Подборка статей с материалами для семинаров / Хрущёв ВИ 1997 4

В. П. Наумов

Н. С. Хрущев и реабилитация жертв массовых политических репрессий

Реформаторская деятельность Хрущева в 50—60-е годы, его доклад на XX съезде КПСС до сих пор вызывают острые споры. Независимо от того, сознавал ли Хрущев до конца последствия этого шага, его поступок и по сей день отвергается ортодоксальными коммунистами, тайными или явными сталинистами, и высоко оценивается их противниками. События тех, каза­лось бы далеких лет, все еще предмет борьбы и острых столкновений.

Историками, политиками, публицистами участие Хрущева в массовых репрессиях 30-х годов тоже рассматривается главным образом через призму его доклада на XX съезде КПСС. Противники и недоброжелатели Хрущева, подчеркивая его причастность или активное участие в массовых политичес­ких репрессиях, так или иначе пытаются поставить вопрос о его моральном праве выступать с таким докладом, с разоблачением сталинских преступле­ний. Они усматривают в поступке Хрущева корысть, моральную и полити­ческую недобросовестность, сугубо личные цели, стремление использовать разоблачение Сталина как важное средство в борьбе за единоличную власть. Соответственно в связи с этим и вся деятельность Хрущева оценива­ется как отход от принципов марксизма-ленинизма, как предательство интересов партии.

Недоброжелатели Хрущева ставят вопрос — а почему он сам не сказал о себе, рассказывая о массовых репрессиях 30-х годов. Да, он ничего не сказал об этом, но он не сказал и о роли в этих преступлениях своих коллег, по Президиуму ЦК КПСС, которые сидели за его спиной, когда он зачиты­вал свой доклад на XX съезде. И никогда никто из них не сказал об этом и не покаялся в совершенных преступных деяниях.

Но это умолчание Хрущева и его коллег по Президиуму ЦК можно объяснить не только боязнью ответственности за совершенные деяния. В докладе Хрущева ставилась главная задача — обличение преступлений Сталина, выявление его роли организатора массовых политических репрес­сий. Во всех обсуждениях на заседаниях Президиума ЦК проблем культа личности, и при обсуждении самого доклада, вопрос о личной ответствен­ности членов Президиума ЦК, их участии в массовых репрессиях, никогда не поднимался. При этом шел разговор и о возможных последствиях для членов Президиума ЦК. Поэтому были приняты меры, чтобы не допустить никаких обсуждений доклада на съезде. Вопрос о личной ответственности был поднят год спустя на июньском (1957 г.) пленуме ЦК, когда члены Центрального Комитета обличали участ­ников кровавых репрессий 30-х годов Молотова, Кагановича, Маленкова, но это обсуждение ограничивалось только именами тех членов Президиума ЦК, которые выступали против Хрущева, а он сам будто бы никогда не имел никакого отношения к массовым репрессиям. На прямой вопрос Кагановича, обращенный к Хрущеву, участвовал ли он в массовых репрес­сиях, последний ушел от ответа.

Эта проблема была поднята в выступлении Г. К. Жукова, который поставил вопрос о необходимости тщательного выявления и наказания всех виновных в массовых репрессиях. Вместе с тем Жуков посчитал необ­ходимым освободить от ответственности часть членов Политбюро: «Нужно сказать,— что виновны и другие товарищи, бывшие члены Политбюро. Я полагаю, товарищи, что вы знаете, о ком идет речь, но вы знаете, что эти товарищи своей честной работой, прямотой заслужили, чтобы им доверял Центральный Комитет партии и вся наша партия, и я уверен, что мы будем впредь за их прямоту, чистосердечное признание признавать их руководи-, гелями» '.

Да, конечно, Хрущев непосредственно участвовал в массовых репресси­ях в Москве и Московской области и на Украине в 1936-—1939 гг. Обличая других, он должен был бы сказать и о себе. Но эти очевидные факты тем не менее ни в малейшей степени не принижают роли Хрущева в разоблачении сталинщины, в осуждении культа личности Сталина, в обличении тех преступлений и произвола, которые творились по его велению.

