1 Здесь и далее повести сборника «Миргород» цитируются по изданию: Гоголь н.В Полное собрание сочинений: т 2. - м : Изд-во Академии наук ссср, 1937. - 763с
А.П. Чудакова, с «подходом этнографа» [210.С.34], с присущей ему обстоятельностью и добросовестностью.
Далее исследователь подмечает еще одну важную особенность творческой манеры писателя, а именно «всесторонность вещественного охвата» [210.С.36], тяготение Гоголя к «перечислениям разного рода предметов» [210.С.34]. Мир писателя буквально переполнен материальным. Вещи и предметы «толпятся и налезают друг на друга», создают особую структуру, состоящую из «плотного ядра и расширяющейся сферы» [210.С.42]. Вспомним в данном случае развернутое описание двора сотника в повести «Вий», куда включено упоминание и панского дома, и амбаров, и погребов, и мельниц, и чердаков. Или описание интерьера хаты пана Данилы в «Страшной мести», где представлены хоть и простые предметы, но достаточно обстоятельно.
К сожалению, наблюдения А.П. Чудакова связаны в основном с произведениями позднего периода творчества писателя, тогда как повести первого сборника не попали в зону исследовательского внимания ученого, и поэтика предметного мира «Вечеров на хуторе близ Диканьки» в его работах не была раскрыта.
Особое мнение по поводу поэтики гоголевских вещей высказывает исследователь В.Н. Топоров в своей работе «Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе» [187]. Ученый делает вывод о наличии так называемого «дефекта восприятия» [187.С.38] в произведениях писателя. В.Н.Топоров утверждает, что «вещь под взглядом Гоголя виделась. попавшей в круг дурной бесконечности, утратившей свое главное назначение - нужность человеку.» [187.С.35].
Материальное пространство в повестях Гоголя - это «тесное и узкое пространство, где уже ничего нет, кроме оставленных смыслом. вещей, преизбыточествующей вещности, образующей уже некую хаотическую, мертвящую стихию» [187.С.38].
В подтверждение слов исследователя достаточно вспомнить загроможденное вещами поместье семьи Товстогубов или описание усадебной жизни Шпоньки, обстановку обеда в доме его знакомого Григория Григорьевича Сторченка.
Вещь, как известно, «нужна не сама по себе и не самой себе. а человеку» [187.С.15]. Но особенность персонажей Гоголя заключается в том, что они часто не проникают в суть окружающих их вещей, не ценят их, не видят в них особой значимости.
Ученый убежден, что отдельно взятая вещь в художественном пространстве писателя сама по себе не важна и не ценна, так как гоголевские предметы заметны лишь в их массе, в том огромном количестве, в котором они описываются. Основной авторский художественный прием в данном случае - это прием нанизывания предметов друг на друга и в повествовательном описании автора, и в жизни персонажей.
Спецификой гоголевского восприятия, по мысли В.Н. Топорова, являегся способность видеть «многое и в поразительно дифференцированных деталях» [187.С.38]. Писатель делает ставку на «мелочи» [187.С.38], так как именно они имеют самодовлеющий характер и помогают высветить, «угадать» того или иного человека.
В заключение добавим, что указанная вещная переполненность опустошает, выхолащивает жизнь персонажей, вещи становятся «оставленные смыслом» [187.С.38], то есть они никому не нужны и не для кого не важны.
Исследование Е.С. Добина «Искусство детали. Наблюдения и анализ» [73] представляет собой рассуждение о сути художественной детали и художественной подробности в целом и в творчестве Н.В. Гоголя в частности. Так, и те, и другие не только «периферийны», но могут быть (и часто бывают) «сердцевины» и прямо относятся «не только к окружению, но и к ядру повествования, к образному целому» [73.С.9]. К примеру, в повести «Страшная месть» дается описание удивительной шапки отца Катерины, которая «вся исписанная не русскою и не польскою грамотою»1 [56.С.196] и которую персонажнадевает перед колдовством. Как представляется, основное назначение данного описания шапки в повествовании - указывать на нехристианскую сущность колдуна, на его отчужденность от остальных героев.
Е.С. Добин утверждает, что Гоголь никогда не оставлял без внимания подробностей окружающей его действительности, все «бесчисленные мелочи» были важны для него как для писателя.
Основная сила и важность художественной детали, по мысли исследователя, состоит в том, что она является отражением общего целого, и Гоголь, как представляется, отчетливо осознавал это. К подобным художественным мелочам относятся нюансы нарядов и платьев персонажей, подробности устройства жилищ в произведениях писателя, разнообразные блюда и кушанья: «Гоголем обуревало жадное любопытство к мелким, даже ничтожным обстоятельствам жизни. В особенности - к вещному, материальному окружению человека» [73.С.25].
По наблюдению Е.С. Добина, интерес к вещному гармонично вписывается в общую художественную манеру писателя, так как помогает ему решить две основные творческие задачи: во-первых, как можно полнее зафиксировать наружное бытие человека; во-вторых,
1 Здесь и далее повести сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» цитируются по изданию- Гоголь Н В. Полное собрание сочинений и писем- В 23-х т Т.1 - М.: Наследие, 2001 -919с через мелочи раскрыть, угадать характер героя, тип его личности, заглянуть под внешнюю оболочку того или иного персонажа.
