бн

Данная таблица позволяет сделать один вывод принцильной важности, а именно то, что все основные казахские так или иначе участвовали в восстании Кенесары, хотя пали они в него не одновременно.

Отход одних родов от восстания и появление на их месте гих (в отдельные годы) объясняется в первую очередь пе-хвижением Кенесары из одного жуза в другой, в силу чего нялась и территория восстания. Не все роды могли следовать за Кенесары многие принуждены были оставаться в гонах своих кочевий и потому порой временно, а порой и совсем выходили из борьбы. Значит ли это, что они рвали с теары и вовсе отходили от лагеря повстанцев? Вернее все что нет, что симпатии их по-прежнему оставались на стоге Кенесары, который смело мог рассчитывать на них, как свой резерв.

В таблице не упомянуто несколько известных казахских — Адаевский, часть Жаппаского и Аргынского родов, не случайно, ибо эти роды действительно не участвовали восстании Кенесары — одни потому, что находились в стороне от районов, восстания и менее других ощущали непосредстнный гнет царизма (например, адаевцы), либо потому, оставались под влиянием своих родоначальников, враждебно относившихся к восстанию (например, часть Аргынского рода ведения Чегена Мусина, часть жаппасовских подро-ц находившихся в ведении зауряд хорунжего Джангабыла Толегенова), либо потому, что в силу тех или иных причин не решались примкнуть к восставшим.

Наконец, следует помнить о величайшей путанице в наименованиях казахских родов и подродов в официальных данных. Детально разобраться в родовом делении казахов могли лишь очень знающие люди, какими вовсе не всегда были царские чиновники, составлявшие донесения. При плохой осведомленности в данном вопросе сведения о том или другом роде легко могли оказаться неточными.

Приведенная нами таблица показывает, как отдельные казахские роды постепенно втягивались в водоворот движения. Значительное количество родов, участвовавших в восстании, падает на 1843—1845 годы. Это вполне естественно, ибо это было годами подъема движения, когда восстанием была охвачена значительная часть территории современного Казахстана. Из данной таблицы видно, что наиболее активно поддерживали Кенесары кипчаки', торткаринцы, джагалбайлинцы, табынцы, таминцы, чумекеевцы, баганалинцы, шектинцы, алчинцы, киреевцы, жаппасовцы, аргынцы и некоторые другие роды.

Из перечисленных казахских родов не все участвовали в борьбе против царской России. Такие казахские роды, как Кумекей и Чумышлы-табын, жившие в глубине казахских степей, почти не сталкивались в Россией. Эти роды зимовали и кочевали по рр. Сыр-Дарье и Куван-Дарье и в песках КзылКум. Территориально они граничили с Хивой и Кокандом. Чумекеевцы и чумышлы-табынцы испытывали тяжелый гнет кокандских и хивинских

121

беков. Поэтому эти казахские годы присоединились к восстанию Кенесары, чтобы избавиться от притеснения среднеазиатских ханств. То же самое следует сказать о казахских родах Старшего жуза (Дулат, Жалаир, Найман). Когда центр восстания переместился в районы Старшего жуза, то эти казахские роды присоединились к Кенесары не потому, что здесь они испытывали гнет царских завоевателей, а потому, что они подвергались, гнету кокандских беков.

Некоторые исследователи отрицают участие Аргьшского и Жаппаского родов в восстании Кенесары. Например И. СтеблинКаменская утверждает, что Аргынский род, предводительствуемый Чегеном Мусиным, не присоединился к Кенесары и на этом основании приходит к заключению, что до 1845 года в рядах повстанцев не было аргынцев. Но дело в том, что название «Аргын» имеет собирательное значение, поскольку в этот род входили многочисленные подроды, разбросанные по всей территории Казахстана, например, Карпыковский, Темешевский, Каракесекский, Атыгаевский, Караульский. Часть названных подродов, как это видно из нашей таблицы, принимали активное участие в восстании. Правда, до 1845 года часть Аргынското рода, находившаяся в ведении бия Чегена Мусина, не примыкала к восстанию. Но в связи с постройкой царских укреплений в центре кочевий Аргьшского рода, и эта часть аргынцев также присоединилась к восстанию Кенесары1. И сам родоначальник Артынского рода Чеген Мусин хотя и был в почете у властей, теперь начал проявлять враждебные настроения к султанамправителям, которые без его согласия разрешили заложить укрепления на территории Аргьшского рода. Вот что писал он Ахмету Джантюрину в 1845 году:

