки из истории “сухого закона”? Когда его принимали в 1920 г., царили самые радужные ожидания. На деле “Запрет (Prohibition) подорвал основы права, коррумпировал защитников закона и создал декадентский моральный климат - и в конце концов не остановил потребления алкоголя. Несмотря на этот трагический объективный урок, мы, кажется, повторяем такую же ошибку по отношению к наркотикам” (с. 137).

Борьба с пьянством, курением и наркоманией (эти вредные привычки являются, в сущности, одной проблемой) требует решения двух вопросов - этики и целесообразности.

Этический вопрос заключается в том, есть ли у нас право использовать механизм государственного принуждения, чтобы защитить индивидуумов от пьянства, курения и использования наркотиков. Почти каждый согласится с мерами, направленными на защиту детей, а также “третьих лиц”. Но есть ли у нас право использовать непосредственно или косвенно насилие по отношению к взрослым людям, чтобы удерживать их от пьянства, курения или наркомании? Авторы книги отвечают на этот вопрос отрицательно, допуская, впрочем, возможность и иных мнений.

Однако моральным аспектом проблемы можно и пренебречь. “Запрет - винопития ли, курения или использования наркотиков - это лекарство, которое, по нашему мнению, наносит вред и наркоманам, и всем остальным. Следовательно, даже если вы считаете государственные меры по запрету потребления наркотиков морально обоснованными, мы полагаем, что вы найдете по соображениям целесообразности неблагоразумным принятие таких мер” (с. 138).

Рассмотрим сначала влияние гипотетической легализации наркобизнеса на самих наркоманов. Легализация наркотиков может увеличить количество наркопотребителей, хотя такой исход и не обязателен. С одной стороны, именно запретность плода придает ему привлекательность, особенно для молодых. С другой стороны, “толкачи” - наркоторговцы - умышленно втягивают многих людей в наркоманию, отпуская им бесплатно начальные дозы. “Толкачу” выгодно так поступать, поскольку, попав “на крючок”, наркоман превращается в его постоянного клиента. “Если бы наркотики были юридически доступны, любая возможная польза от подобных негуманных действий должна в основном исчезнуть, поскольку наркоман мог бы покупать более дешево” (с. 139). В любом случае, наркоманам, несомненно, будет значительно выгоднее, если наркотики станут легальными. Сейчас они чрезвычайно дороги и сомнительны по качеству. Наркоманы вынуждены сближаться с преступниками, чтобы получать от них наркотики, и сами становиться преступниками, чтобы иметь деньги на наркотики.

Далее рассматривается влияние предполагаемой легализации наркобизнеса на всех остальных членов общества. Вред от наркомании возникает в первую очередь именно потому, что наркотики нелегальны. Согласно оценкам криминологов, от одной трети до половины всех преступлений против личности и собственности совершается в США или ради покупки очередной дозы идущими на преступление наркоманами, или при конфликтах между конкурирующими группами наркопродавцов, или во время импорта и распределения нелегальных наркотиков. “Легализируйте наркотики, - пишут авторы, - и уличная преступность должна эффективно и немедленно сократиться” (с. 139). Кроме того, нелегальный наркобизнес порождает коррупцию, подкуп полиции и других правительственных чиновников.

Наиболее яркий пример - ситуация с марихуаной, потребление которой стало настолько широко распространенным, что напоминает эпоху запрета алкоголя. В Калифорнии марихуана является одной из наиболее прибыльных сельскохозяйственных культур. Однако во многих случаях стражи закона смотрят сквозь пальцы на выращивание и сбор марихуаны, почти так же, как в 20-е гг. они смотрели на деятельность бутлеггеров(5).

В эпоху Запрета как бутлеггеры, так и самостоятельные производители джина иногда использовали древесный спирт или другие вредные субстанции, которые превращали продукт в сильный яд, приводящий к отравлениям. В настоящее время происходит то же самое, но в еще более опасной степени. Американское правительство убедило некоторые иностранные правительства использовать самолеты для опрыскивания гербицидами районы выращивания марихуаны и само недавно действовало аналогичным образом в шт. Джорджия. Цель этих действий - сделать марихуану непригодной для потребления. Однако нет гарантий, что часть зараженной марихуаны не попадет на нелегальный рынок или часть химикатов - на другие посевы, помимо марихуаны. Если бы представители правительства сознательно отравляли пищу осужденных преступников, это вызвало бы огромный скандал. “Несомненно, значительно более гнусной и совершенно не имеющей оправдания практикой является умышленное отравление вероятного урожая, чтобы навредить гражданам, которые могут быть или не быть виновными в нарушении закона и которые никогда не были под судом” (с. 140).