Отметим, что исследователь считает наличие массы художественных подробностей бесспорным плюсом творческой манеры Гоголя, так как его персонажи срослись с «вещественным дрязгом» [73.С.52], с мелочами. В мире Гоголя Иван Иванович равен Ивану Никифоровичу, а оба они равноценны пропавшей пуговице миргородского городничего.
Далее в рассматриваемой работе поднимается проблема символичности деталей, их обобщения и идейного укрупнения. К сожалению, исследователь затрагивает данную проблему вскользь, не уделяя ей значительного исследовательского внимания.
Более подробно и глубоко проблема символичности вещей и их сочетания с реальной действительностью ставится в работе А.Ф. Лосева «Проблема символа и реалистическое искусство» [117]. Рассуждая о художественной природе символа, философ в доказательство своих мыслей нередко берет примеры из творчества Н.В. Гоголя, но и в целом идеи исследования представляют для нас большой интерес. Бесспорно примечательными являются следующие утверждения: «символ вещи. содержит. все вообще возможные проявления вещи. больше, чем сама вещь в ее непосредственном явлении [117.С.13] .символ содержит в себе образный элемент.» [117.С.147].
Согласно мнению А.Ф. Лосева, всякая вещь, в том числе и художественная, всегда есть «тот или иной сгусток человеческих отношений» [117.С.161], то есть символ. Любой предмет в художественном произведении принадлежит не сфере действительности, а является предметом внутреннего образного мира. Следовательно, рассматривая сферу вещного, не избежать замечаний о сути символического и разнообразии его проявлений. К примеру, в повести «Майская ночь, или Утопленница» находим следующий вещный образ-символ: овчинный черный тулуп с вывороченной вверх шерстью. Он символизирует веселое гулянье парубков, общую кутерьму, поиски головою дерзкого шутника. В повести «Ночь перед Рождеством» - это зеркало красавицы Оксаны, с которым она не расстается (символ девичьего кокетства и любования собой), в «Страшной мести» нередко упоминается горшок с удивительными травами, сопровождающий колдуна, который помогает показать читателям инфернальную сущность отца Катерины.
В.Е. Хализев [198] также придает исключительную важность вещным образам в творческом мире того или иного писателя: «Вещная конкретика составляет неотъемлемую и существенную грань словесно-художественной образности.» [198.С.240].
Основная художественная ценность вещей, по мнению ученого, заключается в том, что они «вызывают к себе определенное отношение, становятся источником впечатлений, переживаний, раздумий.» [ 198.С.236].
Ряд важных замечаний относительно сути предметных образов сделан ученым непосредственно на материале творчества Н.В. Гоголя. Так, В.Е. Хализев убежден, что вещи у Гоголя не эпизодичны, они не упоминаются случайно и вскользь, а наоборот, «выдвигаются на авансцену и становятся важнейшим звеном словесной ткани» [ 198.С.240].
Исследователь предлагает своеобразную классификацию вещных образов: с одной стороны - «вещь. сродная человеку» [198.С.237], с другой - вещи с «печатью запустения и мертвенности» [198.С.239]. В первом случае вещи изображаются как нечто родное, близкое сердцу, прочно вошедшее в жизнь человека. К примеру, то впечатление, которое производил интерьер дома старосветских помещиков на рассказчика: «всё это для меня имеет неизъяснимую прелесть. [55.С.14] .какая длинная навевается мне тогда вереница воспоминаний.» [55.С.18]. Или опоэтизированные предметы быта в повестях «Вечеров.» и в меньшей степени «Миргорода»: детали одежды персонажей, украшения, посуда, предметы кухонной утвари.
При этом творчество Н.В. Гоголя дает материал и для противоположных примеров, а именно: «У Гоголя. быт с его вещным антуражем часто подается как унылый, однообразный, тяготящий человека, отталкивающий, оскорбляющий эстетическое чувство» [198.С.239]. В данном случае речь, на наш взгляд, идет об особенностях интерьера «Петербургских повестей», к примеру, в подобном ключе выдержано описание комнат художников Пискарева и Чарткова, жилища Акакия Акакиевича.
В целом в рассматриваемой работе тонко подмечена некая взаимосвязь между состоянием мира вещей и психологическим состоянием человека: «.вещный мир связывается с глубокой неудовлетворенностью человека самим собой, окружающей реальностью.» [198.С.239], что в свою очередь порождает «брезгливую отчужденность» [198.С.239] от всего материального.