Сама проблема «Хрущев и репрессии» тем не менее не должна замы­каться в определении роли и места Хрущева в массовых репрессиях только 30-х годов. Репрессии, которые осуществлялись коммунистическим режи­мом, были и до и после XX съезда партии. Для того, чтобы объективно оценить позицию Хрущева в отношении политических репрессий, очевидно, необходимо рассмотреть весь этот комплекс вопросов.

Формально партия осудила репрессии 30-х годов, но у нее не нашлось слов покаяния в адрес бесчисленных жертв ее режима. В этой связи, очевидно, необходимо более полно и объективно оценить деятельность Хрущева по реабилитации жертв политических репрессий, освобождение их из тюрем, лагерей и ссылок. Нельзя рассматривать все эти вопросы вне исторического контекста, вне тех условий, в которых формировался Хрущев как политический деятель, в которых он работал с 30-х по начало 60-х годов. Хрущев даже как первый секретарь ЦК КПСС -это еще не вся партия и не весь партийный аппарат, не считаться с которыми он просто не мог. И, наконец, Хрущев был ограничен своими убеждениями, своими представлениями о роли партии в обществе, о политическом режиме государства, о своей исторической миссии как руководителя партии коммунистов.

Крутой поворот в политической карьере Хрущева пришелся на начало 30-х годов. Это было время первых пятилеток, время больнюго скачка в развитии экономики страны. К началу 30-х годов уже не было открытых выступлений оппозиционных групп. Политические противники Сталина были разбиты. Кардинально меняется политическая обстановка в стране и в партии. Но Сталин не удовлетворился победой над оппозиционными группировками в партии, которые выступали против его руководства. На очередь дня он выдвигал новые задачи — чистка рядов партии, партийного аппарата от тех членов партии и той партноменклатуры, которые проявля­ли колебания в ходе дискуссий, были примиренчески настроены к бывшим оппозиционерам, полагая, что если идейные разногласия устранены, то необходим мир и согласие в партии. Сталин и Политбюро решительно пресекали такие настроения, готовя беспощадное физическое уничтожение бывших идейных противников. Для этих целей нужны были новые люди, новые кадры партийных функционеров во всех эшелонах партийно-государ­ственной власти.

От новых выдвиженцев требовались не столько интеллект и компетент-ность, сколько напористость, жесткость, стремление выполнить задание любыми средствами, не считаясь с последствиями. Самым главным крите­рием были решительность и бескомпромиссность в освобождении партии от лиц, связанных с оппозицией, проявивших колебания в ходе внутрипар­тийной борьбы. От кадрового партийного работника требовалась беспреко­словная верность вождю, твердость и жесткость в борьбе с врагами партии. Высшее партийное руководство в те годы пополнилось разными людьми, среди них К. Я. Бауман, А. В. Косарев, Н. И. Ежов, Я. Б. Гамарник, П. П. Постышев, С. И. Сырцов, Р. И. Эйхе и другие. Все эти выдвиженцы Сталина погибли в годы большого террора. Пожалуй, только два человека смогли закрепиться в высшем эшелоне власти — это А. А. Жданов и Н. С. Хрущев.

В последующие годы ряды руководящих деятелей партии пополнили лица, не имевшие большого опыта партийной работы и пришедшие к руко­водство уже тогда, когда массовые репрессии шли на спад. Все эти и старые и молодые партийные функционеры сформировались как крупные полити­ческие деятели, находясь в сталинском окружении. В их числе был и Хру­щев. Он воспринял сталинское понимание общественного развития, систему управления, основные постулаты марксизма-сталинизма. В этом окружении и не мог сформироваться политический деятель, отличавшийся методами, принципами работы от Сталина, не воспринимавший как должное, как необходимое, обязательное и те политические репрессии, которые принима­ли огромные масштабы.