«Вы дали мне золотые серьги. Надев их на шею, я сделался девушкой, женщиной и, надев бархатный кафтан, сделался юношей... Золотом и серебром получил деньги. На моей земле степной султан Ахмет устроил укрепление и из русских дал мне войско. Что делать? Я доволен Ахметом. Остается только надеть на голову волосы и взять в рот усы. Сделаю и это! Вера у нас одна и язык родной. Вы допустили совершить подобное дело. Я бессилен. Обещанию твоему исходатайствовать от царя милость мы изъявили было удовольствие, но произошло такое дело и не знаю отчего. Думаю, что ты от престольного султанства, а я от должности бия отстанем. Есть пословица: «Птица летает крыльями, а садится хвостом». Совещание наше не согласовалось, и поэтому не думаю, чтобы я был должностной бий, а ты престольный султан. Я полагал, Ахмет будет советоваться со мною и что я буду говорить свои мысли ему. Но это случилось не так, и я посоветовался сам с собою. Отчего это. Не знаю»2.

Относительно Жаппаского рода надо сказать то же самое. Известная часть Жаппаского рода (Калкаман) участвовала в восстании и поддерживала Кенесары в 1838 и 1843 годах. Не поддерживали Кенесары только те Жаппаские подроды, которые находились в ведении враждебно настроенных

116

к повстанцам зауряд хорунжего Толегенова Джангабыла1 и Алтыбая Кобекова, аулы которых Кенесары в 1845 году подвергал разгрому. В официальной переписке властей, на основании этого факта вообще отрицается участие Жаппаского рода в восстании, а сам Кенесары выдается за непримиримого врага Жаппаского рода. В неосновательности такого утверждения легко можно убедиться, если обратиться к фактам.

Нападению Кенесары на жаппасцев предшествовала посылка в 1844 году Наурызбая в составе 100 есаулов к Жаппаскому роду за сбором закята. В это время некоторые подроды жаппасцев, во главе с Алтыбаем и Джангабылом тесно были связаны с царской Россией и отчасти с Кокандским ханством. Жаппасцы исключительно хорош, встретили Наурызбая и его есаулов, обещали собрать причитавшийся с них закят, на вечер им устроили угощение, а затем распределили па аулам. К ночи, когда есаулы Наурызбая предались сну, зауряд хорунжий Жангабыл, собрав своих приверженцев, решил убить Наурызбая с его есаулами. В этих целях «Жангабыл для пользы своего решительного предприятия и ободрения своих единоверцев... распускал разглашение, что за ним следует и тотчас прибудет сильный русский отряд для уничтожения мятежников, и что кто откажется или уклонится от причинения мятежникам всевозможного вреда, тот подвергнется строгой ответственности и потому почти все жаппасцы, каких только Жангабыл встречал, дружно последовали убеждению его...

восстали против мятежников и стали уничтожать всех попадавших из них»2. Когда Жангабыл, совершив убийство есаулов Наурызбая, дошел до его коша пялатки), Наурызбаю было уже сообщено одним жаппасцем о готовящемся на него нападении, и он с немногими своими спутниками скрылся.

Из сотни есаулов Наурызбая было вырезано 95 человек; среди убитых был любимый батыр Кенесары — Байтабын; он долго отстреливался, но в конце концов его загнали в болотистую местность, где и застрелили.

По поводу этого зауряд хорунжий Жангабыл Толегенов в своем рапорте Оренбургской Пограничной Комиссии писал: «Находясь в верноподданстве России, в чем и присягали, и желая отомстить врагам нашего государя, мы убили из числа врагов 95 человек».

