Глава III. Особенности тяжелых переживаний детей и родителей

Как помочь детям и их родителям справиться с потерей близкого человека

Нина Харрис

'Каким образом возможно помочь ребенку, когда умирает кто-то близкий? Что делать, если вы тоже переживаете боль утраты? Страдают ли дети так же, как и взрослые? Как это происходит у самых маленьких детей? Каков в норме процесс переживания потери у детей и о чем надо волноваться? Это вопросы, которые волнуют многих родителей и специалистов.

Даже если ребенок никогда he терял близкого человека, все равно у него есть представления о смерти. Они являются составляющей здорового любопытства по отношению к вопросам жизни - так же, как и вопросы о теле, сексе, рождении. Хотя взрослые находят разговоры о смерти достаточно затруднительными из-за опасений за свое моральное состояние и нежелания расстроить других, все же очень важно признать, что дети испытывают потребность и готовы говорить о своих страхах, которые у них вызывают вопросы жизни и смерти. На самом деле беседы на эти темы могут быть самым полезным способом, при помощи которого родители и другие значимые взрослые, учителя, семейные доктора смогут помочь детям: они должны быть готовы выслушать мысли, страхи и идеи ребенка. Это позволит ребенку

Перевод с английского М.Е. Дашкиной.

216

Нина Харрис

Как помочь детям справиться с потерей близкого

217

осознать, что рядом с ним находятся взрослые, достаточно сильные для того, чтобы помочь ему перебороть свои страхи. Способ выражения чувств и эмоций, испытываемых ребенком, зависит от его возраста и от реакций родителей. На разных стадиях роста дети по-разному переживают потерю близкого человека, и это является частью их нормального развития. Взрослые должны знать, что дети незаметно для других входят в состояние переживания горя и так же незаметно из него выходят, это является нормой, и не должно расстраивать и шокировать родителей.

Известие о смерти

Известить ребенка о смерти родителя, близкого родственника, брата, сестры или друга бывает очень сложно. Зачастую взрослые, ощущая потребность защитить ребенка, не говорят правду, но ему необходимо знать о случившемся. Таким образом дети смогут начать преодолевать проблему и сохранят доверие к вам, как к человеку, к которому можно обратиться.

Если смерть была внезапной, ее всегда тяжелее пережить. Если в течение некоторого времени, например, нескольких месяцев смерть ожидали, то ребенку легче ее принять. Но это не означает, что процесс переживания горя будет менее болезненным. Смерть часто вызывает шок.

Объясняя ребенку смерть близкого человека используйте прямые слова, такие как «умер», «умирает». Если вы пытаетесь объяснить смерть маленькому ребенку, используйте сравнения с уже пережитыми потерями, как, например, смерть любимого животного (но в этом случае переживание боли утраты может оказаться более острым, чем можно было ожидать).

Избегайте фраз типа «он заснул», «она покинула нас», «мы потеряли бабушку»^ т. к. эти фразы могут быть перепутаны с повседневными событиями, и вызвать страх засыпания¹. Ваш ребенок должен осознать, что умерший никуда не ушел, и единственное место, куда он может отправиться, это кладбище или крематорий.

Разъясните детям, что означает, когда тело умершего человека больше не функционирует и не чувствует боли. Тщательно разберите эту тему, т. к. у ребенка может возникнуть масса вопросов по поводу того, что происходит с телом. В некоторых культурах и семьях ребенку специально показывают тело умершего, что является полезным для его понимания вопросов жизни и смерти.

Будьте готовы отвечать на бесчисленные вопросы и повторять и пересказывать свой рассказ много раз с тем, чтобы ребенок его усвоили. Будьте готовы к тому, что ваш ребенок неоднократно испытает чувство неловкости.

Дети в возрасте до четырех лет часто думают, что сон и смерть это одно и то же. Иногда так думают и более старшие дети. Необходимо объяснить разницу: «когда мы спим, наше тело работает как всегда».

Реакции детей на смерть и процесс ухода человека из жизни очень различны и зависят от личного опыта и возраста.

В отношении процесса переживания горя невозможно выделить четкие стадии, определить длительность или порядок, так что здесь нельзя говорить о какой-либо норме, однако есть моменты, которые наблюдаются у многих людей.

Очень маленькие дети и младенцы. В этом возрасте, в случае потери значимого человека, у ребенка еще нет достаточного словарного запаса, чтобы выразить свое отношение к потере. Однако даже у очень маленьких детей и младенцев уже имеется предчувствие того, что умерший человек больше не вернется, и что смерть - это нечто постоянное. Всем известно, как отчаянно плачет ребенок, если не чувствует себя в безопасности или если родитель выходит из комнаты и оставляет его одного надолго. Для тех детей, кто еще не умеет говорить, смерть может быть описана как нечто, что можно назвать ужасным. Обычно таких детей могут успокоить те взрослые, которые не так сильно переживают эту потерю сами. Старайтесь минимизировать эмоциональные срывы и перемены в укладе жизни. Со временем, при условии наличия атмосферы любви и доверия, боль потери может быть облегчена. Смерть влияет и на других членов семьи, что может несколько изменить привычные ребенку способы заботы о нем, оставив, таким образом, след в его жизни. Со временем, когда ребенок вырастет и научится говорить, появится больше возможностей обсудить то, что он чувствовал в детстве. Как для детей, так и для взрослых очень важно сохранить память об умершем человеке.

Дети младшего возраста. Дети в возрасте с двух до пяти лет понимают, что смерть - это окончательно, и что умерший человек больше не вернется, хотя еще слабо осознают, что смерть близкого может нарушить их привычное существование в безопасном мире. Дети начинают понимать, что любая долгая разлука заставляет их беспокоиться о своем дальнейшем существовании.

218 НинаХаррис

Ребенок может молчать и испытывать чувство недоверия. В этом случае надо постараться успокоить его. Не старайтесь заставлять ребенка говорить на эту тему. Может быть в данный момент он испуган. Будьте терпеливы и постарайтесь утешить его.

Если ребенок испытал шок и не может нормально спать, опять же он нуждается в утешении и терпеливом отношении.

Дети могут отрицать происшедшее. Отрицание это необходимое «обезболивающее». Позднее реальность возобладает над самозащитой. Это не обязательно произойдет сразу. Присутствие на похоронах, посещение кладбища могут стать полезными для осознания реальности происшедшего. Похороны не должны быть чем-то трагичным цпи неприятным. Постарайтесь объяснить детям заранее, что происходит на похоронах, сделайте это на доступном им языке. Например: «тело положат в ящик, который захоронят в яму, которая находится в земле» или «его положат в огонь, а пепел, оставшийся от тела, развеют по земле». Дети более старшего возраста и подростки могут выражать протест против происходящего, например, следующими словами: «лак он мог нас покинутьЪ, «почему врачи не сделали всего возможного?». Постарайтесь понять их раздражение. Это нормальная человеческая реакция - чувствовать злость и ощущать покинутость. Это может быть особенно тяжело, если и вы ощущаете злость и отчаяние. Успокойтесь и ответьте на все вопросы. Дайте ребенку возможность выплакаться.

Будет очень хорошо, если вы хотя бы частично согласитесь с мыслями своего ребенка и дадите ему понять, что он не одинок, и вы ощущаете то же самое.

Очень трудно помочь ребенку в состоянии отчаяния, если вы сами испытываете такие же чувства и эмоции. В этом случае будет полезным признаться ему, что вы также испытываете схожие чувства и стараетесь с ними бороться. Дети могут бояться выражать свои чувства, т. к. это может расстроить родителей. Вам также нужна поддержка, которая и вашему ребенку поможет разделить печаль с вами. Нет простого способа справиться с болью, хотя, конечно, всем этого хотелось бы. Боль это цена, которую мы платим за то, что у нас был любимый человек, и будет лучше, если найдется еще один взрослый человек, который поможет успокоить вашего ребенка.

219

Как помочь детям справиться с потерей близкого

В норме, в процессе развития у ребенка складывается четкий образ людей, которых он любит, т. е. внутренний образ папы или мамы, который всегда остается с ребенком и позволяет ему обрести спокойствие во время разлуки. Если умер человек не являющийся близким родственником, то этот факт также окажет влияние на ребенка, который в дальнейшем, возможно, отыграет эту ситуацию в игре или в повседневных видах деятельности. Если ушел из жизни близкий человек, то переживание боли утраты будет происходить так же как у взрослых.

Дети в возрасте 6-12 лет. Большая часть того, что было сказано в отношении более младших детей, можно отнести и к этой возрастной группе. Однако в этом возрасте дети начинают серьезно задумываться над вопросами жизни и смерти, а также осознавать, что все люди, включая их самих, смертны. Потеря значимого человека вызывает у них любопытство и способствует более глубокому осознанию проблем жизни и смерти, другим вариантом может стать самоудаление из ситуации и желание оставаться в неведении. Если ребенок не может пережить боль утраты, то ему понадобится профессиональная помощь специалиста, который поможет ему выйти из тупика.

Ребенок может винить себя за какой-то поступок или слово, сказанное ушедшему из жизни, и считать, что это стало одной из причин смерти. Вам необходимо убедить ребенка в том, что он не сделал ничего такого, что могло бы стать причиной смерти, и что многие люди испытывают чувство вины при потере любимого человека.

Некоторые дети убеждены, что умерший вернется, чтобы встретиться с ними, или им кажется, что они видели его на улице. Это может быть симптомом беспокойства и невозможности приспособиться к реальности, но, в то же время, это адекватная реакция, которая присутствует у многих людей так же, как необходимый процесс, предшествующий осознанию того, что смерть неизбежна. Взрослые должны в ненавязчивой форме объяснить ребенку, что смерть носит фатальный характер, и быть готовыми к тому, что осознание этого займет много времени. Религиозные ритуалы и культурные традиции могут оказаться полезными в решении этого вопроса в том случае, если они являются частью семейного уклада.

220 Нина Харрис

В конечном итоге дети признают факт смерти, ощущая одиночество и отверженность. Признание того факта, что человека больше не существует, является- очевидной необходимостью: «отпуская» умершего человека, мы начинаем жить памятью о нем. Взрослый должен делиться болью утраты с ребенком, однако нельзя полностью перекладывать на него это тяжелое бремя. Чрезмерные разговоры с маленькими детьми о переживании утраты могут привести к ощущению ими отсутствия места для их собственных эмоций. Родители и люди, заботящиеся о ребенке, не должны ограждать его от приобретения собственного жизненного опыта, говоря, например, «я знаю, что ты чувствуешь», т. к. в действительности не могут этого знать. В этом возрасте дети ощущают мир как нечто упорядоченное, режим дня и его структура являются очень важными для ребенка. Постепенно они начинают отделяться от семьи, строить отношения с другими детьми, с учителями. Смерть близкого человека может повлиять на ребенка ощущением опасности, и следовательно, привести его к большей зависимости. Дети могут испытывать эмоциональное беспокойство и вернуться на ту ступень развития, когда эмоции носят полярный характер. Они могут больше интересоваться причиной смерти: «Почему человек умер от рака! Почему он окончил свою жизнь?».

Подростки. Подростковый период - возраст, в котором интересуются вопросами смерти и смысла жизни больше всего. Смерть значимого человека может настолько повлиять на подростка, что его поступки могут противоречить его представлениям о будущем. Он теряет ощущение безопасности, когда начинает отделяться от семьи.

С другой стороны, подростки слишком заняты своей собственной жизнью, которую хотят прожить наиболее полно, и редко останавливаются для глубоких переживаний.

Вы можете наблюдать у подростков следующее: стремление к независимому существованию; более примитивные формы поведения; обеспокоенность эмоциями; проявление агрессии или протеста.

Поскольку эти тенденции являются частью нормального развития подростка, вам будет очень сложно определить, где стоит настаивать на оказании помощи. Очень важной может оказаться поддержка ровесников, референтной группы. Если подросток ведет

221

Как помочь детям справиться с потерей близкого

нормальный образ жизни, учится в школе и общается вне ее, нормально питается и спит, то можно ожидать, что переживание боли утраты будет соответствовать описанному выше процессу. Подросток может выразить желание поделиться своими чувствами с чужими людьми, которые не будут так сильно переживать, как родители и члены семьи, однако не стоит полагать, что такое желание возникнет обязательно.

Постепенно дети осознают, что, несмотря ни на что, жизнь продолжается, и ушедший человек навсегда останется в памяти. Постепенное восстановление начинается по прошествии нескольких месяцев после ухода близкого человека, но в том случае, если смерть была внезапной, процесс восстановления будет более длительным. Для ребенка очень важно поделиться чувствами, которые он испытывает к человеку, которого он любит. Мы вспоминаем покойного, пока существуем сами. Эффективным методом является сбор фотографий и составление рассказа о жизни покойного.

Под влиянием сильного стресса ребенок может регрессировать на более ранние стадии своего развития, то же происходит и со взрослыми, которые нуждаются в успокоении и заботе. И, хотя родителей может волновать подобный регресс, важно помнить, что такая реакция есть выражение потребности в заботе и возможности восстановления атмосферы безопасности в семье.

Смерть в результате травмы

Дети, ставшие свидетелями гибели человека в результате катастрофы, аварии, войны, разрушения дома могут нуждаться в специализированном подходе. То же необходимо и в случае, если гибель любимого человека произошла при драматических обстоятельствах. Если трагедия произошла в школе, родителям нужно быть готовыми к тройному эффекту травмы, даже если события не оказали прямого воздействия на ребенка. Помощь может понадобиться как родителям, так и тем, кто связан со школой. В подобных ситуациях следует обращаться за профессиональной помощью.

222

Нина Харрис

Главные вопросы работы с детьми:

Дети испытывают такие же эмоции, как и взрослые.

Часто бывает, что дети не могут выразить эмоции словами и выражают свои чувства через поведение.

У детей разных возрастов и степеней развития различные уровни понимания и реакций.

Дети в возрасте до двух лет испытывают потерю, но не могут осознать.

Дети в возрасте от двух до пяти лет имеют больше понимания концепции смерти, но объяснения легко смущают их.

Дети в возрасте от пяти до девяти лет более интересуются вопросами смерти и ритуалами, связанными с ней.

Дети в возрасте от девяти до 12 лет понимают конечность жизни и они боятся возможности своей смерти.

Подростки горюют уже гораздо больше, чем дети младших возрастов, у них сильные эмоции, которые на них очень воздействуют.

Взрослые должны узнать горе детей.

Дети могут попробовать охранять взрослых от своего горя.

Дети могут приостановить процесс своего горя, даже отложить горе.

Объясните смерть как можно проще, на доступном ребенку уровне.

Обращайтесь с детьми как обычно, насколько это возможно, но будьте готовы к появлению проблем в поведении.

Включайте детей в процесс переживания горя и позволяйте им участвовать в ритуалах, если они хотят подключаться.

Вспоминайте об умершем, особенно в годовщины.

Основы групповой работы с детьми, переживающими утрату

близких (на основе опыта Великобритании)

М.Е. Дашкина

Проблемы детей, столкнувшихся с горем

В связи с участившимися масштабными трагическими событиями, происходящими в последнее время в мире, большим количеством пострадавших людей, тема работы с детьми, потерявшими своих близких становится все более актуальной. Многие взрослые, сами переживая утрату, не всегда понимают, что происходит с теми, кто находится рядом, что испытывают их дети, внуки или другие младшие члены семьи. На травмирующую ситуацию дети реагируют абсолютно по-разному: кто-то станет еще более замкнут, а кто-то агрессивен, некоторые начнут бояться смерти, другие задавать бесконечные вопросы, на которые взрослым будет трудно ответить. Непроработанные проблемы будут преследовать детей в ночных кошмарах и фантазиях, что может повлечь за собой торможение их эмоционального и социального развития. Им нужна возможность исследовать все, что произошло в их семье, и осознать чувства, которые они испытывают. Если детям не сказали всю правду о смерти или не дали возможности принять участие в прощальном ритуале, то в дальнейшем им потребуется помощь, чтобы понять произошедшее, а также найти ответы на все

224

М.Е. Дашкина

Основы групповой работы с детьми

225

вопросы. Часто детям необходим взрослый, не вовлеченный в данную ситуацию, который помог бы им пройти через процесс гореваний, с которым можно поделиться своим первым опытом горя. Таким детям специалисты могут помочь, используя подходы семейной терапии или индивидуального консультирования.

Однако не менее эффективной является групповая терапия с детьми, так как в группе есть возможность работы с проблемой изолированности горюющего ребенка и оказания ему групповой поддержки сверстниками. В процессе работы дети могут приобрести чувство взаимной тождественности, что содействует созданию хороших отношений вне группы. Также занятия помогают справиться с чувством беспомощности и способствуют повышению самооценки и укреплению уверенности в себе.

Авторы из Великобритании выделяют следующие цели групповой работы:

выражение чувства утраты, разделение этого чувства с другими;

осознание реальности потери;

проработка страхов и тревог, связанных с потерей;

возможность поделиться знаниями;

выход из состояния страдания;

реабилитация после потери, т. е. установление новых отношений и новой позиции в семье.

Опираясь на теории психического развития, а также на исследования британских коллег, отечественные психологи могут работать с группами детей, сформированными по возрастному принципу, так как в каждом возрасте процесс горевания проходит по-разному.

Так можно выделить следующие возрастные группы.

Дети в возрасте 6-8 лет

В этом возрасте дети стремительно развиваются и впервые начинают задумываться над понятием «будущее». Они начинают понимать, что «папа больше никогда ни будет с нами житъъ или «дедушка умер, и мы его больше не увидим». На этом этапе развития у детей может появиться чувство вины, но они не осознают разницу между чувствами и действиями. Они полагают, что их мысли и желания могут привести к необратимым последствиям: «я кричала и плакала, потому что хотела сидеть рядом с мамой, а не с папой,

поэтому он от нас ушел», «из-за того, что мы поссорились с дедушкой, он умер». В групповой работе необходимо обсудить, что ребенок не является причиной смерти близкого человека. Также нужно прорабатывать фантазии и страшные сны детей, ибо в этом возрасте они заинтригованы самим процессом смерти и живо рисуют в своем воображении монстров и привидений, которых боятся.

Дети в возрасте 9-12 лет

Дети начинают понимать, что такое смерть, и способны выражать соболезнование так же как и взрослые, они могут испытывать чувство злости или печали, но не до конца осознают, что с ними происходит.

В этот период боязнь магических явлений начинает ослабевать, дети становятся более ориентированы на будущее. Происходит понимание потери близкого человека, которое может привести к чувству беспомощности, безнадежности. Внешне дети копируют поведение взрослых, они осознают, что такое смерть и могут выразить соболезнование, но внутри могут происходить отрицание чувств, непринятие потери и процесса горевания. В этом возрасте происходит половая идентификация, и дети стремятся сблизиться с одним из родителей, обычно своего пола, отдаляясь при этом от другого, поэтому потеря родителя своего пола переносится более болезненно. В этом возрасте также происходит осознание детьми своей смертности,« этот факт особенно их пугает. Это, возможно, и усугубляет их склонность к отрицанию своих чувств. Поэтому с этой возрастной группой важно проработать чувства, мысли и воспоминания об умершем. И тогда самим детям и взрослым будет легче понять их сложное и непредсказуемое поведение, которое, на самом деле, связано с переживанием тяжелой утраты.

Дети в возрасте 13-16 лет

Дети этого возраста могут испытывать чувство гнева и выплескивать его на сверстников или членов семьи. Они испытывают личностные трудности от расставания с детством и, возможно, с семьей, поэтому потеря близкого человека в этом возрасте очень травматична, особенно для младших подростков, так как их самооценка может быть больше занижена, чем у старших. Если умер человек, который был наиболее близок ребенку, то он

226 М.Е. Дашкина

может копировать его поведение, манеры. Идентификация с «более старшим» вполне естественна для подросткового возраста. Обычно она длится недолго и может меняться каждую неделю (показательна частая смена предпочтений кумиров из кинофильмов или поп-звезд). Тем не менее, если слишком сильная идентификация с умершим продолжается, подростку может понадобиться помощь в преодолении своей агрессии по отношению к человеку, который покинул его на столь важной стадии жизни. После работы над своими чувствами подросток должен «отпустить» покинувшего его человека, чтобы продолжать свое собственное развитие. Могут возникать депрессивные или агрессивные чувства, так как подросток начнет ощущать боль от потери человека, с которым до этого себя идентифицировал.

Дети старше 16 лет, старшие подростки, переживают процесс смерти как взрослые.

Структура работы в группе

Оптимальное количество участников терапевтической группы - шесть человек. При этом легко организовать работу в парах, а также выделить время для каждого ребенка. Если в группе собирается большее число участников, то возможны проблемы контроля поведения, так как детям, особенно маленьким, трудно долго сосредотачивать внимание на переживаниях других людей. Семь человек - допустимое число, но в группе, где восемь и более участников, может возникнуть чувство «переполненности».

Программа занятий должна соответствовать процессу, через который проходит каждый человек, испытывающий ситуацию утраты,

Сюзан Смит и Маргарет Пеннеллс, практикующие психологи из Великобритании, предлагают проводить занятия а течение 12 недель, по полтора-два часа каждое. Занятия они предлагают распределить следующим образом:

1 Знакомство участников группы, принятие групповых норм, обозначение плана последующей работы.

2-4 Работа с шоком, разочарованиями.

5-7 Работа с агрессией, чувством вины, отрицанием потери.

8-9 Сочувствие.

227

Основы групповой работы с детьми

10. Адаптация.

11. Принятие.

12. «Прощание» группы.

Потребности отдельной группы, тем не менее, могут изменить часть программы и, например, тема, на которую отведена одна встреча, может продлиться два занятия.

Упражнения, которые можно использовать в работе подобных групп, очень разнообразные. Ведущие должны быть настроены творчески, и им следует планировать занятия таким образом, чтобы деятельность на каждой сессии варьировалась как можно чаще для того, чтобы у детей не возникало чувства скуки. Однако, слишком эмоционально «наполненные» занятия могут быть результатом непроработанных тем и привести к фрустрации. В начале и в конце полезно проводить упражнения на релаксацию, а самую активную и эмоциональную часть следует планировать в конце встречи.

Через все занятия красной нитью пройдет тема доверия участников друг другу. Чтобы способствовать этому процессу, можно начинать с совместного приготовления еды, что символизирует объединение. Рекомендуется предложить что-нибудь простое, например, сок и печенье. Если групповое занятие проходит во время обеденного перерыва в школе, то совместный обед также может стать хорошим, спокойным началом занятия. Обычно встречи начинаются с группового «разогрева», однако вполне возможно, что дети не успели пообедать после школы, и чувство голода может помешать им работать со своими эмоциями.

Варианты совместной деятельности во время групповой работы

Хорошие новости /плохие новости / игры, направленные на лучшее понимание друг друга

Для того, чтобы усилить процесс объединения, лучше узнать друг друга и восполнить пробел с прошлой встречи, ведущие и члены группы могут рассказать один хороший случай, который произошел с ними за последнюю неделю (например, «я игран в футбол», «я ходил с одноклассниками в поход») и один плохой случай («мне дали очень много домашней работы», «моя мама

228

М.Е. Дашкина

накричала на меня»). Наряду с играми на разогрев, это настраивает участников на более серьезную работу, а также способствует развитию личностных взаимоотношений внутри группы и между участниками и ведущими.

Групповое рисование

Ближе к концу встречи можно попросить ребят создать «групповую композицию». Для этого понадобится большой лист бумаги, на котором они рисуют карандашами, красками или используют другие материалы, чтобы создать совместную картинку. У этого упражнения много целей:

помочь детям научиться работать в группе;

завершить каждое занятие;

реализовать и визуализировать невыраженные чувства;

помочь ведущему обнаружить проблему конкретного ребенка;

выразить с помощью законченной «композиции» (к концу 12-оЙ недели) целостный групповой опыт.

Свободное время

За 10-15 минут до окончания занятий участникам обязательно нужно предоставить свободное время или провести развлекательные игры. Это поможет им развеяться перед уходом домой. Также хорошо работают упражнения на релаксацию, которые, опять же, способствуют снятию эмоционального напряжения.

Правила группы

Начало и завершение работы группы так же важны, как и сама работа во время встреч, так как дети с проблемами утрат часто чувствуют себя незащищенными, особенно, если это было неожиданностью. Поэтому необходимы четко спланированные финалы занятий.

Структура программы должна способствовать снятию или уменьшению стресса и дать детям чувство защищенности. Для этого полезны групповые правила, которые требуется выразить просто и ясно. Ведущие группы могут предложить заранее подготовленные правила (например, в группе должно быть безопасно, требуется

229

Основы групповой работы с детьми

соблюдать конфиденциальность, запрещается причинять вред друг другу и портить вещи и т. д.), а перед концом занятия члены группы могут добавить свои: не хулиганить, называть друг друга по именам и т. д.

Завершение

В конце групповой деятельности следует организовать прощание участников группы друг с другом и ведущими. Обычно детей надо заранее готовить к этому, и ведущим необходимо время от времени напоминать участникам о завершении встреч («...теперь, когда наши занятия подошли к середине; у нас осталось всего два ...»). Для того чтобы обеспечить контроль, можно спросить: как бы они хотели закончить занятия и попрощаться друг с другом. Можно организовать обед в кафе, выезд на природу или просто совместное чаепитие, сделать групповую фотографию (вместе с «завершенной композицией»), которая потом высылается участникам.

Методы и техники, используемые в групповой деятельности детей

Существует множество методов для того, чтобы помочь детям проработать процесс горевания: рисование, ролевые игры, музыка, лепка, скульптура и релаксация.

С помощью рисунка можно выразить как позитивные так и негативные чувства, например:

счастливые воспоминания, связанные с тем, кого потерял ребенок;

самые страшные сны; . что пугает ребенка в смерти; как он видит свою жизнь через год, через пять лет. Существует много способов использования рисования красками как в индивидуальной работе, так и для работы всей группы. Творчество помогает ребенку выразить тревожные чувства, свои страхи и фантазии на невербальном уровне и затем обсудить их с ведущим.

Ролевая игра и скульптура могут использоваться в работе, чтобы отыграть такие ситуации как:

230

М.Е. Дашкина

Основы групповой работы с детьми

231

различные ситуации в школе;

ролевая игра (на похоронах);

«скульптура» семьи до и после потери;

проигрывание других ситуаций, связанных с потерей (например, ребенок потерялся в магазине).

Ролевая игра и драма помогают детям выразить свои чувства на телесном, физическом уровне, а также способствуют совместным попыткам решить проблему, предоставляя возможность детям дать выход своему гневу и тем негативным специфическим чувствам, которые были обнаружены у них ранее. Эти чувства могут быть проиграны через драму, а также в символическом виде в рисунках (например, гнев может быть изображен в виде огня или рычащей собаки). В продолжение этого упражнения, можно обвести контур ребенка и поместить чувства в рамки тела (например, гнев может находиться в груди или в горле). Это упражнение обычно способствует осознанию разницы между болезненными чувствами, связанными с горем, и другими негативными эмоциями, которые к тяжелым переживаниям отношения не имеют.

Использование ящика для вопросов

Детям, которые в силу своих особенностей не очень разговорчивы или не хотят выступать перед группой, необходима уверенность, что их вопросы так же не останутся без ответа. После каждой встречи можно просить детей написать свои вопросы и класть их в ящик (они могут делать это анонимно). На некоторых занятиях, особенно, если обсуждаются страхи и фантазии, ящик открывают и зачитывают вопросы, по поводу которых может начаться дискуссия. Возможные вопросы: «Что происходит на небесах», «.Видит ли меня сейчас моя мама*?», «Почему людей сжигают!». Сначала ведущие должны обратиться к членам группы по поводу их мыслей и чувств, а затем либо коротко рассказать, что они думают сами, или честно сказать, что не знают ответа на этот вопрос, сообщив, какие точки зрения существуют на этот счет. При этом необходимо проявлять уважение к религиозным верованиям детей.

