Mikhalenko_A_O_Kolesnichenko_M_A_Interesnaya_e

Согласно теории моногенеза, все люди со своими языками вышли из единого племени и впоследствии, расселяясь по планете, стали утрачивать культурные и языковые связи. Носители ностратического праязыка – это одна из ветвей этих кочевавших по планете людей, которые продолжали делиться на другие племена. Процесс этого деления происходит до сих пор.

М.К.

Итак, если всё зарезюмировать, то выходит, что языки мира состоят в различной степени родства. Славянские языки восходят к некому праславянскому языку, который, в свою очередь, вместе с прагерманским, пракельтским и другими древними праязыками восходит к некоторому праиндоевропейскому языку. Последний (вместе с другими праязыками) также может восходить к некоторому более древнему «прапраязыку», который называется ностратическим. Я правильно поняла смысл?

А.М.

Да, так и есть. Добавлю к сказанному, что существует ещё и гипотеза о существовании борейского языка, над которой работал всё тот же С. А. Старостин. Согласно этой гипотезе, все известные земные языки (или их большая часть) могут восходить к единому древнейшему праязыку, на котором говорили наши предки ещё в период расселения по Евразии или даже в Африке. Собственно, такая картина вырисовывается, если придерживаться теории моногенеза.

Уже давно идёт работа по сравнению ностратических и синокавказских языков (последние включают сино-тибетские, северокавказские, дене-енисейские, древние хуррито-урартские языки, баскский язык и бурушаски, которые многие считают изолятами, а также некоторые другие древние языки). Активно исследуются другие гипотетические макросемьи языков: австрическая (австроазиатские, австронезийские, тай-кадайские языки, а также языки мяо-яо) и америдская (языки американских индейцев). Это уже самый последний уровень сравнения, самая «глубокая вода».

61

М.К.

Ну вот! Ещё и «прапрапраязык» появился.

А.М.

Как видишь. Только пока всерьёз обсуждаются праязыки уровня праиндоевропейского. Существование ностратических и тем более борейских языков многие лингвисты оспаривают. Но мне кажется, что это неправильно. Если такие праязыки действительно существовали и если лингвистам удастся подойти к ним вплотную, то это серьёзно продвинет нас вперёд в деле изучения первобытного общества.

М.К.

Это я уже понимаю. Если учёные будут знать, что было в древнем языке, то это позволит нам понять, что окружало древних людей, чем они занимались. И мы, наконец, сможем узнать, как хрюкали древние люди вслед за своими свиньями.

Ещё мне не совсем понятно, какие именно сходства берутся за основу при сравнении грамматик языков. Я ужасно сомневаюсь, что грамматику русского языка можно сравнить с грамматиками каких-то других языков. Даже английская грамматика кажется нам слишком непохожей.

А.М.

Грамматика языков также подлежит сравнению, но в основном не на неё опираются. Если помнишь, мы говорили о том, что существует лингвистическая типология, которая классифицирует языки по типам выражения грамматических значений и типам морфологической структуры. Вообще эта наука тоже сравнивает языки, но ищет те сходства, которые не обусловлены родством.

Приведу простой пример. Во многих языках есть часть речи артикль. Мы обычно говорим о препозитивном артикле (определённом или неопре-

делённом): английские a(n), the, немецкие ein, eine, ein, der, die, das, die,

французские un, une, des, le, la, les и т. д. Однако существуют языки, в которых артикли странным образом уходят за слово, становясь его частью.

62

Такие артикли называют постпозитивными. Они есть, например, в болгарском языке. Так, болгарское слово мъж «муж» с артиклем имеет вид мъжът, слово град «город» с артиклем имеет вид градът. Тут артикль -ът соответствует частице -то в русском языке (муж-то, город-то). Сравни также болгарские артикли у существительных среднего и женского рода:

желязо «железо» – желязото, лято «лето» – лятото, жена «жена» – же-

ната, гора «лес» – гората. То же самое ты можешь обнаружить в шведском языке: hus «дом» – huset, bok «книга» – boken, björn «медведь» – björnen. Такое странное сходство в структурах болгарского и шведского абсолютно случайно.

