zarub
.docПример счастливого старца подсказывает Кандиду окончательную формулировку его собственной жизненной позиции: “Надо возделывать наш сад”. В этих знаменитых словах Вольтер выражает итог развития просветительской мысли: каждый человек должен четко ограничить свое поле деятельности, свой “сад”, и работать на нем неуклонно, постоянно, бодро, не ставя под вопрос полезность и смысл своих занятий, так же, как садовник изо дня в день возделывает сад. Тогда труд садовника окупается плодами. В “Кандиде” говорится, что жизнь человека тяжела, но переносима, нельзя предаваться отчаянию — на смену созерцанию должно прийти действие. К точно такому же выводу позже придет Гете в финале “Фауста”.
В конце XVIII - начале XIX века складывается понятие «вольтерианство», которое обозначает не столько литературное (как позднее «байронизм», например), сколько общественное явление, отражающее широкий, на разных уровнях осуществленный процесс восприятия Вольтера - от радикального «революционного» до аристократического вольтерианства (салонной свободы суждений и нравов).
Надо иметь представление о системе взглядов Вольтера на природу и общество, оценить гражданский пафос его борьбы с религиозным фанатизмом и, с другой стороны, его полемику с атеизмом, разобраться в эстетических воззрениях писателя, проникнуть в природу вольтеровского остроумия и иронии. Особое внимание следует уделить особенностям пантеизма философа, его концепции «просвещенного короля», высокой оценки разума и здравого смысла (но и уважения, и внимания к чувству), отношению к науке и цивилизации, его полемике с Руссо по этому вопросу.
Знакомясь с основными этапами творчества Вольтера, необходимо помнить, что его эволюция тесно связана с развитием просветительских взглядов, общественной публицистической деятельностью. На первом этапе творчества в художественных произведениях Вольтера преобладают тенденции просветительского классицизма, на втором и третьем - рококо и классицизма. Рекомендуем внимательно изучить проблемы и образы драматургии Вольтера («Магомет», «Заира»), где отчетливо проступает просветительская программа писателя.
Анализируя идейно-художественные особенности ироикомической пародийной поэмы Вольтера «Орлеанская девственница», важно увидеть, что критика автора направлена прежде всего против церковной легенды о Жанне д'Арк, служащей целям феодально-клерикальной реакции, но отчасти разрушает и значение этого образа как национальной героини. Важно отметить особенности рококо в поэтической ткани поэмы - иронико-скептическую интонацию, фривольную игру и т.д.
Особенно важно уяснить своеобразие жанра философской повести Вольтера - рационалистическую заданность сюжета, своеобразную тезисность основного конфликта, развертывание которого полемически направлено против определенного философского положения, представления (против теории предустановленной гармонии Лейбница - Поупа в «Кандиде» или против концепции неизвращенного цивилизацией «естественного» дикаря в «Простодушном»), иллюстративность сюжетных ситуаций и образов, сатирический пафос, классицистическую обобщенность характеров, орнаментальную прихотливость фабулы, скептико - ироническую тональность и т.д.
Особое внимание необходимо уделить повести «Кандид», по мнению многих - лучшему образцу философско-художественной прозы Вольтера. Анализируя произведение, можно увидеть, что подчеркнута условная, сгущенно-«романическая» (т.е. полная невероятных, «книжных», «романных» приключений) фабула повести содержит в себе одновременно довольно много параллелей-аллюзий на те или иные современные читателям XVIII столетия и вполне реальные обстоятельства, вводит в повествование наряду с вымышленными и реальные лица.
Художественная задача Вольтера - двойная; он не только смеется над экстравагантностями жанра романа, но отвергает логикой развертывания судьбы персонажей определенный философский тезис. Исследователи обычно подчеркивают критический характер стремительно-орнаментального обозрения действительности, которое составляет основное содержание «Кандида», и уделяют особое внимание описанию Эльдорадо, понимая его как образ идеальной утопической страны. Подумайте, не создает ли здесь Вольтер скорее пародию на подобные утопии, в чем функция не просто сказочного, но некоего призрачного колорита Эльдорадо, отчего государственное устройство этой страны описано туманно и кратко и т.д. Важно осознать глубину и сложность конечного вывода, сделанного главным героем повести. «Необходимость возделывать наш сад» - не только скептико-ироническое житейское суждение, а философское умозаключение, предполагающее умение человека «не уклоняться от наших проблем, а делать все возможное для их решения» [76].
