Ольшанский Д_В_Основы политической психологии

рии. Жакерия во Франции, крестьянская война в Германии, восстания П. Болот- никова и Е. Пугачева в России происходили задолго до появления буржуазии или рабочего класса. Казалось бы, именно крестьянство в сегодняшнем мире об- ладает наибольшим стажем социально-политической деятельности в своей исто- рической памяти. Однако это не дает крестьянству никаких преимуществ в со- временной политике в развитых странах.

Определенные попытки активизировать роль крестьянства предпринима- лись в развивающихся странах. Так, один из теоретиков и практиков алжирского национально-освободительного движения Ф. Фанон прогнозировал рост поли- тической активности крестьянства именно в этих странах, противопоставляя его неразвитому рабочему классу. Ф. Фанон считал рабочий класс экономически слишком связанным с буржуазией и, потому, как бы автоматически заинтересо- ванным в развитии капиталистического предпринимательства. В силу своего привилегированного материального положения в развивающихся странах, счи- тал он, рабочие представляют собой часть «социальной верхушки», и только «мелкое», малоимущее крестьянство способно к активной политической (в ча- стности, национально-освободительной) борьбе. Однако опыт показывает, что крестьянство редко способно самостоятельно преодолеть локальность своих по- литических действий.

В западной этно-психологической и политико-психологической литерату- ре массы крестьянского населения роднят четыре основные качества:

1)«фатализм», т. е. отсутствие достаточной социальной активности, вера в предрешенность социальных перемен в соответствии с канонами ре- лигии;

2)«апатия», как безразличие к участию в активных социальных, полити- ческих действиях, пассивный способ существования;

3)«индивидуализм» — избегание, по возможности, включенности в соци- альные общности, уход от социальных проблем в индивидуальные;

4)«атомизм», приверженность к жизни в своего рода «атомарных» струк- турах типа семьи, рода, клана или племени с одним лидером и безот-

ветными последователями.

По данных наших собственных исследований политической психологии афганского крестьянства последних десятилетий, главным фактором выступает страх в широком смысле — прежде всего, как страх перемен. Страх крестьянина заставляет его минимизировать свои потребности. Дело в том, что потребности людей далеко не всегда так жестко связаны с их непосредственным поведением, чтобы немедленно проявляться в политике. История показывает: афганский кре- стьянин всегда хотел иметь свою землю. Об этом говорят хотя бы многочислен- ные крестьянские бунты и восстания вокруг «передела» (раздела) земли. Другое дело, что власть имущие подавляли эти желания и стремления. На любые по-

требности могут существовать и поддерживаться заинтересованными силами своеобразные контрпотребности, сдерживающие проявление первых. В данном

случае к таким контрпотребностям относится традиционалистский комплекс в психологии крестьянства. Он порождает особую систему предпочтений в жизни, определяет своеобразную направленность поведения, отношения к себе и дру- гим людям. Он определяет особую жизненную ориентацию — ориентацию «статус-кво», избегания политических перемен и сохранения жизни такой, какой она была совсем недавно, будучи освященной религией, обычаями и нравами предков. Такая ориентация часто распространяется именно в крестьянской и, шире, мелкобуржуазной среде, среди тех, кто испытывает угрозу конкуренции, разорения, — в частности, мелких земледельцев. Для такой ориентации харак-

терны конформизм, социальный консерватизм, боязнь перемен. В ситуации осо- бой угрозы «статус-кво» — отчаяние, которое может вести к различным формам политического экстремизма. Здесь лежит социально-психологическое объяс- нение таких феноменов, как шарахание вправо, реакционность на грани фашиз- ма, или, с другой стороны, напротив, левацкая ультрареволюционность на грани анархизма.