Кенесары особенно тяжело пережил гибель Байтабын-ба-тыра. Омар Шипин в своей «Истории о 7 батырах» приводит рассказ есаула Тулегена, в то время находившегося вместе с Наурызбаем. Когда Кенесары стало известно о гибели Бай-табына, то он со всеми своими приверженцами на 3 дня объявил траур. На четвертый день батыру соорудили надгробный памятник. Этот памятник сохранился до сих пор. Место, где он сооружен, называется «Байтабын донызы», а место гибели Байтабына называется «Байтабын соры».

После происшедших событий Кенесары послал своих представителей во главе с Жалпаком к Чегену Мусину, родоначальнику Аргынского рода, с просьбой выступить посредником в примирении «жаппасцев с ним по

117

вышеозначенным происшествиям, и доставить вместе с тем ему сведения, сам ли Наурызбай виноват в этом или более жаппасцы»2.

В то же время, желая проучить родоначальников жаппасцев, Кенесары совершил вооруженное нападение против аулов зауряд хорунжего Джангабыла и других организаторов убийства, в результате чего был разгромлен целый ряд аулов жаппасцев. Было отогнано значительное количество скота у Жангабыла, Алтыбая, султана Омарова, местного начальника Мурзабек Кулманова, Нимана Алтыбаева и всех тех, кто организовал убийство есаулов Наурызбая. В отдельных случаях при нападении на аулы жаппасцев допущена была излишняя жестокость в отношении мирных аулов, которые не были повинны в гибели посланцев Кенесары.

Но значительная часть жаппаских подродов, не причастных к убийству есаулов Наурызбая, продолжала активно поддерживать повстанцев. Об этом свидетельствует показание одного из организаторов убийства есаулов Наурызбая, жап-иасца Елемеса Султабаева, данное султану-правителю Ахмеду Джантюрину: «...султан Кенесары Касымов, как он питает на меня и зауряд хорунжего Жангабыла Тулегенова злобу за убитых нами в прошлом году приверженцев Кенесары, чтобы он не напал на нас, мы двинулись аулами к Сибирской Линии. Но из числа наших однороднее роделились 120 аулов к Тургаю, которые при всем убеждении нашем» чтобы не отделиться, отвечали, что они не откажутся от Кенесары, потому что они не участвовали в убийстве его приверженцев».

Кенесары никогда не считал жаппасцев своими политическими врагами. Чтобы уладить конфликт, он в 1845 году послал к Жаппаскому роду своего представителя для ведения переговоров о заключении перемирия. Он требовал «заплатить кун только за трех — Байтабына, Какая и третьего неизвестного. Вместе с тем прислали бы ему тех лошадей, на коих они были, и три бывших при них сабли, и затем он не будет питать к жаппасцам никакой злобы и случай этот предаст салавату».

Итак, мы разобрали, какие казахские роды участвовали в восстании Кенесары, и указали причины, почему некоторые казахские роды в отдельные годы отходили от восстания, а некоторые роды вовсе отсутствовали в рядах восставших. Однако картина участия различных родов в восстании была бы неполной, если бы мы не указали районы зимовок и кочевий родов, участвовавших в восстании. Следующая сводка о районах кочевий, составленная на основании материалов Красовского3, Мейера4, Галкина5 и одной таблицы 1840 года6, сохранившейся в делопроизводстве Оренбургской Пограничной Комиссии, дает представление о территориальном охвате восстанием различных районов Казахстана. В нашей таблице приводятся данные о территориальном расположении казахских родов Младшего и Среднего жузов. Казахи Старшего жуза в основной своей массе присоединились к восстанию только на последнем этапе, когда центр движения переместился из районов Тургая и Иргиза (Младший жуз) в пределы Семиречья:

118

119

В данной таблице отсутствуют названия многих подродов, например — Калкаман, Сумрун, Чалтак — Жаппаского рода; Джакаим, Тлеукабак — подроды Чиклинского рода и др. Эти подроды и отделения нами сознательно объединены в роды под названием Жаппаский и Чиклинский и др. роды, поскольку они кочевали вместе на одной и той же территории.