Вольтер (1694 – 1778) - самый остроумный человек восемнадцатого столетия. Сын состоятельного нотариуса, он получил прекрасное образование. В молодые годы он сочинил сатиру на королевский двор, за что был брошен в Бастилию. Но регент при малолетнем короле Филипп Орлеанский приказал освободить поэта из тюрьмы, облагодетельствовал его щедротами в надежде сделать из узника придворного стихотворца. Вольтер поблагодарил и просил больше не селить его в казённую квартиру.
В дальнейшем он побывал в Англии, где познакомился с учением Ньютона. Затем нашел пристанище в замке Сирей у образованнейшей маркизы дю Шатле. После смерти хозяйки замка в 1749 г. он принял приглашение прусского короля Фридриха II погостить у него в Берлине, но вскоре монарх и философ поссорились. В 1768 г. Вольтер купил поместье Ферней, которое находилось на границе Швейцарии и Франции, где прожил до конца жизни. Ему импонировало то, что он не был ничьим подданным, а ощущал себя настоящим гражданином мира.
Многие высказывания Вольтера афористичны и широко известны. Часто цитируют его слова: «Все жанры хороши, кроме скучных», Вольтер доказал это на деле. Он написал несколько десятков драматических произведений на мифологические и исторические сюжеты в соответствии с канонами классицизма. Они ставились в XVIII в. на всех сценах мира. Особенно популярны были его трагедии «Эдип», «Магомет», «Брут», «Смерть Цезаря». Обращаясь к эпосу, он создал поэму «Орлеанская девственница», в которой весьма дерзко обошёлся с национальной героиней, лишив её нимба святой. Вольтер слегка подшучивал над девой из Орлеана, но издевался над церковниками, которые сначала предали её инквизиторам, а потом канонизировали.
Вольтер неустанно повторял: «Раздавите гадину!» Он имел в виду церковь, прежде всего католическую. А вот ещё один его горький парадокс: «Со времени смерти Сына Святой Девы не было, вероятно, почти ни одного дня, в который кто-либо не оказался убитым во имя Его».
Однако обличая церковный фанатизм, Вольтер не покушался на авторитет Господа-Бога. Он не раз говаривал, что если бы Бога не было, его стоило выдумать. Шутя признавался, что мечтает поставить памятник с надписью: «Богу от Вольтера». Стоит ли говорить, что проект реализован не был!
Бог для Вольтера некая высшая сила, которая объединяет, сплачивает людей, в сообщество. Не будь Бога, наступил бы хаое.
Самые значительные произведения Вольтера написаны в разработанном им жанре философской повести. Это «Задиг» (1747), «Кандид, или Оптимизм» (1758), «Простодушный» (1767), «Царевна Вавилонская» (1768). В повестях он неоднократно пытается в судьбе личности отделить случайное от закономерного, ставя вопрос о том, сколь свободен человек в своих поступках и решениях.
Как уже было сказано, философия просветителей была оптимистична, они верили в поступательное движение человечества, которое обеспечено наукой и просвещением. Мировая гармония была предустановлена самим развитием природы. Но вот в 1755 г. произошло землетрясение в Лиссабоне, которое унесло тысячи жителей. Мировое зло заявило о себе, обратив оптимистов в скептиков. Вольтер изрёк: «Что такое оптимизм? Это страсть утверждать, что всё хорошо, когда в действительности всё плохо».
Кандид - в соответствии со значащим именем простодушный наивный молодой человек, стремящийся жить по законам природы. Влюбленный в знатную барышню Кунигунду, он воспитан доктором Панглосом, неустанно повторявшим: «Всё к лучшему в этом лучшем из миров». Выброшенные войной из уютного поместья, герои претерпевают множество бедствий, оказываются не раз на краю гибели, превращаются в каторжников, влюбленные теряют друг друга. Что же касается Панглоса, то он и на виселице остаётся оптимистом. К счастью его не вздёрнули: автор пожалел учителя философии. Лишь однажды все персонажи могли обрести счастье, если бы захотели остаться в благословенной стране Эльдорадо. Но они, как ни странно, покидают её: всеобщее благополучие столь же неприемлемо, как тотальное унижение, насилие, нищета. В финале герои вернулись домой постаревшими, набравшимися жизненного опыта. Они спорят о том, каков он, этот мир, и в чём предназначение человека. Кандид в конце повести делает резюме: «Надо возделывать свой сад». Трудиться вопреки всему, без надежды на успех, трудиться в своем саду на той земле, которая принадлежит тебе, в саду, где появятся плоды, которых ты ждешь. Удивительно, но опровергая пафосный оптимизм философа Панглоса, Вольтер подводит читателя к оптимистическому восприятию мира, вопреки всем его несовершенствам и непостижимым катаклизмам. Труд делает человека оптимистом. К такому же итогу подведет и Гёте своего Фауста.