Культурологическое исследование P.M. Кирсановой «Розовая ксандрейка и драдедамовый платок: Костюм - вещь и образ в русской литературе XIX века» [101] посвящено анализу особенностей одежды персонажей литературных произведений разных авторов. Так, P.M. Кирсанова убеждена, что одежда героев содержит в себе отличительные знаки, помогающие понять и оценить «все тончайшие оттенки положения человека в системе общественной иерархии» [101.С.8], определить уровень его культуры и жизни, раскрыть особенности характера и в целом личности. К примеру, таким знаком в произведениях Гоголя становится фризовая шинель небогатых чиновников Петербурга. «Фриз - это грубая шерстяная ткань. один из дешевых видов сукна» [101.С.256], таким образом, недорогой материал одежды указывает на незначительное социальное положение персонажей. В целом мундирная одежда, как утверждает P.M. Кирсанова, строго регламентировалась правительственными постановлениями.
Далее исследовательница отмечает, что художественною особенностью описаний костюмов является то, что они выступают одновременно и как «важная художественная деталь» [101.С.7] повествования, и как «средство выражения авторского отношения к действительности» [101.С.7]. В силу этого нередко описания одежды приобретают в повествовании символическое значение. К примеру, после публикации повести А.С. Пушкина «История села Горюхина» (1830) пальто горохового цвета стало символом осведомителя, то есть приобрело иносказательный смысл.
В статье P.M. Кирсановой «Превращения фрака «наваринского дыму с пламенем» [100], посвященной непосредственно рассмотрению цветописи и цветообозначений в художественном мире Н.В. Гоголя, отмечается, что данный «автор может не сообщать читателю никаких подробностей жизни персонажей. но его костюм. детали позволяют представить себе обстоятельства жизни и внутренний мир этих персонажей.» [100.С.236]. Важную роль в данном случае играет цвет одежды героев, так как у Гоголя «цвет имеет, прежде всего, эмоциональную окраску - средство психологической характеристики персонажа.» [100.С.235].
Таким образом, становится очевидным, что внимание к деталям наряда, к цвету платья того или иного литературного персонажа является важной составляющей частью художественного анализа произведения.
Некоторые наблюдения, связанные со смысловой характеристикой отдельных вещных предметов в творчестве писателя, содержатся в работе А.И. Иваницкого «Архетипы Гоголя» [87]. В частности, исследователь, рассуждая по поводу деталей одежды персонажей, утверждает, что она в произведениях Гоголя является устойчивым символом «женского поглощения мужчины» [87.С.266]. Сам процесс «обряжения» означает «исчезновение человека в собственной одежде; человек есть его одежда.» [87.С.266]. Другими словами, гоголевская одежда у А.И. Иваницкого наполняется особым оригинальным смыслом, но, на наш взгляд, нет уверенности в том, что сам Н.В. Гоголь усматривал в ней именно это.
В русле подобных размышлений идет и Г.Л. Левина, чья статья «Старосветские помещики» Н.В. Гоголя в русле взаимодействия языческой и христианской культур» [113] посвящена рассмотрению мифологических аллюзий, выделению языческого (предметного) плана повести и библейской мифологемы (образы Адама и Евы). Мотив еды как «эротического действа» пронизывает, по мнению автора статьи, всёгоголевское повествование и предметный мир повести призван раскрыть это.
Ю.М. Лотман в работе «Проблема художественного пространства в прозе Гоголя» [120] предлагает свое понимание предметного мира в творчестве писателя. По мнению ученого, художественные вещи в зависимости от типа пространства бывают, во-первых, «с резко выделенным признаком материальности», если пространство бытовое, во-вторых, «не-предметами», если пространство волшебное. В повестях первого гоголевского сборника представлены в равной мере как те, так и другие. В «Миргороде» и в «Петербургских повестях» пространство «забито неподвижными, одеревенелыми вещами» [120.С.439], так как в них преобладает бытовое пространство.
Внимание к вещному миру Гоголя Г.А. Гуковского [65] ограничилось в основном анализом художественной ткани «Петербургских повестей», что не помешало исследователю сделать ряд важных наблюдений.
Так, по мнению ученого, в «Петербургских повестях» «фантастичность самых обыкновенных вещей и людей» [65.С.273] сочетается с «вещными подробностями низменного быта» [65.С.361], причем количество подробностей увеличивается в сборнике от повести к повести и максимально в «Шинели». Если в других повестях «предметы не описаны. в повествование они попадают скупо.» [65.С.358], то в «Шинели» «конкретная детализация сопровождает весь рассказ событий, пронизывая его насквозь.» [65.С.359]. В указанной повести подробно описан процесс выбора материала, приценивание, пошив шинели, впечатления от готового изделия. Здесь деталь одежды исключительно значима и даже судьбоносна для главного персонажа, так как «вещь [шинель - Е.М.]. для бедного человека важнее многихромантических мечтаний. Бытовое становится. трагическим, потому что несет в себе судьбу человека.» [65.С.373]. Вещь начинает заменять для персонажа все проявления окружающей действительности, поглощая все его интересы и определяя собой его желания.
Исследования Ю.В.Манна [124-133], П.А.Николаева [149],
B. Боцяновского [10], Г.Н.Поспелова [159], М.Б. Храпченко [201],
C.И. Машинского [137], H.J1. Степанова [179] не посвящены конкретно рассмотрению поэтики вещного мира прозы Гоголя, но в них содержится ряд ценных замечаний и наблюдений, представляющих особый научный интерес.