Большая часть афганских крестьян, отвечая на вопрос «что значит преус- петь в жизни? », сводит жизненный успех не столько к земле, деньгам и, шире, к материальному положению, а к спокойствию. Для того, чтобы преуспеть в жиз- ни, по их мнению, необходимо прежде всего спокойствие. Эта тема означает

добровольное или чаще вынужденное ограничение своих целей и потребностей удовлетворением лишь непосредственных нужд: надо избежать нищеты, прежде чем думать об улучшении своего положения. Мотив «спокойствия и безопас- ности» — ведущий в их психологии. Непосредственным поводом для тех или

иных политических действий является не столько тот или иной уровень жизни («высокие» потребности), сколько ощущение постоянной угрозы тому, что есть. В итоге получается, что одной из основных причин политических выступлений

крестьянства было в истории и является до сих пор периодически возникающее

уних ощущение необеспеченности, угрозы подрыва «статус-кво»,

Всвое время К. Маркс осуществил социально-психологический анализ по- ведения крестьянства в ходе революции 1820—1821 гг. в аграрной Испании. Как известно, там сокращение наполовину церковной десятины и распродажа мона- стырских поместий не только не привлекли массы крестьян на сторону револю- ции, а, напротив, оскорбили их, усилив влияние традиций и предрассудков и, тем самым, контрреволюцию. В определенные моменты, при определении об- стоятельствах, традиции могут оказать и оказывают более сильное влияниe на формирование психики, сознание и поведение таких групп, нежели реальные экономические факторы и связанные с ними потребности.

4. Интеллигенция

Отличается особой психологической разнородностью. Высокий уровень индивидуального сознания высокообразованных людей — объективный тормоз для развития сознания группового. Соответственно содержание и уровень раз- вития социально-группового сознания интеллигенции как раз и отражают ее со- циальную, психологическую и политическую разнородность. В результате, ее разобщенность на профессиональные подгруппы, слои и отряды приводит к то- му, что именно в их рамках в основном и формируется социально- психологическая, а затем и политико-психологическая общность работников квалифицированного умственного труда. Их групповое сознание обретает фор- му своеобразного корпоративного или «цехового» сознания, что проявляется в своего рода «корпоративном коллективизме» (или просто корпоративизме) — то есть, в коллективизме, ограниченном сравнительно узкими рамками интересов данной социально-профессиональной группы.

В последние десятилетия в среде интеллигенции принято идентифициро- вать себя в качестве «среднего класса» или «средних слоев» (иногда с подразде- лением на «высший» и «низший» слои «среднего класса»). Объективно, такое положение носит неопределенный характер, поэтому для интеллигенции в поли- тическом плане достаточно типично расслоение на два основных отряда. С од- ной стороны, современная интеллигенция выступает в качестве политического и идеологического аппарата крупной буржуазии. С другой стороны, беднейшие

слои интеллигенции, близкие по своему положению к наемным рабочим, часто выступает в роли идеологов основных трудящихся страт и слоев населения.

Однако по мере общего роста уровня образованности населения, интелли- генция постепенно меняет свою сущность. Ныне лишь в немногих странах оста- лось несколько возвышенное понимание понятия «интеллигенция», связанное с ролью «властителей дум» и особой субкультурой, игравшей заметную роль в обществе в конце XIX века. Тогда, прежде всего, творческая интеллигенция от- личалась особой, романтической критикой капитализма и активно выступала против засилия крупного капитала.

В современном мире в большинстве развитых стран этот ореол романтизма ушел в далекое прошлое. «Интеллигенция» постепенно превращается во все бо- лее растущий слой «интеллектуалов» — просто высокообразованных наемных работников. Из рядов «интеллигенции» постепенно ушли отряды так называе- мой «инженерно-технической интеллигенции» (ныне вряд ли кто назовет «ин- теллектуалом» инженера-прораба на стройке), школьных учителей, медицин- ских работников.

С одной стороны, это означает рост общей численности и, потенциально, социально-политической роли интеллигенции в широком смысле. С другой сто- роны, собственно «интеллигенцией» ныне остается лишь «высший средний класс», приближающийся по уровню доходов и условий жизни к средней бур- жуазии или даже формально включающийся в данную страту в качестве собст- венников своих «производств» — медицинских клиник, частных учебных заве- дений, научных аналитических центров, рекламных агентств и т. д. Соединение двух названных сторон потенциально может обеспечить возвышение социально- политической роли интеллектуалов во главе с «интеллигенцией» уже в скором будущем.