В «Кандиде или об оптимизме», вершине философского романа XVIII в., Вольтер, углубляя «остромыслие» Грасиана, направил острие критической мысли против самой философии, против двух крайностей «философски последовательной», а по сути книжной позиции в оценке жизни, равно несостоятельных и равно отвергающих вмешательство в ход жизни – исключающих критицизм практический. Тем самым Вольтер, по сути, развивает прагматическую мораль автора «Оракула», его апологию деятельной, а не только созерцательной, личности. Рассудительному Критило поэтому соответствуют в романе Вольтера не один, а два философа-наставника юного Кандида («Чистосердечного»): критика неразумного социума распространяется – в отличие от «Критикона» – и на «разумных» (не лишенных, впрочем, «остромыслия») мудрецов. Центральным героем романа – единственным героем образовательного путешествия – тем самым становится, уже с заголовка, Кандид (а не Критило, «ведущий» из двух героев «Критикона»), наивная, но способная формироваться, усваивать опыт жизни, нормальная, недогматическая человеческая натура. В конце повествования сам Кандид уже наставляет прежних двух своих наставников. (А через восемь лет после «Кандида», в «Простодушном», уже нет нужды в персонаже аналогичном Критило: в «природном» и вместе с тем «критическом» Гуроне, в его естественном сознании и протестующем поведении слились – не без влияния Руссо – грасиановские Андренио и Критило).
Многое меняется у автора «Кандида» и в характере «путешествия» по жизни, его структуре и тоне остроумия. Для предыстории и завязки Вольтер обошелся без робинзонады природной, заменив ее робинзонадой социальной – глухого, на отшибе жизни, феодального немецкого замка, в котором под руководством мудреца Панглоса («Всезнающего») воспитывается Кандид – достаточно естественная мотивировка наивности героя; для «остраненного» взгляда на современную жизнь не потребовалось и персидской экзотики Монтескье. Что касается самого путешествия, оно уже не любознательное, не добровольное, как, вслед за Грасианом, у французских предшественников Вольтера. Сама Жизнь, главная наставница Кандида в этом путешествии, выталкивает героя из рая невинности на большую дорогу, систематически опровергая уроки оптимиста Панглоса и как бы подводя героя к безнадежному взгляду пессимиста Мартена, – в конечном счете также опровергнутому. Возлюбленная Кунигунда (грасиановская Фелисинда) в романе Вольтера после всяких превратностей обретена, мы даже ее видим – правда, в малоутешительном, неузнаваемо обезображенном жизнью, виде. Обоюдоострая ирония Вольтера временами задевает и самого Грасиана, в частности консептистское остроумие его телеологии (ср. в «Критиконе» «Моральная анатомия человека», I, 9), конгениальное рационалистической логике оптимиста Панглоса, пародируемой Вольтером («Носы созданы для очков, потому у нас очки»; «свиньи созданы, чтобы мы их ели, и мы едим свинину круглый год»). Под конец приключений все путешественники – герой, два «оруженосца-философа», дама – соединяются, найдя достойное человека место в жизни. В развязке «философского путешествия» Вольтер остроумием далеко превзошел свой образец – оставаясь верным его духу, но обойдясь без заключительной однозначной дидактики Острова Бессмертия. В трех словах знаменитого итога мудрости земной («возделывать свой сад») звучат голоса всех трех партнеров путешествия. – каждый в известном смысле прав! – но с кандидовским акцентом на первом слове – в философски («критически») открытой форме. Высшая в своем роде вершина философского романа выходит за пределы теоретического своего рода, обращена к «практике».
«Кандид» — вершина вольтеровского творчества. Из романов, следующих за ним, — лучший «Простодушный». Ему свойственна та же вольтеровская живость, то же обаяние ума, но тема его менее значительна. «История Дженни» — это защита деизма, — «единственная узда для людей, ловко творящих тайные преступления... Да, мои друзья, атеизм и фанатизм — это два полюса мира, смятения и ужаса» *****.