У Хрущева не возникало и тени сомнения в отношении правоты тех действий, которые совершал Сталин. Как иначе мог относиться молодой выдвиженец высшего партийного руководства к вождю партии, как он мог оценивать его действия, его поступки? Он был восхищен, околдован гением Сталина, его мудростью, сама близость к вождю оказывала огромное воздействие на такую эмоциональную натуру, как Хрущев. Наряду с чув­ством личной благодарности за внимание, проявленное к нему Сталиным,^!. Хрущев испытывал гордость за свою причастность к тем делам, которые 1 вершились в стране под руководством вождя.

С именем Сталина связывалось решение грандиозных проблем той эпохи. Конечно, такое представление об этой фигуре умело формировалось путем мастерского манипулирования общественным сознанием, но нельзя не признать крупнейших свершений в области социального строительства. С именем Сталина связывались энтузиазм, героизм миллионов советских граждан, и Хрущев отражал эти настроения значительной части общества. В этих условиях террор и ошибки, которые были совершены Сталиным, находили оправдание, а всякое отклонение от линии официальной пропа­ганды объявлялось происками внутренних и внешних контрреволюционных сил, расценивалось как предательство революционных идеалов, как борьба против существующего строя. Естественно, «враги народа» должны были понести наказание и может быть очень суровое ². В годы большого террора Хрущев действовал вместе со Сталиным, вместе с Политбюро, вместе с ЦК, вместе с партией. И у него не было сомнений в правомерности массовых репрессий, их обоснованности. Он не колебался, он также пола­гал, что делает это в интересах партии, трудящихся масс, завоеваний

революции.

В 1936—1937гг. Хрущев работал первым секретарем МК и МГК ВКП(б). Столичная организация партии всегда была образцом и примером для всех партийных организаций страны. За этим лично следил Сталин, Политбюро. И, естественно, что в таком важнейшем для Сталина деле, как искоренение «врагов народа», эта организация шла впереди всей партии. Возглавлял эту работу, естественно, также первый секретарь столичной

партийной организации.

Каждое утро секретари московских райкомов собирались у Хрущева. Он рассказывал, какие накануне получил указания Сталина, а в них особое место уделялось повышению бдительности, усилению борьбы с врагами народа. Часто на этих совещаниях присутствовал Каганович, который выступал как куратор московской организации от Политбюро ³. Он лично отвечал перед Сталиным за своего выдвиженца, часто присутствовал на заседаниях московского партийного актива, выступал с конкретными директивными указаниями от имени Политбюро. Вплоть до отъезда на Украину Каганович оставался и покровителем, и куратором, и на­ставником Хрущева.

Хрущев воспринимал такие указания члена Политбюро как директив­ные и в полной мере использовал их в своей деятельности. Выступая в мае 1937г. перед делегатами IV московской городской и V областной партий­ных организаций, Хрущев говорил: «Вот на первом заводе во время процес­са вышел какой-то слюнтяй-подголосок или голос врагов, троцкистов и начал болтать... Его коммунисты сволторозили и хорошо набили ему морду. Некоторые сейчас же позвонили в МК: «Как это так избили?» — А я им сказал: «Молодцы, что избили. Молодцы».

В партии, в стране все больше распространялись подозрительность и доносительство, и это всячески поощрялось. На утренних совещаниях в МК Хрущев хвалил за активность в разоблачениях и критиковал тех, кто «отставал». Особенно резко ситуация изменилась после февральско - мартовского пленума ЦК партии 1937 года. Повышение бдительности сразу стало главной задачей, а ее отсутствие рассматривалось как «го­сударственная измена». Проявление «бдительности» превращалось в по­литическую услугу партии. Охотников оказывать такие услуги становилось все больше и больше.