Как известно, в эпоху промышленной революции произошло объективное возвышение роли пролетариата как создателя необходимых обществу матери- альных ценностей— пресловутых «промтоваров». В современную эпоху, безус- ловно, ведущую роль приобретает создание интеллектуальных продуктов — на- пример, программного обеспечения для персональных компьютеров. Интенсив-

но развивающаяся в последние годы информационная революция уже привела к тому, что интеллектуалы становятся ведущей группой общественно- технологического развития. Теоретически, это должно вести к возвышению их политической роли.

Однако пока «интеллектуалы» находятся в положении «группы в себе».

Развитию группового сознания мешает индивидуальный характер их ведущей деятельности. Сегодняшний интеллектуал может работать с персональным ком- пьютером, практически не зыходя из дома — возможности Интернета позволя- ют ему иметь информационную связь почти со всем миром. Однако пока это яв- но мешает внешней консолидации интеллектуалов в отдельную социально- политическую группу.

ОСОБЕННОСТИ ПСИХОЛОГИИ МАРГИНАЛЬНЫХ ГРУПП

ИЛЮМПЕНИЗИРОВАННЫХ СЛОЕВ

Омаргинальности (от латинского margo — край), как обобщенной харак- теристике промежуточных, «гибридных» социальных групп и их представите- лей, впервые написал американский социолог Р. Парк во второй половине 20-х гг. XX века. Содержательно он включал в это понятие социально- и политико- психологические последствия неадаптации (дезадаптации) мигрантов (имми-

грантов) к требованиям новых социальных групп (в частности, урбанистиче- ских), в которые включаются новые слои. В 30-е гг. Э. Стоунквист, исследуя по- ведение таких групп, установил, что маргинальные слои и их представителей могут ждать две противоположные судьбы: либо они играют роли лидеров со- циально-политических, националистических по своему характеру движений, либо влачат существование вечных изгоев. В их политическом поведении обыч- но также выделяются противоположные характеристики: девиация, амораль- ность, агрессивность (или же, напротив, пассивность), проявляющиеся на уров- не межиндивидуальных и межгрупповых отношений.

Иногда маргинальность обозначает особый комплекс черт сознания и по- ведения представителей социальных субгрупп, которые в силу тех или иных об- стоятельств неспособны интегрироваться в большое референтное сообщество, по отношению к которому и выступают как маргиналы. Маргинальные слои тя- готеют к созданию антиобщественных объединений, часто с инвертированной (вывернутой) системой ценностей. В последние десятилетия особое внимание привлекают попытки некоторых маргинальных слоев навязать свою волю боль- шим референтным группам, подчинить их и превратить свою антиобществен- ную организацию в доминирующую. Примерами такого рода являются случаи захвата власти военными хунтами или небольшими сектантскими политически- ми группировками, устанавливающими политическую власть над значительны- ми количествами людей. Ряд западных исследователей рассматривал в таком качестве сталинщину в экс-СССР как жесткую диктатуру маргинальных слоев, навязавших систему антиценностей всему населению страны. Многие исследо- ватели рассматривают маргинальность как один из серьезных истоков полити- ческого радикализма.

Однако маргинальность далеко не всегда проявляется столь драматично. Есть и гораздо более мирные случаи ее проявления. Так, одним из классических примеров в исследовании маргинальных групп может считаться группа служа- щих. Не случайно именно у служащих в специальных исследованиях фиксиру- ется особенно низкий уровень групповой идентификации. С одной стороны, это объясняется большой неоднородностью данной группы. Основную массу слу- жащих, например, в развивающихся странах составляют мелкие государствен- ные чиновники, мелкие служащие государственных и частных предприятий и учреждений и т. п. В целом, они относятся к мелкобуржуазным и полупролетар- ским слоям и представляют собой «трудящихся». С другой же стороны, однако, для служащих существуют значительно большие возможности карьеры, про- движения вверх по социальной лестнице, чем, скажем, для рабочих. Естествен- но, служащий верит в возможности развития своей карьеры, что и определяет характер его социально-политического поведения. Он стремится отнести себя к так называемой бюрократической буржуазии и, естественно, будет поддержи- вать интересы буржуазии в целом.