Другая возможная групповая деятельность

Чтение соответствующих историй.

Совместное рассматривание фотографий тех, кого не стало, и воспоминания о них.

Написание историй, стихов, связанных с темой, обсуждаемой на конкретном занятии.

Релаксация.

У детей должно быть как можно больше возможностей выразить себя, потому что некоторым легче сделать это в какой-то одной деятельности, чем в другой. Широко используя разные виды упражнений, ведущий может способствовать удовлетворению большего количества потребностей детей. Упражнения могут быть адаптированы под определенный возраст и уровень развития ребенка, с их помощью ребенок может выразить свои внутренние переживания.

Результаты

Для того чтобы оценить результаты, которые каждый ребенок вынес из групповых занятий, можно использовать вопросники или анкеты.

Пока еще не найден стандартный метод оценки эффективности работы групп, участниками которых являются дети, переживающие тяжелую утрату. Тем не менее, на основании вопросников можно делать вывод о процессе реабилитации. Самую важную информацию можно получить во время дискуссий с участниками. Положительными результатами работы можно считать

высказывания типа:

«Мне нравится слушать, что говорят другие,

понимать, что они думают и чувствуют».

«Работа в группе помогает мне узнать, что я не единственный, кто испытывает такие чувства».

«Ямногому научился».

«Я многое обдумал».

«Я понял, что все мы имеем чувства, даже если некоторые из этих чувств я сам не испытывал».

«Это помогло мне вспомнить многие события».

«Мы научились лучше понимать друг друга».

232

М.Е. Дашкина

«Теперь я знаю, что и другие люди прошли через то же, что и я».

«У меня всплыло несколько грустных воспоминаний, но это мне помогло».

«Чувствуешь, как будто ты не одинок со своими чувствами».

«Мне кажется, что я многое понял о смерти».

«Я стал более сильным человеком».

«Если кто-то еще умрет, я буду готов к этому».

В заключение хотелось бы еще раз сказать о важности работы с детьми, потерявшими близких, так как именно в детстве закладываются основные черты характера, формируется самооценка, и те чувства, которые не были выражены в детстве, могут начать беспокоить человека через много лет.

Групповая работа с детьми ведется так же, как и работа со взрослыми, но занятия должны быть более простые, активные и игровые. Важно научить детей понимать, что с ними происходит, и принимать свои чувства, какими бы они не были.

Список используемой литературы

Lendrum S., Syme G. Gift of Tears. A Practical Approach to Loss and Bereavement Counseling. - London, 1992.

Jewett C. Helping Children Cope with Separation and Loss. - London: BatsfordLtd, 1984.

Wells R. Helping Children Cope with Grief. - London: Tavistock Publications, 1983.

Rochlin G. Explaining Death to Children. - Boston: Beacon Press, 1967.

Тяжелое заболевание ребенка: горестные переживания

И.В. Шаповаленко, Т. Б. Миронова

В данной работе мы предлагаем рассмотреть проблемы переживания тяжелого заболевания ребенка его родителями и им самим (на примере детского церебрального паралича).

В ожидании появления на свет ребенка будущие родители могут обсуждать пол и внешность малыша, цвет глаз и волос, спорить о том, на кого он будет похож, но главное, о чем они беспокоятся, стараясь прогнать дурные мысли, - «лишь бы он был здоров». Становление родительства является тонким интимным личностным процессом. При благополучно протекающей беременности у будущей матери на основе интрацептивного сенсорного опыта взаимодействия с плодом складывается чувство «мой ребенок», формируется его позитивный образ.

Родитель и тяжелое заболевание ребенка

Сначала многие родители отторгают саму мысль о возможности серьезной патологии у ребенка. Некоторые из них на протяжении первых месяцев, пока ребенок еще маленький, надеются, что настораживающие симптомы исчезнут сами собой. Пытаясь как-то успокоить себя, родители часто игнорируют отклонения в его развитии, тем самым упуская возможность ранней диагностики и своевременной помощи специалистов.

234

И. В. Шаповаленко, Т. Б. Миронова

Постановка диагноза, его уточнение и обоснование нередко является длительной по времени процедурой, что также сказывается на переживаниях родителей. Детский церебральный паралич (ДЦП) - это сложное заболевание, включающее симптомы патологической реализации движений и сенсорной сверхчувствительности. Движения ребенка в связи с сверхинтенсивной работой мышц, воспринимаются бесформенными и искаженными.

Сверхчувствительность ребенка с церебральным параличом по отношению к тем или иным сенсорным впечатлениям проявляется в недифференцированной двигательной реакции всего тела и конечностей и может вызывать усиление спазма. Однако в состоянии сна и полного покоя тело маленьких детей с диагнозом ДЦП приобретает гармоничный и нормальный для человека внешний йид. По этой причине многие родители не могут поверить в то, что их малыш действительно болен (Выготский, 1983).

Физический дефект или патология ребенка - удар для близких, несчастье, страдание. Родители, узнавшие о тяжелом заболевании ребенка вскоре после его рождения, оказываются глубоко потрясенными и длительное время находятся в стрессовом, «шоковом» состоянии. Факт тяжелого, длительного, инвалидизирующего заболевания родного малыша -травмирующее переживание для родителей, в котором сплетены боль и любовь, вина и тревога, разочарование и надежда. Одними родителями сообщение о диагнозе воспринимается как приговор, клеймо на ребенке и всей семье, крушение последних надежд, другими - как информационная поддержка, отправная точка для целенаправленных действий. Однако и для тех, и для других жизнь семьи на годы превращается в процесс кропотливой, выматывающей борьбы за ребенка, а отношение к больному сыну или дочери оказывается пронизанным противоречивыми чувствами. Постановка медицинского диагноза окончательно изменяет жизнь семьи, которая приобретает черты хронической психотравмирующей ситуации и постоянного эмоционального напряжения.

Существенное отличие данного заболевания от других нарушений двигательных функций (например, мышечных дистрофий) состоит в том, что очаг повреждения в головном мозге не расширяется, поражение не усугубляется. Головной мозг ребенка с церебральным параличом имеет «законсервированное»

Тяжелое заболевание ребенка: горестные переживания 235

повреждение, которое само по себе не изменяется (Бакс, 2001). Негативная динамика заболевания проявляется в усилении деформаций и образовании контрактур органов движения, в нарушении контроля за движениями и позой.

Наряду с патологией движений при заболевании ДЦП отмечаются нарушения функций зрения. Наиболее часто встречаются нарушения зрительного анализа и синтеза, которые выражаются в затрудненности понимания сторон (левая - правая) у себя и напротив сидящего, в плохом представлении пространственных и объемных фигур, плоскостных изображений. Кроме того, страдает возможность переключения внимания с одного предмета на другой, в большинстве случаев для этого требуется длительный латентный период и неоднократная стимуляция. У больных детей нередко отмечается косоглазие, которое ведет к ограничению полей зрительных афферентаций и затрудняет опыт ребенка в фиксации взора на предметах.

Расстройства слуха свойственны 10 - 15% детей с церебральным параличом. Они проявляются различным образом: потерей остроты слуха, недостатком способности различать некоторые частоты, могут наблюдаться недостаточность слуховой памяти и слухового внимания. У некоторых детей фиксируется недоразвитие фонематического слуха.

Нарушения речи, начиная с единичных симптомов (замедленная речь, напряжение мышц губ, языка, слюноотделение) и до более грубых нарушений (косноязычие, дизартрические изменения звукообразования, дислалия, дисграфия) часто сочетаются друг с другом. Речевые расстройства значительно затрудняют общение детей с окружающими, тормозят их психическое развитие и ухудшают прогноз заболевания.

Нарушения органов зрения, слуха, психические отклонения, физические дефекты ребенка, комплекс нарушений, «букет» болезней в одном диагнозе - на протяжении долгих лет. «С чего начать? Что делать в первую очередьЪ - эти вопросы растерянные родители задают себе и другим в состоянии актуального и предвосхищаемого горя. Тяжелое заболевание ребенка на долгие годы становится постоянно беспокоящим, непроходящим, хроническим переживанием родителей. Оно требует не только длительного и дорогого лечения, но огромных душевных и физических сил родителей, материнской и отцовской любви, единения всей семьи.

236

И. В. Шаповаленко, Т. Б. Миронова

«Мы ждали нашего малыша и заранее готовились к встрече с ним. Я нашел для жены хороший роддом в Москве. Накануне рождения ребенка мы купили квартиру. Я решил, пока малыш будет маленький, они с мамой поживут у тещи в Подмосковье. Там воздух чище и все такое. Проблемы начались уже до родов. Жена по настоянию своей матери не стала рожать в Москве, а рожала дома, в Подмосковье. Роды были тяжелые, малыш был обвит пуповиной, врачи долго пытались заставить его закричать.

Родился мальчик. Он был слабым, плохо набирал вес, плохо ел, все время срыгивал. Жена нервничала, ругалась. Мы оба уставали. Это был какой-то круглосуточный марафон. Никакого взаимопонимания между мной, женой и ребенком. Я думал, что ребенок немножко подрастет, и будет легче. Как бы не так. Мы видели, что с ним что-то не то. Он не сосет, как другие дети, пальчик, не играет со своими ножками, его движения размашистые, взгляд ни на чем не останавливается. Пока ребенок был маленький, мы не обращали внимания на его неуклюжесть. В конце концов все дети разные. Наш - неуклюжий. Наступил момент, когда я понял, что надо идти к врачу немедленно. И мы к нему шли почти две недели. Каждый день мы готовились, собирались, но что-то у нас не складывалось, и визит переносился на завтра.

Один врач нас осмотрел, другой и началось «хождение по мукам», из кабинета в кабинет. За пару дней нас узнала вся поликлиника: и кому надо, и кому не надо, все узнали, что у нас больной ребенок. Диагноз нам долго не сообщали, говорили все очень обобщенно: «Двигательные нарушения, речевое отставание, задержка». Сейчас ребенку два с половиной года. Он не ходит, почти ничего не говорит, только мычит и плачет. Домой идти не хочется. Вечерами, после работы, я занимаюсь ремонтом нашей московской квартиры. Отношения с женой сложные. Даже не знаю, семья мы или нет. С ребенком она занимается мало. И это меня злит больше всего» .

¹ В индивидуальном общении с родителями нам приоткрылась та сторона их жизни, которая неизвестна большинству: выносить на обсуждение

проблемы почти интимного характера сложно. Мы благодарны родителям, которые отважились поделиться некоторыми очень личными

Тяжелое заболевание ребенка: горестные переживания 237

«Необходимо продолжать жить и максимально помогать своему ребенку, используя при этом все средства и способы» -такой совет получают родители от врачей, от близких друзей, коллег по работе, от своих собственных родителей и от самих себя. ДЦП -заболевание, которое требует длительного лечения и специального обучения. Процесс формирования новых возможностей малыша начинается с поиска специалистов, с обращения родителей к научной литературе, с самообучения, с наблюдения и понимания особенностей собственного ребенка.

В большинстве случаев из-за различных физических, эмоциональных и социальных нагрузок, обусловленных нарушением развития у детей, матери страдают и переживают гораздо сильнее и острее, чем отцы. Указывается, что, в зависимости от собственных темпераментальных особенностей, матери демонстрируют различные реакции на информацию врачей о заболевании ребенка (Вишневский, 1984). Интровертированные матери, как правило, винят в случившемся себя. В сознании доминирует мысль о случившемся горе, они впадают в депрессию и отчаяние. По мере взросления детей у матерей обнаруживаются такие черты, как замкнутость, потеря интереса к окружающим людям, сужение круга прежних привязанностей. В эмоциональной сфере отмечается обидчивость, раздражительность, несдержанность аффектов, слабодушие и слезливость при разговорах о детях.

Экстравертированные матери, напротив, склонны обвинять медицинский персонал в недосмотре, некачественной работе и т. п. Они неадекватно воспринимают болезнь ребенка, считая, что она вполне излечима. Предполагается, что таким образом мамы компенсируют неприятные переживания. С годами настроение матерей претерпевает значительные изменения, появляются приступы отчаяния. Кроме того, изменяются личностные особенности мам. Так, неуверенность, застенчивость сменяются

переживаниями, связанными с их детьми. Качественный анализ реальныхжизненных ситуаций позволяет прочувствовать глубину переживаний родителей, увидеть их творческие способности, устремленность в будущее и другие качества, которые могут помочь в более зрелом решении проблем, в том числе и специалистам, которые по долгу службы обязаны оказывать поддержку семьям детей с особыми нуждами.

238 И. В. Шаповаленко, Т.Б. Миронова

упорством, теплота привязанности к близким замещается суховатостью и педантизмом, доброта - некоторым бессердечием. У некоторых из них возникают суицидальные мысли.

Негативные тенденции в психическом состоянии родителей (матерей) характеризуются невротической симптоматикой: высоким уровнем тревожности, неуверенностью в собственных силах, сниженным фоном настроения, низкой активностью, обидчивостью, ранимостью, подавленностью. Нередки проявления неадекватности поведения - агрессивность, раздражительность, несдержанность, ворчливость, недоброжелательность, настороженность. Часто встречаются соматические нарушения - это вегетативная дистония, повышенная подверженность простудным заболеваниям, функциональные нарушения со стороны сердечно-сосудистой системы и желудочно-кишечного тракта (Нефедова и др., 1995).

Необходимость выхода родителей из состояния «хронического» горя, эмоционального страдания за своего ребенка диктуется значимыми обстоятельствами будущей жизни малыша. В разговорах родителей, в их озвученных переживаниях постоянно присутствует мысль: «Пока ребенок еще маленький, пока он не все понимает и не слишком реагирует на пристальное внимание окружающих, на указательные действия других детей и т. д., важно что-то делать, как-то исправлять положение». Постепенное и дозированное, настойчивое и терпеливое обращение с малышом, учитывающее особенности его заболевания и реальные возможности, способствует его гармоничному развитию. Все это требует больших энергетических (душевных и физических) и материальных затрат.

Проблемы и заботы, связанные с заболеванием ребенка, нередко становятся преградой для полноценной жизни всех членов семьи. Прежде всего это касается профессиональной деятельности. Родители, чаще матери, вынуждены бросить свою работу, перейти на неполный рабочий день или работать не по специальности, чтобы быть ближе к ребенку, успевать ездить на лечение и занятия с педагогами. Личное время и пространство родителей ограничиваются объективно необходимыми потребностями ребенка. Родители детей с церебральным параличом практически лишены свободного времени, отдыха, культурного досуга.

Тяжелое заболевание ребенка: горестные переживания 239

«Мне было 16 лет, когда я забеременела. Все отговаривали меня от рождения ребенка, тем более, что парень бросил меня сразу, как только узнал, что я беременна. Не знаю почему, но я решила оставить ребенка. Он родился в срок, закричал не сразу. Только в 8 месяцев я узнала, что у него будут проблемы. В год и девять месяцев нам поставили диагноз «детский церебральный паралич». Мне сказали, что у моего сына будут проблемы с речью. Я решила, что буду помогать ему, и поступила на дефектологический факультет. Через полгода я узнала, что мой ребенок почти ничего не слышит. Сейчас ему 6 лет, он смышленый мальчик, он любит трудиться, то есть он не лентяй. Он говорит несколько слов. Самостоятельно он пока не ходит, но и коляска нам не нужна, мы справляемся сами. Мне тяжело физически, но больше я переживаю за свою маму. Ей пришлось оставить работу инженера и пойти торговать. Только так мы можем оплачивать все расходы по лечению. Мама сильно устает, стала часто болеть, и все из-за того, что я была такой. Раньше я часто задумывалась: «Ну почему все со мной так получилось?». А потом поняла. Я была очень жестокой в подростковом возрасте, могла запросто обидеть человека, была, как говорят, «оторви да брось». Один случай до сих пор не выходит из головы. Очень сильно я обидела, оскорбила девушку. Она верила в Бога и все время ходила в платочке, а я над ней издевалась. Я была стопроцентной атеисткой.

С рождением сына во мне все перевернулось. Я на все смотрю по-другому. Я не осуждаю другого человека, если он мне не нравится. Я думаю, что просто он другой, не такой как я. Многое во мне изменилось: я стала терпимее, спокойнее, но за сына постоять смогу, в обиду не дам. Я его очень люблю. С ним я не могу быть злой, даже когда устаю»².

² В этой небольшой истории отражены не только боль и страдания, но и позитивное переживание горя через переосмысление прошлого, через поиск новых отношений с близкими людьми и нового взгляда на мир. Целеустремленность этой матери, большая воля, любовь к ребенку внушают оптимизм.

240

И. В. Шаповаленко, Т. Б. Миронова

В повседневных заботах, в суете привычных обязанностей родители отвлекаются от горестных мыслей о том, что «мой ребенок - не такой как все, он инвалид, у него нетипичная внешность, он никогда не будет ... Он не сможет ... и т. д.». В глубине души каждая мать и каждый отец надеются, что лечение даст положительные результаты, ребенок сможет ходить, неуклюжесть и неловкость движений уменьшатся, тело примет красивые гармоничные очертания: «Мой ребенок не заслужил такого наказания, он достоин лучшего».

Ежедневная усталость, угнетающая перспектива собственного будущего и неопределенность будущего ребенка отражаются на воспитании малыша, на родительском отношении к нему. Некоторые родители воспринимают дефект ребенка как собственную неполноценность. Неуверенность в себе и в своих родительских возможностях пагубно сказываются на всем процессе взаимодействия с ребенком. Многие родители придают главное значение медицинским воздействиям, а последовательный процесс воспитания зачастую подменяют отдельными повелительными указаниями и назидательными беседами (Бондаренко, 1998). Часто отношения между родителями и больным ребенком основаны на переживаниях вчерашнего дня и на ожиданиях неприятностей в будущем. Отсутствие контакта в ситуации «здесь и теперь» осложняет эмоциональное взаимопонимание. Высказать свою истинную любовь к ребенку, нежность, привязанность к нему, желание заботиться о нем, радоваться и огорчаться вместе с ним родителям мешают их физическая усталость, душевная боль, ситуации разочарования, ощущения бессилия, а порой и обреченности, отсутствие видения перспективы, концентрация на негативных переживаниях и непонимание важности незначительных, на первый взгляд, продвижений, успехов малыша.

Проведенный нами анализ особенностей эмоциональной стороны детско-родительских отношений (с использованием опросника Е.И. Захаровой «ОДРЭВ») продемонстрировал нам противоречивую картину взаимоотношений родителей и младших школьников с ДЦП. С одной стороны, родители понимают и осознают психофизические особенности своих детей, а, с другой стороны, предъявляют к ним завышенные требования, которые не соответствуют их возможностям. Переживания родителей за будущее детей нередко выражаются в повышенных требованиях и

Тяжелое заболевание ребенка: горестные переживания 241

жестком контроле за их выполнением. Из-за боязни неодобрения значимого другого (прежде всего, родителей) возникает тревожность, которая фиксируется и воссоздается во взаимоотношениях ребенка и окружающих людей.

Наиболее часто в семьях с детьми, страдающими двигательными дефектами, встречаются такие противоположные типы воспитания, как гиперопека и эмоциональная изоляция.

Гиперопека, воспитание по типу «кумир семьи», проявляется в чрезмерном внимании родителей к ребенку, в их стремлении предупредить малейшие желания больного (Калижнюк, 1987). Они планируют и устраивают всю свою жизнь в полном соответствии с потребностями ребенка, с максимальной самоотдачей. В таких семьях родители нередко снижают свою трудовую и социальную активность с целью быть больше с ребенком, во всем помогать ему, «максимально» лечить его. Родители испытывают тревогу и даже панику при малейших изменениях в состоянии ребенка (Ипполитова и др., 1993). Все это приводит к тому, что и ребенок сосредотачивает все внимание на заболевании и собственных болезненных ощущениях. Заболевание оправдывает и усиливает заботу родителей, особенно матерей, симбиотически связанных с детьми. Неуверенность матери вызывает у ребенка страх, подчеркивающий и усугубляющий его состояние. Таким образом, ср временем складываются патологические семейные отношения, «невротическая» структура семьи. Вся жизнь ее вращается вокруг ребенка, можно сказать, он объединяет семью. Семья теперь нуждается в больном ребенке, и возникает порочный круг, который не может быть разорван без внешнего вмешательства. Понятно, что резкий разрыв такой симбиотической связи, к которому приводит госпитализация или поступление в специальное образовательное учреждение (детский сад, интернат) является мощнейшим стрессовым фактором для ребенка. Эмоциональная изоляция от матери формирует негативное поведение, которое отражается на всем ходе его психического развития. По мере взросления ребенка родительское отношение по типу гиперопеки (гиперпротекции) не снимается, а усиливается (Вега, 1989). Родители стараются удовлетворять все запросы ребенка, с одной стороны, и не наказывать его, с другой. Увеличивается страх родителей за ребенка. Случается, что они продолжают видеть в нем дитя, даже когда он повзрослел, и пришло

242

И. В. Шаповаленко, Т. В. Миронова

время пересмотреть детско-родительские отношения, увеличить требования к самостоятельности. Преувеличенное представление о «хрупкости», «болезненности» ребенка способствует формированию его несамостоятельности, зависимости от окружающих.

Но в реальности встречается и противоположная тенденция, а именно, кардинальное изменение материнской позиции по мере взросления ребенка - от принятия до отвержения (Романова, 1982). Иногда это связано с расширением представлений о структуре дефекта и неблагоприятных перспективах социального развития больного ребенка, что сопровождается изменением эмоционального отношения к нему.

Эмоциональная изоляция проявляется в виде явного или скрытого отвержения в семье больного ребенка. В таких семьях ребенок ощущает себя помехой для родителей. Нередко эмоциональное отвержение проявляется в том, что родители стесняются своего ребенка, держат его дома или даже скрывают сам факт его существования. Получается, что ребенок оказывается в ситуации, усугубленной психологической депривацией. Эмоциональное отвержение может выражаться и в жестоком обращении, особенно в семьях, где родители страдают хроническим алкоголизмом, наркоманией, находятся в тяжелой экономической ситуации. В случае неявного отвержения родители пытаются компенсировать свое негативное эмоциональное отношение подчеркнутой заботой о материальном благополучии ребенка и его здоровье, повышенными требованиями родителей к педагогическому и медицинскому персоналу. Отстраненность родителей иногда приводит к передаче ответственности за ребенка, полностью или частично, государственным учебным и медицинским учреждениям.

В семьях, где, кроме ребенка с ограниченными возможностями, есть и другие, обычные дети, у родителей возникают особые трудности. Им приходится использовать различающиеся методы воспитания и поведения по отношению к здоровым и больным детям. Известно, что отношение обычного ребенка к своему брату или сестре, имеющему какие-либо нарушения, в огромной степени зависит от установки родителей. Если поведение родителей отличается разумностью и ясностью, то именно в братьях и сестрах ребенка они найдут своих старательных помощников. В большинстве случаев к больному брату или сестре

Тяжелое заболевание ребенка: горестные переживания 243

дети относятся отстраненно, не агрессивно. Неосознанные и неразрешенные конфликты родителей, касающиеся принципиальной установки в отношении больного ребенка, могут воздействовать на других детей негативно.

Ребенок и тяжелое заболевание

Отношение других людей (детей и взрослых) к внешности, к телу больного ребенка формирует его собственное отношение. Именно с осознания себя «телесного» и с отношения к себе «телесному» в онтогенезе начинается развитие личности.

Негативный телесный опыт связан в самосознании детей с использованием дефектных частей своего тела и с неудачными социальными контактами (Поставнева, 1996). Ребенок с двигательной патологией, с нарушенной координацией движений и необычной походкой невольно привлекает внимание окружающих людей, становится предметом их «полевого поведения» (по терминологии К.Левина). Взрослые и дети оглядываются, делают указательные жесты, «провожают взглядом», «смотрят в упор». Они не всегда понимают бестактность своего чересчур пристального внимания к больному ребенку. Дети с церебральным параличом негативно оценивают столь бесцеремонное внимание посторонних к собственной персоне и часто стараются его избежать. Уже в 6 - 7 лет (а иногда и в 4 - 5) дети начинают задавать родителям вопросы по поводу своего внешнего вида, болезни в целом (Калижнюк, 1987). В этом возрасте осознание дефекта вызвано, в основном, недоброжелательным отношением окружающих детей, обидными прозвищами, но в то же время детская вера в исцеление в некотором смысле сглаживает общий фон переживаний. В более старшем возрасте число пессимистических представлений о своем будущем

возрастает.

Одних детей переживания физической недостаточности мобилизуют на борьбу с болезнью, на занятие полноценного места в социальной жизни, у других эти переживания начинают занимать центральное место и уводят, таким образом, от активной жизни. Чтобы справиться со столь тягостными переживаниями, дети с церебральным параличом формируют свое «желаемое будущее», которое является личностной компенсацией переживания ограниченности реальных возможностей (Романова, 1988).

244

И. В. Шаповаленко, Т.Б. Миронова

Ребенок с ДЦП живет не только с некрасивым, неуклюжим, деформированным заболеванием телом, но и в пространстве ограниченных возможностей, нереализованных потребностей, несостоявшихся устремлений, не внедренных замыслов, несбыточных надежд. Велико страдание малыша и его родителей, когда даже самые небольшие замыслы не могут быть реализованы из-за болезни.

Депривация двигательной активности. Наиболее яркий пример - обычное для физически здорового человека умение -двигаться, ходить, и, выражаясь -современным языком, «быть мобильным», «везде успевающим». ДЦП - это заболевание, которое в первую очередь ограничивает ребенка в двигательной активности. Двигательная активность - одна из главных потребностей человека, основа для полноценного взаимодействия людей. Двигательный анализатор контролирует произвольные движения, являющиеся результатом деятельности всех других анализаторов, эфферентных систем и, в конечном счете, деятельности всего мозга. Ограничение двигательной активности приводит к изоляции человека от окружающего его мира и вызывает изменения во многих системах организма.

Ограничение движений влияет иа всю деятельность ребенка с ДЦП, изменяя качество сенсорной информации, делая ее однообразной и монотонной. В связи с этим интеллектуальное развитие детей с церебральным параличом с первых месяцев жизни протекает в крайне неблагоприятных условиях. Для развития умственной деятельности большое значение имеет образование комплексных ассоциаций, то есть, чтобы познать окружающие предметы, ребенок должен манипулировать ими, познать их форму, цвет, вкус. В процессе игры или манипуляции с предметом (игрушкой) и с участием речи расширяется объем знаний и представлений об окружающем, формируется память, воображение, мышление. Выраженные двигательные нарушения у детей с церебральными параличами с первых дней жизни ребенка создают неблагоприятные условия для познавательного развития. «Прикованность» к кровати или вынужденное положение лежа, сидя, ограниченность или невозможность произвольных движений, нарушения хватательной и маниггулятивной деятельности рук, выраженность тонических рефлексов - все это способствует недостаточному формированию сенсорного восприятия, зрительно-моторной координации.