«Уши графа де Честерфилда» — повесть, доказывающая, что всем в этом мире управляет рок. Но зачем тогда философствовать? Зачем волноваться? «Пейте горячее, когда холодно, пейте прохладное в летний зной; соблюдайте умеренность во всем, следите за пищеварением, отдыхайте, наслаждайтесь и смейтесь над всем прочим». Этот вывод менее всего можно назвать поэтическим.
Но преобладающее качество вольтеровской прозы его счастливых дней — это поэзия. «Есть что-то возвышенное в каждом большом произведении, — говорит Ален, — и даже в романах Вольтера». Поэзия в нашем безумном мире есть выражение беспорядочных идей, регулируемых его ритмом. В этом смысле Шекспир с его духами, колдуньями и ведьмами был истинным мастером поэзии. Лучшие повести Вольтера также обладают обоими этими свойствами. Неожиданные каскады абсурдных событий, затопляющие страницы его произведений, быстрота действия, почти беспрерывные стенания Мартэна, простодушные поступки Кандида, несчастья Панглоса, рассказы Старухи — все это погружает ум в какое-то трагическое спокойствие, создаваемое лишь истинной поэзией.
Таким образом, Вольтер, страстно стремившийся стать знаменитым поэтом и столько мучившийся над композицией своих трагедий и эпопей, в конечном счете, сам не сознавая этого, создал образцы настоящей поэзии в своих повестях, которые он писал играючи и не считал сколько-нибудь значительными.
Еще одно доказательство — мог бы он сказать, — что зло есть добро, добро есть зло и что рок управляет миром.
Міф номер два: на голову Ньютона впало яблуко
І знову виною яблуко. Нібито саме воно надихнуло Ісаака Ньютона на відкриття закону всесвітнього тяжіння. Насправді ж про цю історію світ дізнався лише з історій Вольтера, що писав есе про Ньютона. До Вальтера цю красиву казку ніхто не розповідав.
В 1733 році починається її дружба з Вольтером, який залишиться з нею на все життя. З 1732 по 1748 рр.. ці яскраві, внутрішньо неприборкані особистості співіснували в особливому, створеному ними світі, де духовне поєднувалося з пристрасною закоханістю. Вони належать один одному душею і тілом обом здається, що вони люблять в перший раз. Маркіз дю Шатле добродушно поглядав на нову прихильність своєї дружини.
У відносинах Вольтера і маркізи дю Шатле химерно перепліталися любов, наука, література. Ще в 1733 році Вольтер жартівливо писав:
Ее широкий ум все ценит с равным рвеньем: Писанья, бириби, поклонников, бокал, Алмазы, оптику, поэзию, помпоны, Наряды, алгебру, Горация, хорал, Обеды, физику, суды и котильоны.
(Переклад А. Кочеткова)
Вольтер дійсно любить її інакше, ніж своїх колишніх коханих. З любов'ю до неї у нього з'єднуються глибока повага, захоплення її розумом і характером. Це не тільки любов, але разом і розумове товариство. На самому початку їхнього союзу Вольтер поспішає поділитися з Емілією своїми знаннями та інтересами. Він перечитує з нею своїх улюблених англійських філософів і поетів: Ньютона, Локка, Поупа. Де в чому вони були рівні і могли бути товаришами, у неї не було, звичайно, і сотої частки його таланту, його різнобічності. Але пізнаннями у деяких галузях природничих наук і у вищій математиці, вивченої нею під керівництвом кращих фахівців того часу, вона перевершувала свого друга.
У 1734 році Вольтер і Емілі оселилися в замку Сірей-сюр-Блаз на кордоні Лотарингії і Шампані. У якому, як вони думали, Вольтер міг би уникнути переслідування. Замок був оброблений заново з елегантною розкішшю. При цьому не були забуті пристосування для природничонаукових занять: фізичний кабінет і невелика лабораторія. В одній з галерей замку була також влаштована маленька сцена для вистав. У кожного була своя половина. У нього бібліотека, кабінет і лабораторія; у неї - теж. Ця пані препарувала жаб, робила хімічні досліди, вивчала фізику і математику. Вона перевела на французьку мову книгу «Математичні принципи» Ньютона».
