Лекция № 5 Тема: Русский классицизм
Русский классицизм возник в сходных исторических условиях с французским классицизмом — его предпосылкой было укрепление самодержавной государственности и национальное самоопределение России начиная с эпохи Петра I. Европеизм идеологии Петровских реформ нацелил русскую культуру на овладение достижениями европейских культур. Но при этом русский классицизм возник почти на век позднее французского: к середине XVIII в., когда русский классицизм только начал набирать силу, во Франции он достиг второй стадии своего существования. Русский классицизм, во-первых, изначально ставил перед собой просветительские задачи, стремясь воспитать своих читателей и наставить монархов на путь общественного блага, а во-вторых, приобрел статус ведущего направления в русской литературе к тому времени, когда Петра I уже не было в живых, а судьба его культурных реформ была поставлена под удар во второй половине 1720 — 1730-х гг.
1. Литературная теория классицизма.
Литературная теория русского классицизма представляла собой определенную систему взглядов на искусство поэзии. Поэтические принципы классицизма были программно сформулированы в “Риторике” Ломоносова, его трудах “Предисловие о пользе книг церковных в российском языке”, “О нынешнем состоянии словесных наук в России”; из работ Василия Тредиаковского большое значение имеют предисловия к “Аргениде” и “Тилемахиде”, а также статьи “Мнение о начале поэзии и стихов вообще”, “Письмо к приятелю о нынешней пользе гражданству от поэзии”, «Письмо, в котором содержится размышление о стихотворстве”; теоретическая мысль Сумарокова выявляется в статьях “О неестественности”, “К несмысленным рифмотворцам”, “Письмо о чтении романов”, “О стихотворстве камчадалов”, “Критика на оду”, “Слово на открытие Академии художеств”, особенно же в его эпистолах о русском языке и стихотворстве. Интересна анонимно напечатанная в журнале “Ежемесячные сочинения” статья “О качествах стихотворца рассуждение”.
Определяющими факторами литературной доктрины классицизма был принцип общественного назначения поэзии и “подражание природе” с помощью вымысла. Остановимся на характеристике первого.
Моралистический характер общественного миросозерцания классицистов порождал стремление определить значение поэтического творчества с позиций гражданских идеалов. В иерархии ценностей искусства первенствующую роль играла познавательно-нравственная, в свете чего целью искусства признавалось воздействие на разум человека для исправления пороков и привития добродетели. Высокая гуманистическая миссия искусства – совершенствование людей, их гражданское и политическое воспитание. Подобные взгляды на роль и значение поэзии в общественной жизни сложились у писателей-классицистов под влиянием философии рационализма с ее культом разума (“рацио” – “разум”). Особенно сильным было влияние философии Рене Декарта, отводившего разуму решающую роль не только в познании природы, но и в нравственной, социальной жизни общества. Поведение человека заслуживает уважения лишь тогда, когда оно “разумно”, то есть отвечает высшим нравственным нормам.
Русский классицизм развивался позднее французского и немецкого, естественно, что он использовал достижения европейской мысли. Категории добра и зла русскими писателями соотносились с наличием или отсутствием разумного начала в человеке. Истинно благородным мог быть только тот, кто действовал не под влиянием “страстей”, а руководствовался в своем поведении разумом.
Вместе с тем русский классицизм испытал воздействие просветительской мысли XVIII века. Учение английского философа Локка о роли воспитания в нравственном совершенствовании человека оказало сильное влияние на духовную жизнь эпохи и было принято русской литературой классицизма. Однако русскому классицизму осталась чужда социальная основа философской системы Локка, обосновывавшей принцип конституционно-парламентской монархии. Русский классицизм не принял этой идеи и остался на позициях признания абсолютной монархии как лучшей формы государственного правления.
Русский классицизм отразил и совершенно иной тип конфликта, чем классицизм западноевропейский. Если во французском классицизме социально-политическое начало является только почвой, на которой развивается психологический конфликт разумной и неразумной страсти и осуществляется процесс свободного и сознательного выбора между их велениями, то в России, с ее традиционно антидемократической соборностью и абсолютной властью общества над личностью дело обстояло совершенно иначе. Для русского менталитета, который только начал постигать идеологию персонализма, необходимость смирения индивидуальности перед обществом, личности перед властью совсем не была такой трагедией, как для западного мировосприятия. Выбор, актуальный для европейского сознания как возможность предпочесть что-то одно, в русских условиях оказывался мнимым, его исход был предрешен в пользу общества. Поэтому сама ситуация выбора в русском классицизме утратила свою конфликтообразующую функцию, и на смену ей пришла другая.
Центральной проблемой русской жизни XVIII в. была проблема власти и ее преемственности: ни один русский император после смерти Петра I и до воцарения в 1796 г. Павла I не пришел к власти законным путем. XVIII в. — это век интриг и дворцовых переворотов, которые слишком часто приводили к абсолютной и бесконтрольной власти людей, отнюдь не соответствовавших не только идеалу просвещенного монарха, но и представлениям о роли монарха в государстве. Поэтому русская классицистическая литература сразу приняла политико-дидактическое направление и отразила в качестве основной трагической дилеммы эпохи именно эту проблему — несоответствие властителя обязанностям самодержца, конфликт переживания власти как эгоистической личной страсти с представлением о власти, осуществляемой во благо подданных.
Таким образом, русский классицистический конфликт, сохранив ситуацию выбора между разумной и неразумной страстью как внешний сюжетный рисунок, целиком осуществился как социально-политический по своей природе. Положительный герой русского классицизма не смиряет свою индивидуальную страсть во имя общего блага, но настаивает на своих естественных правах, защищая свой персонализм от тиранических посягательств. И самое главное то, что эта национальная специфика метода хорошо осознавалась самими писателями: если сюжеты французских классицистических трагедий почерпнуты в основном из античной мифологии и истории, то Сумароков писал свои трагедии на сюжеты русских летописей и даже на сюжеты не столь отдаленной русской истории.
Наконец, еще одной специфической чертой русского классицизма было то, что он не опирался на такую богатую и непрерывную традицию национальной литературы, как любая другая национальная европейская разновидность метода. То, чем располагала любая европейская литература ко времени возникновения теории классицизма — а именно, литературный язык с упорядоченной стилевой системой, принципы стихосложения, определившаяся система литературных жанров — все это в русской нужно было создавать. Поэтому в русском классицизме литературная теория опередила литературную практику. Нормативные акты русского классицизма — реформа стихосложения, реформа стиля и регламентация жанровой системы — были осуществлены между серединой 1730 и концом 1740-х гг. — то есть в основном до того, как в России развернулся полноценный литературный процесс в русле классицистической эстетики.