Тяжелое заболевание ребенка: горестные переживания 245

Многократное неудачное использование ослабленных и нарушенных двигательных функций, постоянная концентрация и усилия зачастую убеждают больного ребенка в неполноценности того или иного органа и приводят к тому, что ребенок перестает им пользоваться и выключает его из- деятельности (отрицательная компенсация по К. Голыптейну). Ребенок может даже и не знать всех доступных ему двигательных и других возможностей. По этой причине и в связи с нетребовательностью родителей, жалеющих своего больного ребенка, у него достаточно быстро закрепляются патологические двигательные стереотипы.

Депривация двигательной активности может привести к таким психическим нарушениям эмоциональной сферы, как тревога, страх, скука, апатия, астения в виде повышенной раздражительности и снижения работоспособности.

Эмоциональная депривация. Дети с заболеванием «церебральный паралич» с раннего возраста нуждаются в неоднократном стационарном и санаторном лечении. Следствием этого является эмоциональная депривация, выражающаяся в нарушении специфического общения ребенка с матерью и другими близкими. Переживание вынужденной разлуки с мамой проявляется в дезадаптационном синдроме, основу которого составляет синдром страха (Левченко, 1991). Кроме того, госпитализация налагает ряд запретов и требует строгого подчинения больничному режиму. В отделении ребенку не разрешается шуметь и бегать из-за боязни медперсонала, что ребенок во время бега может ушибиться или что-то себе повредить.

Хирургическая коррекция патологического двигательного стереотипа положительно влияет не только на физическое состояние больных детей (улучшение устойчивости, снижение утомляемости при ходьбе, уменьшение косметического дефекта), но и на личность в целом: расширяется круг интересов, улучшаются межличностные отношения, повышается уровень социальной адаптации, реже отмечаются суицидальные высказывания (Калижнюк, 1987). Однако длительное пребывание больного ребенка в стационаре может вызвать у него декомпенсации; у некоторых детей снижается активность, отмечаются безынициативность поведения и тенденции к иждивенчеству.

246

И. В. Шаповаленко, Т. Б. Миронова

Депривация общения. Жизнь больного ребенка в пространственно ограниченном мире препятствует формированию многих видов взаимоотношений и взаимодействий со сверстниками и взрослыми. Ограниченность контактов нередко способствует аутизации, формированию эгоцентрических установок, пассивности. Кроме того, в некоторых случаях не формируется сама потребность в общении. Отсутствие навыков общения у детей с церебральным параличом, неадекватная самооценка, эгоцентризм и склонность к иждивенчеству не предусматривают широкого контакта больных детей со здоровыми сверстниками.

Наиболее существенной стороной социальной изоляции является не столько ограниченное количество социальных контактов, сколько их неудовлетворительное качество. Дети с церебральным параличом избегают здоровых сверстников, предпочитают гулять отдельно и общаться с себе подобными. Повышенная ранимость, впечатлительность, неуверенность в себе и боязнь насмешек делают больного ребенка замкнутым, малообщительным. Неадекватные коммуникативные стратегии формируются у детей с церебральным параличом вследствие негативного, отвергающего отношения их здоровыми детьми: «решительное, иногда агрессивное стремление к изоляции, негативное восприятие здоровых сверстников; стремление быть в центре внимания, иждивенческий деспотизм, отказ от ответственности за свои поступки; страх быть отвергнутым, стремление примкнуть к группе на любых условиях и в любой роли» (Зотова, J997, с. 23).

Движущей силой компенсаторного развития является социально-коллективная жизнь ребенка (Выготский, 1983). Решающая роль в формировании личности и психической сферы человека принадлежит общению и взаимодействию детей в группах и обществе. Потребность в общении состоит в стремлении к познанию другого человека и самопознанию. Фрустрация потребности в общении либо искажение процесса общения ведут к искаженному самопознанию и неумению жить в коллективе.

Дети с ДЦП часто отделены не только от физически здоровых сверстников, но выделены в группы по степени тяжести заболевания. Так, детей с более легкими двигательными нарушениями включают в одну группу интерната, а детей с более тяжелыми двигательными дефектами - в другую. Это оказывает

Тяжелое заболевание ребенка: горестные переживания 247

выраженное отрицательное влияние на детей второй группы - в связи с отсутствием образцов для подражания, с невыраженностью стремления овладеть более высоким уровнем движений и

пассивностью.

Итак, социальная ситуация развития детей с церебральным параличом качественно отличается от социальной ситуации развития физически здоровых детей. Это отличие задано объективно как совокупность обстоятельств, составляющих социальную ситуацию развития тяжелобольного ребенка: соматовегетативные последствия ДЦП; особое положение ребенка в семье, в группе сверстников, в обществе (общественных местах); социальные последствия болезни (депривация двигательной активности, ограниченность и «заданность» круга общения и т. п.); регулярные госпитализации, сопровождающиеся разлукой с родителями и другими членами семьи; эмоционально-непоследовательное отношение к больному ребенку в семье, переживания родителями чувства стыда и вины и осознание ими неопределенности собственного будущего и будущего ребенка. Субъективно социальная ситуация развития переживается детьми как фрустрация потребностей в общении, эмоциональной близости с семьей, двигательной активности, позитивном внимании окружающих людей. Негативное своеобразие социальной ситуации развития детей с ДЦП рассматривается нами как определяющее условие формирования мучительных переживаний, как источник специфических личностных особенностей.

Страхи занимают особое место в эмоционально-личностном профиле детей с ДЦП. Практически во всех исследованиях и монографиях, посвященных психическому развитию детей с церебральным параличом, отмечается наличие тех или иных страхов (Вейс, 1992; Ипполитова и др., 1993; Калижнюк, 1987; Семенова, Махмудова, 1979). Анализ научной литературы позволил проследить генезис страхов больных детей. Первоначально страхи образуются под влиянием двигательной патологии и сенсорной сверхчувствительности, то есть обусловлены спецификой заболевания, что рассматривается как их биологические предпосылки. Страхи обнаруживаются уже на самых ранних этапах развития ребенка и получают подкрепление за счет реакций родителей и медицинского персонала. В дальнейшем, по мере развития ребенка, некоторые страхи исчезают. На смену им приходят другие, которые формируются под влиянием скорее социальных факторов, нежели биологических.

248

И. В. Шаповаленко, Т. Б. Миронова

Тяжелое заболевание ребенка: горестные переживания 249

Нами было проведено сравнительное психологическое исследование 72 детей младшего школьного возраста (7-11 лет) в школах Москвы (1996 - 2001 г.г.), из них 26 физически здоровых детей и 46 детей - с диагнозом «детский церебральный паралич» (уровень интеллекта детей с ДЦП соответствует возрастной норме).

У детей с ДЦП установлено наличие отличающихся по содержанию и проявлению страхов, отражающих своеобразие социальной ситуации их развития по сравнению с физически здоровыми сверстниками. Ощущение физического неблагополучия, собственной неполноценности - ключевое переживание ребенка с церебральным параличом, которое на эмоциональном уровне проявляется в страхах оказаться неловким, смешным, потерять опору, упасть в общественном месте и др. Эти страхи образуют устойчивый эмоциональный комплекс (обобщенное аффективное переживание), который проявляется в высокой тревожности.

Эмпирическое изучение тревожности детей двух групп по шкале CMAS позволило установить наличие статистически значимых различий двух выборок (а < 0,01 по критерию Манна-Уитни). Дети с диагнозом ДЦП характеризуются более высоким уровнем тревожности. На сомато-вегетативном уровне тревожность выражается учащенным сердцебиением, головными болями, болями в области живота, потливостью, проблемами мочеиспускания. На психологическом уровне тревожность приводит к реакциям избегания трудных ситуаций, состояниям робости и неуверенности в себе.

Изучение источников и причин страхов детей с ДЦП показало наличие ряда факторов, способствующих формированию и фиксации страховых переживаний.

В ходе исследования была выявлена возрастная динамика изменения содержания и выраженности страхов. В младшей подгруппе детей с церебральным параличом (7-9 лет) в два раза больше страхов, связанных с родителями (разлучение с родителями, смерть или тяжелое заболевание родителей, плохое настроение родителей); в два с половиной раза больше медицинских страхов (страх боли, уколов) в сравнении с детьми старшей подгруппы. Одновременно у детей старшей подгруппы (10-11 лет) обнаружено в полтора раза больше страхов негативного восприятия со стороны взрослых и сверстников и собственной неловкости, неуклюжести (боязнь быть смешным, неловким) по сравнению с младшей подгруппой испытуемых.

Обнаружено влияние тяжести заболевания детского церебрального паралича, двигательной патологии и сопутствующих нарушений речи, слуха и зрения на выраженность страховых переживаний. Установлена статистически значимая связь степени выраженности двигательного дефекта и уровня тревожности детей с церебральным параличом (а < 0,05 по критерию Манна-Уитни). Уровень тревожности детей с тяжелой формой заболевания (передвигаются в коляске, имеют сопутствующие нарушения слуха, зрения, речи) в 1,4 раза выше уровня тревожности детей с легкой формой (передвигаются самостоятельно).

Другим источником тревожности является фактор осознания ребенком несовершенства своего тела, деформированного заболеванием. Восприятие ребенком своей соматической недостаточности оказывает значительное влияние на уровень тревожности. Более 80 % детей с церебральным параличом описывают свое физическое состояние как «уродливое», «слабое» или «недостаточное для спорта». Несостоятельность во многих домашних и школьных делах, по мнению детей, возникает именно из-за физического дефекта. Среди указанной подгруппы испытуемых примерно 37 % имеют несколько повышенную тревожность; 20 % - явно повышенную тревожность; а 26 % - очень высокую тревожность (по результатам шкалы явной тревожности для детей CMAS). Осознание факта собственной «дефектности» приводит к образованию комплекса тревожных переживаний. Ключевым переживанием этого обобщенного чувства является негативное восприятие себя и своего положения в социальной среде (семье, группе сверстников и т. д.).

Семья ребенка с тяжелым заболеванием и общество

«Моему сыну 30 лет. Когда он родился, у него были такие глаза, такой взгляд - трудно описать словами. Моя близкая подруга тогда сказала: «Либо он будет очень умным, либо наоборот». Медицина в то время была слабая, беременным женщинам УЗИ не делали, диагнозы все шифровали так, что узнать было невозможно, что за болезнь, как с ней жить. Все постигши сами, читали книжки и уже с готовыми конкретными вопросами шли к врачу. Хотелось узнать причины, почему мой ребенок родился

250

И. В. Шаповаленко, Т. Б. Миронова

больным, как я умудрилась попасть в те три процента риска, которые, как утверждают врачи, угрожают любой будущей маме. В конце концов, почему я, за что?

Когда врач перечислял мне все возможные причины болезни сына, я улыбалась и плакала одновременно, так много их было: кирпичный завод, возле которого мы жили; полуподвальное помещение коммунальной квартиры; плохое питание; насморк на втором месяце беременности; рентген - на четвертом; конфликты на производстве и т. д. Итог один - первичная генная мутация, больной ребенок, вероятность рождения второго ребенка с аналогичными нарушениями - все те же три процента.

Было очень трудно. Многие родственники от нас отвернулись на долгие годы, некоторые из них не упускали возможности обвинить в случившемся меня как мать: «Не досмотрела, думала не о том». Опереться было не на кого. До трех лет носила сына на руках. Каждый день целенаправленно учила его говорить, приходилось использовать лекарства, которые активизируют умственную деятельность. Страшно вспомнить, с каким трудом мы их доставали в то время. Смотреть на здоровых детей, которые уже ходят, говорят, в то время как мой сын только ползает и почти не говорит, было невыносимо.

Сейчас он взрослый, относительно самостоятельный, может сам поесть, включить и выключить телевизор, любит слушать магнитофон, может прочитать, но только то, что ему интересно (в основном, это его любимые книги и журнал с программой телевидения на неделю), любит писать, точнее, переписывать буквы и цифры из своих книжек, то есть у него есть любимые дела, которыми он занимается каждый день. Он живет в своем мире.

Иногда я думаю: «А может в его мире мы, здоровые люди, тоже не такие, а особые, как он для нас, в нашем мире». Жизнь идет. День за днем я выполняю одни и те же домашние дела: готовлю завтрак для сына, проверяю, чтобы он все съел, прибегаю с работы домой на обед, чтобы его покормить, вечером нигде не задерживаюсь, лечу домой с мыслями, что ему одному дома тоскливо без людей, без друзей. По молодости я все это очень болезненно переносила. Все после работы идут на праздничный концерт, а я домой, к сыну. Сейчас все переживаю немного по-другому. Но душевная усталость накопилась. Детство моего

Тяжелое заболевание ребенка: горестные переживания 251

ребенка все продолжается и продолжается. Дети вырастают, покидают родительские гнезда, помогают своим старикам. A Haute словно попало во временной и пространственный вакуум с небольшими включениями воздуха. Возможно, именно там мы и черпаем силы, чтобы вернуться и продолжать любить и заботиться. Конечно, нам нужна поддержка. Но за тридцать лет жизни мы привыкли, мы научились жить без участия других людей»¹.

Семье необходима социальная и психологическая помощь, которая должна осуществляться одновременно в нескольких направлениях. Выделим основные из них.

Создание родительских клубов, обществ родителей детей с ограниченными возможностями, различные формы групповой работы с родителями (беседы, родительские школы, родительские тренинги). Возможность расширить круг своего общения, узнать о жизни других семей с аналогичными проблемами, опереться на их достойный пример, познакомиться с возможными вариантами «взрослой» жизни ребенка, найти не жалость, а поддержку и понимание - главное, что обусловливает популярность таких клубов в странах Европы и США. Групповая работа нацелена на формирование способности к сопереживанию, снятие напряженности, изменение системы ценностей, раскрытие внутренних ресурсов, которые позволят матери (отцу) поверить в собственные силы и возможности в преодолении различных трудностей на пути воспитания, развития и обучения ребенка, на обеспечение больших возможностей для преодоления проблем, поиск адекватных форм воспитательного воздействия.

Информационная поддержка подобных семей в виде специализированных журналов или отдельных статей в уже зарекомендовавших себя медицинских или образовательных газетах. Развитие и воспитание больного ребенка требует информированности родителей о заболевании, причинах болезни,

Мы привели этот рассказ матери, имеющей уже взрослого сына с тяжелымзаболеванием, как пример успешного преодоления семьей горестных переживаний, как образец стойкости матери, сумевшей выстроить свою жизнь и жизнь своего ребенка, опираясь в основном на собственные силы. Однако ей было очень трудно, и это не всякому под силу, тем более, в условиях внутрисемейных конфликтов.

252

И.В. Шаповаленко, Т.Е. Миронова

последствиях ее и потенциальных возможностях как самого ребенка, так и родителей. Им необходимы практические советы по уходу за больными детьми, объяснения и рекомендации специалистов по решению повседневных проблем, связанных с процессом воспитания, знакомство с опытом других родителей, которые смогли преодолеть трудности и создать доброжелательные отношения в семье.

Помощь в поиске источников поддержки семьи (материальной, социальной, медицинской, образовательной, духовной). Определение своего стиля «борьбы» как первого шага к пониманию скрытых резервов семьи, осознание используемого способа реагирования, его коррекция или выбор другого, более подходящего, часто возможны только с помощью специалиста. Иногда семье необходима переоценка проблемы с целью уменьшения стресса; сравнение с жизнью других семей и нахождение каких-то преимуществ в своем положении; духовные поиски высшего смысла в сложившейся ситуации; поиск поддержки среди друзей и знакомых; поиск помощи у специалистов - врачей, юристов, социальных работников и т-. д.

Психолого-педагогическая поддержка, строго

дифференцированная и максимально приближенная к реальности, в которой живет семья больного ребенка. Необходима психологическая помощь в определении адекватного способа преодоления трудностей на каждом этапе развития семьи и развития ребенка. В процессе консультаций родителям сообщают, какие трудности могут возникать на разных этапах жизни ребенка. Важно развивать у него навыки самообслуживания, включать в жизнедеятельность семьи, воспитывать «бытовую

самостоятельность» с учетом физической или интеллектуальной состоятельности. По мере взросления ребенка родителям необходимо проявлять чуткость и гибкость в предоставлении простора для детской инициативы. Поэтому психологические консультации должны проводиться регулярно с целью обсуждения отдельных случаев и выработки стратегии и тактики поведения родителей в трудных ситуациях. Еще одно очень важное направление психологической помощи касается проблемы восприятия родителями и окружающими физического дефекта ребенка. Часто родители концентрируют внимание именно на дефекте, поврежденном органе и стремятся все свои усилия

Тяжелое заболевание ребенка: горестные переживания 253

направить на его компенсацию или возможное лечение. При этом уходит, теряется целый пласт социальных отношений, который мог бы сыграть значительную роль в интеграции ребенка с ограниченными возможностями в общество.

Родители должны определить приоритеты в стратегии воспитания ребенка: либо погрузиться в борьбу с заболеванием, чтобы лишь потом, когда-нибудь, в будущем он смог бы войти в общество, либо помогать ему уже сегодня жить в обществе, развивать чувство собственного достоинства, мужество. Необходимо научить родителей воспринимать собственного ребенка с ограниченными возможностями как человека со скрытыми возможностями. Специалисты должны помочь родителям составить адекватное представление о его потенциальных возможностях, раскрыть его перспективы, построить научно обоснованную систему занятий. Социально-психологическая поддержка родителей, имеющих детей с отклонениями в развитии, жизненно необходима, потому что именно установки родителей, их намерения и вклад в процесс воспитания и обучения детей обладают наибольшей силой влияния на их психическое оздоровление.

Список литературы

Бакс М. Церебральный паралич с медицинской точки зрения //Ребенок с церебральным параличом / Под ред. Н.Р. Синни. - М, 2001. -

С. 21-36.

Бондарен ко Г.И. Социально-эстетическая реабилитация

аномальных детей // Дефектология. - 1998, № 3.

Вега Ч. Социально-психологические особенности семейного воспитания детей с церебральным параличом: Дис. канд. психол. н. - М.,

1У89.

Вейс Т. Как помочь ребенку? (опыт лечебной педагогики в Кэмпхилл-общинах) / Пер. с нем. - М.: Московский центр вальдорфской педагогики, 1992.

Вишневский В.А. О динамике психогенных депрессивных расстройств, вызванных рождением в семье больного ребенка // Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. - 1984. - Вып. 4. -С. 563-567.

Выготский Л.С. Собр. Соч.: В 6 т. - Т. 5. - М: Педагогика, 1983.

254

И. В. Шаповаленко, Т. Б. Миронова

Зотова A.M. Интеграция ребенка-инвалида в среду здоровых сверстников как метод социальной адаптации // Дефектология. - 1997. № 6.

Ипполитова М.В., Бабенкова Р.Д., Мастюкова Е.М. Воспитание детей с церебральным параличом в семье: Кн. для родителей. - М.: Просвещение, 1993.

Калижнюк Э.С. Психологические нарушения при детских церебральных параличах. - Киев, 1987.

Левченко И.Ю. Особенности психического развития больных ДЦП в детском и подростковом возрасте //Медико-социальная реабилитация больных и инвалидов вследствие детского церебрального паралича.-М, 1991. -С. 21-44.

Нефедова ИВ., Скворцов И.А., Ночевка Л.А., Дедов Н.П. Личностные особенности и динамика психоэмоционального состояния матери при лечении ребенка с психоневрологической инвалидностью //Альманах «Исцеление». - М., 1995. - Вып. 2. - С. 139-147.

Поставнева И.В. Особенности образа тела у детей с физическими дефектами (на материале работы с детьми 6 лет): Дис. канд. психол. н. - М, 1996.

Романова ОЛ. Экспериментально-психологическое исследование особенностей личности больных, страдающих физическими недостатками //Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. - 1982. -Вып. 12.-С. 1854-1858.

Романова ОЛ. Психологическое исследование особенностей материнской позиции женщин, дети которых страдают церебральным параличом //Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. -1988.-Вып. 9.-С. 109-114.

Семенова К.А., Махмудова Н.М. Медицинская реабилитация и социальная адаптация больных детским церебральным параличом. -Ташкент, Медицина, 1979.

Переживания родителей ВИЧ-инфицированных наркоманов

Л. С. Шилова

Родители ВИЧ-инфицированных наркоманов - это уже ди­агноз психического заболевания. Вряд ли он фигурирует в медицин­ских учебниках, но никто из врачей СПИД-центров не станет отри­цать наличие у них психической патологии.

Родители играют огромную роль в лечении и реабилитаци­онном процессе своих детей - ВИЧ-инфицированных наркоманов, около которых находятся только они и врачи СПИД-центров. Но, естественно, основная нагрузка падает на родителей. В борьбе за жизнь своего ребенка родители остаются пока единственным ресур­сом больных этой категории. Насколько он силен, этот ресурс?

Знакомство с этими людьми произошло при работе в тема­тической группе ЮНЕЙДС (ООН), которая в 1999-2000 г.г. в рамках международного проекта «Активизация действий по борьбе с эпи­демией ВИЧ-инфекции в Российской Федерации» проводила ситуа­ционный анализ распространенности ВИЧ-инфекции в 17 регионах России. Материал собирался методом неформализованного интер­вью с родителями и самими пострадавшими. Кроме того, в трех ре­гионах были проведены фокус-группы с родителями, пришедшими в СПИД-центры.

В общей сложности в четырех фокус-группах участвовали 24 матери (восемь матерей в Калининградском, шесть - в Саратов­ском, пять - в Якутском и пять - в Санкт-Петербургском СПИД-

256

Л. С. Шилова

Родители ВИЧ-инфицированных наркоманов

257

центрах) и, кроме того, было взято интервью у 15 матерей и одного отца в Саратове, Калининграде, Санкт-Петербурге, Мирном и Якут-

ске.

Уход мужа из семьи

Заметим сразу, что тот отец, который пришел с женой в СПИД-центр, и у которого взято интервью, оказался единственным отцом и мужем среди всех перечисленных выше 39 женщин. У трех женщин мужья ушли из семьи до того, как ребенок стал наркома­ном, у пяти - когда ребенок стал наркоманом, и у остальных после того, как выяснилось наличие ВИЧ-инфекции. Конечно, поводы для развода у всех семей были разные, но истинная причина одна - ус­талость от безрадостной и напряженной семейной жизни, улучше­ния в которой они не видели. У мужчин оказалось значительно меньше понимания, терпения и выносливости в новых обстоятель­ствах семейной жизни, чем у женщин.

Женщины рассказывали, что их мужья пытались противо­стоять ситуации, они вместе пробовали разные средства, пережива­ли и проводили бессонные ночи с детьми, у них так же, как и у жен ухудшалось здоровье, но силы мужчин иссякали значительно рань­ше.

Многие мужья не понимали или не принимали того факта, что наркомания - болезнь. На принятые ими меры они ждали от своих детей сразу адекватной, с их точки зрения, реакции, измене­ния поведения, благодарности за духовные и материальные затраты родителей. Когда ожидаемых результатов не наблюдалось, они ожесточались, видели в этом проявления дурного характера детей, и в конце концов, многие из них начали обвинять жен в плохом вос­питании, в том, что дети ими избалованы и распущены. Чувство беспомощности и бессилия у многих приводило сначала к отстра­ненности от семейных проблем, и в конце концов к уходу из семьи.

Несколько женщин сказали, что поначалу скрывали и от родственников, и от мужей диагноз о наличии ВИЧ-инфекции. Но от мужа долго скрывать не удавалось. Некоторые просили психологов из СПИД-центра поговорить с мужем и объяснить ему, как нужно вести себя с ребенком в такой ситуации.

Примерно половина женщин говорили в интервью и во вре­мя фокус-групп, что их мужья сами находились в кризисной ситуа­ции из-за проблем с работой или недостаточных заработков. Они не только не уделяли детям достаточного внимания, но и сами начина­ли много пить. А когда обнаруживались проблемы с детьми, то та­кие мужчины, как правило, уходили из семьи быстрее других.

Характерно, что и отстраненность, а потом и уход мужей из семей многие женщины воспринимали как нечто само собой разу­меющееся. Некоторые женщины считают, что если бы не случилось несчастье с детьми, то супруги могли бы продолжать жить вместе.

Совместная жизнь с ВИЧ-инфицированным наркоманом

Обстоятельства жизни таких семей менялись быстро и ра­дикально. Сценарий для самых разных семей практически один и тот же. Не будем останавливаться на той стадии, когда семья обна­руживает, что подросток (юноша или девушка) или ребенок более старшего возраста - наркоман. Эти ситуации довольно часто описы­ваются в литературе. Как бы не было тяжело иметь в семье нарко­мана, как бы не было трудно его лечить и добиваться, чтобы он пре­кратил потребление наркотика, - это все же не приговор. Когда ро­дители узнают о наличии ВИЧ-инфекции, это ни с чем не сравни­мый шок. Это неотвратимое угасание ребенка на твоих глазах. Но каким будет это угасание, каких сил и ресурсов психологических, материальных, духовных потребует от родителей болезнь, предста­вить невозможно.

При обнаружении ВИЧ-инфекции от семьи требовалось оп­ределенное время, чтобы справиться со стрессом, со страхом зара­жения, чтобы усвоить всю необходимую информацию о сопутст­вующих рисках и о мерах безопасности. Время требовалось и для того, чтобы перестроить семейный быт.

Особенно осложняется ситуация, если в семье есть другие дети. Родители боятся и дурного примера, и возможности заражения детей. Речь ведь шла не только о ВИЧ-инфекции, но и о других, не­которые из которых передаются бытовым путем. Ведь наркоманы со стажем уже имеют по несколько опасных для окружающих заболе­ваний: герпес, гепатиты формы В и С, инфекционные заболевания, передаваемые половым путем.

258

Л. С. Шилова

Родители ВИЧ-инфицированных наркоманов

259

Меры предосторожности, которые принимались в семьях, по рассказам матерей, ВИЧ-инфицированными детьми очень часто воспринимались агрессивно или обостряли у них чувство подавлен­ности. Одна мать рассказала, что когда она предупредила дочь, что «из этой чашки пьет только брат», сын выхватил чашку и разбил ее об пол.

Настроение больных в течение дня может меняться не­сколько раз: от агрессивного и злого, до полной апатии и равноду­шия. Трудно привыкнуть к тому, что психика и характер человека быстро трансформируются и деградируют. Лживость, эгоизм, черст­вость проявляются рядом с беспомощностью, страхом и отчаянием.

Проживание других детей в семье ВИЧ-инфицированного наркомана становится очень тяжелым. Кроме того, что им вынужде­ны меньше уделять внимания, они подвергаются определенным пре­следованиям со стороны ребят из компании своих братьев или сес­тер, или их дилеров, или своих собственных друзей .

В Саратове во время интервью мать студента-наркомана рассказала, как она боролась за то, чтобы ее младший сын пере­стал употреблять героин. Стаж употребления уже достиг года, отец к этому времени отгородился от проблем семьи. Она пересе­лила сына-наркомана к бабушке. Со старшим сыном, крадучись, по очереди, они приносили ему еду так, чтобы их не выследил дилер, который, кстати, был ее бывшим учеником. Он приходил к ним в квартиру и за долги ее сына забрал все, что можно было бы про­дать. Но утверждал, что он должен ему больше. С компанией он подкарауливал несколько раз старшего сына и избивал его. Обра­щения в милицию ничего не дали, так как для поимки с поличным нужно было организовывать засаду, а у милиции таких возможно­стей не было. Тот факт, что дилер когда-то был ее учеником, его несколько смущал, и убедившись, что забрать у семьи больше нече­го, а больного сына увезли из города, он после двухлетнего пресле­дования оставил семью в покое.