Следует подчеркнуть, что мнение о необходимости легализации наркотиков не зависит от того, насколько пагубны или безвредны те или иные наркотики. “Сколько бы вреда не причиняли наркотики тем, кто их потребляет, по нашему мнению, - указывают М. и Р. Фридмен, - ...запрещение их использования наносит еще больший вред как потребителям наркотиков, так и всем остальным” (с. 140).

Легализация наркотиков должна одновременно уменьшить число преступ-лений и улучшить правоохранительную деятельность. “Трудно представить какую-либо другую меру, которая могла бы сделать так много для усиления закона и порядка” (с. 140 - 141).

Значит ли это, что мы должны признать поражение в борьбе с наркобизнесом? Почему бы просто не положить конец наркоторговле?

“Мы не можем положить конец наркоторговле, - парируют возможное возражение американские экономисты. - Мы можем пресечь поток опиума из Турции, но опиумный мак растет в бесчисленном множестве других мест. Сотрудничая с Францией, мы можем сделать Марсель небезопасным для производства героина местом, но производство по простой технологии можно осуществлять во многих других районах. Мы можем убедить Мексику... проводить опрыскивание марихуаны химикатами, но марихуана может быть выращена почти в любом месте. Мы можем сотрудничать с Колумбией, чтобы уменьшить ввоз кокаина, но этого нелегко достигнуть в стране, где его экспорт является крупным экономическим фактором” (с. 141). Таким образом, силовые методы оказываются заведомо малоэффективными в противодействии нелегальному наркобизнесу(6).

“Потребление наркотиков - не единственная область, где преступность могла бы уменьшиться при легализации деятельности, которая является сейчас нелегальной, но это [направление деятельности], несомненно, наиболее очевидное и наиболее важное, - так завершают свое исследование М. и Р. Фридмен. - Наше подчеркивание именно этого основано не только на возрастающей серьезности связанных с наркотиками преступлений, но и на убеждении, что избавление нашей полиции и наших судов от борьбы против наркотиков позволит более полно использовать их энергию и средства для борьбы с другими видами преступлений. Мы можем, таким образом, нанести двойной удар: непосредственно уменьшить преступную деятельность и одновременно увеличить эффективность законодательного принуждения и предотвращения преступлений” (с. 141).

(1)Составленопо: Friedman M. and R. Tyranny of the status quo. S. Diego; N. Y. etc., 1984. P. 132-141.

(2)На русский язык из работ подобного рода переведены отрывки из книги М. и Р. Фридмен “Хозяева своей судьбы” (1980), а также из книги М. Фридмена “Капитализм и свобода” (1982). (См.: Фридман и Хайек о свободе. Минск, 1990. С. 7 - 99.) Подробнее о жизни и творчестве Милтона Фридмена см.: Нобелевские лауреаты по экономике: Библиографический словарь. 1969 - 1992. М., 1994. С. 81 - 89.

(3)Новый Курс (NewDeal) - провозглашенная в 1933 г. президентом США Ф. Рузвельтом политика актив-ного участия правительства в регулировании экономических и социальных отношений. Экономисты-нео-классики рассматривают ее как начало пагубного, по их мнению, для американского общества государ-ственногоинтервенционизма.

(4)Следует отметить, что предложенный в этой работе проект легализации наркотиков вызвал наибольший интерес криминологов и положил начало длительной дискуссии, которая продолжается по сей день.

(5)Бутлеггеры (bootleggers) - торговцы контрабандными спиртными напитками в эпоху “сухого закона” в США в 1920-1933 гг. Именно бутлеггерство стало той питательной почвой, на которой родился американ-ский синдикат организованной преступности - “Коза Ностра”.

(6)Милтон Фридмен верно предсказал дальнейшее развитие борьбы с наркобизнесом. Хотя Турция перестала входить в число крупных производителей героина, лидерство в 80 - 90-е гг. перешло к странам “Золотого треугольника” (Бирма, Таиланд, Лаос) и “Золотого полумесяца” (Афганистан, Пакистан). Временное сокращение экспорта марихуаны из Мексики вызвало увеличение его ввоза с Ямайки и рост плантаций марихуаны в самих США. Поражение Медельинского кокаинового наркокартеля в начале 90-х гг. также отнюдь не привело к уменьшению производства и экспорта кокаина.