Так, Ю.В. Манн особо отмечает «заведомое противоречие» [128.С.146] в построении некоторых вещных образов, к примеру, значение присутствия картин в доме старосветских помещиков: картины вывешиваются для рассматривания, между тем они функционируют здесь вне своих изобразительных достоинств, вне своего содержания вообще - лишь одним фактом присутствия» [128.С.146]. Художественные полотна в данном случае не выполняют свою основную вещную функцию, как не выполняют ее в художественном мире Гоголя и книги, то есть все то, что лишено прямого утилитаризма.
В ходе исследования Ю.В. Манн выделяет моменты «логического абсурда» [128.С.148], которые также касаются гоголевских вещных образов. К примеру, чтение книг Иваном Федоровичем Шпонькою лишь ради узнавания известного: «Книг он, вообще сказать, не любил читать; а если заглядывал иногда в гадательную книгу, так это потому, что любил встречать там знакомое, читанное уже несколько раз» [42.С.223].
Рассуждения Ю.В. Манна по данному вопросу не противоречат рассуждениям С.И. Машинского [137], а именно: произведения искусства перестают выполнять эстетическую функцию, в повествовании они лишь подчеркивают пустоту и скуку жизни гоголевских персонажей. «В бессмысленной пестроте этих портретов отражена бессмыслица существования их хозяев» [137.С.84].
С.И. Машинский отмечает тот факт, что раскрытие внутренней сущности героя нередко происходит через сравнение его с предметами быта, с реалиями материальной действительности. Следствием этого, считает литературовед, явились многочисленные сопоставления внешности и действий персонажей с образами вещного мира. «Ежели хотите, - пишет исследователь,- представить себе, как выглядит Григорий Григорьевич, - извольте: «Тут камердинер. стащил с него сюртук и сапоги и натянул вместо того халат, и Григорий Григорьевич повалился на постель. казалось, огромная перина легла на другую» [137.С.68].
Но в указанной работе есть и спорные моменты. К примеру, трудно согласиться с утверждениями С.И. Машинского об обезличенности гоголевских персонажей, об их одинаковости («нет ни одного примечательного лица, которое заслуживало бы быть выделенным из толпы» [137.С.63], - заявляет ученый), в том числе и с точки зрения деталей одежды, особенностей наряда.
Далее отметим тонкое наблюдение Г.Н. Поспелова [159], основанное на сопоставлении эволюции общего состояния персонажа с эволюцией состояния его вещей. Вещи и их хозяин находятся, по мысли ученого, в прямой зависимости друг от друга. Обветшание, устаревание вещей соотносится с таким же процессом в жизни их хозяина: «Быть может, когда-то. предок Ивана Никифоровича, заботясь о благе родины, с оружием в руках воевал под стенами польской крепости. Теперь «красное» или «синее» сукно и «золотая парча» гниют в «коморах», а владелец шпаги и ружья «лежит весь день на крыльце» [159.С.101-102].
Мысль о своего рода тождественности вещей и их хозяев высказывает также критик В. Боцяновский [10]. В его работе «Один из вещных символов у Гоголя» читаем: «вещи у Гоголя не только служат для определения лиц, не только являются «приметами», но выступают параллельно с героем, как бы подчеркивая переживаемое им.» [10.С.5].
П.А. Николаев в работе «Художественные открытия Н.В. Гоголя» [149], разделяя подобные замечания литературоведов, добавляет: «Вещь становится художественным персонажем. Здесь [в творчестве Гоголя -Е.М.] - начало превращения её в почти живое существо, и тем самым превращения человека в вещь.» [149.С.124]. К примеру, по Невскому проспекту двигаются не люди, а их «вещные знаки» [149.С.126], причем «овеществление» людей настолько значительно, что уже трудно разделить личность и бездуховную материю.
Трудно не согласиться с наблюдениями H.JI. Степанова [179], касающимися сути основного художественного принципа Н.В. Гоголя, а именно с тем, что «характеристика героев осуществляется через описание окружающей их обстановки» [179.С.133]. Мелочность и пустота жизни персонажей передаётся «внешней бессобытийностью повествования, перегруженного излишними подробностями.» [179.С.157]. Жизнь многих героев Гоголя настолько примитивна и скучна, что любая вещь для них становится крайне значительной и важной. Подробное текстовое описание неодушевленных предметов объясняется, по мнению ученого, именно этим.
Итак, большинство исследователей творчества Н.В. Гоголя сходятся во мнении, что материальные атрибуты художественного мира занимают важное место в системе произведений писателя. Вещи, предметы нередко не просто сопоставляются с персонажами, но зачастую смешиваются с ними, взаимозаменяются. Способность вещных образов Гоголя выступать наравне с живыми лицами доказывает необходимость их присутствия в повествовании, их исключительную значимость и художественную ценность.