Перед семьей ВИЧ-инфицированного стоят несколько важ­ных задач, и все они первостепенные, все требуют полной мобили­зации членов семьи и их ресурсов. Как говорят врачи СПИД-центров, их многолетний опыт работы с семьями ВИЧ-инфицированных показывает, что только единицы из них в состоя­нии хоть как-то выполнять эти задачи.

Задачи семьи ВИЧ-инфицированного наркомана

Во-первых, нужно добиться того, чтобы ВИЧ-инфицированный прекратил потребление наркотиков. Если он продолжает их прием, продолжительность его жизни не превышает в среднем двух лет. У него развиваются дополнительно сопутст­вующие заболевания, от которых он и погибает в первую очередь.

Когда наркоман узнает, что он ВИЧ-инфицирован, у него опускаются руки. Большинство всех проинтервьюированных нами наркоманов говорили одно и тоже: «Жить осталось немного, я все равно умру. Поэтому, зачем мне отказываться от наркотика, он помогает мне забыться. Лучше остаток дней провести с кайфом». Или: «Ямучаюсь сам, и мучаю свою семью, ломаю им жизнь. Самое лучшее - скорее умереть, и наркотик мне в этом поможет». Неве­роятно трудно преодолеть это отношение к своей, как считают все больные, уже загубленной жизни и добиться прекращения потреб­ления наркотиков. На это уходит много времени, сил. А жизнь во­круг ВИЧ-нфицированного складывается так, что он постоянно по­лучает новые поводы для стрессов.

Чтобы помочь наркоману перестать употреблять наркотики, самое важное - сформировать у него желание бросить их потребле­ние. Снять физиологическую зависимость можно, труднее преодо­леть психологическую зависимость и, после достижения ремиссии, удержать его от возврата. Для этого потребуется создать для него психологически комфортное окружение, приобщить к какому-то делу. Залог успеха - это желание самого наркомана, его семьи или другого окружения.

Для того чтобы добиться отказа от наркотика у ВИЧ-инфицированного наркомана, этих двух составляющих мало. Он будет постоянно чувствовать свое отчуждение от общества, свою изолированность через семью через постоянный страх огласки, не­возможность вписаться в общественную жизнь. Трудно бороться за жизнь, когда общество всеми способами, намеренно и непреднаме­ренно постоянно показывает тебе, что ты ему не нужен. Поэтому гигантские усилия родных терпят крах от любого малейшего прояв­ления недоброжелательности со стороны окружающих. Конечно, общество так же не терпит и наркоманов, но эта нетерпимость не столь активна, не столь тотальна.

260

Л. С. Шилова

Во-вторых, нужно обеспечить высококачественное пи­тание и регулярное лечение. Раз в год необходимо сопровождать больного в специализированную больницу под Санкт-Петербургом (Усть-Ижорская больница). Больному требуется каждодневный уход; его необходимо оберегать от развития любых других заболе­ваний, простуд и т. п. Его состояние часто резко обостряется.

Вместе с тем, материальное положение всех семей значи­тельно ухудшается. Вследствие ухода мужей женщины могут рас­считывать лишь на их алименты. А многие не имеют и этого, так как часто бывшие мужья безработные или у них такие заработки, с ко­торых трудно получать алименты. Кроме того, женщины уходят с прежней работы и меняют ее даже по несколько раз, и, как правило, это происходит с понижением зарплаты. А со временем состояние здоровья ВИЧ-инфицированного требует постоянного ухода за ним, и от работы приходится вовсе отказываться.

Есть законы и постановления, принятые как на федераль­ном, так и на региональном уровнях, направленные на поддержание материального положения ВИЧ-инфицированных. Им предоставля­ются бесплатные лекарства, бесплатный проезд больного и одного из родителей до места лечения. Ухаживающим за несовершеннолет­ним ВИЧ-инфицированным сохранятся трудовой стаж и выплачива­ется пособие. Наконец, до 18 лет ВИЧ-инфицированному подростку выплачивается социальная пенсия.

Но всего этого очень мало. Пенсии не хватает, она не обес­печивает прожиточного минимума. Например, ВИЧ-инфицированному при получении комбинированной терапии поло­жено выпивать по два литра соков в день, а это уже как минимум 1800 рублей в месяц по нынешним ценам, если покупать самые де­шевые. Таким образом, даже на соки денег не хватает.

Все без исключения проинтервьюированные нами женщины имели крупные долги. С одной стороны, деньги пошли на много­численные попытки вылечить детей, с другой, дети-наркоманы про­давали вещи из дома ради приобретения наркотиков. Все встречен­ные нами матери жили практически в нищенских условиях, в запу­щенных квартирах, на ремонт которых у них не было ни сил, ни средств.

В Калининграде одна мать рассказала, что с сыном у нее были хорошие отношения. Когда муж ушел, он очень ее жалел, даже пытался заработать (жили рядом с рынком, где он подра­батывал), чтобы помочь ей. Все деньги складывали в шкаф. Но по-

261

Родители ВИЧ-инфицированных наркоманов

том он постепенно забирал их и оставлял записки с указанием сум­мы и даты, когда собирался вернуть. Иногда возвращал, но это было редко. Однажды в ее день рождения положил в шкаф записку с поздравлением и нарисованным букетом цветов. Они оба избегали обсуждения этой темы. Она считала, что не будет лишний раз давить на него, он и сам видел, как ей было трудно. А однажды он все же начал разговор, зло спросив, почему она перестала зарплату класть в шкаф.

В третьих, больному требуется создание психологического комфорта, чему учат родителей психологи СПИД-центров. При каждом из них есть социальный работник, который помогает с уст­ройством на работу, учебой или другими проблемами, возникающи­ми в их жизни. Если речь идет о маленьком городе, то эти проблемы практически неразрешимы.

Основная проблема социальной реабилитации ВИЧ-инфицированных состоит в негативном отношении к ним и населе­ния, и ведомственных чиновников. По закону ВИЧ-инфицированному должна гарантироваться анонимность. Однако повсеместно эти права нарушаются. Утечка информации происхо­дит через медицинские учреждения, военкоматы, учреждения соци­ального обслуживания.

Например, как мы уже упоминали, раз в год нужно уезжать на лечение в больницу, и месячное отсутствие требуется объяснять администрации. Как только на работе или по месту учебы становит­ся известно об инфицировании, любая администрация старается от такого работника или ученика избавиться, сославшись на невозмож­ность заставить его коллег или соучеников общаться с ним.

В Якутии одна мать рассказала, что ее сын из маленького поселка был отправлен в город на призывной пункт. Через день от соседей она узнала, что он призыву не подлежит, у него нашли ВИЧ-инфекцию. После этого приехал сам сын, но уже весь поселок знал о диагнозе.

У ВИЧ-инфицированных или их родных нет сил бороться за соблюдение закона и преодолевать отчуждение окружающих. День­ги, положенные на проезд к месту лечения, они получают в управ­лениях социального обслуживания, что также является источником утечки информации.

262

Л. С. Шилова

Родители ВИЧ-инфицированных наркоманов

263

ВИЧ-инфицированные имеют право на медицинское обслу­живание вне СПИД-центров, где, кстати, нет врачей всех профилей. Получая медицинскую помощь, они имеют право также не преду­преждать о своем статусе. Но если ВИЧ-инфицированный видит, что стоматолог, например, не соблюдает правила предосторожности и работает без перчаток или не соблюдает другие правила безопас­ности, то он вынужден врача предупредить, так как несет уголовную ответственность за распространение инфекции. И, как рассказывали многие матери и сами ВИЧ-инфицированные, стоит им только упо­мянуть о необходимости предосторожности, как их тут же отказы­ваются обслуживать.

В Калининграде мама девочки, которая была инфицирована в больничных условиях, рассказала такую историю. В городе нако­пилось большое количество инфицированных детей, и встала необ­ходимость открыть для них специализированный детский сад. Ад­министрация города долго изыскивала средства и помещение для этой цели, и наконец, сад был готов принять детей. На его от­крытии местные журналисты по «неграмотности» сделали сним­ки здания детского сада, и на следующий день они появились в ме­стной прессе. Боясь огласки, родители тут же забрали своих де­тей.

Трудно оценить степень нарушения анонимности, но рано или поздно, это происходит со многими пострадавшими. И тогда окружающие являются постоянным источником стресса для всей семьи. Часто семья ВИЧ-инфицированного вынуждена вследствие огласки менять место жительства. Негативное отношение к ВИЧ-инфицированным со стороны окружающих опирается не столько на страх заражения, сколько, и в гораздо большей степени, на мнение, что они несут «заслуженную кару за безнравственное поведение». Конечно, агрессия и нетерпимость общества подогревается и общим кризисным состоянием населения в период реформирования в стра­не. Это особенно явно выражается в таких примерно рассуждениях: «государству не хватает денег на социальную помощь заслужен­ным людям, а тут предлагают делиться средствами с аморальны­ми личностями». Это отношение к ВИЧ-инфицированным наблюда­ется и у чиновников разных ведомств. Хотя именно им положено знать, что группами риска ВИЧ-инфекции, да и наркомании тоже, перестали быть по устаревшей традиции подростки и молодежь из неблагополучных семей. Сегодня группы риска рекрутируются из всех социальных слоев общества.

Несмотря на то, что СПИД является на сегодня неизлечи­мой болезнью, доказано, что вовремя начатое и систематическое лечение, а также благоприятный психологический климат вокруг инфицированного могут продлить его дни.

В своей практике я встречала ВИЧ-инфицированного, у которого обнаружили инфекцию 20 лет назад. Правда, он заразил­ся половым путем, не будучи наркоманом. Было еще одно счастли­вое обстоятельство: к моменту заражения он был женат и имел двоих сыновей. Вначале у него все было плохо. Жена с детьми от него ушла, из морского флота, где он служил, его списали. Но ко­мандование предложило работу на берегу. Врачи СПИД-центра вызвали для тестирования его жену, а заодно объяснили, что у них есть возможность безопасного секса и безопасного быта при про­должении семейной жизни. Через два года жена все-таки верну­лась к нему. Ему удалось сохранить" в тайне от посторонних свой

диагноз.

А через некоторое время, когда он для периодического на­блюдения приезжал в СПИД-центр в Калининград, решил помогать психологам в работе с подростками и молодыми людьми. Он посе­щал ВИЧ-инфицированных в инфекционных отделениях больницы. Убеждал наркоманов оставить наркотики, своим примером, судь­бой, вселял в них надежду на будущее. Он, конечно, был старше их. Он видел, что его беседы для них имеют огромное значение, что в нем нуждаются. Это стало приносить ему удовлетворение, так­же росла уверенность в себе, самоуважение. В начале 90-х он стал успешно заниматься бизнесом и теперь уже помогает некоторым нуждающимся материально. Конечно, он тщательно следит за своим здоровьем, он все еще не исчерпал свой жизненный ресурс.

Создание положительных эмоций у ВИЧ-инфицированных

Психологи говорят матерям о необходимости создания у пострадавших детей определенных ценностей, которые заставляли бы их сопротивляться болезни. Возможностей для этого мало. Чем в более старшем возрасте произошло приобщение к наркотику, тем больше шансов у наркомана зацепиться за какие-то ценности в жиз­ни. Когда наркоман наконец находится в состоянии ремиссии, чтобы

264

Л.С.Шилова

Родители ВИЧ-инфицированных наркоманов

265

удержать его, требуется чем-то заполнить его жизнь, заменить «кайф» от наркотика. Наркоману очень трудно найти силы, точку опоры, а ВИЧ-инфицированному наркоману тяжелее в десять раз. Над ними довлеет мысль, что они все равно проживут недолго.

Одна мать рассказывала, что ее сын владеет музыкальны­ми инструментами, умеет организовать людей, устроить какой-либо праздник. Пока он находился в коммуне наркоманов в Орехово (Саратовская область), то был организатором сельской молоде­жи, ставил с ними спектакли. Потом, когда кончился срок его пре­бывания в коммуне и он вернулся домой, в город, сразу потерялся, у него не хватало сил в одиночестве продержаться и занять себя чем-либо. Он начал пить, а на фоне алкоголя вернулся и наркотик. И все начиналось сначала. Другие матери также подтвердили, что если удается на время бросить наркотики, то появляется алкоголь, который однажды все равно возвращает к наркотику, как к более сильному средству.

Выяснилось, что поскольку речь идет о молодых или очень молодых людях, все матери в глубине души надеются на то, что жизнь их детей может измениться под влиянием любовного ответ­ного чувства, что это поможет им зацепиться за жизнь, изменит их настроение. И как бы не было мало оснований для таких надежд, эта мечта у них на втором месте после надежды на создание в ближай­шем времени системы эффективного лечения.

Одна из матерей рассказала, что у ее сына начался роман с девушкой. Она очень переживала и все спрашивала, сказал ли он ей о болезни. Он обещал, но ему не хватило сил сделать это. При­шлось матери сказать самой. Девушка была в шоке, тест показал, что она не заразилась. Отношения кончились. Сын стал обвинять ее и начал пить, а потом вернулся к наркотикам.

Другая женщина рассказала, что ее дочь, ВИЧ-инфицированная наркоманка, забеременела. Ее партнер уехал. Они решили оставить ребенка и стти готовиться к родам. Дочь даже научилась вязать и с воодушевлением занялась подготовкой дет­ского приданого. Но врач-гинеколог отговорила ее рожать. В б ме­сяцев беременности ей сделали аборт. Хотя, если с начала бере­менности матери давать определенные препараты, то вероят­ность рождения здорового ребенка от ВИЧ-инфицированной

матери повышается. Мать сказала, что это был последний шанс у ее дочери начать бороться за жизнь. После аборта она вернулась к наркотикам. Другая мать в такой же ситуации, когда ее дочь за­беременела, сама стала ее отговаривать от сохранения ребенка. Сделали аборт. А теперь она тоже согласна, что это был шанс.

Иногда среди ВИЧ-инфицированных возникают браки. Это улучшает их эмоциональное состояние, они решают проблемы с сексом, у них появляются совместные планы. Однако далеко не все матери приветствуют такие союзы. Трудно объяснить, что женщины не прощают партнерам своих детей то, что мужественно принимают у них.

В Якутии женщина-бизнесмен рассказала, что ее дочь за­разил ВИЧ-инфекцией ее избранник-наркоман. Она поняла, что ей придется вытаскивать и его тоже. Она содействовала их браку, добилась его отказа от наркотика, приобрела им компьютер, ор­ганизовала платное обучение. Эта была единственная встреченная нами мать, которая сумела получить позитивные результаты с помощью формирования системы ценностей и жизненных пер­спектив.

Более успешно формируются положительные ценности и установки на борьбу за жизнь с помощью религии: в ней многие матери нашли опору. Некоторым матерям удалось приобщить к ре­лигии и детей. В Калининградской области, в Солнечногорской пра­вославной церкви батюшка сочувствовал и наркоманам, и родите­лям. Подолгу беседовал с подростками, находил для них работу, а родителей утешал и давал советы. Церкви у него как таковой не бы­ло. Была только комната в здании администрации города. Однако, приобщенность к церкви у детей нередко носила спонтанный харак­тер: вера сменялась безверием.

Но и на этом пути не все просто. В Санкт-Петербурге мать пыталась сына привести в церковь, просила батюшку укре­пить его веру в выздоровление. Но, по словам матери, батюшка отнесся к этому холодно и объяснил ей, что Бог отвернулся от наркоманов и ВИЧ-инфицированных.

266

Л.С. Шилова

Родители ВИЧ-инфицированных наркоманов

267

Социальный статус и круг общения матерей

Некоторые женщины считают, что уже не могут работать по-прежнему: семейные проблемы поглощают целиком. Особенно трудно было тем, кто по специальности учитель или преподаватель. Среди проинтервьюированных были три учительницы школы и одна женщина преподавала в медицинском училище. Две учительницы были из Якутии. Они жили в небольших городках.

Одна из них повезла летом сына-наркомана в Иркутск ле­чить к родственникам. Там выяснилось и остальное. В школу она уже не вернулась, хотя другую работу там найти трудно. Пошла работать в регистратуру поликлиники, надеялась на близость вра­чей. У другой учительницы сын употреблял наркотики в компании, они всей компанией и были инфицированы. Лежали вместе в ин­фекционной больнице и об их диагнозе быстро стало многим из­вестно. Она тоже не стала дожидаться, когда, как ей казалось, ее попросят уйти из школы. Она почувствовала себя беспомощной родительницей.

Все женщины отметили, что быстро начали терять профес­сиональные навыки, которые теперь уже и не восстановить. Новую работу приходилось искать такую, которую можно совмещать с тре­бованиями постоянного ухода за больным, чтобы были минималь­ные ответственность и общение с людьми, поскольку это уже было не под силу.

У всех распадаются прежние дружеские связи: друзья уста­ют от бесконечности их проблем, от невозможности помочь. Когда дети становятся ВИЧ-инфицированными, люди из ближайшего ок­ружения родителей каким-то образом догадываются об этом. Кто-то из друзей держится рядом с ними дольше, кто-то меньше, но отчуж­дение наступает неизбежно. Даже если друзья продолжают оказы­вать им психологическую поддержку, женщины все равно чувству­ют в дружеских отношениях напряженность. Они устают от нее и нередко сами прекращают общение, начиная сторониться прежних связей.

У всех ухудшается здоровье. По словам женщин, сначала они перестали заботиться о внешнем виде. Потом начинаются бес­конечные бессонницы, плаксивость, при малейшем поводе ощуще­ние кома в горле. В настоящее время у каждой из женщин несколько

хронических заболеваний. Все единодушно считают себя психиче­ски больными. Некоторые стали даже бояться, что не переживут своих детей, и <(кто тогда о них будет заботиться?».

Каждая из них пережила в своей беде разные психологиче­ские состояния: чувство вины, отчаяния и беспомощности, апатию, злость. В интервью одна женщина рассказала, что однажды она раз­говаривала со своей матерью, бабушкой наркомана, и они призна­лись друг другу, что каждой из них приходили в голову мысли о том, что ребенку лучше бы было умереть. Потом это настроение ушло. Впоследствии, когда она стала посещать «круг» таких же женщин, она узнала, что такие мысли приходили в голову многим матерям.

У них накапливается хроническая усталость, раздражитель­ность и имеется огромный дефицит общения. Общаясь между собой, они называют себя сумасшедшими.

У одной женщины в возрасте 50-60 лет в семье было двое наркоманов - дочь и сын. Показательным для ее состояния было то, что она с трудом уже выражала свои мысли. Рассказывая о своей судьбе, она постоянно путалась, и женщины помогали ей, отлично зная ее историю и понимая тяжесть ее положения.

Во многих регионах при СПИД-центрах стали организовы­ваться группы родителей ВИЧ-инфицированных, так называемый «круг». Иногда такие группы регистрируются как общественные организации, как центры психологической реабилитации родителей ВИЧ-инфицированных, им выделяются помещения. При поддержке администрации эти центры могут уже оказывать практическую по­мощь людям в защите прав и льгот ВИЧ-инфицированных, органи­зовывать фонды для оказания материальной помощи нуждающимся.

Когда родители начали посещать реабилитационные цен­тры, у них как бы открылось «второе дыхание». Психологи прежде всего помогли обратить внимание на их собственные проблемы и убедили, что они смогут помочь своим детям, только если сами бу­дут в порядке. Друг в друге они нашли ту поддержку и понимание, на которые уже не рассчитывали. К ним даже вернулось чувство юмора. Раз в неделю вечерами они собираются в СПИД-центре. Не­которые из них приезжают из других городов и поселков. С ними работает психолог. Они пьют чай, рассказывают о своих делах, ищут советов и поддержки. Одна беда, не во всех СПИД-центрах есть ставки психологов.

Возрождение из боли: психодрама в работе с подростками, пережившими насилие

Н.Г Осухова

Введение

Психодрама — метод групповой работы, разработанный Я. Морено, в котором для понимания и изменения внутреннего мира личности используется инструмент драматической импровизации. За годы своего существования в качестве метода психологической помощи психодрама накопила ценный опыт работы со многими сложными проблемами, в том числе и с последствиями психологических травм. Так, в Израиле психодраматисты работали с посттравматическим стрессом участников военных действий, в США - с ветеранами вьетнамской войны. Среди тех, кому помог психодраматический метод, и взрослые, и дети (Банн истер, 1997; Михайлова, 1994; Осухова, 2000; Blatner, 1973).

Столь широкое применение психодрамы не удивительно: ведь в ее основе лежит естественная для человека способность к игре. Размышляя о потенциале ролевых игр, Я. Морено отмечал, что они дают человеку возможность активно экспериментировать как с реалистичными, так и с нереалистичными жизненными ролями, выстраивать стратегию поведения с различных ролевых позиций

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие 269

(как самого человека, так и окружающих его людей). При этом участники приобретают навыки спонтанного поведения, расширяют свой ролевой репертуар, развивают рефлексивные способности.

Применима ли психодрама для работы с детьми и подростками, претерпевшими различные виды насилия? Как средствами психодрамы осуществлять работу по психологической помощи этим детям? Каким должно быть содержание этой работы? Как помочь им восстановить позитивное отношение к себе и другим людям, к жизни в целом, укрепить собственное «Я», выйти из позиции «жертвы» или «сильного парня» и стать человеком, который способен доверять себе и другим, защищать себя?

На некоторые из вопросов мы постараемся ответить в этой статье.

Особенности детей, переживших насилие

Цели психологической помощи детям — жертвам насилия определяются, исходя прежде всего из особенностей этих детей. Оскорбления, жестокость, отсутствие эмоционального тепла оказывают на личность ребенка разрушительное влияние. Дети, пережившие насилие, вырастают мнительными, ранимыми; у них искажено отношение к себе и к другим, они не способны к доверию, слишком часто не в ладу с собственными чувствами, склонны к жестокости, как бы вновь и вновь мстя окружающим за свой опыт унижений (Лоренцер, 1996; Меньшикова, 1993; Мэндел, Дамон, 1998; Gil, 1986 и др.).

Интегрировав накопленные в психологии данные (Баннистер, 1997; Грининг, 1994; Меньшикова, 1993; Мэндел, Дамон, 1998; Соколова, Николаева, 1995; Столороу и др., 1999; Benward, Gerber, 1975; Gil, 1986) и собственный опыт работы, мы можем сказать, что дети, пережившие различные виды насилия¹,

¹ Под насилием, или жестоким обращением с детьми, мы понимаем все виды физического, сексуального, эмоционального и психологического насилия над ребенком. Сюда же относится физическая запущенность, то есть, тяжелое физическое состояние организма ребенка (переохлаждение, истощение и др.), связанное с пренебрежением и необеспечением качества его жизни .

270

Н.Г. Осухова

отличаются от своих благополучных сверстников следующими особенностями отношения к себе и другим: они ощущают себя пне такими, как другие», «недостойными любви», никому не доверяют и имеют крайне слабый контакт со своими подлинными чувствами. Поскольку эти особенности очень важны для организации психодраматического процесса, выбора конкретных техник и их инструментовки, раскроем каждую из них более подробно.

Прежде всего, отметим, что переживший насилие ребенок отчужден от мира людей, и вся его активность направлена на защиту себя. Однако, формы отчуждения и, соответственно, направление действия защитной активности, различны: а) отчуждение от людей и агрессивная активность, направленная на преодоление препятствия любой ценой (такую активность часто характеризуют словами: «не человек, а танк», «пойдёт по головам»); б) отчуждение от себя и своих ресурсов, поиск того, кто разрешит ситуацию (прилепиться к сильному, тому, кто защитит); в) пассивное, обороняющееся поведение (уход). Однако у всех этих типов непременно обнаруживаются:

1. Онтологическая неуверенность: пережитое насилие разрушает само представление подростка о существовании, лишает его уверенности в том, что он является ценной и жизнеспособной частью бытия.

2. Трудности с самоуважением и самопринятием, доверием себе самому: подросток ощущает себя «не таким, как другие», плохим, «грязным», бесполезным, недостойным любви. Нередко это сочетается с представлением о себе как маленьком, слабом и не способном изменить свою жизненную ситуацию, которое сопровождается чувствами неуверенности в своих силах и способностях, бессилия и беспомощности (позиция жертвы). Возможен и другой вариант: подросток внешне кажется «сильным парнем» или «крутой девчонкой», но за этой броней - глубинный страх и то же чувство беспомощности, осложненное отчуждением от людей, жаждой любви и тепла.

3. Трудности с доверием к другим людям: подростки - жертвы насилия никому не доверяют (и прежде всего, - взрослым). Как правило, они боятся других людей, особенно взрослых, считают их опасными, враждебными и отрицают саму возможность обратиться к кому-либо за помощью. Их жизненным девизом нередко становятся слова: «никому не верь, ни на что не надейся,

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие 271

никого ни о чем не проси». Возможен и иной вариант: ребенок убежден, что не сможет выжить без помощи других, более сильных, людей и стремится найти такого «сильного», «прилепиться» к нему, «спрятаться за его спиной».

4. Крайне слабый контакт со своим телом и своими подлинными чувствами. Поскольку для того, чтобы выжить в ситуации насилия, справиться с невыносимой физической и/или душевной болью эти дети были вынуждены подавить или вытеснить свои самые сильные чувства, у них часто наблюдается диссоциация, т.е. расщепленность, разделенность телесных ощущений и осознания. Они «замораживают боль», «каменеют», «немеют». Затем они безуспешно стремятся к обретению чего-то ими утерянного; они могут не знать, чего именно им не хватает, но абсолютно уверены в том, что они чего-то лишены и в этом нуждаются (Баннистер, 1997).

5. Нарушение «границ личностного пространства». Границы Я становятся либо излишне жесткими, либо (чаще всего) нечеткими, спутанными; в силу этого подросток легко становится жертвой чужого вторжения.

Соответственно, задача и психологическое содержание работы с ребенком - жертвой насилия, - это прежде всего, «возрождение изболи»², т. е. реанимация заблокированных ресурсов развития, реконструкция основных структурных звеньев субъективного образа мира и овладение новыми, более продуктивными, моделями поведения личности (об основных положениях нашей концепции см. Осухова, 2001). Без такой глубокой психологической работы детям, пережившим трагедию насилия, трудно возродиться к жизни, поверить в себя и восстановить связь с миром людей.

Возможности психодрамы

Психодраматические методы психологической помощи как нельзя лучше соответствуют как * особенностям подросткового возраста, так и задачам работы с жертвами насилия: они основаны

² Анализ различных эзотерических и психологических практик показывает, что именно этот процесс зафиксирован такими, по большей части, метафорическими понятиями, как «возрождение из боли» (Э. Джил), «родиться вновь» (Э. Баннистер), «возродить состояние естественного ребенка» (Э. Берн) и др.

272

И.Г. Осухова

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие

273

на реальном взаимодействии, а не на эмоциональном или интеллектуальном обсуждении, что помогает усилить активность ребенка, повысить спонтанность его поведения и уменьшить сопротивление. Они помогают подростку с новым, более ресурсным завершением прожить и пережить трагические сцены жизни. Психодраматические методы позволяют построить

пространственно-временной конструкт в операциональной системе «здесь и сейчас». Помещая в систему «здесь и сейчас» свое прошлое, настоящее и будущее, основываясь на личном опыте, дети могут непосредственно взаимодействовать с прошлым и будущим. Наделяя протагониста правом и обязанностью быть автором и режиссером драмы, эти методы позволяют ему развернуть вовне содержание своего внутреннего мира и справиться со своей травмой на символическом уровне в условиях минимального риска. Таким образом, изменяется восприятие той или иной ситуации, реконструируются фрагменты субъективного образа мира подростка-жертвы, а его поведение становится все более осмысленным и гибким.