Приведенные данные о казахских родах и их кочевьях свидетельствуют о чрезвычайно широком распространении восстания Кенесары. Но при этом мы должны еще раз указать, что не все перечисленные роды вступили в борьбу одновременно. Восстание Кенесары, охватившее весь Казахстан, явилось совокупностью локальных, следующих друг за другом, очагов борьбы. В этом была слабость восстания, возглавленного Кенесары.

Однако мы знаем, что казахский род в классовом отношении не являлся однородным, поэтому приведенные нами данные еще ничего не говорят о классовом составе участников восстания Кенесары.

Классовый состав участников восстания не был однородным. Испытывая на себе двойную тяжесть — колониального гнета царизма на

северо-западе и среднеазиатских ханств на юге и патриархальнофеодальной эксплуатации султанов и биев,— широкие массы казахского народа пошли за Кенесары, ожидая, что его победа облегчит ставшие невыносимыми условия жизни.

120

О причинах присоединения к повстанцам казахи говорили, что они «претерпевали крайнее насилие и вымогательства». В частности, Джангуты Бумантаев из Сарымовской волости в своем показании Актавскому коменданту заявил: «Не из страха к Кенесары, а от одних только притеснений, налагаемых татарами и каркаралинскими русскими, удалились в глубь степи, единственно только для того, чтобы в удалении насладиться спокойствием»'.

То же самое говорили в своих показаниях данных Актавскому коменданту, бий Сокур и старшина Базар: «Удаление наше в глубь степей произошло не от чего либо другого, как только от утеснений, причиненных султаном Худаймендой, татарином Бегешем»2.

Присоединившимся к восстанию Кенесары обещал не только землю, но богатую жизнь. Об этом говорят показания приверженцев Кенесары: когда в Оренбургской Пограничной Комиссии их спросили, почему они присоединились к Кенесары, ответ у многих был один: «Кенесары нам обещал богатую жизнь». Турлубек Темагинов из Баганалинското рода на допросе заявил: «Присоединился к Кенесары для ТОго, чтобы обогатиться»3.

Другой приверженец Кенесары Таймац Меирманов служивший у Кенесары сотенным начальником (жуз басы) сказал: «Присоединился к Кенесары потому, что в орде он прославился и будто бы кто в шайку его поступит, тот будет богат, сего, пожелав, он, Меирманов, со всем своим семейством перекочевал к Кенесары»4.

Кроме того, требования Кенесары, предъявленные им царскому правительству о возвращении отнятых им казахских земель и уничтожении построенных укреплений прекращения налогового обложения и взимания всевозможных пошлина также его борьба с Кокандским и Хивицским ханствами за возвращение ранее принадлежавших казнам земель отвечали жизненным интересам казахского народа Кенесары писал: «Нынешнее начальство, меряет земли строит укрепления и тем беспокоит народ»5. В другом Письме он писал «В нашем с вами веке земля стеснилась, воды усохли русские пришли и отняли у киргизов землю»6. То же отмечал султан-правитель Ахмет Джантюрин: «Султан Кенесары остается совершенно недовольным заведением в степи укреплений и решительно всем своим киргизам говорит: «начальство отнимает самые лучшие места у киргизов».

Кенесары не просто возмущался захватом казахских зе мель, но и решительно звал народ к борьбе за возвращение отнятых земель. Он угрожал властям: «Намерен истребить и выжечь совершенно Новую Линию, потому что она заселена на принадлежащей азиатцам земле»2.

Ведя непрестанную борьбу с кокандским ханом, Кенеса ры преследовал цель возвращения казахам отнятых земель Старшего

121

жуза. По поводу этого председатель Оренбургской Пограничной Комиссии писал в Азиатский Департамент: «Старание его (Кенесары

— Е. Б.) покорить Кокандские зем ли имеет собственную ту цель, чтобы впоследствии наделить ими киргизов»3.

Кенесары резко протестовал также против налогового об ложения казахов. В письме, адресованном Николаю I, он писал: «С народа нашего начали собирать ясак и чинить оному разные притеснения», это «для нашего народа крайне прискорбно» 4. В другом письме, адресованном генералу Горчакову, он писал: «С киргизского народа берете пошлину, следовательно, вы нас притесняете... и с налогом жить нам в ведении вашем никак невозможно»5.