Бюро районных комитетов партии заседали чуть ли не ежедневно, рассматривая дела коммунистов, обвиняемых в контрреволюционной де­ятельности, а также дружбе или связи с арестованными лицами. Часто заседало и бюро горкома и обкома с рассмотрением персональных дел членов партии. Если вначале органы НКВД согласовывали с обкомом и горкомом арест члена партии и его до ареста исключали из партии, то с весны 1937 г. исключение превратилось в формальность. Людей арестовы­вали с партбилетами и потом НКВД сообщало об этом райкому, пересылая изъятые партбилеты. Райком механически исключал. Никаких сомнений в обоснованности ареста не возникало; тут же, на заседании бюро райкома, выдвигались обвинения против работавших вместе с арестованными. Воз­никали новые персональные дела.

Визы Хрущева, как правило, стоят на ордерах ареста видных функци­онеров и крупных советских и хозяйственных работников. В архиве КГБ СССР сохранились документальные материалы, свидетельствующие о при­частности Хрущева к проведению массовых репрессий в Москве и Москов­ской области. Он, в частности, сам направлял документы с предложением об арестах руководящих работников Моссовета, московского обкома пар­тии. К началу 1938г. значительная часть московского актива была арес­тована органами НКВД. Из 38 секретарей МК и МГК, работавших в 1935— 1937гг., избежали репрессий лишь трое. Были арестованы 136 из 146 секретарей горкомов и райкомов, многие руководящие советские, профсо­юзные работники, руководители предприятий, специалисты, деятели науки и культуры ⁵.

Хрущев как первый секретарь МК и МГК ВКП(б) по существовавшим в те годы порядкам не только выступал как организатор массовых репрес­сий в пределах своего региона, но и должен был принимать в них непосред­ственное участие. Сталиным было продумано много форм такого непосред­ственного участия партийного руководства в совершаемых преступлениях. Первый секретарь обкома, крайкома или ЦК партии союзных республик должен был лично визировать представление НКВД на арест и последую­щий приговор в отношении подведомственной ему номенклатуры. Первые секретари возглавляли созданные по решению Политбюро так называемые «тройки». От них требовали личных представлений на арест руководящих работников области, края, республики. Они их давали и были непосред­ственно причастными к репрессиям, их активными участниками.

Только лишь по делам, подготовленным московским управлением НКВД, всего за 1936—1937 гг. в Москве было репрессировано 55.741 чело­век. Общая цифра репрессированных гораздо выше. На основании решения Политбюро от 2 июля 1937 г. «Об антисоветских элементах» для репрессий по Московской области была определена квота в 35 тыс. человек, из них к высшей мере наказания—- расстрелу— 5 тыс. человек. В документе, направленном в ЦК ВКП(б) Сталину, Хрущев сообщал, что дополнительно выявлено 7.869 бывших кулаков, осевших в Москве. Он просил из этой группы отнести к 1-Й категории (т. е. расстрелять) — 2.000 человек, ко 2-й категории (то есть заключить в тюрьму или лагерь) — 5.869 человек.

Но и сами руководители, осуществлявшие массовые репрессии, не были застрахованы от сталинской кары. В свой деятельности Хрущев, видимо, руководствовался не только страхом из-за недостаточно энер­гичных мер в отношении «врагов народа». Над ним висел дамоклов меч скорой и беспощадной расправы, имея в виду, что в период вну­трипартийной дискуссии 1923г. он проявил колебания в отношении не­которых идей Троцкого. Хрущев знал или догадывался о том, что во время допросов в НКВД компрометирующий материал собирали и на него. Был арестован весь секретариат Хрущева, и от каждого работника пытались выбить показания на него.