Но это далеко не все достоинства психодраматических методов. Они:

• включают в себя важные элементы личностной проекции и идентификации;

• рельефно представляют и драматизируют ролевое поведение членов взаимодействия;

• фокусируют внимание на социальной системе и процессах социального взаимодействия;

• способствуют выражению «запрещенных эмоций», которые буквально переполняют этих детей (гнева, страха, раздражения, обиды), и нахождению «культуросообразных» способов их выражения.

• позволяют моделировать в специально созданных условиях групповой работы реальные жизненные ситуации, искать и находить оптимальные способы поведения в них, осваивать новые социальные роли.

По словам Адама Блатнера (Blatner, 1973), «психодрама в деталях раскрывает перед нами бессознательное отыгрывание в поведении (acting out), которым мы пользуемся в качестве защитного механизма для разрядки внутренних импульсов во время символического или реального действия».

Очень важно, что психодрама использует естественные способы исцеления взрослых и детей, перенесших тяжелую психическую травму. Морено любил повторять: «Сначала имеет место воспроизведение, вслед за ним приходит время переобучения». Однако, на наш взгляд, сама структура психодраматической сессии как будто специально приспособлена для работы с детьми, пережившими насилие.

Структура психодраматической сессии

Классическая психодраматическая сессия состоит из трех стадий: разогрева, драмы (сценического действия) и шеринга, т. е. безоценочного обсуждения в группе тех или иных психодраматических событий, переживаний. При использовании психодрамы в работе с детьми, пострадавшими от насилия, целесообразно особо выделять стадию восстановления доверия, без которой воспроизведение состояться не может. Таким образом, сессию условно можно разделить на три этапа, которые известны психодраматистам как три В:

• восстановление доверия (к другим и себе);

• воспроизведение события в действии;

• выстраивание новой модели поведения.

В первом приближении эти три этапа соответствуют трем стадиям групповой психодраматической сессии, хотя все технические возможности метода с тем же успехом можно использовать и в индивидуальной работе с подростками, пострадавшими от насилия.

Рассмотрим более подробно особенности применения психодрамы на каждом из этапов «трех В».

Восстановление доверия

Это первый этап любой терапевтической сессии с ребенком или с группой детей, испытавших жестокое обращение. Он соответствует первому этапу психодраматической сессии, на котором терапевт производит разогрев одного пациента или целой группы, — для сценического действия, являющегося главной частью сессии. Однако при работе с детьми, испытавшими насилие, этот этап имеет гораздо большее значение.

274 Н.Г. Осухоеа

Мы уже отмечали, что пострадавший ребенок почти совсем не доверяет взрослым. Насилие, которое испытал маленький человек* в первую очередь связано с предательством взрослого, злоупотребившего доверием ребенка и своей властью над ним. Именно поэтому ключевой задачей на этом этапе становится создание условий для успешной работы. К ним мы относим прежде всего безопасность и доверительные отношения между ребенком и психотерапевтом (Э. Джил., Е.Т. Соколова и др.). Охарактеризуем те средства, которые способствуют созданию этих условий.

Прежде всего, это организация пространства и времени. Поскольку неизбежные в ходе соприкосновения с воспоминаниями о травмирующей ситуации интенсивные переживания нуждаются в прочных внешних рамках, устойчивой «облегчающей среде» (по терминологии Дж. Винникотга), чрезвычайно важна специальная организация четких и в известной степени «искусственных» терапевтических рамок (Кадыров, 1996). Только в пространстве «внешней рамки», которую ребенок ощущает как безопасную, может развернуться «драматизация- внутреннего мира личности» (Дж. Винникотт). Необходима очень постепенная (в психодраме существует удачное выражение «степ бай степ» - шаг за шагом), взаимно осознаваемая работа по знакомству и созданию между психологом и ребенком доверительных и устойчивых эмоциональных связей. Тогда станет возможным неторопливое и мягкое движение к теплоте, доверию, близости без резких, вызывающих ответную оборону, фамильярностей (Соколова, Николаева, 1995). Важно, чтобы ребенок ощутил психодраматическое пространство как безопасное, прикрывающее и защищающее от опасностей внешнего мира, как сцену, на которую он безнаказанно может вынести и заново прожить и изжить свою внутреннюю драму, отыграть темы личного пространства, эго-границ, автономии, а значит - восстановить и реконструировать разрушенный внутренний мир.

Взрослому необходимо помнить: желания, интересы, жизненные потребности этих детей редко учитывались взрослыми и удовлетворялись ими. Они так часто ощущали себя «вещью». «Моя мама говорит, что у меня нет ничего своего и даже меня самой. Я — ее вещь», — признавалась Наташа. Психолог ни в коем случае не должен стать еще одним человеком, подчиняющим подростка своей воле, и очень важно, чтобы тот почувствовал это. Следовательно,

Лсиходрама в работе с детьми, пережившими насилие 275

необходимо (учитывая возраст ребенка и его способность понимать происходящее) объяснить ему роль ведущего и назначение сессии, ;«Правила игры» в группе или при индивидуальной работе. 'Среди этих правил непременно должно присутствовать и быть неоднократно проговорено «правило стоп», согласно которому ребенок в любой момент психодраматического действия имеет право выйти из игры. Для этого ему вполне достаточно сказать короткое слово «стоп». Маленький человек обязательно должен ощущать безопасность, знать свои права и быть уверенным в их соблюдении, ощущать поддержку психолога. Даже на самой ранней стадии восстановления доверия крайне важно получить согласие ребенка на совместную работу. Это означает проявить уважение к нему и к его чувствам.

Говоря о психодраматической работе с детьми, пострадавшими от насилия, неизбежно приходится затронуть тему межличностных отношений ребенка и «помогающего» взрослого. Об их важности писала еще Анна Фрейд: ((Что бы мы ни начинали делать вместе с ребенком, - обучаем ли мы его арифметике или географии, воспитываем ли его или подвергаем анализу, — мы должны прежде всего установить определенные эмоциональные взаимоотношения между собой и ребенком. Чем труднее работа, которая предстоит, тем прочнее должна быть эта связь» (Осухова, 2001, с. 35). Взрослый должен не просто учитывать отношение ребенка к себе, но и овладеть искусством создавать помогающие отношения, целесообразно выстраивать их динамику.

Каковы же должны быть эти отношения? Ответ однозначен: если во «взрослой» терапии возможно добиться положительных результатов как при положительном, так и при отрицательном переносе (трансфере), то при работе с детьми обязательным является «положительное перенесение», нежная привязанность, во многом напоминающая отношение ребенка к «хорошей матери» (Дж. Винникотт, Р. Столороу и др.).

Современные представители такой ветви психоанализа, как британская школа объектных отношений (М. Клейн, Дж. Винникотт, М. Балинт и др.), убедительно доказали, что движущая сила развития ребенка — его аффективные отношения с теми людьми, которые о нем заботятся; условие же осмысленности его личного существования — это разделяемый с другими людьми жизненный опыт. В основе нарушения развития ребенка, его агрессивности,

276 Н.Г. Осухова

жестокости либо, наоборот, виктимности (способности оказываться в ситуациях жертвы) — считают эти исследователи, — лежат не только досконально исследованные представителями ортодоксального психоанализа конфликты, но и дефицит, нехватка эмоционального тепла в раннем возрасте (Соколова, Николаева, 1995). Особенно важно учитывать это в работе с детьми — жертвами насилия: чтобы помочь им возродиться из боли, необходимо глубоко понять ребенка и, создав опыт корригирующей заботы, восполнить недостающее тепло, отофеть его душу.

Если психологу удается стать тем взрослым, кому подросток доверяет, становится возможным восстановить те связи, которые были травматически прерваны, а значит, - восстановить прерванный процесс развития и укрепить ощущение собственного Я. Идентифицируясь с психологом, клиент ассимилирует терапевтические взаимоотношения в тематические структуры личного субъективного мира, что и создает внутренние условия для его преобразования (трансформации, реконструкции).

Таким образом, психотерапевт занимает вполне определенную позицию: он всегда должен быть на стороне ребенка и быть уверенным в том, что ребенок не отвечает за перенесенное насилие. Прежде чем начинать работу на достижение результата, психологу требуется проявить душевную, духовную и поведенческую гибкость, установить необходимые отношения и пристроиться к изначальной модели мира ребенка. И первый шаг, который необходимо сделать навстречу ребенку, - это принять его и присоединиться к нему, предположить (не более того!), что ребенок прав в своей установке по отношению к окружающим людям, какой бы она ни была.

Установление доверия - дело нелегкое: нередко мешают культурные стереотипы: «рассказать о жестокости в семье — значит предать близких», «нельзя выносить сор из избы»; неизбежно возникает сопротивление подростка; надо быть готовым к провокациям, которые на деле оказываются своеобразной проверкой взрослого. Прежде чем такие дети подпустят к себе, психолог не раз проходит «проверку на лояльность». Мне приходилось слышать от пятнадцатилетнего подростка сказанные с вызовом слова: «Когда ты задаешь мне вопросы, мне хочется укусить тебя за нос»; видеть внезапную плаксивость и капризность (как у пятилетки) у четырнадцатилетней Зули, семья которой под пулями бежала из Чечни.

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие 277

Что делать в подобных ситуациях? Можно пошутить (дескать, «свобода махать руками, а тем паче действовать зубами кончается там, где начинается нос твоего соседа»), поговорить о внешних и внутренних фаницах Я, которые так важно установить, пометив свою и чужую территорию. Это помогает детям понять, что рядом - надежный и уверенный взрослый, который не поддается на провокации и не боится их афессии; в результате такого понимания у них снижается тревожность, неизбежная по отношению к психологу на начальных этапах работы.

Чем сильнее нарушена целостность Я ребенка, пострадавшего от насилия, тем больше поддерживающих элементов, которые способствуют интефации, восстановлению целостности, должно включаться в психодраму. Это может достигаться, например, более близкой к этому ребенку (даже в смысле пространственного расположения) поддерживающей позицией ведущего и фуппы, сокращением времени сеанса, сокращением количества сцен и увеличением «разговорных моментов», близких к техникам гуманистической, клиент-центрированной терапии, отказом от техники обмена ролями, использованием приема «открытого конца» (Морено, 1993).

Пример из практики

Именно такой «более близкой» была работа с одной из наших пятнадцатилетних клиенток (назовем ее Наташей). Первое впечатление от встречи с девочкой — запущенный, заброшенный подросток. Грязный, засаленный, неопрятный свитер-хламида, соответствующие ему потертые джинсы, немытые волосы — все это в сочетании с манерами пятилетнего ребенка говорило о депрессивном состоянии, которое сопровождается глубокой возрастной рефессией, о глубоком отчуждении от себя, фаничащем с саморазрушением...

В первый день фупповой работы Наташа смотрела как мышонок из норки. Когда волновалась, шмыгала носом; руки, ноги, голова двигались абсолютно нескоординированно, что говорило о состоянии внутреннего напряжения. Время от времени она, как будто не была знакома с правилами фупповой работы, спрашивала: «А можно... Я чайку хлебну... Очень хочется пить». И я говорила: «Роз очень хочется, ты не спрашивай, самовар в углу, подойди, налей и выпей...»

278

И.Г. Осухова

Этим я нарушала асе правила работы группы. Для такого «нарушения» у меня было несколько оснований: по поведению Наташи было понятно, что она повторяет какой-то стереотип привычного детского поведения.

Известна фраза Лакана о том, что «симптом — это место, где хранится истина о человеке», — это был явно симптом... Скорее всего, у девочки были сложные отношения с матерью, и, возможно, нарушение принятых правил было привычной стратегией получить хоть какое-то внимание. А заодно проверить степень «терпимости» ведущего... Она проясняла для себя жизненно важный вопрос: можно ли доверять этому взрослому?

Необходимо было, чтобы Наташа, явно не доверяющая окружающим и ждущая подвоха и наказания, ощутила собственную безопасность в группе и прониклась доверием к психологу (учитывая возрастную регрессию, это могло перерасти в положительное перенесение и стать основой для включения в глубокую психологическую работу).

Как известно, первый шаг, который необходимо сделать психологу в такой ситуации, — принять человека и присоединиться к нему. А значит, нужно применить идентификационные техники.

Приведем фрагмент индивидуальной работы во время группового процесса (день второй).

Сессия в этот день началась с разогрева под условным названием «Послушный ребенок». В ходе этого разогрева участники делятся на группы по три человека и распределяют между собой роли матери, отца, ребенка. В течение десяти минут «папа» и «мама» воспитывают ребенка так, как считают нужным, кормят его, укладывают спать, будят...

Перед упражнением участникам, которые лишь начинают осваивать язык психодраматической реальности, ставится задача: прислушиваться к своим ощущениям в теле, чувствам и мыслям, возникающим в ходе «семейного взаимодействия».

После завершения разминки ведущий просит участников поделиться своими переживаниями, произнеся примерно такую фразу: «Возможно, что во время «погружения в ситуацию» у кого-то из вас поникли плечи, безвольно опустились руки, в голосе зазвучали жалостливые детские нотки... А может быть, участилось дыхание, сжались кулаки, напряглось тело? Или наоборот, кому-то захотелось сжаться в комочек и заплакать?» Скорее всего, те, кто

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие 279

глубоко вошел в ситуацию, подтвердят, что почувствовали себя во время выполнения упражнения маленькими, жалкими, обиженными, бессильными, нуждающимися в утешении и защите. Нередко у тех, кто играет роль ребенка, появляется возрастная регрессия и после завершения разминки возникает необходимость в индивидуальной работе с целью изживания негативных эмоций. Причем на начальных этапах работы группы, когда психодрама еще не стала естественной для участников, они предпочитают «разговор», «рассказ», для них важно выразить негативные эмоции и получить поддержку ведущего. Так случилось и с Наташей.

Когда обменивались переживаниями, возникшими во время игры, девочка непроизвольно опустилась на ковер рядом со стулом, на котором сидел ведущий, и сказала: «Сегодня я очень не хотела сюда идти... прямо внутри все сопротивлялось... Я вчера играла в одну игру, складывала картинку, — игра такая... Разговаривала сама с собой».

Ведущий: Угу... Тебя что-то беспокоит... Может быть, ты чего-нибудь опасаешься...

Наташа (глубоко наклоняется вперед, буквально «въезжая» в пространство ведущего, говорит, прикрывая рот рукой): Мне страшно. Очень.

Ведущий: Ты чувствуешь страх... Чего же ты боишься?

Наташа (говорит тихо, плечи приподняты, тело как бы «сворачивается»): Я боюсь... Знаю, что боюсь... А вот чего — не знаю...

Пауза. Наташа трет глаза руками и начинает тихо, чуть поскуливая, плакать...

Ведущий (опускается на ковер рядом с девочкой): Что же такое страшное может случиться?

Наташа: Что вы спросили? Мама уйдет...

Ведущий: Мама? Куда же она может уйти?

Наташа: Вот прямо картинка перед глазами... Я как будто в комнате, а она уходит... Мама, когда злилась (переходит на шепот, оглядывается по сторонам, прикрывает рот рукой), она всегда или уходила, или меня била и кричала: «Я тебя убью»... (Девочка внезапно встрепенулась.) Она меня очень любит. Папа ей всегда выговаривал, если что не так... Сама я виновата... Я — упрямая, противности делаю...

280

Н.Г. Осухова

Ведущий: Ты хочешь сказать, что у вас с мамой сложные, запутанные отношения... Вы то ссоритесь, то миритесь...

Наташа (упрямо): Мне хотелось сделать ей больно... Чтобы она обратила на меня внимание. А то меня как будто нет на свете. Я хочу быть... Я виновата. Она меня очень любит. У нее кроме меня никого нет. Л я не только ее люблю... (Девочка прикрывает рот рукой, еще ниже опускает плечи.) Я папу очень люблю. Когда маленькой была, нравилось с ним играть... Мама видела, что нам хорошо вместе, давала мне «пощечинки»... чаще словами...

Ведущий (удивленно): Наверное, я чего-то не понимаю. Ты любишь не только маму, но и отца. Это так естественно. И перед мамой ты ни в чем не виновата.

Наташа (подносит руки к вискам, начинает смеяться, но смех переходит в кашель): Я хочу быть... хочу жить...

Итак, отношение психолога и его поведение помогают создать ту безопасную атмосферу доверия, где подросток может прикоснуться к своему подлинному, витальному «Я», пережить желание вернуться в «жизнь». Возрождение чувств и проявления, «отыгрывание» негативных эмоций и составляют основное психологическое содержание следующего этапа работы (К. Роджерс, Э. Джил, К. Бютнер и др.). Это чрезвычайно сложный для подростков период.

Дело в том, что при реанимации способности чувствовать первым ответом тела становится физическая боль: «5 первый день я начал чувствовать себя, свое тело... Это было неожиданно и очень больно... как если приходишь с мороза в теплую комнату...» (Юра М., семнадцать лет).

Приходится постепенно приучать подростков к естественному контакту со своим телом и миром вокруг. Для этого мы в своей практике дополняли психодраму экологической психотерапией (в общении с природой давали почувствовать вкус чистой воды, свежий запах зелени; либо, во время еды, обращали внимание подростка на то, какое вкусное блюдо он ест. Вводили мы в этот период и элементы телесной терапии. По сути, «речь идет о том, чтобы постепенно завязать контакт с природой в любом виде, вернуть восприимчивость, вернуть к жизни весь спектр органических восприятий» (Менегетти, 2000).

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие 281

Не менее сложно и драматично происходит у детей, переживших насилие, встреча с гневом. Тем, кто работает с претерпевшими жестокость (вне зависимости от возраста клиентов), особенно важно учитывать, что первыми после признания факта насилия, как правило, «размораживаются» и «выходят наружу» чувства гнева и обиды (К. Рождерс, Э. Джил, Э. Баннистер и др.). Сделать больно, отплатить обидчику, - вот первые чувства, переполняющие многих после того, как они решились признать факт насилия и рассказать о нем на индивидуальной консультации или в группе. Гнев буквально переполняет их, но еще сильнее культуральный запрет на его выражение, страх, что их не поймут и осудят (раздражение, гнев традиционно считаются «плохой» эмоцией). Тем более, что они не имеют опыта конструктивного его выражения.

Важно укрепить убеждение маленького человека в том, что выражение чувств (в том числе и гнев) является совершенно естественным. И психодрама предоставляет эту возможность. Еще основатель психодраматического метода Морено поощрял своих пациентов к проигрыванию страхов и фантазий в безопасной обстановке, для того чтобы люди могли интегрировать эти страхи и фантазии одновременно с углублением самосознания и расширением миропонимания. Лишь после того как наличие гнева признано, а выражение его в игровой форме «стало позволено», ребенок начинает контролировать свое поведение и ощущает себя в безопасности.

Пример из практики

Вот эпизод работы со Светланой (пятнадцать лет, испытала, возвращаясь домой со школьного вечера, нападение мужчины с целью сексуального насилия).

Ведущий: Давай представим лицо того человека...

Светлана: (после долгой паузы) Есть. Представила.

Ведущий. А теперь мысленно помести это лицо на стену. Позволь себе перестать быть хорошей и послушной девочкой, и — вот мяч, бросая этот мячик, вырази все свои чувства к этому человеку.

Светлана (бьет мячом лицо): Трус! Подонок!

Ведущий: Давай-ка упорядочим «зону лица» на стене и будем направлять удары прямо в эту зону.

282

Н.Г. Осухова

Светлана: Трус! Сволочь? Козел!

Ведущий: А что ты чувствуешь сейчас?

Светлана: Облегчение.

В результате психодраматической работы девочке удалось не только разблокировать запретные чувства, но и изменить отношение к ним. Гнев, который она раньше считала негативным, недопустимым, неуправляемым, теперь воспринимается как одно из чувств, которое может помочь защитить себя в трудной ситуации. Впрочем, предоставим слово ей самой: «Интересно: я шла среди деревьев и было чувство, что здесь (показывает на солнечное сплетение) открыто... Не закрылось, как всегда, а открыто... Появилась уверенность... И хочу сказать, что для меня это было важным открытием... И еще я отметила фразу: "Я владею эмоциями", и ощутила это как богатство, и нужно научиться этим владеть... И я представляла эти вот эмоции отрицательные как свору собак, но собаки эти на службе хозяина, и он их жесткой рукой придерживает, а когда нужно он их спускает. Состояние удивительное, что такую собаку даже безопасно иметь внутри себя... Раньше мне казалось, что хороший человек, он имеет только положительные эмоции...».

Воспроизведение события в действии

Известно, что при наличии болезненных посттравматических переживаний человек обычно бессознательно стремится так организовать свою деятельность, чтобы обрести или усилить чувство контроля над ситуацией, в которой он однажды получил болезненную психическую травму, вступил в конфликт или потерпел неудачу. Поэтому потерпевший вновь и вновь повторяет в своей жизни ситуации, воспроизводящие первичное травматическое событие. Повторение — это единственный язык, на котором ребенок, вынужденный молчать о насилии, может попытаться хоть как-то «сказать о том, что с ним происходит» (Баннистер, 1997; Лоренцер, 1996). Не случайно дети, которые однажды пережили насилие, нередко становятся его жертвами в будущем в самых различных ситуациях.

Психодрама дает человеку возможность активно экспериментировать как с реалистичными, так и с нереалистичными жизненными ролями и выстраивать стратегию своего поведения с разных ролевых позиций и с разными исходами. Она помогает

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие 283

человеку обрести новые навыки поведения и стать более спонтанным, перестать ригидно воспроизводить травматическую ситуацию. Особенно важно, что такое повторное воспроизведение и переживание травматического события происходит в безопасных условиях при квалифицированной помощи специально подготовленного человека. Эти условия помогают тому, кто пережил ту или иную форму жестокого обращения, избежать повторной травмы.

Пример из практики

Ольга (учащаяся колледжа, пятнадцать лет) страдала от чувства вины за то, что, впервые попробовав во взрослой компании спиртное, опьянела, и этим воспользовался один из взрослых мужчин, изнасиловавший ее. Травму усугубила реакция матери: когда девочка рассказала о случившемся, мать отвесила ей пощечину и сказала: «Ты приносишь одни несчастья. Вылитый отец. Лучше бы ты умерла: я бы один раз переплакала. Лучше бы тебя не было». После этого приговора матери девочка считала себя «грязной», «испорченной» и недостойной жить на свете. Она несколько раз пыталась покончить с собой.

В момент, когда группа девочек-подростков выражала чувства, которые всколыхнул в их душах рассказ Ольги, девушка поняла, что не одинока в своем несчастье, и что ее вины в случившемся нет. В итоге она почувствовала себя в безопасности.

В безопасной атмосфере она решилась воспроизвести ситуацию совершенного над ней насилия (для этого была использована сказка). Она жутко испугалась, когда терапевт попросила ее найти место, где бы она ощутила себя в безопасности. В психодраме, разыгрывающей ситуацию в семье (техника сверхреальности), она получила поддержку от некоторых членов своей «семьи». По ходу действия Ольга захотела оказаться на руках у «матери», которая бы читала ей вслух вечернюю сказку.

Играя при обмене ролями роль своей матери (саму Ольгу в этот момент играла одна из девушек-подростков), она успокоилась и убедила «дочку» в том, что «ее совершенно не за что ругать, и что она совсем даже не испорченная, а очень красивая». Поддержка других и самопомощь помогли девушке восстановить утраченное доверие к себе, принять и простить себя. Затем девочка продолжала воспроизводить сцену насилия более подробно. позволив себе выразить негативные чувства и попробовать новые модели поведения.

284

И. Г. Осухова

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие

285

Результат не замедлил сказаться в реальном поведении девушки: она кардинально изменила отношение к себе и своему телу; внешне это проявилось в том, что она стала свободнее одеваться, перестала смотреть исподлобья, расправила плечи.

Приведенные выше примеры могут служить убедительным доказательством того, что применение психодрамы вполне естественно в работе с подростками. Польза сценического воспроизведения ситуации, как и финальной стадии воссоздания новой модели поведения, заключается в том, что у ребенка появляется возможность отыграть свои чувства. При этом ведущий может оказывать необходимую поддержку детям и выступать в роли вспомогательного «Я» (в психодраматической группе ведущий, как правило, не играет эти роли, однако дети всегда требуют, чтобы он принимал какое-то участие).

Для сценического воспроизведения ситуации с подростками вполне уместно использовать небольшие виньетки, где содержание жизненной ситуации кого-либо из детей представлено в условной, символической форме. Но важно, чтобы форма действия, символ не навязывались ребенку, а естественно .моделировали его собственную ситуацию. Добровольное воспроизведение ситуации стимулируют рисунки, детские игрушки, любимые сказки.

Пример из практики

Так Татьяна, пятнадцатилетняя девушка, дважды попадавшая в ситуацию сексуального насилия, после работы с игрушками решилась рассказать о своей семейной ситуации: «Жила-была девочка. Она насмотрелась мультфильмов и выбрала в герои Винни-Пуха, потому что он — непрошибаемый, и у него нет сердца. Когда меня при разводе родителей увезли к дедушке и бабушке, то там говорили, что я «не такая» и даже хотели сменить мне фамилию... Заменить папину на дедушкину... Мне казалось, что я предаю папу. Потом, когда папа с мамой стали жить вместе, я ему говорила: «Прости, я тебя никогда не брошу». А сейчас я хочу любить маму, а она меня отталкивает. И папа обижается. Я перед ним виновата. Я когда-то предала отца, когда они с мамой ссорились».

Ведущий: А сейчас ты на чьей стороне?

Татьяна: Отца. Хочу освободиться от этой больной зависимости. А он всегда говорит, что если я уйду, то он умрет. Я боюсь его смерти. Дома никто кроме него не любит и не понимает меня...

Ведущий: Правильно ли я поняла, что отец сегодня полностью тебя понимает?

Татьяна: Нет.

Ведущий: А как бы ты увидела, что он тебя понимает?

Татьяна: Он бы не стал меня втягивать в эти тяжелые отношения. Как только я приближаюсь к маме, он тянет меня к

себе.

Ведущий: Ты хочешь понять, что на самом деле

происходит?

Татьяна: Да.

Разыгрывается виньетка «Перетягивание». Выбранные Татьяной на роли родителей члены группы тянут ее за руки в разные стороны, буквально разрывая на части. Звучат спонтанные реплики «родителей»: «Разорвем девочку», «цветочек поломаем». Сначала Татьяна (воспроизводя привычную модель поведения) безвольно «перетягивается» из стороны в сторону, но через некоторое время резко вырывает свою руку из руки «отца» и лишь чуть-чуть держится за руку «матери».

Ведущий: Когда вырвалась на свободу, что ты

почувствовала?

Татьяна: Мама не тянула, а поддерживала.

Ведущий: Тебе нужна ее поддержка...

Татьяна: Когда мама меня поддерживает, я могу сказать ей, что люблю ее. Это для меня очень важно.

Окончательное осмысление своей жизненной ситуации и решение об ее изменении девушка сумела сделать в ходе шеринга: «И еще я хочу сказать: сейчас я поняла, что следует самой научиться стоять на ногах, самой ходить, хватит быть вещью».