Кенесары развернул борьбу под лозунгом «восстановления древней их (казахов) независимости» 6, т.е. создания самостоятельного Казахского государства.

Близкие и понятные народным массам требования естественно втягивали в борьбу и казахскую бедноту, в том числе и байгушей, жатаков и егыншей.

Об участии байгушей в восстании рассказывают многие русские чиновники, побывавшие в ставке Кенесары. Военно пленный А. Иванов, захваченный повстанцами близ Екатерининской станицы, по возвращении из плена на допросе заяв ил, что при Кенесары находятся « 500 малолеток киргиз и пастухов».

Царский лазутчик Минтай Тяукин, специально ездивший в ставку Кенесары, сообщает: «Видел бедность и безоружность Кенесары; употребляемая им пища состоит из близких к смерти измученных лошадей,— заметил совершенное безвкусицу в одежде... Они живут как обыкновенные байгуши»2.

И, наконец, имеется указание Мейера о том, что «Стекались под его (Кенесары — Е. Б.) знамена большей частью только бездомные удальцы»3.

Об участии байгушей и жатаков в восстании говорится в казахской народной песне:

Степь дымилась красными кострами, Степь пылала местью и войною... Ни один джатак не знается с изменой, Не бывал байгуш предателем ни разу! Только богачи, привыкшие к продаже, Погубили дело Кенесары...4

Активное участие принимали в восстании также егынши — хлебопашцы. В архивных источниках встречается упоминание об участии в восстании егыншей Шектинского, Кичкине-Чектинского и Торткаринского родов 5, живших по берегам Сыр-Дарьи.

Ввосстании участвовали также казахи-хлебопашцы, жившие по берегам Тургая и Иргиза. Как известно, Тургай и Иргиз были центром повстанческого движения.

Всвоем показании, данном полковнику Бизанову, брат Кенесары

Абулгазы заявил: «Задержанные же со мною киргизы, хотя приверженцы Кенесары, но по бедности находились у хлебопашцев»6.

122

В своем показании Черман Асатов сообщил: «Кроме приверженцев при султане Кенесары находится тюленгутов более 300 кибиток, они постоянно зимой и летом кочуют с ним не раздельно. Тюленгуты при нем находящиеся разных родон Средней и Малой орды, в числе коих есть караульцы, атага-евцы, уваковцы и Кирей».

Вполне понятно, что в условиях войны тюленгуты нужны были для Кенесары в качестве военной силы. Не случайно поэтому присоединившиеся к повстанцам тюленгуты в основной своей массе выполняли роль военных дружинников. Даже отдельные казахские роды, присоединившиеся к восстанию, считали себя кенесаринскими тюленгутами. Этот факт говорит о временном возвышении роли тюленгутов как военной силы.

Однако такое временное возрождение тюленгутства как военной дружины не изменяет общую тенденцию, явно наметившуюся в развитии института тюленгутства,— отмирание его как военной дружины и превращение в феодально зависимых людей. Об этом же говорит положение тюленгутов у самих родственников Кенесары, не примыкавших к восстанию, в частности Чингиса Валиханова, у султанов Аблаевых, Рустема и других. Эти султаны вели деятельную переписку с властями по поводу превращения своих тюленгутов в крепостных. Аналогичное положение с тюленгутами было почти у всех султанов, не примыкавших к восстанию. Поскольку этот вопрос подробно рассмотрен нами в главе о «Социальных отношениях», ограничимся этими замечаниями.