Организаторские способности Хрущева были высоко оценены Полит- ' бюро и Сталиным. Он успешно руководил быстро развивающейся промыш­ленностью Москвы, Московской области, городским хозяйством столицы, сельским хозяйством Подмосковья, но одновременно он хорошо справился с разгромом «врагов народа» в Московской партийной организации, Москве и Московской области,

С января 1938 г, Хрущев возглавлял партийную организацию Украины. Под его руководством была осуществлена последняя волна большого террора на Украине. В мае — июне 1938 г. украинское правительство было полностью сменено. С февраля по июнь 1938 г. были сняты с постов все 12 секретарей обкомов, в большинстве случаев вместе со вторыми секретаря­ми. Среди 86 членов и кандидатов в члены ЦК компартии Украины, избранных в июне 1938г. на XIV съезде партии, оказалось только трое из прошлого состава, избранного за год до того. Ни один из новых членов Политбюро и секретариата не вел раньше какой-либо подобной работы.

Всего за 1938—1940 гг. на Украине было арестовано 167.565 человек. Усиление репрессий в 1938 г. на Украине НКВД объясняло тем, что в связи с приездом Хрущева особо возросла контрреволюционная активность правотроцкистского подполья. Лично Хрущевым были санкционированы ре­прессии в отношении нескольких сотен человек, которые подозревались в организации против него террористических актов. Летом 1938г. по со­гласованию с Хрущевым и по его санкции была арестована большая группа руководящих работников партийных, советских, хозяйственных органов и в их числе заместитель председателя Совнаркома Украины, наркомы, заместители наркомов, секретари областных комитетов партии. Все они были осуждены к высшей мере наказания и длительным срокам заключе­ния. По спискам, направленным НКВД СССР в Политбюро только за 1938 г. было дано согласие на репрессии 2.140 человек из числа республикан­ского партийного и советского актива⁸.

Системой безжалостных репрессий, поголовного политического сыска, поощряемого государством доносительства, методами идеологического воздействия сталинизм пытался растоптать, уничтожить лучшие человечес­кие качества. Тому, кто пытался определить самостоятельное отношение к политическим и экономическим явлениям в обществе, грозило физическое уничтожение. Проявления милосердия, гуманистических чувств вызывали столкновения с карательными органами. Это порождало готовность без рассуждений выполнить любой приказ, принять без размышления любую ложь, идущую от представителей власти, а это, в свою очередь, порождало двоедушие, апатию, цинизм, бездуховность. В обществе росли амораль­ность, пренебрежение к личности и человеческому достоинству.

Система сталинизма вырастила и воспитала не одно поколение людей,

готовых в любую минуту продемонстрировать верность и преданность вождю, предать анафеме, потребовать смерти тех, кто с ним не согласен. Сама система не могла существовать и не существовала без сменяющих друг друга кампаний массовых репрессий в отношении различных со­циальных групп общества.

Хрущев не только полностью осуществлял директивы и указания в отношении массовых репрессий, но старался быть первым, выполняя спускаемые сверху разнарядки по арестам со значительным перевыпо­лнением. Этого требовала система от ее номенклатуры. Тем более такого высокого ранга. Чтобы удержаться и выдвинуться еще выше надо было проявить не только качества партийного организатора, руководителя эко­номики, но и быть непримиримым к врагам партии, непреклонным и жес­токим борцом с ними.

После освобождения Украины Хрущев вновь был направлен на работу в ЦК компартии Украины. В ходе войны были разрушены основные индустриальные центры республики, большой ущерб нанесен сельскому хозяйству, городам и населенным пунктам. Но не только хозяйственные заботы одолевали первого секретаря ЦК компартии Украины. На западных землях Украины после их освобождения от немецко-фашистских войск ши­рокий рамах приняла борьба украинских националистов против советской власти. Значительные военные усилия внутренних войск, армейских частей, госбезопасности не смогли уничтожить подполье и боевые отряды наци­оналистов. Жестокие репрессии обрушились на мирное население, на тех, кто подозревался в сотрудничестве с националистами, кто им оказывал помощь. Хрущев лично контролировал борьбу с националистическим под­польем, с вооруженными формированиями националистов, лично давал указания об уничтожении их вождей.