Воспроизведение ситуации насилия не только помогает отыграть чувства, подвести к принятию решения об изменении модели поведения, но и способно стать средством «психологической закалки» — сформировать невосприимчивость ребенка к последствиям травмы. Эта возможность психодраматического метода широко используется в работе с жертвами насилия. Некоторые из самых первых последствий насилия над ребенком имеют прямое отношение к типу совершенного насилия. Так, дети, ставшие жертвами насилия в каком-нибудь определенном месте, например, в подъезде дома, чувствуют непреодолимый страх перед

284 И.Г. Осухова

Результат не замедлил сказаться в реальном поведении девушки: она кардинально изменила отношение к себе и своему телу; внешне это проявилось в том, что она стала свободнее одеваться, перестала смотреть исподлобья, расправила течи.

Приведенные выше примеры могут служить убедительным доказательством того, что применение психодрамы вполне естественно в работе с подростками. Польза сценического воспроизведения ситуации, как и финальной стадии воссоздания новой модели поведения, заключается в том, что у ребенка появляется возможность отыграть свои чувства. При этом ведущий может оказывать необходимую поддержку детям и выступать в роли вспомогательного «Я» (в психодраматической группе ведущий, как правило, не играет эти роли, однако дети всегда требуют, чтобы он принимал какое-то участие).

Для сценического воспроизведения ситуации с подростками вполне уместно использовать небольшие виньетки, где содержание жизненной ситуации кого-либо из детей представлено в условной, символической форме. Но важно, чтобы форма действия, символ не навязывались ребенку, а естественно .моделировали его собственную ситуацию. Добровольное воспроизведение ситуации стимулируют рисунки, детские игрушки, любимые сказки.

Пример из практики

Так Татьяна, пятнадцатилетняя девушка, дважды попадавшая в ситуацию сексуального насилия, после работы с игрушками решилась рассказать о своей семейной ситуации: «Жила-была девочка. Она насмотрелась мультфильмов и выбрала в герои Винни-Пуха, потому что он — непрошибаемый, и у него нет сердца. Когда меня при разводе родителей увезли к дедушке и бабушке, то там говорили, что я «не такая» и дао/се хотели сменить мне фамилию... Заменить папину на дедушкину... Мне казалось, что я предаю папу. Потом, когда папа с мамой стали жить вместе, я ему говорила: «Прости, я тебя никогда не брошу». А сейчас я хочу любить маму, а она меня отталкивает. И папа обижается. Я перед ним виновата, Я когда-то предала отца, когда они с мамой ссорились».

Ведущий: А сейчас ты на чьей стороне?

Татьяна: Отца. Хочу освободиться от этой больной зависимости. А он всегда говорит, что если я уйду, то он умрет, Я боюсь его смерти. Дома никто кроме него не любит и не понимает меня,..

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие 285

Ведущий: Правильно ли я поняла, что отец сегодня полностью тебя понимает?

Татьяна: Нет.

Ведущий: А как бы ты увидела, что он тебя понимает?

Татьяна: Он бы не стал меня втягивать в эти тяжелые отношения. Как только я приближаюсь к маме, он тянет меня к себе.

Ведущий: Ты хочешь понять, что на самом деле происходит?

Татьяна: Да.

Разыгрывается виньетка «Перетягивание». Выбранные Татьяной на роли родителей члены группы тянут ее за руки в разные стороны, буквально разрывая на части. Звучат спонтанные реплики «родителей)): «.Разорвем девочку», «цветочек поломаем». Сначала Татьяна (воспроизводя привычную модель поведения) безвольно «перетягивается» из стороны в сторону, но через некоторое время резко вырывает свою руку из руки «отца» и лишь чуть-чуть держится за руку «матери».

Ведущий: Когда вырвалась на свободу, что ты почувствовала?

Татьяна: Мама не тянула, а поддерживала.

Ведущий: Тебе нужна ее поддержка...

Татьяна: Когда мама меня поддерживает, я могу сказать ей, что люблю ее. Это для меня очень важно.

Окончательное осмысление своей жизненной ситуации и решение об ее изменении девушка сумела сделать в ходе шеринга: «И еще я хочу сказать: сейчас я поняла, что следует самой научиться стоять на ногах, самой ходить, хватит быть вещью».

Воспроизведение ситуации насилия не только помогает отыграть чувства, подвести к принятию решения об изменении модели поведения, но и способно стать средством «психологической закалки» — сформировать невосприимчивость ребенка к последствиям травмы. Эта возможность психодраматического метода широко используется в работе с жертвами насилия. Некоторые из самых первых последствий насилия над ребенком имеют прямое отношение к типу совершенного насилия. Так, дети, ставшие жертвами насилия в каком-нибудь определенном месте, например, в подъезде дома, чувствуют непреодолимый страх перед

286

Н.Г. Осухова

входом в любой подъезд. Ребенок, ставший свидетелем жестоких ночных сцен между родителями, может страдать от ночных кошмаров, бояться темноты, мочиться в постель. Ребенок, которого насильно кормят, вталкивая в него пишу, может иметь затруднения, связанные с приемом пищи или глотанием.

В психодраматической реальности возможно воспроизвести место действия: построить его с помощью подушек или мягкой мебели, куда ребенок мог бы попробовать войти. Точно так же можно пробовать преодолеть ночные страхи, располагая сцену в затемненной спальне, снова и снова используя подушки до тех пор, пока не вернется доверие, и ребенок сможет спокойно входить в это помещение.

Одно из достоинств психодрамы состоит в том, что протагонист держит ситуацию под контролем, а психотерапевт делает все возможное, чтобы облегчить действия протагониста. Более того, сам метод способствует появлению у ребенка-протагониста ощущения контроля над ситуацией, это придает ему силы. В процессе развития психодраматического действия ребенок постепенно становится автором своей истории и актером в своей драме, что приводит к повышению его внутренних ресурсов, возрастанию самооценки и укреплению чувственной сферы.

Мы полагаем, что для работы с детьми-жертвами, склонными к «растворению» и плохо удерживающими рефлексивную позицию, нередко целесообразно использовать технику зеркала. Напомним, что в этом случае вспомогательное «Я» (его играет один из членов группы или, если работа осуществляется в условиях индивидуальной консультации, терапевт) изображает протагониста. Ребенок видит самого себя «как в зеркале», как бы со стороны (Морено, 1993). Этот прием особенно эффективен, если протагонист склонен к растворению и боится «быть затопленным потоком чувств», потерять обретенную за время работы в группе устойчивость.

Пример из практики

Именно таков случай с пятнадцатилетним Сашей. У подростка явно выраженная женская идентичность: женственные движения, интонации, длинные волосы. Его воспитывала крайне тревожная мама-учительница, в прошлом дважды бывшая пациенткой психиатрической клиники. Саша

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие 287

серьезно опасается за свое психическое здоровье; испытывает страх перед агрессивными сверстниками, которые неоднократно избивали его. Поэтому меня не удивил вопрос, который он задал во время групповой беседы: «Как сохранить устойчивость в экстремальной ситуации, ну, например, в драке? Убежишь — будешь чувствовать себя слабым». Поскольку шел третий день работы группы, его товарищ по несчастью Гриша поделился опытом: «Я всегда в таких ситуациях делаю рожу кирпичом».

Ведущий предложил Саше «отзеркалить», чтобы Гриша почувствовал, как окружающие реагируют на подобную модель поведения. После слов Гриши («Мне стало страшно и злость какая-то... Так и хочется первым броситься на тебя»), Саша изъявил желание в качестве протагониста поработать со своей конкретной ситуацией.

Вот его незамысловатая история: «Я вышел из магазина. Волосы развевались на ветру. Навстречу шли люди, и мне стало страшно, все во мне перевернулось. А на лице в это время появилась улыбка, легкость. Поскорее бы пролететь. Слышу: «Стой!» Делаю вид, что не слышу, физически продолжаю идти, но внутри все замерло, остановилось. Парни спрашивают: «Чо у тебя такие длинные волосы ? Вот у меня — короткие». Я — раз — делаю рывок через дорогу. Ух! Спасся! Потом ругаю сам себя за то, что струсил, сбежал».

Чтобы обеспечить безопасность, ведущий предлагает Саше стать автором этой истории и рассказать ее еще раз, глядя на происходящее как бы со стороны.

Теперь в истории более четко определяются ролевые позиции и появляются обозначения чувств: «...У маленького мальчика были очень длинные волосы, и он очень боялся своих волос. Он встретил бритоголовых. Увидев их, он сделал насмешливое лицо, так как очень испугался. А эти ребята захотели узнать, что вызывает насмешку, остановили его и спросили: «Мальчик, а почему у тебя такие длинные волосы?»... и т. д.

Следующим шагом терапевта, усиливающим и авторскую позицию, и безопасность протагониста, было предложение определить жанр, в котором будет представлена история.

Саша: Это сказка о Красной Шапочке.

288

Н.Г. Осухова

Перед началом действия протагонист попросил: «Можно я посмотрю, что и как происходит, со стороны? Я боюсь потерять устойчивость, которую за эти дни приобрел».

Символическая реальность психодрамы гораздо мудрее обыденных рациональных интерпретаций. Среди персонажей сказки-драмы протагонист выделил не только Медведя, Лису, Волка, Маму («Она все время боится, что с Красной Шапочкой что-то случится, и говорит: «Осторожно! Как бы чего не вышло\»), Бабушку, саму Красную Шапочку (инструктируя выбранного в качестве вспомогательного «Я» Гришу, протагонист подчеркивает: «Красная Шапочка должна наступать на ребро ноги, так вот неустойчиво... А тропинка, по которой она идет, виляет»), но и Пирог, который несет героиня бабушке. Роль этого Пирога («он вкусный, соблазнительный и обязательно с подковыркой»), в виктимном поведении протагониста - стала особенно выпуклой во время шеринга.

Вот некоторые из шеринговых реакций (шеринг в ролях)

Красная Шапочка: Вырвалась, добежала! Когда мы с Пирогом зашли к бабушке, хотелось отдохнуть. Но потом опять потянуло навстречу опасностям. Но с одной поправкой: буду идти только по краю леса, не лезть в чащу... и без Пирога...

Волк; Обломи.'!ось! Я не хотел нападать, а потом Пирог доставать меня начал — вот и погнался.

Шеринг после снятия ролей:

Гриша: Мне в роли Красной Шапочки было очень неуютно прятаться за Пирогом. Пирог мешал мне, и я хотел поскорее от него избавиться.

Зрители — члены группы:

• Мама говорила, а Красная Шапочка вся сжималась. Я свою маму вспомнила. Она боится за меня, и я боюсь. Это было для меня почему-то важно.

• Да, Мама сама дала ему этот Пирог.

• Ой, а мне казалось. Мама язык показывает и говорит: «Слабо?». А Красная Шапочка «заводится»: «Это мне, что ли слабо?».

• Я сейчас вспомнила, как несла банку с маслом. Мама предупредила: «Осторожно! Не урони!». А я — баи — и вдребезги, уронила ее.

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие 289

• Когда протагонист ставил сцену, мне ужасно захотелось спать. Потом захотелось «доставать» кого-нибудь, захотелось опасности и острых ощущений.

• Меня так и тянуло туда, на сцену. Я весь как будто был там. Жаль, что все происходило без меня.

Гриша: В роли Красной Шапочки ощущал, как будто мама металась между деревьями и сама пугала меня.

Обратим внимание, что подросток в роли «второго Я» полностью отыграл стереотип провоцирующего поведения протагониста. Шеринг по драме-сказке завершился Сашиными словами: «Мне хочется отвернуться от них от всех и — делайте, что хотите. А я больше так не хочу».

Поскольку и для протагониста, и для других членов группы было важно не только вынести наружу и отыграть стереотип непродуктивного поведения, но и найти внутренние точки опоры для укрепления Я и формирования продуктивных моделей поведения, сессия завершилась известным упражнением на стуле «Мне нравится в себе... (Я люблю себя за...)». Основная цель этого упражнения — помочь каждому из участников группы «перебрать» свои достоинства и найти среди них те, которые могут стать точкой опоры в себе. С их помощью можно сделать первые шаги по принятию себя.

Инструкция: Эта психологическая игра заключается в том, что в центре круга стоит стул, который на время становится как бы волшебным. Участник игры, который встал на стул, имеет право называть только свои достоинства, только те качества, которые ему нравятся в себе. Волшебный стул высвечивает только достоинства человека, его положительные качества; называть недостатки категорически запрещается.

Нетрудно увидеть психологический смысл этого упражнения. Для стоящего на стуле оно становится актом самопринятия перед лицом группы и одновременно актом принятия группой. Тем самым ведущий создает условия для повышения самооценки, создания положительного образа себя, нахождения собственных ресурсов, точки опоры в себе, означенной словом. Группа становится своеобразным «живым зеркалом», в котором человек имеет возможность увидеть свое позитивное отражение. Произнося доброе слово о себе (по сути, открывая свои ресурсы), он смотрит на принимающие, а значит подтверждающие истинность его слов лица участников. Это укрепляет его веру в себя, в то, что эти достоинства ему на самом деле присущи.

290

Н.Г. Осухова

Для группы такое упражнение тоже чрезвычайно полезно: оно становится хорошей школой развития интереса к другому человеку, доверия к его открытости, способности его поддержать.

Вот слова Саши, сказанные напоследок; «Я люблю жизнь. Я — живу!».

Выстраивание новой модели поведения

Репертуар поведения у детей и подростков, переживших насилие, как правило, беден, поэтому им необходима практика принятия некоторых ролей, которые до сих пор были им неведомы. Психодрама предоставляет подросткам возможность заглянуть в свое завтра и (без страха быть наказанным за совершенные ошибки) опробовать различные модели возможного поведения.

В группах подростков выстраиванию моделей будущего поведения следует посвятить ' несколько сессий. После разогревающей дискуссии о том, какая ситуация могла бы оказаться самой опасной, можно предложить провести социодраму, которая позволила бы отыграть разные страхи и фантазии. Вот ситуации, которые чаще всего повторяются: как поладить со школьным учителем, который необоснованно придирается; как себя вести на дискотеке; что говорить в суде (куда детей вызывают в качестве свидетелей); как реагировать на насмешки других детей.

Для работы со всеми этими проблемами вполне подходят многие драматические техники: ролевые игры, техника сверхреальности, техника «Взгляд в будущее», социодрама и др. Как, к примеру, при работе со студенткой колледжа Юлей (она уже давно покинула свою семью и жила в общежитии, но до сих пор не могла объяснить матери, почему она это сделала). А причина заключалась в том, что отчим насиловал девочку в течение многих лет. С помощью техники «пустого стула» Юля сумела вступить с матерью в разговор, а затем несколько раз проиграла ее роль, прежде чем почувствовала себя готовой встретиться с ней лицом к лицу. Эта встреча оказалась весьма удачной, и девочка успокоилась.

Диляра нашла полезным заглянуть в будущее, потому что она захотела увидеть, как могут складываться ее отношения с мужчинами и со своими детьми. В качестве протагониста она смогла представить, как будет влиять на свое будущее, ощутила уверенность в себе.

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие 291

Для Риты агрессивность была совершенно неприемлемой, но она вполне примирилась с ее проявлениями у окружающих. Она прошла путь от сексуального насилия, совершенного над ней сводным братом, до близости с парнем, который ее «поколачивал». Опробуя модели решительного поведения, девушка постепенно научилась пресекать его агрессивность. Отношения стали значительно лучше, а Рита призналась, что перестала бояться мужчин.

На этапе выстраивании модели поведения подростка в будущем допустимо участие в процессе родителей или лиц, заменяющих их. Однако лишь если сам подросток согласен. Возможность пригласить мать появляется тогда, когда, во-первых, терапевт чувствует, что факт насилия уже раскрыт; во-вторых, ребенок способен выражать сильные чувства по отношению к обоим родителям. Но необходимым приглашение матери становится в том случае, если ребенок сильно нуждается в материнском внимании и заботе. Маркерами этой ситуации для терапевта становятся его излишняя привязанность к терапевту, а в психодраматической реальности —стремление сыграть роль матери и демонстрация того, как его любит мама.

Итак, работа по выстраиванию будущих моделей поведения ребенка должна, если это возможно, проводиться в присутствии матери. Во-первых, мать познакомится с осваиваемой ребенком моделью поведения и сможет в дальнейшем стать его союзником и помощником. Во-вторых, появляется удобный случай для восстановления детско-родительских отношений, которые нередко нарушаются после раскрытия факта насилия.

Шеринг

Последней частью психодраматической сессии является шеринг. Во время шеринга группа может поделиться с протагонистом чувствами, которые возникли в процессе разыгрывания драмы. Терапевт участвует в шеринге наравне с другими членами группы. Он делится чувствами гнева и скорби, которые он сам испытывал, но при этом ему следует тщательно контролировать свои эмоции, чтобы не испугать подростка.

Вместе с завершающей сценой такое обсуждение выполняет интегративную функцию (Blatner & Blatner, 1987). Особую ценность оно представляет для детей, которые в результате совершенного над ними насилия чувствуют себя особенно одинокими и изолированными от окружающего мира.

292

Н.Г. Осухова

На сессиях, посвященных ролевому тренингу, для терапевта вполне уместно высказать свои замечания по отношению к поведению ребенка в конкретной ситуации и выслушать его ответ ибо только ощущения ребенка являются подлинными. Однако он ни в коем случае не должен навязывать травмированному подростку ту или иную линию поведения.

Есть и еще один, очень важный этап - прощание Это

заключительный этап работы группы, - здесь подводятся ее итоги происходит прощание с собой - прошлым и со всем прежним образом жизни, и подросток выходит в реальную жизнь за окном. И конечно, чрезвычайно глубокое в эмоциональном отношении прощание с группой. Если его отношения с терапевтом оказываются нормальными (теплыми и продуктивными), тогда и ребенок и терапевт будут знать, когда они приближаются к завершению определенного этапа работы. Первому следует раскрыть все, что он может восстановить в памяти, и воспроизвести, выразить свои чувства скорби, гнева, страха, грусти и замешательства. Ребенок должен найти возможность возложить ответственность за насилие на человека, который его совершил. Затем нужно найти и «разучить» новый способ поведения в будущем. Ребенок должен быть абсолютно уверен в том, что у него есть сильный союзник которого при необходимости он может позвать на помощь.

Резюме

Итак, мы рассмотрели и осмыслили возможности психодрамы в психологической помощи подросткам, пережившим насилие. Пора подвести итоги. Кратко можно сказать, что психодрама может помочь подростку:

• обрести доверие себе и другим;

• отыграть вовне драму внутреннего мира;

• эмоционально отреагировать негативный жизненный опыт в процессе ролевого взаимодействия (такое отреагирование Я. Морено, вслед за Аристотелем, называл катарсисом) и разблокировать сферу чувств;

• овладеть своим прошлым и «попрощаться с ним»;

• освоить рефлексивную позицию;

• поверить в себя, в свои силы и возможность изменений;

• освоить новые роли и модели поведения;

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие 293

- найти оптимальные способы поведения в трудных жизненных ситуациях.

Мы рассмотрели основные стадии работы с детьми, пострадавшими от насилия. Нетрудно заметить, что эти стадии взаимосвязаны и соответствуют структуре основной модели прохождения через переходные, кризисные ситуации. Шаг за шагом подросток проходит глубже в осознание себя и других; преобразуются основные структурные звенья его образа мира. Происходит отреагирование чувств, а затем, пересмотр отношения к своему прошлому, настоящему и будущему. Можно сказать, что подросток творит новый миф о себе и своей возможной судьбе, о других людях и мире в целом. Его новое отношение к себе - это сначала отношение как к «ценности, доверенной самому себе, а затем - как к соавтору и творцу собственной жизни. Одновременно с изменением представлений и отношений к себе, другим, миру в целом он овладевает навыками продуктивного взаимодействия, умением без агрессии и чувства вины отстаивать свои жизненные права и защищать себя, обретает навыки выбора и принятия решений, постановки целей, планирования и самоорганизации. В ходе этой работы растет его жизненная устойчивость по отношению к трудностям, крепнет умение «держать удар». Расставшись с позицией жертвы, он обретает позицию человека, который отвечает за то, что с ним происходит.

Конечно, произошедшие изменения вовсе не означают окончательную интеграцию травматического переживания и отсутствие необходимости в дальнейшей работе. Нередко при столкновении с другими ситуациями в жизни, связанными с острыми переживаниями (смерть или уход из семьи кого-то из родителей, разрыв близких отношений, отделение старшего брата или сестры и др.), прежняя боль дает о себе знать. Даже став взрослыми, они могут испытывать немало затруднений, особенно в браке или после рождения ребенка. Однако первичная терапия является необходимой базой, на основе которой успешно разрешаются трудности, которые могут возникнуть в будущем.

В заключении, думаю, не лишним будет предоставить слово самим героям статьи, - подросткам, которым я благодарна за доверие и совместно пройденный путь психодраматической работы. Их высказывания - лучшие аргументы в пользу применения психо драм этического метода с теми, кто пережил трагедию насилия.

294

Н.Г. Осухова

«Я обрела веру в нашу психодраматическую группу. Не могу вспомнить, чтобы в последнее время я вообще кому-нибудь доверяла» (Таня, двенадцать лет). Научиться доверять другим — значит научиться доверять себе: своим чувствам, суждениям и ощущению ценности своего бытия... «Я так нуждалась в человеке, которому могла бы рассказать без утайки все, что со мной произошло, и сегодня я смогла сделать то, чего мне так не хватало в жизни: играя роль самой себя, я рассказала обо всем своей маме... Для меня было очень важно, что она меня поняла, не ругала, а обняла и успокоила. Она мне объяснила, что я совсем не виновата в том, что случилось, и я ей поверила» (Светлана, пятнадцать лет). «За время наших встреч произошла странная и очень важная вещь: теперь у меня есть Я» (Наташа, пятнадцать лет).

Эти примеры (имена пострадавших изменены) демонстрируют естественность драматической реальности для детей и ее целительное действие.

Список литературы

Баннистер Э. Научиться жить сначала //Психодрама: вдохновение и техника. - М.; Изд-во «Класс», 1997.

Грининг Т. Постгравматический стресс с позиций экзистенциально-гуманистической психологии //Вопросы психологии. -1994.-№ 1.-С. 92-96.

Кадыров И. Психодрама и психоанализ: два театра для психологической драмы // Московский психотерапевтический журнал. -1996.-№ 1-С. 5-20.

Лоренцер А. Археология психоанализа: интимность и социальное страдание /Пер. с нем. - М.: Прогресс-Академия, 1996.

Менегетти А. Образ и бессознательное: Учебное пособие по интерпретации образов и сновидений /Пер. с итальянского. - М: ННБФ «Онтопсихология», 2000.

Меньшикова Е.С. Жестокое обращение с детьми и его возможные последствия //Психологический журнал. - 1993. - Т. 14. - № 6. -С. 110-118.

Михайлов» Е.Л. Старые терапии в новых обстоятельствах // Московский психотерапевтический журнал. - 1994. -№ 1. -С. 129-137.

Морено 3. Обзор психодраматических техник //Московский психотерапевтический журнал. - 1993. - № 1. - С. 47-62.

Психодрама в работе с детьми, пережившими насилие 295

Мэнделл Дж. Г., Дамой Л. Групповая психотерапевтическая работа с детьми, пережившими сексуальное насилие /Пер. с англ. - М.: Генезис, 1998.-160 с.

Осухова Н.Г. Психодрама: помощь детям, пережившим насилие //Педагогика - 2000. - № 3. - С.86-96.

Осухова Н.Г. Психологическое сопровождение семьи и личности в кризисной ситуации //Школьный психолог: Еженедельное приложение к газете «Первое сентября».-2001.-№31.-С. 1 -16.

Соколова Е.Т., Николаева В.В. Особенности личности при пограничных расстройствах и соматических заболеваниях. - М.: SvR-Apryc, 1995.-359 с.

Столороу Р., Брандшафт Б., Атвуд Дж. Клинический психоанализ. Интерсубъективный подход. /Пер. с англ. - М.: Когито-центр, 1999.-252 с.

Benward, J. and Gerber, J.D. Incest as a causative factor in anti­social behaviour //Contemporary Drug Problems. - 1975. - № 4.

Blatner, A. Acting-In: Practical Applications of Psychodramatic Methods. - New York: Springer Publishing, 1973.

Blatner, A., & Blatner. A. Art of Play: An adult's guide to reclaiming imagination and spontaneity. - New York: Human Sciences, 1987.

Gil E. Outgrowing the Pain: A Book for and about Adults Abused as Children.-1986.-88 p.

Психологическое сопровождение детей из Чечни

297

Между миром и войной: психологическое сопровождение детей, эвакуированных из зоны военных действий в Чеченской республике

И.Г. Осухова

...Я не участвую в войне, -

Она участвует во мне...

Юрий Левитанский

В период с 31 августа по 15 сентября 2000 года группа из четырех психологов (Г.Ю. Мамедова, Н.Г. Осухова, Б.А.Титов, А.Ф. Шадура) осуществляла работу по психологической реабилитации 43 подростков в возрасте от 11 до 15 лет, эвакуированных из зоны боевых действий в Чеченской Республике (ЧР) и проживающих в Ставропол веком крае. Среди детей были представители разных национальностей: чеченцы, ногайцы, армяне, турки, азербайджанцы, татары, ингуши, черкесы, карачаевцы, а также дети от смешанных браков.

Работа осуществлялась в рамках съезда организации «Детские и молодежные социальные инициативы» (ДИМСИ), проходившего в районе п. Ново-Михайловский Туапсинского района Краснодарского края: она финансировалась Фондом Форда и была включена в общую программу съезда.

Работа съезда была структурирована согласно модели социально-педагогического процесса¹; руководство и педагоги не имели представления о психологических особенностях данной группы детей и закономерностях их реабилитации. Помню реплику Президента ДИМСИ после приезда детей из Чеченской республики: «Кажется, мы зря перестраховались и пригласили психологов: дети- то хорошо воспитаны, легко идут на контакт... Думаю, у нас с ними проблем не будет». У него были основания говорить так: дети производили впечатление дисциплинированных и

доброжелательных: они послушно выполняли указания педагогов и не только не шумели, но говорили очень тихими, абсолютно не окрашенными эмоциями голосами. Даже младшие не капризничали и не плакали. Вот это-то спокойно-заторможенное поведение и «замороженные» эмоции, знакомые каждому, кто соприкасался с посттравматическим стрессом, и ввели в заблуждение педагогов.

Однако проблемы были. Не только с детьми, пережившими травматический стресс, но и с воспитывающими взрослыми: некоторые из руководителей региональных делегаций заявляли воспитателям и психологам, работавшим с чеченской делегацией: «Это ваши дети, - вот вы с ними и разбирайтесь. У нас своих проблем хватает». Приходилось разъяснять психологическое состояние детей из ЧР и их национальные особенности.

Были проблемы и с позицией психологов. Практика психологической помощи предполагает добровольное обращение к психологу и наличие хотя бы минимального запроса. В нашей ситуации даже подобие такого обращения за помощью, конечно же, отсутствовало. Позиция психологов была уязвимой: она напоминала ситуацию, когда помощь навязывается тем, кто ее не только не просит, но и отвергает.

Была проблема и с выбором модели психологической помощи. Четыре основных модели помощи жертвам чрезвычайных ситуаций: «моральная», «компенсаторная», «просветительская» и «медицинская» (Владиславова, 2000, с. 150-151), в нашей ситуации были неприемлемы. Необходимо было органично включить все методы и приемы психологического воздействия в повседневную жизнь детей, найти естественные способы исцеления, создать

¹ См.: Книжка делегата Всероссийского съезда волонтеров. — Туапсе, 2000. -С. 3.