Своеобразной разновидностью современных маргинальных групп можно считать люмпенизированные (от немецкого lumpen— лохмотья) слои населения. Как известно, впервые понятие люмпен-пролетариат было введено для обозна- чения низших слоев общества, обычно деклассированных и деморализованных слоев пролетариата, неспособных к самостоятельному, организованному соци- альному самовыражению в рамках принятых социальных норм. Известный тео- ретик О. Бауэр и другие исследователи данного направления связывали нараста- ние политической активности этого слоя в конце 20-х гг. XX века с наступлени- ем фашизма. «Подобно тому, как это делал Бонапарт во Франции, современные диктаторы реакции стремятся сорганизовать люмпен-пролетарские отбросы в

качестве вооруженного авангарда фашизма, линчевания и всевозможных Ку- Клукс-Кланов»131.

А. Кестлер в 1944 г. первым применил термин люмпен-буржуазия для обо- значения состояния сознания и поведения интеллигенции в периоды кризисов. С конца 40-х гг. употребляется просто слово «люмпен», а в 60-е гг. появляются термины «люмпен-авангард» д «люмпен-массы». В 90-е гг. XX века академик С.С. Шаталин, рассуждая о массовой, практически поголовной люмпенизации бывшего советского общества в ходе реформ, всерьез называл себя «люмпен- академиком». В целом данный феномен трудно локализуется и операционализи- руется. Это не столько аналитический термин, сколько удачное определение, указывающее на ситуации социальных кризисов и дезинтеграции, способст- вующих появлению и усилению реакционных идеологий и политических дви- жений.

Современные люмпенизированные слои отличаются завышенными соци-

альными притязаниями при одновременном нежелании приложить силы для их осуществления. Некоторые формы люмпенизации носят возрастной и, потому, преходящий характер (к примеру, практически сошли на нет хиппи и подобные им движения). Другие более стабильны — безработные, включая «скрытых» безработных, нищие и т. п. В определенные периоды эти страты могут пред- ставлять собой резерв или даже базу для реакционных сил, рвущихся к власти (крайние формы бонапартизма, фашизма, анархизма). Люмпенизация усилива- ется с ростом безработицы, правового нигилизма, социальной незащищенности, политической аномии.

Как правило, люмпенизация является непременным спутником слишком быстрых реформ общества, сопровождающихся ломкой прежней социальной структуры. Так, например, резкое деклассированно большинства населения и дестратификация общества в ходе вначале политических, а затем социально- экономических реформ 90-х годов в России привело к появлению совершенно специфических люмпенизированных феноменов типа, например, целого соци- ального слоя так называемых «бомжей» (лиц без определенного места житель- ства). Хотя, одновременно, российские реформы показали и обратную сторону медали: психологическую устойчивость ранее достигших высокого уровня соци- ально-группового сознания общностей. В условиях массовой реальной безрабо- тицы, многомесячных задержек зарплаты и обнищания, даже при смене форм

занятости большинство кадровых рабочих формально отказывалось увольняться со своих предприятий, мoтивиpуя это желанием сохранить, несмотря ни на что, определенный уровень социального престижа.

NB

1.Большие социальные группы, включающие тысячи и даже миллионы людей, являются наиболее реальными и действенными субъектами политики. К большим социальным группам относятся социальные классы, общественные страты, социальные группы и слои населения. В свое время абсолютизация использования некоторых из этих терминов привела к появлению двух прин- ципиально разных подходов: марксистского, отстаивавшего исключитель- ность классового деления общества, и веберианского, исходящего из деления

131 Рейснер М.А. Проблемы социальной психологии. Ростов-н/Д., 1925.— С. 44.

общества на социальные страты. Так возникли два противоположных пути не только социального познания, но и социально-политического развития. Одна- ко, развитие общества и науки о нем уже к концу XX века показало непродук- тивность подобного жесткого противопоставления. Концепции К. Маркса и М. Вебера не исключают, а фактически дополняют друг друга. Дело не в тер- минологических спорах относительно объяснительных схем, а в идентичной социальной реальности. Реально же, во всяком обществе существуют боль- шие, прежде всего социально-профессиональные группы, значительно разли- чающиеся характером и особенностями своей ведущей деятельности. Веду- щая деятельность порождает свои психологические особенности, свои соци- ально-групповые варианты сознания, идеологии и политического поведения той или иной группы.