Первые послевоенные годы — время массовых репрессий в отношении бывших советских военнопленных, советских граждан, депортированных немцами в Германию, лиц, обвиненных в сотрудничестве с оккупацион­ными властями, власовцев, националистов, особенно в Прибалтике и запад­ных областях Украины. Это был основной контингент политических заклю­ченных, которые пополняли ГУЛАГ в те послевоенные годы. Всего за это время было направлено в лагеря и спецпоселения несколько десятков тысяч власовцем и около двух миллионов бывших военнопленных и депортиро­ванных лиц.

В этих условиях в феврале 1948г. Хрущев обращается в Политбюро с предложением о репрессиях в отношении «вредных элементов в украин­ской деревне». Сейчас трудно сказать, была ли это личная инициатива Хрущева или это было частью плана борьбы с националистическим под­польем и боевыми действиями националистов, разработанного в Москве, в Политбюро, в МГБ как одна из мер, как решительный шаг в ликвидации националистического движения в западных областях Украины, и письмо Хрущева было лишь формальным актом, направленным на осуществление массовых репрессий, которые должны были бы проводиться «по просьбе

трудящихся Украины».

10 февраля предложение Хрущева было заслушано на Политбюро, и принято соответствующее постановление: «30.— Вопрос т. Хрущева. Образовать Комиссию в составе т.т. Берия (созыв), Хрущева, Суслова, Кузнецова А., Абакумова, Круглова, Вершинина, Сафонова для разработки вопросов о переселенцах, административно-ссыльных и высланных, об организации специальных тюрем и лагерей для особо опасных преступников, в том числе шпионов, а также вопроса о высылке из Украины вредных элементов в деревне с представлением предложений в Бюро Совета Министров». 21 февраля было принято соответствующее решение Совета Министров СССР. Был также разработан пакет документов, подробно рег­ламентирующих деятельность всех служб, участвующих в выселении, вплоть до бойцов конвоя. 2 июня 1948 г. положения постановления, приня­того по письму Хрущева, были распространены на западные области Белоруссии, Прибалтику и Молдавию.

Чистке подверглись не только сельские жители, но и те, кого считали «подозрительным элементом», потенциальным врагом, противником совет­ской власти. О том, какой размах приняла эта акция свидетельствуют сухие цифры официальной статистики. На 1 января 1949г. на учете состояло 2.300.223 спецпоселенца. За период с 1949г. по 1952г. из спецпоселений были освобождены свыше 200.000 человек (преимущественно бывших кула­ков). Тем не менее численность спецпоселенцев не только не уменьшилась, а возросла и составила 2.750.356 человек. При этом необходимо учесть, что первые спецпоселенцы из Западной Украины были направлены в Сибирь уже в 1948 году. Таким образом, общая численность только спецпоселенцев по этому решению приближается к 1 млн. человек. Сотни тысяч людей были депортированы из Западной Украины, Прибалтики, Западной Белоруссии, Молдавии в Сибирь. Они были оторваны от родных мест, под конвоем направлены в Сибирь на спецпоселение. Многие погибли в дороге, а затем в местах новых поселений.

Как понять мотивы действий Хрущева? Даже если он выполнял поручение Сталина или Политбюро, это не снимает вины с Хрущева.

Со смертью Сталина — главного вдохновителя и организатора мас­совых репрессий— не был положен конец этим преступлениям. Конечно, террор не принимал прежних чудовищных масштабов, которые прак­тиковал Сталин, но в принципе репрессии сохранились и их применение руководством партии считалось вполне правомерным и необходимым. Репрессии являлись составной, неотъемлемой частью той администра­тивной системы, которая установилась в обществе после октября 1917 года. Сталинские взгляды на репрессии, как необходимое орудие ру­ководства страной, в полной мере разделяли все его соратники. Они исходили из так называемой теории обострения классовой борьбы и дей­ствительно верили в необходимость уничтожения врагов партии. В их понимании единство партии и народа, партийное руководство обществом, государством — это полное повиновение, безоговорочное и слепое по­слушание руководству. Свою главную задачу они видели в сохранении любой ценой того строя, где монопольная власть принадлежала партии, которую они возглавляли. И это достигалось не только организационной работой, высоким искусством идеологической обработки масс, но и на­силием в отношении тех, кто не разделял эти взгляды.