Вольтер пише: «Народжена для істини, вона, зміцнивши свої пізнання, додала до цієї книги, зрозумілої дуже небагатьом, алгебраїчний коментар». І додає, що коментар редагував один з кращих математиків тих днів Клеро, так що «нашому віку мало честі, що коментар залишився непоміченим».
C 1734 по 1739 Вольтер прожив майже безвиїзно в Сірее. Потроху в пустельний замок стали наїжджати гості. Відомі вчені Мопертюї, Клер, Бернуллі гостювали по черзі в Сірее. Німецький учений, послідовник Лейбніца Кеніг прожив там навіть цілих два роки, допомагаючи господині в її вчених працях. Італієць Альгаротті привозив на її суд свою популяризацію філософії Ньютона, призначену «для дам». Заїжджали в Сірей і знайомі дами, але набагато рідше, - дамам Емілія взагалі не подобалася.
Маркіз дю Шатле іноді зупинявся в Сірее, і між ним та Вольтером, по видимому, існували почуття поваги і дружба.
Головним предметом занять Вольтера і його божественної Емілії (так називав він її у віршах і листах) були точні науки, до яких мала пристрасть маркіза, що не любила ні віршів, ні історії - улюблених предметів Вольтера. У Емілі інтерес до математики та природничих наук збігається з її сердечними справами.
Вона вивчає математику під керівництвом найвидатніших математиків того часу: Мопертюї, Бернуллі, Кеніга, де Клеро та ін. Один з найзначніших викладачів був П'єр Луї де Мопертюї, відомий математик і астроном того періоду, якого маркиза часто ставила в глухий кут своїми питаннями. Її цікавість і упертість, її жорсткі питання, на які часто неможливо було відповісти, змушували його порушувати звичний спосіб життя і займатися з нею понаднормово.
У результаті такої поведінки у неї часто виникали суперечки зі своїми наставниками. Наприклад, Самуель Кеніг після того, як вона опублікувала свою книгу в 1740 році, пустив слух, що вона просто виклала його ідеї. У Емілі це викликало обурення і вона звернулася за допомогою до Академії наук і до Мопертюї, з яким вона обговорювала цю книгу задовго до роботи з Кенигом.
Навесні 1748, Емілі закохалася в маркіза Жана Франсуа де Сент-Екзюпері Ламберта, молодого красеня офіцера і маловідомого поета. Він не поділяв її пристрасть до життя і роботи, але їхні стосунки розвивалися. Це, однак, не похитнуло її дружби з Вольтера. Дізнавшись про зраду «Божественної Емілії» Вольтер розлютився, але не надовго. «Мій друг, - сказала вона йому, - ви ж самі говорили, що не можете мене любити так, як було спочатку, без шкоди для свого здоров'я. Невже ви будете сердитися, якщо один з ваших друзів зважився допомогти вам?». Вольтер, убитий логікою подруги, змирився.
Навіть коли він дізнався, що вона чекає дитину від Ламберта, Вольтер був поруч, щоб підтримувати її. Під час вагітності в 1749 її найголовнішою турботою було побоювання, що її «Коментарі» до зробленого нею перекладу «Принципів" Ньютона залишаться не закінченими. Вона була сповнена рішучості завершити переклад і з цією метою вона жорстко регламентує свій спосіб життя. Вона присвячує весь час тільки роботі: піднімається рано вранці і працює до пізнього вечора. Відмовляється від публічного життя і бачиться тільки з кількома друзями. Чим ближче підходив термін, тим напруженіше вона працювала. Вона продовжувала працювати до народження її другої дочки, і, як пишуть дослідники її біографії, дитина абсолютно несподівано народилася в той час, коли маркіза працювала за столом. 2 вересня 1749 вона народила дівчинку. Минуло кілька днів, Емілі почала відновлюватися після пологів і здавалося щасливою.10 вересня 1749 вона несподівано померла від емболії. Вольтер був з нею до кінця. Вийшовши з кімнати свого померлого друга, Вольтер впав без почуттів внизу на сходах, де його знайшов Сен-Ламбер. Її дочка померла незабаром після цього.
Однак міф про перевагу білої раси був дуже поширений: наприклад, великий гуманіст Вольтер в "Метафізичному трактаті" (опублікований в 1734 році) писав:
"Білий перевершує негра так само, як негр - мавпу, а мавпа - устрицю"