298

Н.Г. Осухова

Психологическое сопровождение детей из Чечни

299

«переходное пространство» (термин Дж. Винникотта), - среду, которая обладает реабилитационными и развивающими возможностями, но при этом сохраняет все черты «реальной жизни». Такую возможность предоставляет модель психологического сопровождения личности (Осухова, 2001). Она и стала основной в нашей работе.

Немного о методологии

Пора обозначить свои методологические позиции. Мы рассматриваем особенности самосознания личности в период кризиса, а также стратегию и тактику психологической помощи в этот период через призму субъективного образа мира человека, который А.Н. Леонтьев объявил «ядерным образованием самосознания», а Д.А. Леонтьев уточнил: в нем наиболее полно представлен «мир в человеке и человек в мире».

Наше понимание субъективного образа мира близко к понятию «миф» в том культурологическом смысле, который приобрел этот термин сегодня (Э. Кассирер, С. Криппнер, А. Лобок и др.). Это индивидуальный миф человека о себе, других людях, жизненном мире во времени его жизни. Данное целостное психическое образование существует на когнитивном и образно-эмоциональном уровне. В качестве центрального компонента образа мира выступает «образ Я» - система представлений и отношений человека к себе (и всему, что человек считает своим) во времени жизни. В качестве других компонентов структуры образа мира личности выступают образ другого человека (близкого и дальнего), образ мира в целом и психологическое время личности. Этот миф служит внутренней основой для самоидентификации и регуляции поведения; он обеспечивает глубинное чувство онтологической уверенности или неуверенности в мире и «спасает человека от потенциального сумасшествия перед лицом мира, который открывается ему как всевозможностный» (Лобок, 1998, с. 9).

Прохождение через экстремальные ситуации (войны, техногенные и природные катастрофы и др.), где человек пребывает в роли жертвы, чревато не просто нарушением в содержании структурных компонентов образа мира, но нередко и его полным разрушением («сломом») и формированием негативных отношений к объектам, которые человек воспринимает как виновников несчастья.

Если нарушение или слом произошли, необходима длительная реабилитационная работа - восстановление целостного и упорядоченного образа мира личности, пусть он даже будет иным, чем раньше. При этом не обойтись без восстановления разорванных связей с другими людьми и самим собой, а также связи прошлого, настоящего и будущего, которая дает человеку возможность, с одной стороны, «обрести корни» и «оживить» жизненные резервы, а с другой, - обрести будущее и себя в нем (Франкл, 1990) и освоить продуктивные способы совладания с кризисными ситуациями. Результатом такой перестройки является новый образ мира.

Этот длительный процесс требует особой формы оказания психологической помощи на всех этапах формирования нового субъективного образа мира. Мы называем эту помощь «психологическое сопровождение»". В самом общем значении, сопровождение - это Встреча двух людей (именно так, - с большой буквы, - по традициям гуманистической психологии). И позиция психолога здесь иная, чем в психотерапии или психокоррекции.

Еще В.Даль трактовал сопровождение как действие по глаголу «сопровождать», т. е. «провожать, сопутствовать, идти вместе для проводов, провожатым, следовать». Соответственно, сопровождающий - это человек, который временно находится рядом с путником, выполняя такие ролевые функции, как «спутник, товарищ на пути, в дороге, в жизни», «проводник», путевод, «спутник для указания пути, для охраны, защиты, для присмотра», т. е. посредник между человеком и миром жизни, обеспечивающий безопасность и необходимую поддержку личности в кризисные, переходные периоды жизни.

Как модель психологической помощи сопровождение - это специально организованный процесс, направленный на создание «переходного пространства», - безопасных условий, где становится возможным выход из негативного отчуждения (от себя, других людей, мира в целом), реконструкция субъективного образа мира и

■В качестве психологического термина понятие «сопровождение» впервые появилось в отечественной психологической литературе в 1992 году (Ю.В. Слюсарев) в следующем значении: недирективная форма оказания психологической помощи, направленной «не просто на укрепление или достройку, а на развитие и саморазвитие самосознания личности», которая запускает механизмы саморазвития и активизирует собственные ресурсы человека.

300

Н.Г. Осухоеа

Психологическое сопровождение детей из Чечни

301

восстановление связи человека с самим собой, миром людей и обществом. Он осуществляется на всех этапах перехода от старого, искаженного (или распавшегося) образа мира к новому.

Назовем основные принципы психологического сопровождения:

• запрет на жесткое проектирование результата;

• индивидуальный подход к человеку; поиск его внутренних ресурсов и опора на них;

• принцип реальности, согласно которому необходимо подвести клиента к принятию жизни во всей ее полноте, с неустранимыми из нее страданиями;

• принцип реалистичности, согласно которому психолог не берет на себя задачи «переделать клиента» и «обеспечить ему жизненное благополучие»; он лишь помогает ему преодолеть «разрывы жизни», перейти пустыню отчуждения от себя и мира и принять ответственность за свою жизнь;

• принцип со-бытия: в сопровождении акцент ставится не на воздействие, а на создание пространства совместного бытия, в условиях которого человек осознает и перестраивает себя в своих отношениях с миром (субъективный образ мира) и осваивает продуктивные способы взаимодействия с людьми и социальными структурами.

Конечно, мы представили лишь общую модель. Она задает определенную обобщающую и структурную рамку для частных исследований и создания конкретных программ психологической помощи, наполняясь при этом своим содержанием (в зависимости от жизненной ситуации человека и особенностей его образа мира на момент начала сопровождения).

Характеристика образа мира детей, эвакуированных из Чеченской республики

На момент начала сопровождения дети из ЧР, как и любой человек, ставший жертвой катастрофической жизненной ситуации, были отчуждены от себя, других людей и всего мира; тело их «окаменело», «онемело», а вся активность была направлена на выживание (Василюк, 1991; Гриниг, 1994; Лэнг, 1995; Пуховский, 2000 и др.). Явственно просматривалось влияние культурных и семейных стереотипов на стрессовые реакции детей. Это и

характерные для чеченцев (особенно мужчин) упор на молчаливое героическое страдание; стойкость в преодолении каждодневных лишений; отрицание боли и слабости; чрезмерная фиксация старших на младших как защита от своих собственных чувств (в группе было несколько сиблинговых пар³, в поведении которых эта фиксация ярко прослеживалась). Все эти особенности закономерно привели к тому, что дети остались наедине с неотреагированным стрессом. Уровень тревожности был настолько высок, что первые двое суток пребывания в лагере они не могли спать.

Налицо было и искажение субъективного образа мира⁴. Пребывание в зоне боевых действий, где привычными стали насильственная смерть близких людей и ежедневный страх «не существовать, не быть», привело к деформации образа мира: у детей было разрушено само представление о существовании, о своей ценности, нужности, жизнеспособности в мире. Жизненный мир разделился для них на две части: «большой, чужой» («они») и «малый, свой» («мы»). «Большой мир» полностью совпадал со «всем русским» и однозначно маркировался детьми как «страшный», «угрожающий», «агрессивный», «бездушный», «враждебный», «несущий смерть». С восприятием «своего, малого мира» (семья, дом, Чечня) дело обстояло не • столь однозначно: хотя он противопоставлялся «большому миру» и воспринимался как «свой», но был окрашен не только ностальгией, но и памятью о перенесенных страданиях.

Фиксированность семейного окружения детей на ситуации межнационального конфликта порождала дополнительные сложности для установления психотерапевтического контакта. За внешней послушностью детей скрывались страх и негативное отношение к взрослым представителям русской национальности (и, прежде всего, - к мужчинам). Это ярко проявилось при первой встрече с психологами: мы неосмотрительно предложили детям распределение на группы для занятий по принципу свободного выбора, и все дети распределились между двумя женщинами,

³ Дети одних родителей. - Прим. ред.

* Здесь мы анализируем данные, полученные во время бесед с детьми, работы психологических групп, а также при помощи таких глубинных методик как рисуночные тесты и- проективная методика культурных аналогов (сочинение сказок, историй и др.).

302

Н.Г. Осухова

Психологическое сопровождение детей из Чечни

303

полностью игнорировав мужчин. Для преобразования ситуации пришлось использовать специальные игровые психотехнические процедуры.

Содержание и динамика психологического сопровождения

Исходная ситуация определила основные направления начального этапа психологического сопровождения: мы сосредоточили внимание на создании безопасной среды и конструировании доверительных, «помогающих отношений», которые способствуют восстановлению травмированной психики детей (Б. Беттельгейм, Дж. Винникотт, К. Роджерс и др.) и дают психологу чрезвычайно ценную в нашей ситуации возможность передавать детям свое собственное представление о жизни.

Туристический лагерь, в котором мы жили и работали, располагался на двух уровнях: небольшая часть жилых домиков находилась на возвышенности (в лагере говорили «на горе»), а основной массив жилых и административных помещений - на равнине. По предложению А.Ф. Шадуры, детей из ЧР поселили «на горе»: это пространство было в стороне от шумных увеселительных мероприятий, а значит на начальном этапе работы могло обеспечить детям из ЧР с их «эффектом пещеры» чувство защищенности и безопасности.

Там же, на горе, располагалось старое двухэтажное здание, где, по местным преданиям, до революции был барский дом. В его просторных светлых комнатах мы и проводили занятия с детьми.

И гора, и дом полностью соответствовали важному для концепции психологического сопровождения представлению о переходном, замещающем объекте . Показателем того, насколько значимо для детей свое, защищенное пространство, стало их отношение к своей комнате: они заботливо обустраивали

^s Представление о переходных объектах ввел Дж. Винникотт. Он считал, что переходный объект является символом, помогающим установить связь Я и не-Я, когда ребенок осознает разлуку. Так, первые переходные объекты, - любимое одеяло, мягкая игрушка, - напоминают ребенку о приятном взаимодействии с матерью и помогают успокоиться в ее отсутствие.

помещение, украшали его, сами организовали дежурство и тщательно следили за чистотой, бдительно проверяли, заперта ли комната после занятий и до последнего дня пребывания в лагере настаивали на том, чтобы занятия начинались именно в этой комнате.

Первые занятия чрезвычайно важны для зарождения чувства доверия к психологу, поэтому мы расскажем о них более подробно.

На первом занятии мы узнавали друг друга, осваивали пространство тренинговой комнаты, приноравливались к условиям групповой работы. А раз - знакомство, то тема занятия определилась просто и естественно: «Я и мое имя». Подростки называли свои имена. Я вслушивалась, повторяла, искренне восхищалась красотой непривычного звучания: Микоэл, Зульфия, Хасан, Вераника, Тамерлан, Беслан, Ибрагим ... Некоторые подменяли свое имя русифицированным вариантом (например, Михаил вместо Микоэл), и тогда я спрашивала: «А как тебя называет мама?», расспрашивала о значении имени и его истории.

До сих пор вспоминаю ту дистанцию, которая физически отделяла детей от меня и друг от друга. Тревожные воспоминания, казалось, подошли к горлу и готовы были вырваться наружу, но их сдерживало защитное: «не хочу снова вспоминать то, что случилось десять месяцев назад». Да и ко мне они тогда относились еще настороженно. К концу занятия напряжение и страх прорвались наружу историями-страшилками, и мы «разрядились»: тут же шумно драматизировали их. Первый шаг к доверию был сделан.

На втором занятии мы уже рисовали. Нужно было помочь детям «повернуть глаза зрачками в душу», соприкоснуться с тем, чего они более всего боятся, - со своими переживаниями для того, чтобы «вынести их наружу». Для решения подобных задач как нельзя лучше подходит арттерапия. Ведь именно на языке цвета, формы и символов говорит человеческое бессознательное. Во время рисования нередко становится возможным повторное переживание и изживание травматических переживаний, восстанавливается психическая чувствительность. Они захотели нарисовать ДОМ. Что стоит за этим, как не бессознательное желание вновь вернуться в дом, которого нет, который утрачен?

304

И.Г. Осухова

Психологическое сопровождение детей из Чечни

305

И хотя выбор изобразительных средств не ограничивался (были и акварель, и гуашь, и фломастеры, и цветные карандаши), это были призрачные дома: поражали вялые, неуверенные линии и обилие черного цвета. А главное - на большинстве рисунков отсутствовали люди, в том числе и человек по имени Я. Лишь в центре рисунка четырнадцатилетней Кристины оцепенело застыла одетая в платье XIX века полудевочка-полу дама с расширенными от ужаса глазами.

«Ну вот мы и пришли туда, где нужно пережить то, что нельзя пережить», - прозвучало в моей душе. И всплыли строки Марины Цветаевой: «Можно ли вернуться в дом, который срыт...».

В напряженной и одновременно наполненной тишине я попросила обозначить на рисунках «Я»: «Знаете, мне так хотелось увидеть на ваших рисунках человека... Даже если вы не нарисовали себя, поставьте букву «Я» там, где вам больше всего хочется быть. Когда земля дрожит под ногами, очень важно, чтоб человек ощущал свое «Я», чтобы мог гибко и устойчиво стоять на своих ногах»...

Для одних таким символом стали пенек от срубленного дерева (Марина, 14 лет), черный камень у дома (Алла, 15 лет), крохотное дерево без листьев, как бы парящее в воздухе над расщелиной между двумя скалами (Тамерлан, 13 лет). Другие поместили свое «Я» за занавесками домов. А «Я» Хасана оказалось «на чердаке, где живут голуби и летучие мыши, и футбольным мячом выбито окно ... Иногда мыши съедают голубей». Для Микаэла же символом «Я» стала сложенная из грубых камней башня на заднем плане рисунка. «Что это за башня?» - спросила я и в ответ прозвучало: «В старину у нас в таких башнях хоронили мертвых... Ну, могильник»...

Рассказывая, дети были глубоко погружены в воспоминания. Так они в символической форме соприкоснулись с вытесненным прошлым. Если тематизировать детские высказывания и постараться понять их смысл, перед нами - тягостное чувство разрыва с прошлым, которое Л.С. Выготский называл «маленькой смертью».

Оно стало означено, озвучено и даже отреагировано: во время рассказов о доме и о себе дети яростно штриховали красными фломастерами заборы вокруг домов... Так они в символической форме выражали переполнявшие их сильные чувства (ярость, гнев, желание отомстить тем, кто повинен в их горе). Позже, на

следующем занятии, остатки этих чувств прорвались рассказами о двух войнах, которые пережили сами дети, об истории семьи, где жива память о депортации всего чеченского народа в сороковые... А дальше разговор пошел об отношениях людей...

После того, как дети соприкоснулись с прошлым и отреагировали переполнявшие их чувства, открылся доступ к будущему. Вот некоторые из девизов, которые подростки сформулировали после третьего занятия: «Жить хорошо, спокойно и никогда не сдаваться» (Микаэл); «Самоутвердиться в этой жизни, получить образование, выйти замуж, родить детей и помогать близким» (Алла); «Сделать все, чтобы у меня снова появился дом» (Женя); «Жить долго и радоваться» (Тамерлан).

В процессе работы я многократно соприкасалась с подобными переходами от безнадежности - к надежде, но каждый раз воспринимаю их как маленькое чудо. Всматриваюсь в лица детей. Их психологическое состояние заметно изменилось: лица стали мягче, позы - расслабленнее, а дистанция сократилась. Мои наблюдения подтвердили их слова, прозвучавшие во время традиционного для завершающего круга «градусника чувств»: «настроение чуть грустное, и вместе с тем, - пришло странное расслабление»; «стало спокойнее»; «легче дышать»; «Хорошо, но немножко грустно»; «Успокоение... все плохое куда-то ушло»; «Бодрость».

В этот третий день мы впервые вышли за пределы комнаты и медленно спустились к морю. Пришло время расширить пространство жизни, а значит пора подключить форму работы, которую заранее запланировала наша психологическая команда, -экологическую (ландшафтную) психотерапию. Ее практиковал каждый из работавших психологов, но вводил в соответствии со своим представлением о пути, который предстоит пройти группе и, конечно, учитывая динамику происходящих изменений. Так, группы Б.А. Титова и А.Ф. Шадуры, по преимуществу состоявшие из старших мальчиков, ушли в природу с первого дня работы; я со своей смешанной группой «вышла из пещеры» на третий день, а «малышовая» группа Г.Ю. Мамедовой предприняла этот шаг на седьмой день⁶.

⁶ Здесь есть о чем задуматься: возможно, стоит осмыслить не только возрастные и полоролевые различия детей, но и особенности «мужской» и «женской» психотерапии?

306

Н. Г. Осухова

Психологическое сопровождение детей из Чечни

307

Но вернемся к первому «выходу из пещеры». У моря подростки сидели, опустив ноги в воду, и слушали музыку волн, вдыхали запахи. В этот день зародилось свободное творчество группы - роспись на гальке. Позже дети усовершенствовали технику: стали покрывать расписанные гуашью плоские камешки лаком и дарить их ребятам из других делегаций. Именно у моря Марина, стоя по колено в воде, посмотрела на солнце и тихо произнесла: «Я- как дерево, которому дали воды».

Среди деревьев мы и провели занятие на следующий день. Если и на предыдущих занятиях мы время от времени включали элементы телесно-ориентированной терапии, то здесь она присутствовала в явном виде. Сами дети были деревьями, - я включила в занятие известную динамическую медитацию Ошо «Из семечка - в дерево».

В этом упражнении «вырастание» - метафора личностного роста, который символически выражается изменениями в положении тела ребенка относительно земли: от самого низкого (лежа или сидя) до самого высокого (стоя в полный рост на полупальцах с руками, устремленными вверх, к солнцу). В ходе динамической медитации площадь внешней опоры тела постепенно уменьшается, и это может быть компенсировано укреплением внутренней опоры человека, которая рассматривается как символическое выражение уверенности в себе и доверия к своим возможностям.

Осуществляются движения медленно и плавно, что позволяет подросткам погрузиться в себя, сконцентрироваться на своих эмоционально-телесных ощущениях, которые важны для возрождения в подростке, перенесшем травму, витальности, -«первичного устремления к свету, к миру, к жизни» (П. Флоренский, В. Зинченко) и доверия к своему телу.

Вот фрагменты обсуждения: «Я была сосной, которая растет около домов. Она очень хочет пить» (Алла); «Ая- березой была в поле. Ласковая, ей хочется тепла, хочется расти вверх, быстрее тянуться к солнцу и свету» (Марина); «Ива около шоссе. Очень грязный воздух - не хватало воздуха. И я поняла: не хочу больше около шоссе, хочу в лес, чтобы среди других деревьев» (Зуля); «Тополь, пирамидальный. Как хочется быстрее вырасти...» (Женя).

А когда в конце занятия я применила метафорический прием «погода в доме», то общее состояние участников выразили слова: «Началась весна».

С четвертого дня пребывания в лагере дети из ЧР стали, с одной стороны, все более активно включаться в общелагерные мероприятия, а с другой, - «по секрету» приходить по вечерам на индивидуальные консультации к психологам. И та, и другая стороны сработали: к концу смены чеченская делегация стала чувствовать себя равноправным участником съезда ДИМСИ. А по вечерам на гору зачастили гости снизу: допоздна горел костер, у которого рядом с «хозяевами горы» сидели подростки из разных городов России и вместе пели песни под гитару.

Конечно, произошедшие изменения вовсе не означали окончательную интеграцию травматического переживания и отсутствие необходимости в дальнейшей работе. В ситуациях, напоминающих детям об их потерях, прежняя боль давала о себе знать. Но она уже не разрушала внутренний мир подростков, а углубляла интеграцию и способствовала эмоциональному закаливанию. Ведь психологическая работа заложила фундамент, на основе которого они могли соприкасаться с острыми переживаниями. Таким испытанием стал подготовленный Тюменской делегацией (после консультации с психологами) сценический монтаж стихотворений и песен, посвященных Великой Отечественной войне. Мои коллеги, анализируя данную ситуацию, отметили, что у многих детей из чеченской делегации после концерта возникли глубокие переживания, обусловленные актуализацией их собственного опыта перенесенной войны. Некоторые из детей после этого не спали всю ночь, плакали, рассказывали о том, что они пережили. Это было глубокое катарсическое отреагирование травматического стресса, позволившее чеченским детям понять (на доступном возрасту уровне), что их горе понимают и разделяют другие люди.

На другой день дети из ЧР активно участвовали во всех делах, в том числе и общелагерных. В их лицах засиял внутренний свет, а в движениях появились легкость и свобода. То, что психологи наблюдали только на своих занятиях, стало проявляться в их повседневном общении с окружающими взрослыми и детьми.

308

Н.Г. Осухова

Психологическое сопровождение детей из Чечни

309

И еще один важный эпизод. Его выделил и описал в своем отчете А.Ф. Шадура: «Почувствовав поддержку, воспитатели вместе с детьми из чеченской делегации подготовили для остальных участников съезда свой концерт, в котором показали особенности своих культурных традиций. В подготовленном стихотворном монтаже дети читали стихи своих ровесников из Ставропольского края, в которых звучали мотивы Чеченской войны. Один из подростков, читая стихотворение, где присутствовала строчка: «Будь проклята, война», - оговорился и произнес: «Будь проклята, Чечня». В зале повисла какая-то зловещая тишина, но читавшая следом за ним девочка, как ни в чем не бывало, начала читать свое стихотворение... Возникло ощущение свежести, как после прошедшей грозы.

Для детей из чеченской делегации это выступление было еще одним прорывом в новую систему социальных отношений, в которых они, являясь носителями культурных традиций своего народа, вступают в равноправные отношения с людьми других национальностей. Важно было и то, что они смогли провести концертное выступление на хорошем для данного возраста уровне» (Шадура, Юран, в печати).

Резюме

Кратко можно сказать, что для работы по психологической реабилитации подростков, эвакуированных из зоны военных действий, наиболее приемлемой моделью психологической помощи является психологическое сопровождение как создание переходного пространства совместного бытия. Изменения, возникающие у подростков при психологическом сопровождении, помогают им восстановить разрушенные связи с миром во времени своей жизни, найти точку опоры в самом себе; они приводят к формированию нового, позитивного образа мира личности, новых отношений с собой, другими людьми, жизнью в целом и, не побоимся сказать, к формированию новой личности.

Осмысливая свой опыт психологического сопровождения подростков, эвакуированных из зоны военных действий в Чеченской республике, мы можем выделить следующие этапы работы:

1. Создание безопасного пространства, обеспечивающего:

а) чувство безопасности вовне (в физическом пространстве бытия);

б) доверие к специалисту по сопровождению (психологическая безопасность).

2. Работа по возрождению чувств и отреагированию травматического опыта, пробуждающая у детей желание жить и веру в возможность позитивного будущего.

3. Работа с разрушительными чувствами (в частности, агрессивными), результатом которой становится «расчистка» внутреннего пространства, высвобождающая место для прихода нового.

4. Принятие и укрепление своего «Я»:

а) принятие ценности себя и своей жизни;

б) осознание себя не частью государства, а необходимой частью жизни.

5. Расширение внешнего пространства. Изменение отношений к окружающим людям и способов взаимодействия с ними. Освоение новых жизненных ролей и моделей поведения. Обретение уверенности в своих силах.

6. Готовность к переменам за пределами переходного пространства лагеря.

Мы понимаем, что схема эта нуждается в теоретической и эмпирической проработке. Однако уже сейчас отчетливо видна взаимосвязь основных этапов и их соответствие основной модели прохождения личности через переходные, кризисные ситуации.

И еще один вывод: чтобы добиться более существенных и устойчивых изменений в личностном развитии подростков, эвакуированных из зоны военных действий в Чеченской республике, необходимо не только увеличить период психологического сопровождения, но и параллельно предусмотреть аналогичную работу с родителями. Возможен и другой вариант: вспомнить опыт девятнадцатого века и воспользоваться наработанной в нем моделью длительного пребывания подростков из Чечни в России, где они получали образование в закрытых учебных заведениях. Это избавит молодежь, пережившую трагедию войны, от «эффекта пещеры» с его деструктивным противостоянием всему российскому.

310 Н.Г. Осухова

Список литературы

Васнлкж Ф.Е. Пережить горе // Человеческое в человеке /Под ред. Г.Л. Фролова. - М., 1991.

Владиславов^ Н.В. Русское боевое НЛП в Чечне //Московский психотерапевтический журнал. -2000.-№ 1.-С. 136-156.

Грннинг Т. Посттравматическнй стресс с позиций экзистенциально-гуманистической психологии //Вопросы психологии. -1994. -№ 1.-С.92-96.

Лобок A.M. Психология мифа: Аатореф. дисс. д. психол. наук. -М„ 1998.

Лэнг Р. Расколотое Я. - СПб.: Белый кролик, 1995.

Осухова Н.Г. Психологическое сопровождение семьи и личности в кризисной ситуации //Школьный психолог; Еженедельное приложение к газете «Первое сентября». -2001.-№31,-С. 1-16.

Пуховский Н.Н. Психопатологические последствия чрезвычайных ситуаций. - М.: Академический проект, 2000.

Франкл В. Человек в поисках смысла /Лер. с англ. - М.: Прогресс, 1990.

Шадура А.Ф. Юран Г. Пространственно-временная модель психологической реабилитации личности детей, эвакуированных из зоны военных действий в Чеченской Республике //Мир психологии {в печати).

Приложение 1

Рекомендации

по работе с человеком, перенесшим

тяжелую потерю'

Многие люди, пережившие утрату, могут чувствовать, что им нет смысла жить, и не знают, как им освободиться от этой нестерпимой боли. Но ощущение смысла и значимости жизни постепенно возвращается. Боль понемногу утихает.

Чувство эины, реальное или вымышленное, - нормальная часть переживания утраты. Оно проявляется в ощущениях, которые можно выразить словами «если бы только...». Постарайтесь выражать эти чувства и делиться ими с другими, а также научитесь прощать себя.

Гнев - другая, очень распространенная реакция на утрату. Чувство гнева, как и чувство вины, необходимо выражать. Но именно выражать, а не выплескивать на других людей. Нельзя обвинять окружающих в том, что вы чувствуете негодование или досаду.

Очень часто смерть близкого человека бросает вызов вере и философии жизни членов семьи. Если у вас возникли сомнения, высказывайте их, говорите об этом. Многим вера помогла принять то, что, казалось, никогда не будет принято.

Рекомендации были опубликованы в журнале «Психология зрелости и старения» (веш, 1998, с. 73-77) на основе материалов российско-американского семинара «Проблемы и перспективы организации длительного узда за пожилыми», где рассматривались вопросы работы с семьей, пережившей утрату близкого человека.

312 Рекомендации

Очень полезно общение с людьми, тоже пережившими утрату близкого человека. Вы получите возможность поделиться своими чувствами в атмосфере понимания.

ПОМОГИТЕ СЕБЕ САМИ

Вот некоторые шаги, которые вы можете предпринять, чтобы справиться со своим горем.

НЕ УБЕГАЙТЕ ОТ СВОИХ ЧУВСТВ

Поплачьте, если хочется. То, что произошло, - настоящее горе. Его необходимо прочувствовать.

ПРОВОДИТЕ ВРЕМЯ С ТЕМ, КТО ПРИНОСИТ УСПОКОЕНИЕ

Это может быть член вашей семьи, друг или священник. Найдите кого-то, с кем вы можете говорить, того, кто понимает, что вы чувствуете.

ГОВОРИТЕ С ДРУГИМИ О ТОМ, О ЧЕМ ВАМ НЕОБХОДИМО СКАЗАТЬ

Часто люди, желающие помочь, просто не представляют, что они могут сделать. Подскажите им, как они могут помочь. Делитесь с ними своими воспоминаниями. Не беспокойтесь о том, что скажете что-то не так - просто говорите от всего сердца.