Таким образом, литературоведами и исследователями творчества Н.В. Гоголя высказывались отдельные ценные замечания по поводу состояния предметного мира писателя, в ряде их работ звучали важные суждения относительно бытописательской сущности его таланта и особенностей описания им вещной действительности. Однако в целом художественные проявления вещного мира писателя в аспекте одежды персонажей и деталей интерьера не становились предметом отдельного специального рассмотрения. Другими словами, в современной лшературоведческой науке отсутствуют исследовательские работы, посвященные комплексному рассмотрению гоголевского вещного мира в его художественной эволюции. С этим связана актуальность данного исследования.
Объектом данного диссертационного исследования является художественная ткань произведений Н.В. Гоголя, а именно повести 1830-1840-х годов, вошедшие в сборники «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород» и в цикл «Петербургские повести». Предметом научного рассмотрения является категория вещного мира в указанных произведениях писателя, а именно проблема художественного изображения вещей и соотнесения их с персонажами.
Целью нашего исследования является комплексное изучение и анализ особенностей вещного мира повестей трех сборников Н.В. Гоголя, прежде всего в аспекте рассмотрения одежды персонажей писателя и внутреннего убранства помещений.
В соответствии с поставленной целью в исследовании решаются следующие задачи:
1. проследить процесс эволюции художественного взгляда писателя на вещное окружение персонажей от сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» к сборнику «Петербургских повестей»;
2. определить принципы отбора вещей при создании образов персонажей и при описании внутреннего убранства того или иного помещения;
3. предложить классификацию деталей одежды персонажей с целью выявления роли предметных описаний в творческом мире Н.В. Гоголя;
4. проследить через обозначенные в тексте детали костюма и атрибуты интерьера авторскую позицию по отношению к тому или иному персонажу;
5. представить вещные атрибуты художественного пространства произведений писателя в многообразии их художественных функций и смысловых значений, определить роль отдельных предметных символов.
Научная гипотеза, выдвигаемая в данной работе, звучит следующим образом: мир людей и мир вещей в творчестве Н.В. Гоголя нерасторжимы, они находятся в тесном слиянии друг с другом. На протяжении рассматриваемого нами периода творчества (от «Вечеров на хуторе близ Диканьки» до «Петербургских повестей») писатель проходит определенную художественную эволюцию, а именно представленные автором вещные реалии все теснее соприкасаются с внутренним миром персонажей, полнее и точнее отражают окружающую действительность. Талант Гоголя раскрывается как талант гротескового бытописателя с его умением показать внутренний мир того или иного героя через окружающие его вещные атрибуты.
На защиту выносятся следующие общие положения работы:
1. В повестях Гоголя присутствуют как простые упоминания вещей (их основная функция - организовывать художественное пространство вокруг героев), так и распространенные описания вещной сферы, где вещи подаются как самостоятельно живущие, нередко являющиеся отдельным объектом художественного изображения, то есть становятся полноправными героями повествования.
2. Вещные атрибуты, являясь внешними художественными деталями, используются автором с целью передачи душевного состояния героев; также благодаря им в целом осуществляется показ внутреннего мира того или иного персонажа.
3. От сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» к «Петербургским повестям» вещный мир писатель проходит очевидную художественную эволюцию: от яркости красок и узорчатости рисунка к тусклости изображения и цветовому однообразию. Национальный колорит, присущий сборнику «Вечера на хуторе близ Диканьки», сменяется прозой городской жизни с её гротескно-реалистическими описаниями нарядов и показом прозаических сфер жизни.
4. Система стилистических средств, таких, как гротеск, гиперболизация, ироническое изображение, помогает автору привлечь читательское внимание к уродствам человеческой жизни: к вещизму, охватившему героев, к их общей ограниченности и увлеченности внешней стороной жизни. Проблема показа вещей решается в позднем творчестве Гоголя в тесной связи с его основным художественным принципом правдивости изображения.
5. Наблюдения над вещным миром, в частности над деталями одежды персонажей, позволяют выявить долю авторского участия в изображении, проследить усиление субъективного авторского начала, заметное на материале вещной сферы, и говорить о процессе индивидуализации изображения.
Методологическая основа исследования состоит в сочетании традиционных литературоведческих подходов: системного и сравнительно-сопоставительного. Это позволило изучить творчество Н.В. Гоголя 1830-1840-х годов как органическое целое, а категорию вещного мира писателя как целостную художественную проблему.
Научная новизна настоящей диссертационной работы обеспечена, во-первых, систематизацией сведений о художественных особенностях категории вещного мира, во-вторых, предпринятой в работе попыткой применить накопленный литературоведами теоретический материал непосредственно к вещному миру произведений Н.В. Гоголя с целью выявить его закономерности и индивидуальные черты.
Теоретическая значимость данной работы обусловлена введением в научный оборот недостаточно изученного теоретического материала, использованием различных литературных подходов, принципов и методов, что позволило представить указанную проблему во всей её полноте и многоаспектности.
Практическая значимость работы состоит в том, что её материалы и выводы могут быть использованы при чтении историко-литературных курсов и проведении спецсеминаров по истории русской литературы XIX века, а также могут быть включены в учебные и учебно-методические пособия по соответствующей проблематике.
Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в виде научных докладов на конференциях «Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых» (Москва, МПГУ, 2004), «Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых» (Москва, МПГУ, 2005). Проблематика работы обсуждалась на заседаниях аспирантского объединения кафедры русской литературы МПГУ (20032006 г.), научный доклад по теме работы на аспирантском семинаре кафедры (2005 г.) получил одобрение. Содержание исследования отражено в пяти публикациях.
Объем и структура работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и библиографии, насчитывающей 220 наименований. Основное содержание работы изложено на 168 страницах.
Заключение диссертации по теме "Русская литература", Мякинина, Елена Сергеевна
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Творчество Н.В. Гоголя, несмотря на большое количество посвященных ему литературоведческих работ, представляет собой до конца не познанный художественный мир. Ряд аспектов его творчества неоднократно избирался для рассмотрения исследователями разных лет и литературоведческих направлений. Несмотря на стремление всесторонне изучить литературное наследие писателя, наиболее полно осветить художественное своеобразие его творчества, в современной науке существует целый ряд нерешенных проблем и среди них проблема целостного рассмотрения гоголевского вещного мира.
В отличие от писателей, скорее невнимательных к предметному окружению персонажей, Н.В. Гоголь в своих произведениях проявлял большой интерес к связи, существующей между человеком и его вещной сферой. Данная связь, без сомнения, представлялась ему прочной и весьма значительной, так как вещное окружение каждый человек выбирает в соответствии со своим внутренним миром. Более того, острое любопытство к всевозможным деталям в жизни человека отличало писателя в его самых ранних произведениях.
Вещный мир, на наш взгляд, интересен Гоголю и сам по себе, как самостоятельно живущий, имеющий свой характер и законы развития (самостоятельный предмет изображения), и как проявление особенностей мира людей. Часто именно те или иные вещи помогают раскрыть суть человеческих взаимоотношений, выявить особенности уклада жизни в целом. Организованный определенным образом интерьер, имеющий свои составляющие, нередко способен помочь постигнуть сущность вписанных в него персонажей, определить их отношения с миром.
Наблюдение над материальной сферой дает нам более четкое представление о творческой эволюции писателя, в рамках которой художественное изображение материальной действительности меняется по ходу творчества от красочного и яркого мира естественной жизни к вещным атрибутам прозы городской реальности.
В целом, как удалось установить по ходу работы, для художественной манеры Гоголя свойственна нерасторжимость неживой вещи и живого человека, их нередкое уравнивание, слияние вещи с внутренним миром персонажа. Раскрытие личностных особенностей того или иного героя происходит путем показа именно внешних деталей его облика, через упоминание отдельных атрибутов интерьера его жилища. В связи с этим вещи нередко становятся знаковыми вещами, вещами-символами. К примеру, зеркало значительного лица («Шинель») является символом стремления героя казаться окружающим не тем человеком, каким он на самом деле является.
Изменение по ходу творчества писателя основной художественной задачи (от показа занимательного фантастического сюжета, цель которого развлекать, к показу несовершенств человеческой жизни, её уродливости) повлекло за собой развитие бытописательской стороны его таланта, что позволило Гоголю в его поздних повестях глубоко и полно раскрывать сущность его героев путем изображения их вещного окружения, так как вещи избираются автором максимально соответствующими внутренней сути того или иного персонажа, и, таким образом, они теснее сливаются с людьми.
В рассмотренных повестях Гоголя были найдены как простые упоминания тех или иных предметов, своеобразное обозначение вещных деталей по ходу действия, так и подробно описанные автором, самостоятельные в плане художественного показа объекты материальной действительности, являющиеся полноправными героями изображенного писателем мира. Задача первых - организовать собой определенное художественное пространство, окружающее героев, обозначая тем самым особенности уклада их жизни (упоминания столов, лавок, стульев, ширм и т.д.). Распространенные вещные описания призваны, на наш взгляд, во-первых, являться художественным средством характеристики того или иного персонажа, во-вторых, призваны помочь читателю представить атмосферу изображенной жизни в целом, такой, какой она видится писателю, придать ей определенный колорит. К примеру: расписанные миски и макитры на возу гончара («Сорочинская ярмарка»), стол, уставленный «кушаньями» на съезде у городничего («Повесть о том, как поссорился Иван Иванович.»), оборванный диван Чарткова («Портрет»), ящичек для собирания денег Акакия Акакиевича («Шинель»).
Смысловое содержание каждой гоголевской вещи индивидуально, но все вместе они образуют единую систему предметного мира, так как каждый атрибут материальной действительности находится на своем, отведенном именно для него месте, выполняя свою определенную художественную функцию. Исходя из этого, в данной работе предпринята попытка классификации деталей одежды персонажей, цель которой -выявить значение указанных деталей в творчестве писателя. Первая из предложенных нами классификаций основана на частоте упоминаний в тексте той или иной вещи. В результате рассмотрения были выделены часто встречающиеся в повествовании фрагменты нарядов, менее употребительные, единичные детали одежды и константные (постоянные) детали. Данный анализ позволил нам проследить эволюцию писательского вещного мира (в плане одежды) от её национальных вариантов к городским формам.