2.Социально-групповое сознание — исторически обусловленный уровень осоз- нания членами большой социальной группы своего положения в системе раз- деления труда и существующих общественных отношений, а также своих групповых потребностей и интересов. Это особый политико-психологический феномен, производный от обыденной, повседневной групповой психологии. Осознаваемые элементы групповой психологии, приобретая более строгие и рационализированные формы, составляют содержание социально-группового сознания. Его особенности — цельность, четкость, определенность ценно- стных ориентации и представлений о целях общественного действия. Генети- чески, групповое сознание обычно является основой идеологии той или иной большой социальной группы. Идеология же всякой большой социальной группы — это систематизированные, выраженные в научной форме основные потребности, цели и интересы данной группы. Конкретно-психологически, всякая идеология включает в себя, прежде всего, ценности, нормы и образцы поведения данной социальной группы. В свою очередь, социально-групповое сознание является порождением социально-групповой психологии в целом. В ее историческом развитии выделяются три основные фазы. Во-первых, это стихийное развитие потребностей большой группы. Оно зависит от объектив- ного места группы в обществе, от ее положения в сложившейся системе раз- деления труда. Во-вторых, взаимодействие новых потребностей с ценностны- ми ориентациями и целями, отражающими прошлый опыт группы и его тра- диции, появление противоречий в процессе этого взаимодействия. Это зави- сит от способности группы к рефлексии происходящих с ней изменений, и специально занимающихся этим людей — «элиты» данной группы. В- третьих, «поиск» новых ценностей и целей, который оказывается тем более успешным, чем полнее и последовательнее развивается самостоятельная идеология данной группы, чем активнее она может себя выражать и противо- стоять идеологиям других больших групп. Это уже совсем прямо связано с деятельностью идеологов группы. В целом же, развитие групповой идеологии идет как бы по цепочке: от психологии большой социальной группы — через социально-групповое сознание — к идеологии данной большой социальной группы. Групповая психология, на том или ином уровне зрелости, свойствен- на всем представителям группы. Групповое сознание — уже только наиболее продвинутой ее части. Групповая идеология доступна еще меньшему числу людей, обычно это — удел исключительно политической элиты данной большой социальной группы.

3.Диалектика развития социально-группового сознания рассматривается в соот- ветствии с гегелевской формулой: от «группы в себе» к «группе для себя". Положение «группы в себе» — ситуация, когда группа в целом и ее предста- вители, выполняя в обществе определенные функции, еще не могут осознать этой роли и своего особого положения, и действовать в соответствии с этим. Социально-политически, они находятся в подчиненном положении и обслу- живают иную, обычно «уходящую» политическую группу. Положение «груп-

ПСИХОЛОГИЯ БОЛЬШИХ ГРУПП В ПОЛИТИКЕ. БОЛЬШИЕ НАЦИОНАЛЬНО-ЭТНИЧЕСКИЕ ГРУППЫ

Роль и место национально-этнических групп в политике. Основные виды национально-этнических групп: род, племя. народ, нации, национальности, расы и этносы.

Основные слагаемые национально-этнической психологии: национальный характер и национальное сознание, формирующие психический склад нации в целом. Национальный характер как эмоционально-чувственная «платформа» национально-этнической психологии. Роль физических условий среды, биопсихи- ческих, социальных и культурные предпосылок становления национального ха- рактера Структура национального характера, ее основные слагаемые: нацио- нальный темперамент, национальные эмоции, национальные чувства, первич- ные национальные предрассудки.

История изучения национального характера. Политико-психологическая сущность этноцентризма. Проблема национального характера в политической борьбе.

Национальное сознание — более рациональный уровень национально- этнической психологии. Обыденное национальное сознание, его структура и ос- новные элементы. Национально-этнические стереотипы и установки. Нацио- нальные обычаи и традиции — «социальная память» национально-этнических групп. Психология национального меньшинства и национального большинства. Психологические механизмы распространения обыденного национального соз- нания. .Национально-дискриминирующие шутки и анекдоты, неосознанные предрассудки и предубеждения.

Теоретическое национальное сознание. Национальные и националистиче- ские политико-идеологические конструкции.