ИЩИТЕ СПОСОБЫ БОРЬБЫ СО СТРЕССОМ

Горе тяжело не только в эмоциональном плане, оно может повлиять на организм и физическое состояние человека. Можно испытывать одышку, бессонницу, общее недомогание. Позаботьтесь о своем организме — придерживайтесь сбалансированной диеты, занимайтесь физическими упражнениями, старайтесь обеспечить себе полноценный сон.

Слушайте музыку, пишите дневник, гуляйте, ищите новое хобби - это поможет расслабиться.

Будьте особенно осторожны при употреблении лекарств и алкоголя. Это не излечит вас от горя.

СТАВЬТЕ СЕБЕ НЕБОЛЬШИЕ ЦЕЛИ

Переживание горя может быть длительным процессом. Дайте себе время. Ставьте перед србой небольшие реалистичные цели. Не заставляйте себя «преодолеть» горе к определенному сроку.

313

Приложение 1

ДЕЛАЙТЕТО, ЧТО ПРИНОСИТ ВАМ РАДОСТЬ

Не чувствуйте себя виноватым. Сходите на концерт или в кино, встречайтесь с кем-то, запланируйте поездку. Начинайте смотреть в будущее.

ОБРАЩАЙТЕСЬ ЗА ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПОМОЩЬЮ, ЕСЛИ ЭТО НЕОБХОДИМО

Если вы чувствуете, что вам необходимо побеседовать с профессиональным консультантом о ваших чувствах, позвоните и договоритесь о встрече.

Вам необходима профессиональная помощь в том случае, если вы спустя полгода после смерти близкого человека:

испытываете сильный гнев,

не хотите общаться с другими,

думаете, что никогда этого не переживете.

ОСЛОЖНЕННАЯ РЕАКЦИЯ ГОРЯ

Иногда смерть близкого влияет на человека столь глубоко, что фактически невозможно продолжать жить без профессионального вмешательства. Лечение может включать консультации психолога и медикаментозную терапию.

Риск осложненной реакции имеют родители, потерявшие ребенка, а также люди, близкие которых погибли насильственной смертью, — в результате аварии, убийства, самоубийства.

УРОВНИ РИСКА

Минимальный риск

Реакция горя протекает нормально. Чувства выражаются открыто. Имеется поддержка со стороны семьи, друзей, соседей. Сохраняется способность идентифицировать проблемы и искать пути их разрешения.

Средний риск

Реакция горя протекает с осложнениями: потенциальная депрессия, изоляция от системы поддержки, многочисленные предыдущие потери, неразрешенные конфликты с умершим, тяжелая бессонница.

314 Рекомендации

Высокий риск

Реакция горя протекает патологически: эксцентричное (грубое, жестокое) поведение, тяжелая депрессия, попытки и угроза суицида, злоупотребление лекарствами или алкоголем, полное отсутствие проявления горя, тяжелая бессонница.

ОБЫЧНЫЕ ПРОЯВЛЕНИЯ РЕАКЦИЙ ГОРЯ

гнев

смущение

грусть

потерю

обман

разочарование

нервозность

одиночество

шок

напряжение

Люди могут реагировать на горе по-разному, поэтому не нужно беспокоиться, если вы переживаете широкую гамму чувств:

горечь

вину

безнадежность

облегчение

неопределенность

страдание

рассеянность

уход в себя

озабоченность

испуг

315

Приложение 1 Степень родства_

_ церковь, другое

С истемы поддержки:

семья

друзья

Факторы риска:

1. Недостаточное участие в уходе за пациентом.

2. Не был подготовлен к потере / нет принятия смерти

3. Семья/друзья не могут оказать поддержку

4. Серьезный семейный разлад

5. Трудности с выражением эмоций/мыслей_

6. Проблемы психического здоровья (депрессия, злоупотребление лекарствами, алкоголем, наркотиками)

7. Ухудшение состояния здоровья

Физически можно чувствовать: усталость сухость во рту

болезненность мышечную слабость

раздраженность дезориентацию

одышку учащенное сердцебиение

тяжесть в груди непереносимость шума

Кроме того, можно испытывать бессонницу, отсутствие аппетита, невозможность сконцентрироваться, можно плакать, вздыхать, не хотеть никого видеть, может казаться, что вы сходите с ума, может сниться умерший или чувствоваться его присутствие.

ПЛАН РАБОТЫ С СЕМЬЕЙ ПОСЛЕ ПОТЕРИ БЛИЗКОГО ЧЕЛОВЕКА

Основная информация

Пациент

Пол

В озраст

Место смерти

Имена членов семьи

8. Изменение веса, сна, ухода за собой_

9. Финансовые изменения

10. Изменения в жилищной ситуации.

11. Отсутствие подходящего занятия (хобби, церковь, работа, клуб)

12. Предыдущие утраты

13. Выраженные симптомы осложненной тоски_

14. Другое

Оценочное заключение:

Вслучае среднего и высокого риска этот член семьитребует дальнейшей работы с ним специалистов: психолога, психиатра, социального работника.

Приложение 2

317

Приложение 2

Приемы самопомощи в зрелом возрасте¹

Люди обоего пола постепенно приходят к большей удовлетворенности своей жизнью. К 50-55 годам они, как правило, проходят через худшее время «среднего возраста» и снова начинают в полной мере наслаждаться жизнью.

Чтобы справиться с кризисом «среднего возраста» и преодолеть 40-50-летний интервал, необходимо осознать, что этот возраст - совсем не конец приятной и плодотворной жизни, а может быть началом восхитительного периода, когда мы наконец-то можем делать то, к чему стремились всегда. В современном обществе средний возраст рассматривается как время перехода к новой деятельности, раскрытия неожиданных талантов и реализации прежде не востребованных возможностей. Проблема, с которой сталкиваются многие, достигающие среднего возраста, заключается не в физическом или душевном здоровье, а в неспособности или нежелании отнестись к этому периоду как к еще сорока-пятидесяти годам исполнения большинства собственных желаний.

Вот четыре приема, которые позволят отнестись к достижению среднего возраста с новых позиций;

1. Развивайте свои интересы. Многие люди в этом возрасте начинают учиться игре на музыкальных инструментах, рисовать и заводят новые хобби, поскольку им уже не надо беспокоиться о том, чтобы утвердиться в своей профессии. Подумайте, что вы сможете сделать в предстоящие многие годы.

Опубликованы в книге АИ. Тащёвой «Энциклопедия психологическойпомощи». • Ростов-н/Д: изд-во «Феникс», 2000. - С. 534-540.

2. Найдите новые занятия. Участие в политической или общественной жизни, благотворительности или добровольческой работе сотворит чудеса с вашей самооценкой, придаст жизни новый смысл и поможет пережить это трудное время.

3. Стройте планы. Вместо того, чтобы представлять будущее пустыней, смотрите на него как на время продления возможностей и больших неожиданностей.

4. Если чувствуете, что безмерно устали от жизни, возьмите тайм-аут. Средний возраст - время передохнуть. У вас есть еще половина жизни, чтобы достичь поставленных целей.

Многие из нас, вступая во взрослую жизнь, не используют по-настоящему все свои таланты и стремления. Мы идем по жизни, убеждая себя, что теперь всегда должны делать то, чему учились. В результате мы живем с подспудным вопросом: а не способны ли мы на что-то еще, не могли бы стать кем-то другим и достичь большего? Не нужно отказываться от того, что у вас уже есть, но стоит заняться этой пока нереализованной стороной, если вы хотите полностью использовать свой потенциал и испытать истинное удовлетворение от того, что стали всем, кем могли.

В возрасте середины жизни и более старших возрастах для многих людей актуальной становится проблема смерти и умирания.

По сути, человек начинает умирать с момента своего рождения. Даже младенцы в их стремительном росте и развитии одновременно медленно движутся к своему концу. С возрастом смерть становится более реальной и неизбежной. Кончины друзей, родственников и знакомых постоянно напоминают нам о нашей бренности и заставляют понять, что когда-нибудь и нам придется столкнуться с неизбежным.

Столкновение со смертью или умиранием часто очень болезненно не только для того, кто умирает, но и для тех, кому приходится переживать горе, наблюдать, как любимый человек уходит от нас.

Все люди разные. Те, кто справлялся с другими жизненными кризисами, могут испытывать проблемы с собственной смертью или смертью близких.

Как и любой стресс, стресс от смерти близкого человека снижает иммунитет, может увеличить подверженность заболеваниям.

318

Приемы самопомощи

Как помочь себе справиться с горем

1. Выражайте свои чувства, потому что совершенно естественной реакцией психически здорового человека на горе являются воспоминания об ушедшем, разговор о нем, слезы. Не следует думать, что самое главное в подобной ситуации сдерживать свои чувства, чтобы казаться сильным.

Психологи выяснили, что, свободно выражая чувства и позволяя нормально осуществляться процессу горевания, человек быстрее приходит в себя, восстанавливает здоровый образ жизни.

При этом важно искусственно не фиксировать, не пестовать свои страдания и конечно же, не следует пытаться предугадать, как на ваше переживание горя посмотрят окружающие, не упрекнет ли кто-то вас в «бездушии» и прочих «прегрешениях». Ни одному сколько-нибудь воспитанному человеку не придет в голову упрекать другого за то, что он «как-то не так» или «очень мало» переживает потерю близкого человека.

2. Вполне нормально желание побыть одному, предаться воспоминаниям, подумать о главных событиях в вашей жизни. Но важно, особенно на начальных этапах горя, не уйти в себя, не отдалиться от людей, которые готовы оказать вам поддержку.

3. Попытайтесь заняться каким-нибудь делом: любимым или тем, что долго откладывали по-какой-то причине. Достоверно известно, что, увлекшись каким-либо делом, человек оставляет себе меньше времени для бесконечного возвращения к собственным страданиям.

4. Если вы привыкли делиться своими чувствами с другим, то обратитесь за психологической поддержкой к окружающим: будучи разделенным с людьми, горе неизбежно становится менее мучительным. Женщины обычно лучше справляются с горем, потому что чаще просят о помощи.

5. Если ваше состояние остается тяжелым, обратитесь за профессиональной психологической помощью. Это обязательно следует сделать, если облегчение не пришло через полгода после смерти близкого человека; если вы стремитесь избегать всего, что связано со смертью; если испытываете сильное беспокойство, тревогу или депрессию.

Приложение 2 319

Как помочь другим пережить горе

1. Будьте рядом, сам факт ненавязчивого присутствия близкого человека часто приносит облегчение, потому что является вполне зримым проявлением любви и заботы.

Помните, что особенно тягостно переживаются первая годовщина после смерти ближнего и первые праздники, проведенные в одиночестве. По возможности не оставляйте переживающих в эти дни: ваше внимание в эти дни будет свидетельством того, что человек не одинок, что он может рассчитывать на вашу долговременную поддержку.

2. Проявите навыки хорошего слушателя: позвольте человеку говорить о своем горе, разделите его чувства, не прерывая рассказа, не навязывая ему советов, даже если они кажутся очень

удачными.

3. Попытайтесь ненавязчиво пригласить горюющего человека заняться с вами (самому либо с кем-то другим) каким- нибудь делом, выйти на прогулку, по.обедать с вами, сходить в кино, на концерт и т. д. Иногда этого бывает достаточно, чтобы человек стал быстро восстанавливаться после пережитого несчастья.

Приемы самопомощи в пожилом возрасте

Эти приемы прежде всего направлены против одиночества и чувства ненужности, против чувства физической беспомощности.

Если специально не принимать усилий, уменьшающих эти типичные трудности пожилых людей, то стресс старения может превратиться в процесс духовного и физического разрушения.

Для пожилого человека очень важно поддерживать социальные связи со своими сверстниками, с людьми других возрастов из различных групп, объединений. Это позволяет человеку обмениваться мнениями, оказывать другим психологическую поддержку и получать ее от значимых лиц; чувствовать себя нужным и одновременно не забытым, не

одиноким.

Активность престарелого человека, возможно, впервые в жизни в полной мере может быть направлена на самообразование, самообучение и на заботу о собственном здоровье.

320

Приемы самопомощи

1. Попытайтесь освоить (или восстановить прежде известные вам) какие-нибудь новые для вас навыки: шитье, вышивание, вязание, мелкие столярные или санитарно-технические работы, которые не требуют громоздкого оборудования. Не поздно начать учиться петь, рисовать, музицировать. Уже первые успехи поднимут вашу самооценку, улучшат настроение. Возраст не преграда на пути ваших устремлений.

2. Посоветуйтесь с вашим лечащим врачом и займитесь доступными для вас физическими упражнениями: это увеличит запас вашей энергии, выводит эндорфин, который помогает справляться с физическими и психологическими стрессами.

3. Заботьтесь о своем здоровье. Помните, что на самом деле нет чисто возрастных заболеваний. Уважительное отношение к себе поможет избежать тяжелых осложнений.

4. Следите за питанием, придерживайтесь рекомендаций специалистов. Это позволит вам испытывать меньше стрессовых реакций и жить намного лучше и дольше.

5. Предложите вашу посильную помощь родным, соседям, знакомым - общение с людьми придаст вам новые силы.

6. Откажитесь от алкоголя и курения, которые ведут к негативному стрессу и явно губительны, особенно для пожилого человека, потому что адаптивные возможности с возрастом уменьшаются.

7. Заведите домашнего питомца (кошку, собаку, птицу, рыбок и пр.): вы сможете удовлетворить свою естественную человеческую потребность в заботе о других, в собственной нужности и любви. Животные восполняют человеческую жажду душевного общения, придают смысл жизни, обеспечивают взаимодействие и занятость.

Словом, обратитесь к себе, попытайтесь проникнуться любовью к себе, к ближайшему окружению, ко всему живому -радость от этой любви украсит вашу жизнь.

Приложение 3

с ребенком,

ПТСР и интервью пережившим насилие¹

Диагностика ПТСР

При диагностике ПТСР у детей важно выявить специфические особенности травмы или насилия, которому подвергся ребенок, как-то:

1. Насколько реальна в представлении ребенка была угроза его жизни или опасность серьезных повреждений.

2. В какой степени ребенок был вовлечен в насилие и какие аспекты травмы были наиболее пугающими.

3. Насколько велика в представлении ребенка была опасность для значимых для него людей.

4. Реальная степень опасности ситуации.

5. Реакция значимых для ребенка людей на травматическое событие.

Иногда дети не могут управлять своими чувствами и эмоциями, связанными с травмой, и прибегают к реакциям ухода и избегания. Тем не менее, нужно постараться получить информацию о травме от самого ребенка.

Для диагностики ПТСР у детей разработано несколько шкал и опросников.

¹ Опубликовано в книге С. Аршала Хусейна и Вильяма Р. Холкомба «Ру ко полег во по лечению психологической травмы у детей и подростков». ■- Пер. с англ. М.И. Берковской. -- М.: «Сострадание», 1997. - С. 16-22.

322

ПТСР и интервью с ребенком, пережившим насилие

Приложение 3

323

Индекс реакций при ПТСР - это шкала, основанная на критериях DSM III-R. Используется в ходе интервью, отмечается присутствие или отсутствие симптома.

7-9 баллов - свидетельствуют о мягкой форме ПТСР, 10-11 - о средней, и 12 и более - о тяжелой форме ПТРС (Pynoos et al., 1987).

Индекс реакций при ПТСР

1. Событие воспринимается как сильный стрессогенный фактор.

2. Расстраивается при мыслях о событии.

3. Боится повторения события.

4. Пугается, когда думает о событии.

5. Избегает того, что напоминает о событии.

6. Возбужденный/нервный/легко пугается.

7. Хочет избежать чувств.

8. Навязчивые мысли.

9. Плохие сны.

10. Нарушения сна.

11. Навязчивые мысли.

12. Потеря интереса к ранее значимой деятельности.

13. Трудности концентрации внимания.

14. Отстраненность (увеличение межличностной дистанции).

15. Мысли о событии вмешиваются в учебу.

16. Чувство вины.

Иногда используется шкала самооценки для взрослых «Шкала влияния события (пересмотренная) (Horowitz e al., 1979)».

Шкала влияния события (пересмотренная)

Вы пережили

Перечислите травматические события, которые Вы пережили. По каждому событию отметьте, как часто Вы о нем вспоминали за последние семь дней (совсем не вспоминал(а), редко, иногда и часто).

1. Я невольно дулам(а) об этом событии.

2. Я старался(ась) не расстраиваться, когда думал(а) об этом событии или что-то мне о нем напоминало.

3. Я старался(ась) выкинуть эти события из памяти.

4. У меня были трудности с засыпанием и со сном.

5. На меня накатывались волны сильных чувств, связанных с событием.

5. Оно мне снилось.

6. Я избегал(а) того, что напоминает о событии.

5. Мне казалось, что этого события не было или оно было нереальным.

5. Я старался(ась) об этом не говорить.

6. Картины события врывались в мои мысли.

7. Другие вещи заставляли меня думать о нем.

5. Я осознавал(а), что у меня все еще много чувств, связанных с этим событием, но я от них ухожу.

5. Я старался(ась) не думать об этом.

5. Все, что напоминало о' событии, возвращало меня к чувства, с ним связанным.

6. Мои чувства, связанные с событием, напоминали оцепенение.

Пункты 1, 4, 5, б, 10, И и 14 выявляют навязчивые мысли, пункты 2, 3,7,8, 9, 12, 13 и 15 -симптомы избегания.

Интервью с ребенком

Интервью с ребенком, пережившим значительную травму, трудно и для ребенка, и для специалиста, старающегося ему помочь. Р. Пинус и Е. Спенсер (Pynoos, Spencer, 1986) предложили стандартизированное интервью, направленное на диагностику ПТСР и помощь ребенку в совладай ии с травмой.

У ребенка, пережившего насилие, по отношению к нему или членам его семьи, развивается острая пост-травматическая реакция. Она может выражаться в молчании и оцепенении. Ребенок может оплакивать потерю родителей. Прямое насилие и нанесение увечий самому ребенку может оказаться слишком трудным, непереносимом для него.

Три стадии интервью:

1. Начало интервью: предоставление возможности ребенку сначала выразить травму через игру, фантазии, метафоры, используя проективный свободный рисунок и сочинение рассказа.

2. Работа с травмой: терапевтическое исследование переживаний ребенка.

324

ПТСР и интервью с ребенком, пережившим насилие 3. Заключение: помощь ребенку в построении текущей

жизни.

Первая стадия: начало интервью

Фокусирование

Поздоровавшись с ребенком, дайте ему понять, что вам важно то, что он пережил, и вы говорили с другими детьми, которые тоже через это прошли.

«Мы говорили с другими детьми, которые пережили то же, что и ты».

«Ты не один. Мы говорили с другими очень смелыми, мужественными ребятами, с ними тоже такое случилось».

«Мы хотим постараться понять, что с тобой случилось, и помочь тебе».

Рисование и сочинение рассказа

Усадите ребенка, дайте ему карандаши и попросите нарисовать «что хочешь, но что-то такое, о чем ты можешь сочинить рассказ», «не важно, умеешь ли ты рисовать, не думай об этом, просто рисуй что хочешь».

Малыши (до четырех лет) могут не столько рисовать, сколько играть с карандашами, подбодрите их, попросите «придумать рассказ».

1. Выражая интерес, энтузиазм, готовность играть с ребенком, вы способствуете его спонтанному поведению.

2. На этой ступени вы изменяете пассивное, отстраненное отношение к событию. .

Проявляйте интерес и к рисунку, и к рассказу: «А что потом случилось!». Расспрашивайте о деталях: «А это что?» или «Что это значит?».

Соотношение с травматическим событием

Рисунок дает ключи к пониманию тревоги ребенка и его механизмов совладения.

Дети обычно справляются с тревогой сразу после травмы следующими способами:

1. Отрицание в воображении - придумывают другой исход травматического события.

2. Подавляют спонтанные мысли о событии, избегают напоминаний о нем.

325

Приложение 3

3. Событие не отражается в воображении. Ребенок рисует реальную сцену и дает неэмоциональный «документальный» отчет о событии.

4. Ребенок возбужден, думает о возможных отрицательных последствиях, но не может сосредоточиться на актуальной травме.

Вторая стадия: работа с травмой

Оживление переживания - переход от рисунка и рассказа к обсуждению самого травматического события. Иногда полезно связать некоторые аспекты рисунка и рассказа непосредственно с травмой. Например, «Я думаю, ты бы хотел, чтобы твоего папу спасли, как клоуна в твоем рассказе, или чтобы папа был здесь, с тобой, и мог бы тебя защитить». Здесь можно ожидать взрыва эмоций, и ребенок должен чувствовать вашу поддержку, вы должны быть готовы защитить ребенка от избыточных эмоций, терапевт должен быть готов разделить с ребенком горе и страх и обеспечить ему физический комфорт.

Воспроизведение травматического события

Прежде чем ребенок перейдет к воспроизведению травмы, он должен достичь состояния, когда отрицательные эмоции не покажутся ему слишком угрожающими и у него появится надежда с ними справиться, тогда ребенок способен описать травматическое событие.

«Теперь расскажи, что случилось и что ты видел».

Ребенок может сначала нарисовать сцену травмы, но потом терапевт должен помочь ему проговорить травматическое событие, ребенок нуждается в поддержке, когда он фокусируется на первичном акте насилия: как его кинули на пол, удар кулаком, ножом, выстрел и т. д. Как бы ни возросла тревога при рассказе о событии, потом ребенку становится легче, он чувствует силы справиться с травмой.

Терапевт может помочь ребенку смягчить отрицательные эмоции: «Хорошо бы ружье было направлено не на твоего папу, а в другую сторону, как на твоем рисунке, и все бы обошлось благополучно».

326

ПТСР и интервью с ребенком, пережившим насилие

Приложение 3

327

Восприятие травматического события

Далее следует перейти к описанню события в различных сенсорных системах: вид и звук выстрела, стоны или внезапное молчание жертвы, появление крови и т. д. При этом нужно отмечать кинестетические ощущения ребенка: «Это был ужас\», «Где именно в теле ты ощутил ужас?». Полезны замечания типа: «Ты, наверно, сам был в крови».

Задача терапевта - создать безопасную обстановку, чтобы ребенок смог дальше работать с травмой, несмотря на возрастающую тревогу. Терапевт помогает ребенку не уходить от проработки травматического события, задает вопросы, позволяющие выяснить все детали события. Терапевт отвечает за физическое и эмоциональное состояние ребенка после сессии. Нужно давать время на релаксацию. Ребенок должен чувствовать адекватную заботу и поддержку терапевта в ходе этой болезненной сессии.

Особые детали события

Какая-то деталь события может быть особенно болезненной для ребенка и иметь символическое значение. Необходимо помочь ребенку разделить себя и жертву или-себя и насильника.

Самый страшный момент

Терапевт спрашивает ребенка, что было для него самым страшным, даже малыши могут выделить самый страшный момент события.

Насилие/Физическое увечье

Терапевт подводит ребенка к осознанию воздействия на него насилия или физического увечья. У ребенка может зафиксироваться в памяти травматический визуальный образ. Он сможет снова и снова рисовать изуродованного или раненого отца. Хорошо во время интервью посмотреть с ребенком «хорошие» фотографии отца - это позволит обратиться к ранним образам и смягчить недавнюю травматическую память. Ребенок должен принять реальность - смерть или увечье, только когда ребенок примет физическую смерть родителя и почувствует свою безопасность, он сможет открыто говорить о своем горе.

Совладание с травматическим опытом

Проблема ответственности - события, за которые человек не может отвечать, особенно трудны для совладения, насилие, вызванное человеком, приводит к более тяжелым и длительным стрессовым расстройствам, чем стихийные бедствия.

Терапевт обсуждает с ребенком, кого тот считает ответственным за произошедшее, как ребенок понимает мотивы и причины события, и как это можно предотвратить: «Как это могло случиться?», « Что могло заставить человека такое сделать?».

Внутренний план действий

У ребенка часто есть план, как можно было предотвратить событие. Этот план зависит от стадии развития ребенка, дошкольники более пассивны: они хотели бы убежать или спрятаться, или заснуть и ничего не видеть. Школьники стремятся к большей активности: вызвать полицию, вырвать оружие из рук убийцы и т. д. Подростки могут долго воображать возможные альтернативные действия, причем их они представляют вполне реалистично. Эти фантазии надо подробно исследовать, чтобы выявить возможное чувство вины.

Наказание или возмездие

Терапевт может поддержать идеи возмездия, чтобы помочь человеку справиться с чувством беспомощности: «Я понимаю, что ты желаешь зла человеку, который ударил ножом твоего отца. представь себе, чтобы ты хотел с ним сделать».

Страх возвращения убийцы

Ребенок может думать о мести, но бояться, что убийца вернется и нападет на него.

Контроль над импульсами

Если ребенок связывает действия преступника с яростью, ненавистью, безумием, можно обсудить, что он сам делает, когда в ярости, ребенок часто не только теряет веру в то. что взрослые всегда могут справиться с собой, но и боится собственных неконтролируемых эмоций, особенно если у него есть фантазии, связанные с местью.

328

ПТСР и интервью с ребенком, пережившим насилие

Приложение3

329

Страшные сны

Ребенок часто видит страшные сны, связанные с травматическим событием, и это его волнует, т. к. в этих снах он видит предсказание будущего.

Ориентация на будущее

Полезно обсудить с ребенком, как он видит свое будущее, особенно его представление об отношениях с людьми в будущем.

Текущие проблемы

Когда ребенок справится с травмой, он начинает волноваться по поводу текущих проблем: где он будет жить, кто о нем будет заботиться, будет ли он в безопасности и т. д.

Третья стадия: завершение интервью

Резюме

Следует обсудить с ребенком сессию. Терапевт должен показать ребенку, что он принимает его чувства как понятные, реалистичные и нормальные для любого человека в подобной ситуации - ребенок не будет чувствовать себя одиноким и будет готов принять дальнейшую помощь и поддержку. Можно снова посмотреть с ребенком его рисунки.

Реальные страхи

Повторите, что совершенно нормально чувствовать беспомощность и страх, а затем печаль и гнев. Обратитесь к опыту других детей, с которыми произошло подобное, и они испытывают такие же чувства.

Чего ожидать

Расскажите ребенку, что с ним может происходить в дальнейшем. «Иногда во время уроков ты можешь вдруг вспомнить маму и расстроиться». «Ты можешь испугаться, увидев нож». «Ты можешь вздрагивать от громких звуков». «Ты можешь видеть страшные сны, но постепенно это пройдет». Скажите ребенку, что он может поделиться этими чувствами со взрослыми, и они его поймут и поддержат.

Смелость ребенка

Ребенок нуждается в повышении самооценки, оцените его смелость, похвалите за поведение во время интервью: «Ты проявил настоящую смелость, рассказав о том, что произошло».

Отзыв ребенка об интервью

Спросите ребенка его мнение об интервью, что для него было полезным, что особенно трудным.

Заключительные слова

Поблагодарите ребенка за то, что он поделился с вами своими переживаниями, выразите желание встретиться с ним еще.

Список литературы

Horowitz М, Wilner N., Alvarez W. Impact of Event Scale: A measure of subjective stress // Psychosomatic Medicine. - 1979. - Vol. 41. - P. 209-218.

Pynoos R.S., Frederick C, Nadar K., Arroyo W. et a). Life threat and post-traumatic stress in school-age children // Archives of General Psychiatry. - 1987. -Vol. 44. - P. 1057-1063.

Pynoos R.S., Spencer E. Witness to violence: The child interview // Journal of American Academy of Child Psychiatry. - 1983. - Vol. 25. - P. 306-319.