Бывает, что сходство обусловлено длительными контактами языков. Болгарский язык относят к так называемому балканскому языковому союзу, куда входят также македонский, греческий, албанский и румынский. По ряду характеристик к этому союзу также причисляют сербохорватский, цыганский языки и некоторые диалекты турецкого. Оказывается, что возникновение постпозитивного артикля – это общая инновация в некоторых из этих языков. Он есть также в албанском (shtëpi «дом» – shtëpia, tryezë «стол» – tryeza, kërci «голень» – kërcyri) и румынском (lup «волк» – lupul, copil «ребёнок» – copilul, fereastră «окно» – fereastra). Здесь уже нельзя говорить о случайном сходстве, но и о родстве языков наличие постпозитивного артикля не говорит. Просто языки сблизились, что-то в них совпало. Эти и некоторые другие сходства языков, входящих в балканский языковой союз, всё XX столетие привлекают лингвистов.

Грамматические сходства, которые идут из древности, разумеется, существуют, они обнаружимы в одних формах слов в разных языках. Но грамматика меняется довольно быстро, иногда даже до неузнаваемости. Вспомни, что я в самом начале говорил об английском и болгарском. Грамматика может меняться непредсказуемо, старые грамматические категории исчезают, появляются новые.

63

М.К.

А порядок слов как-то помогает лингвистам определить родство языков? Например, если в одном языке глагол всегда стоит на одном месте, а в другом – на другом месте, то это о чём-то говорит?

А.М.

Синтаксис, порядок слов, в некоторых случаях позволяет выдвигать какие-то предположения по поводу родства, но тогда следовало бы говорить о сравнении не по одному синтаксическому признаку (например, место какого-то конкретного члена предложения), а по целой совокупности признаков. Тут всё как и с грамматикой.

Положение глагола в предложении интересует всё тех же типологов, то есть лингвистов, которые исследуют сходства, не связанные с языковым родством. Глагол в предложении, конечно, может находиться в разных местах, а другие члены предложения могут располагаться по-разному относительно глагола. Всё же число комбинаций ограничено, а потому один и тот же порядок легко встретить в языках, распространённых в разных полушариях голубой планеты.

Данные типологии порядка слов говорят о том, что почти половина всех языков имеет порядок типа SOV (то есть «субъект, подлежащее – объект, дополнение – глагол, сказуемое»). К ним относятся совершенно разные языки: хинди, армянский, турецкий, татарский, узбекский, монгольский, японский, корейский, тибетский, баскский и многие другие. Во всех этих языках глагол находится после объекта.

Например, фраза «я не говорю по-японски» на японском же выгля-

дит так: « ( , watashi wa Nihongo wa hanasemasen)». Здесь слово ( , hanasu)

как раз является глаголом «говорить» (форма ( , hanasemasen) является отрицательной для настояще-будущего времени). Слово ( , watashi) – местоимение «я», слово (wa) – особая частица, а слово ( , Nihongo) переводится как «японский язык». Чтобы сказать на языке хинди «я не говорю на хинди», мы строим

64

похожую конструкцию: « (maĩ hindī nahī̃boltā hū̃)».

Как-то мы уже встречались с глаголом (hū̃) в самом начале. Это вспомо-

гательный глагол, форма глагола (honā) «быть», который используется

вместе причастием мужского рода (boltā) «говорящий», формой гла-

гола (bolnā) «говорить». Таким образом, вся последняя часть пред-

ложения (boltā hū̃) является сказуемым, а всё, что находится перед

ней, – это подлежащее и дополнение (отрицание (nahī)̃ относится к

глаголу, но не будем его к сказуемому приплетать).

Есть языки типа SVO («субъект – глагол – объект»), к которым следует отнести многие европейские языки (английский, немецкий, французский, испанский, итальянский, польский, чешский, финский и т. д.), а также русский, индонезийский, вьетнамский, китайский, хауса, суахили и некоторые другие языки. Таких языков тоже очень много.

За примерами далеко ходить не надо. Для русского языка базовым будет порядок, при котором глагол стоит после подлежащего: «я не говорю по-русски». Мы можем сказать и иначе: «я по-русски не говорю», «не говорю по-русски я». Это возможные варианты высказывания, но они, как правило, обладают особой стилистикой. По-английски же можно сказать только одним способом: «I don’t speak English». По-немецки мы бы сказа-

ли: «ich spreche kein Deutsch», по-французски: «je ne parle pas français», поиспански: «yo no hablo español», по-польски: «nie mówię po polsku», по-

фински: «en puhu suomea». В этих высказываниях глагол везде после подлежащего (реального или подразумеваемого) и перед объектом.