Следующая из предложенных нами классификаций одежды гоголевских персонажей основана на принципе индивидуализации изображения и на принципе усиления субъективного авторского начала. В зависимости от этого вещные атрибуты были разделены нами на три основные группы:
1. Вещи, показывающие реалии описанной Гоголем жизни;
2. Вещи, раскрывающие общественную иерархию - положение человека в системе общественной иерархии;
3. Вещи, раскрывающие характер персонажей и отражающие их привычки.
Каждая из перечисленных групп была рассмотрена с точки зрения усиливающейся авторской воли, возрастающей доли писательского участия в изображении вещных реалий. Таким образом, стало очевидным, что описания деталей нарядов персонажей могут иметь различное художественное назначение. Во-первых, они способны достаточно объективно передавать внешнее предметное бытие людей, во-вторых, доносить до читателя существующую общественную иерархию, основанную прежде всего на имущественном положении, представляя при этом уклад жизни в целом; в отдельных случаях они раскрывают сущность того или иного персонажа, подчеркивая его индивидуальность. В последнем значении фрагменты одежды выступают в роли психологических деталей, основная функция которых заключается в показе внутреннего мира героев, что позволяет нам выявлять в определенной мере авторское отношение к ним.
Проанализировав особенности одежды большинства гоголевских персонажей, мы обнаружили её следующие художественные возможности: тот или иной наряд нередко выдает желание героев быть похожим на кого-то более значительного и состоятельного, более уважаемого в обществе. Примеры тому были найдены в повестях «Ночь перед Рождеством», «Тарас Бульба», «Нос» и др.
Подчеркнутые автором отдельные детали внешнего вида способны, на наш взгляд, концентрировать внимание читателей на проблеме социального разделения людей, так как наличие определенной одежды позволяет некоторым героям чувствовать своё социальное превосходство над другими персонажами («Вечер накануне Ивана Купала», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович.» и др.)
В художественном мире Гоголя изменение по ходу повествования наряда какого-либо героя нередко передает смену его образа жизни, привычек и взглядов. Так, качественным изменениям подвергается одежда Афанасия Ивановича из повести «Старосветские помещики», наряд Тиберия Горобца из «Вия». Нами выявлены случаи несовпадения характера персонажа и его одежды («Иван Федорович Шпонька и его тетушка»), случаи возникновения противоположных вариантов внутри одной вещи («Невский проспект»), отмечены случаи создания контрастных положений героев путем описания их одежды (повесть «Коляска»).
Нередко у Гоголя те или иные предметы, детали одежды персонажей выступают как полифункциональные, то есть способные наполняться в зависимости от содержания фрагмента произведения разным смысловым значением, участвовать в различных ситуациях. Так, ряд функций в повествовании выполняют гоголевские горшок и кочерга (повести сборника «Вечера.»), различное смысловое наполнение имеет козачья шапка (повесть «Тарас Бульба»). Гоголевские вещи от повести к повести могут изменять свою основную функцию, что было прослежено нами на примере представленного в текстах писателя оружия: от использования его героями по прямому назначению («Страшная месть», «Тарас Бульба») до превращения его в складируемый хлам («Старосветские помещики») и в ненужный, но страстно желаемый предмет («Повесть о том, как Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем»),
В рассмотренных повестях позднего периода творчества преобладает показ прозаических сфер жизни, неприглядного быта персонажей, их рутинного существования. Писатель, как представляется, нарочито вставляет в свое повествование неприукрашенные картины окружающей реальности, описание неуютных помещений, беспорядочные интерьеры, переполненные ненужными вещами, неэстетичную, неряшливую одежду героев. Таким образом, по нашему убеждению, проявляется художественная позиция Н.В. Гоголя: не радовать глаз обывателя придуманным показным благополучием, но заставить читателя задуматься над несовершенством жизни, над её пустотой.
В целом, как представляется, мир людей в изображении Гоголя претерпевает эволюцию: от беспечного и дружного в сборнике «Вечера на хуторе.» до скучного и неяркого в «Петербургских повестях». Общественные ценности и идеалы мелкопоместных и столичных жителей в показе писателя пошлы и банальны, внутренний мир большинства персонажей скуден. На фоне этого как следствие разрастается мир гоголевских вещей, предметы городской материальной сферы становятся активными, вмешиваются в жизнь героев, диктуют свои правила. Если в повестях первого сборника зло в основном представлено инфернальными силами и деньгами как таковыми, то в последующем творчестве обыкновенные вещи начинают представлять угрозу для человеческих отношений (к примеру, ружье в «Повести о том, как поссорился.», косвенно коляска в одноименной повести). Жизнь персонажа может зависеть от вещи (шинель из «Шинели»); быт, наполненный предметами всех сортов, способен придать человеческой жизни смысл (повесть «Старосветские помещики»).