Аресты, ссылки, заключение в тюрьмы и лагеря, уничтожение милли­онов людей молча воспринимались партией как должное. Без сопротивле­ния воспринимала беззакония и страна в целом. Однако молчаливое вос­приятие не означало согласия. И у рядовых членов партии, и у отдельных руководителей возникали сомнения в правомерности жестоких репрессий, которые периодически обрушивались на страну.

Со смертью Сталина этот процесс осознания совершавшихся преступ­ных действий получил значительное ускорение. Он не сразу вылился в кон­кретные действия. И как это ни парадоксально, но Берия, член партийного руководства, в наибольшей степени причастный к массовым политическим репрессиям при Сталине, пытался выступить в качестве борца с нарушени­ями законности и необоснованными репрессиями.

Берия опубликовал сообщение МВД о фальсификации дела врачей без согласия Президиума ЦК КПСС и, следовательно, без его цензуры. По требованию Берии в местные партийные комитеты были разосланы до­кументы, раскрывающие фальсификацию так называемого мингрельского дела. При вступлении его в должность министра внутренних дел в числе первых документов был приказ о запрещении пыток и фальсификации дел по политическим обвинениям. Приказ этот был разослан во все респуб­ликанские, краевые и областные подразделения с широким оповещением сотрудников.

Почему это делает Берия? Как объяснить его позицию?

В литературе это объясняется стремлением Берии любыми путями добиться всей полноты власти, повысить свой авторитет в обществе. Кста­ти, не он один задавался такими целями. Именно борьба за единоличное лидерство в руководящих кругах партии обусловила столкновение противостоящих сил, которые характеризовали почти четыре года острейшей борьбы.

Однако когда речь идет о борьбе в руководстве партии за единоличное лидерство, Берия не может быть поставлен в один ряд с другими претенден­тами на лидерство. В его руках были досье на каждого члена Президиума ЦК, компрометирующий материал, с помощью которого он мог уничто­жить любого из них. В его руках был испытанный аппарат, связанный годами совместной службы, повязанный кровавыми делами и преступлени­ями, лично обязанные Берии кадры высшего руководства МГБ. Совсем не случайно, что сотрудники этого ведомства обрадовались возвращению Берии на пост министра и руководителя МГБ.

Отношение партийного руководства к массовым репрессиям, осущест­вленным при Сталине, проявилось сразу же после его смерти. Из ссылки, лагерей и тюрем были возвращены близкие люди, друзья и сослуживцы членов Президиума ЦК. При этом Берия стремился подчеркнуть свою роль в освобождении этих лиц. После устранения Берии, в чем решающую роль сыграл Хрущев, эту ответственность стремились возложить только на Берию и его подручных. Это признавал Хрущев в своих воспоминаниях. При этом не только сваливали всю вину на Берию, но и старательно выгораживали Сталина, оправдывая его действия преступным поведением Берии. Весной 1954г. Хрущев, выступая на собрании партийного актива Ленинградской организации, сказал, отвечая на требования организации судебного процесса над Абакумовым в Ленинграде, что он не против этого, но боится, что Абакумов все будет валить на «старика», а он не сможет защититься. И когда этот процесс состоялся, то председательствующий на судебном процессе и государственный обвинитель немедленно лишали сло­ва Абакумова и его подельников, как только они пытались объяснить свои действия указаниями Сталина. Абакумову не разрешили раскрыть роль Сталина ни в организации ленинградского дела, ни дела врачей, ни дела Еврейского Антифашистского Комитета, хотя спасая свою жизнь, он готов был это сделать. Интересы «старика» защищали очень ревностно.