Национальное самосознание. Генезис национального самосознания, психо- логическая антитеза «мы» — «они». Проблема национально-этнической иден- тификации. Особенности стереотипов национального самосознания. Ме- ханизмы рационализации национально-этнической психологии. Противоречивая роль национального самосознании в политике. Национальное и националистиче- ское самосознание.

Обострение национально-этнических проблем в современном мире: поли- тико-психологические причины и следствия. Политико-психологические основы транс- и интернациональных политико-идеологических конструкции. Феномен глобализации. Национальные и межнациональные конфликты и их урегулирова- ние. Национальное и межнациональное согласие и примирение.

Нет смысла специально подчеркивать роль и значение национально- этнических групп в политике — они очевидны. В конечном счете, национальные и этнические группы в истории человечества возникли раньше социальных. На- ционально-этническая общность, за исключением лишь некоторых отдельных примеров, психологически продолжает оставаться более глубинной, чем общ- ность социальная. Соответственно, мы продолжаем оставаться свидетелями мас- сы политических явлений, возникающих и развивающихся на национально- этнической основе. Это не только межнациональные конфликты и войны, расо- вые столкновения и родоплеменные проблемы в отдельных странах. Это само по себе этническое разделение, на котором продолжает базироваться не только большинство личностей или групп, но и стран, и государств в политике. Не-

смотря на нарастающую тенденцию к глобализации жизни человечества (как бы

еене называли идеологи разных направлений — интернационализацией или транснационализацией, речь все равно об одном и том же), национально-

этнические общности всегда имели и продолжают иметь огромное значение в политической жизни. Соответственно, понимание национальной психологии и

еероли имеет большое значение в политической психологии в целом.

Национально-этнические группы — это большие группы, включающие ты- сячи и миллионы людей, связанных общими внешними и внутренними, психо- логическими чертами. Если идти от простого к сложному, это род и племя, на- род и нация, раса и этнос.

ОСНОВНЫЕ ВИДЫ НАЦИОНАЛЬНО-ЭТНИЧЕСКИХ ГРУПП

Если рассматривать исторически, то первичен всегда род — группа кров- ных родственников, ведущих свое происхождение по одной линии, по большей части осознающих себя потомками общего предка (реального или мифического), носящих общее родовое имя и, естественно, имеющих общие потребности и ин- тересы, проявляющиеся в единых социально-политических действиях. До сих пор в ряде стран Азии и Африки роды или родовые объединения играют огром- ную роль в организации власти и государств. К понятию «род» примыкает поня- тие «клан», несущее в современной политической психологии более символиче- ское и обобщающее значение.

Объединение двух или более родов образуют племя. Это более высокая форма уже непосредственно политической организации, объединяющая некото- рое число родов и семейно-родовых кланов на общей этнической основе. Если род, как правило, не может существовать отдельно (хотя бы в силу закона экзо- гамии), то племя — уже достаточно автономное объединение, обосабливаю- щееся прежде всего на основе обладания собственным языком или диалектом, собственными обычаями, характерными именами, традициями и верованиями, собственными тотемами, выражающими их чувство обособленности. Уже исто- рически, считал Я. Щепаньский, племя всегда имело контур внутренней фор- мальной политической организации, в частности, вождя или совет вождей, соб- ственные специализированные группы вооруженных лиц для защиты опреде- ленной территории, с которой и было связано племя, и т. д.

Племя — часть сложнейшего для целого ряда стран национального вопро- са. Особенно важен он для тех стран Азии и Африки, в которых родоплеменной строй сохранился, как заметный компонент общей социальной организации жизни. Например, он имеет принципиальное значение для многочисленных племен Афганистана, составляющих большую и наиболее активную долю насе- ления страны, а территориально образующих целую «зону племен».

Как показали наши собственные исследования, население зоны племен — это особые люди со специфической психикой, до сих пор живущие по собствен- ным традиционным меркам и понятиям. Создав много веков назад свой специ- фический способ производства выработав определенный способ и образ жизни, кочевые пуштунские племена как бы законсервировали его По сути дела, уже

как минимум две с половиной тысячи лет они достаточно успешно отбивают все попытки приобщить их к чему-то иному.

Не вдаваясь в подробности, отметим лишь некоторые своеобразные психо- логические черты населения племен. С точки зрения политической психологии

особо подчеркнем противоречивость и непоследовательность поведения в