Наконец, в составе войск Кенесары находились наиболее влиятельные, пользующиеся всеобщей известностью, батыры всех казахских жузов. Соратниками Кенесары были такие батыры, как Агыбай из рода Шубыртпалы (Средний жуз — Каркаралинск), Жанайдар-батыр из рода Суюндук (Средний жуз — Баян-Аул), Иман Дулатов (дед Амангельды) 2 из рода кипчаков (Средний жуз — Тургай), Жоламан Тленчиев из рода Табын (Младший жуз — Сыр-Дарья), Бугубай-батыр из рода Дулат (Старший Жуз — Джеты-Су), Ангал-батыр из рода Атыгай (Средний жуз — Кокчетау), Басыгара-батыр из рода Кипчак (Средний жуз — Акмолинск), Жеке-батыр из рода Аргын (Средний жуз), Джауке, Суранши и Байсеит-батыр из рода Дулат (Старший жуз).

Социальный состав батыров Кенесары был неоднородным. Наряду с батырами — выходцами из народных низов (Агыбай, Бухарбай, Джеке-батыр и др.) в составе кенесаринских батыров находились прославленные батыры, в частности Наурызбай — выходец из среды феодальной аристократии, султан, батыр Жоламан Тленчиев — бий Табынского рода, по словам председателя Оренбургской Пограничной Комиссии ген. Генса, имел 800 лошадей, 2000 баранов и 50 верблюдов.

Все перечисленные батыры поддерживали Кенесары до конца восстания. О каждом из них сохранилось множество несен, легенд и сказок. Некоторые батыры оставили личные поспоминания. Наряду с этим

123

в архивных документах сохранились имена отдельных батыров, не до конца поддерживавших повстанцев. Это относится ко времени ухода Кенесары из степей Центрального Казахстана в пределы Старшего жуза. Например, отказался поддерживать Кенесары батыр Таук, Сыпатай-батыр и некоторые другие из Старшего жуза. За неимением указаний в архивных материалах, не представляется возможным до конца вскрыть причину отхода от восстания отдельных батыров.

Следует отметить, что внешняя угроза порабощения сплачивала силы батыров и, несмотря на разнородный социальный состав, они до поры, до времени действовали сообща. В конечном счете, разнородный социальный состав батыров не мог сказаться на исходе движения. Наши сведения о социальном составе батыров мы черпаем главным образом из фольклорных материалов. Архивные источники ограничиваются почти исключительно характеристикой боевой деятельности батыров и сообщают о них лишь отрывочные сведения. Ценность фольклорного материала о Кенесары и его сподвижниках увеличивается благодаря тому, что большинство этих материалов записано в конце XIX в. и в начале XX века со слов самих батыров Кенесары и второстепенных участников восстания. Некоторые материалы записаны современиками этих событий. Особенный интерес представляют воспоминания, записанные Т. Титаковым в 1900 году со слов батыров Кенесары — Шинбая Мынбаева (брат Агыбая — Е. Б.) и Зектемирова2. По их словам, отец Агыбая — Олджабай, из рода Шубыртпалы, вместе со своими братьями Манабаем, Танабаем, Мынбаем (которые со своими сородичами составляли 62 семейства), с первых же дней примкнул к восставшим. Все они сражались в войсках Кенесары. Танабай, в частности, был одним из военачальников Кенесары и пользовался огромным уважением среди повстанцев. Сам Олджабай был тоже батыром.

Мать Агыбая была из рода Таракты, кочевавшего в нынешней Акмолинской области. После смерти отца, 13-летний Агыбай остался со своей матерью. Все богатство их состояло «из одного верблюда, из одной лошади, другого скота не было». Не имея средств на пропитание, мать Агыбая часто без всякого разрешения забирала у своих богатых соседей масло, молоко и другие продукты. Дошло до того, что однажды отец Кенесары — Касым вынужден был потребовать у нее прекратить такие выходки и перестать беспокоить своих соседей.

Агыбай участвовал в посольстве Сарджана, Есенгельды и Ержана к Ташкентскому кушбеки в 1836 году. К восстанию Кенесары он примкнул уже зрелым батыром, прошедшим суровую жизненную школу. Агыбай был ровесником Кенесары и первым его военным советником. Кенесары никогда не звал его по имени, всегда шутливо звал его «Косе» (безбородый) и очень любил и уважал его. Люди, лично знавшие Агыбая, следующим образом характеризуют его внешность: «У Агыбая была реденькая, жидкая борода, начинавшаяся прямо с подбородка (казахи

124