Сельская Диканька, мелкопоместный Миргород, столичный Петербург - изменение художественного пространства по ходу творчества Гоголя определяет изменение атрибутов предметного мира. Вещная сфера писателя претерпевает эволюцию от простоты, полезности и необходимости как основных принципов отбора к искусственным, придуманным материальным образам, что позволяет нам говорить об общем изменении авторского взгляда. Национальное, говорящее о самостоятельной культуре, о духовном богатстве народа уходит из повестей, поддаваясь влиянию иного культурного уклада. В данном случае примером может служить наличие в повестях «Вечеров.» козачей люльки как атрибута процесса курения, её многочисленные значения и смысловые оттенки, несомненная важность и ценность для персонажей данного предмета, и полное отсутствие люлек в миргородской реальности, где появляется именно трубка, которая прочно воцарится в художественном мире «Петербургских повестей». Одежда гоголевских персонажей также изменяется по ходу творчества от национальной, яркой, индивидуальной к городской, невыразительной, общей для всех.
Концентрация основного авторского внимания на предметной сфере порождает проблему изображения вещей, ставит вопрос о способе их представления в тексте. Искажение реальности, смещение ценностей и приоритетов в жизни героев помогает раскрыть система художественных приемов и стилистических средств. К примеру, использование приема гротескной подачи внешности того или иного персонажа, внутреннего убранства помещения («Иван Федорович Шпонька и его тетушка», «Нос» и др.) позволяет автору придать образам фантастический характер, вывести их за пределы вероятного, деформировать с определенными художественными целями. Вещи писателя начинают терять признаки предметности и становятся частью авторской или субъективной характеристики того или иного персонажа.
Прием яркого цветового акцента во внешности персонажей, отмеченный нами в повестях всех трех сборников, также вписывается в созданную автором гротескную картину мира, где намеренно выпячивается и замечается окружающими лишь внешняя видимая сторона жизни.
В большинстве произведений сборника «Миргород» и в цикле «Петербургских повестей» при описании героев используется прием гиперболизации, то есть чрезмерного преувеличения определенных сторон внешности персонажей, что касается в первую очередь их одежды. Нередко это сопровождается большим количеством нарочито восторженных, но пустых характеристик.
В «Тарасе Бульбе» и в повести «Вий» находим прием своеобразного вещного дубляжа, при котором наряд слуг является отражением благосостояния их господ.
Повести «Портрет» и «Шинель» позволяют нам выделить прием художественного сближения персонажей на основе сходного материального состояния, переданного через ту или иную вещь. Повесть «Невский проспект» содержит образы «обманывающих» вещей, которым, как предостерегает автор, не следует доверять. Гоголевские предметы могут быть противопоставлены друг другу в рамках одного произведения, описаны по контрасту. Так, одни картины в «Портрете» поданы как художественное убожество, другие - как произведение истинного искусства.
Ярким писательским приемом является прием омертвления живого и оживление мертвого, а также постановка Гоголем в один описательный ряд живых и неживых категорий, их слияние. Примеры тому были найдены нами в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», в повестях «Нос», «Коляска» и др.
Индивидуальным художественным приёмом писателя является прием привлечения читательского внимания к незначительным предметам обстановки и к мелким деталям внешнего облика персонажей. Так, в тексте акцентируется наличие табакерок с заклеенными генеральскими лицами («Шинель»), оборванных ниточек на костюмах или белоснежных рукавах рубашек («Нос»), отмечается ношение особенных шинелей и сюртуков. При этом описания нередко выполнены в гротесковом ключе и окрашены авторской иронией. Как представляется, причина подобной избирательности и подробности кроется в желании автора подчеркнуть убогость внутреннего мира своих персонажей, указать на бесполезность их существования. К примеру, рассказ о спальных башмачках для жены, выписанных из столицы («Коляска»), необходим писателю, так как именно эта деталь наиболее полно характеризует жизненные ценности героев повести и выражает суть их семейной жизни.
В повести «Невский проспект» автор посредством представленных атрибутов предметного мира развенчивает суть романтически насфоенных личностей, к каким, на наш взгляд, относится художник Пискарев. Увлеченность внешним блеском, восхищение видимой роскошью отчетливо проступает в его сновидениях и доказывает тем самым, что внутренний мир молодого человека во многом пошл и скуден, так же как и мир его, казалось бы, антипода, поручика Пирогова. Обывательское видение основных ценностей жизни, желание обладать яркими дорогими вещами проникли, по мысли автора, повсюду, сознание большинства персонажей писателя оказалось порабощенным мишурным блеском и видимым лоском.
Таким образом, вещный мир в творчестве Н.В. Гоголя с полным правом можно считать важнейшим предметом описания и средством раскрытия внутреннего мира персонажей, так как вещь у Гоголя становится не только средством социальной характеристики героя, но и выражает его место в нравственном мире, положение в бытии.
Научная библиотека диссертаций и авторефератов disserCat http://www.dissercat.com/content/veshchnyi-mir-v-tvorchestve-nv-gogolya-na-materiale-vecherov-na-khutore-bliz-dikanki-mirgoro#ixzz3aVIF2ilO