Существует ещё четыре порядка слов, которые распространены в меньшей степени. Я не буду разъяснять их, не вижу в этом необходимости. И без того понятно, что такая характеристика, как место глагола в предложении, не может служить показателем родства. Мы сравнивали хинди и японский, которые относятся к совершенно разным языковым семьям, но имеют общий признак – положение глагола в конце. При этом, например, кельтские языки обладают совершенно иным порядком (VSO, «глагол –

65

субъект – объект»), который для европейских языков вообще не характерен, зато встречается в арабском и филиппинском.

М.К.

Выходит, грамматика и синтаксис вообще почти никак не сравниваются? Я что-то не совсем понимаю. Ведь ты же говорил, что грамматика праиндоевропейского языка активно реконструируется. Как же так?

А.М.

Сравнивается и грамматика, но, как я и сказал, не очень хорошо и не очень охотно. На материале близкородственных славянских языков можно понять, каково было спряжение или склонение в праславянском. На материале германских языков восстанавливают прагерманскую грамматику. Затем всё это сравнивают между собой, чтобы понять, что представляла собой грамматика праиндоевропейского языка. Если бы грамматика совсем не подлежала сравнению, то Шлейхер бы, наверное, не рискнул чтото написать на праиндоевропейском языке. Сравнение грамматики затруднено по уже названным причинам, но возможно.

С синтаксисом всё ещё сложнее, чем с грамматикой, но и по нему выходит немало теоретических работ, кое-что нам о нём известно. Например, известно, что праиндоевропейский обладал базовым порядком слов типа SOV, хотя в целом порядок был относительно свободным, как в русском, так как праиндоевропейский был языком флективным.

М.К.

А можешь привести пример какого-нибудь частного сравнения грамматики, чтобы было ясно, где именно следует искать сходства?

А.М.

Я уже как-то приводил формы глагола «быть», которые имеют довольно древнее происхождение. Вот тебе другой пример. От праиндоевропейского корня *bʰer- «нести» происходят русский глагол брать (в старо-

66

славянском – бьрати), древнегреческое φέρω (phérō) «носить», латинское ferō «носить». А теперь сравни формы этих слов в таблице.

Здесь приведены лишь так называемые тематические формы единственного и множественного числа праиндоевропейского глагола (он спрягался также в двойственном числе). Они как раз были реконструированы на материале современных и древних классических языков, известных науке довольно хорошо. Можно обнаружить схожесть флексий, которые являются грамматическими показателями.

Всё же наиболее предпочтительным объектом изучения и сравнения является фонетика. Между разными языками можно установить различные фонетические соответствия. Ранее я почти не обращал на них твоего внимания, но теперь хочу, чтобы ты сама их тут обнаружила.

67

Глава 4. Фонетические закономерности

М.К.

Меня несколько озадачил твой пример с корнем *bʰer- «нести». От него в русском языке произошёл глагол брать с начальным б, но в греческом от него же происходит глагол φέρω (phérō) «носить» с начальным φ (ph), а в латыни – ferō «носить» с начальным f. Что-то подобное выше я уже неоднократно видела. Насколько я поняла, это и есть те самые фонетические соответствия? То есть русскому б в латыни и греческом всегда соответствуют эти буквы?

А.М.

Здесь следует сделать два маленьких, но важных уточнения. Вопервых, ты путаешь буквы и звуки – это совершенно разные вещи. Вовторых, русский согласный [b] в данном случае является рефлексом праиндоевропейского придыхательного *bʰ, от которого в древнегреческом развился глухой придыхательный [pʰ], в латыни – [f]. В санскрите от него происходит звук [bʱ], в английском, армянском – [b]. Эта закономерность между звуками была обнаружена уже давно и доказана на сотнях примеров.

Так, к корню *bʰer- восходят также санскритское (bhárati) «но-

сить», армянское (berem) «носить», английское bear «носить; выносить; рождать». От того же корня (от формы *bʰr̥tis) происходит латинское fors «случай» (в родительном падеже – fortis), от которого образовано слово fōrtuna «судьба».

Русский согласный [b] может происходить также от праиндоевропейского непридыхательного *b, которому в латыни, древнегреческом и санскрите также соответствует [b]. Например, от корня *bel- «сильный» происходит русское прилагательное большой, а также латинское dēbilis «слабый» (с префиксом dē- «из-, от-»), древнегреческое βελτίων (beltíōn) «лучше» и санскритское (bala) «сила».

Звуковых соответствий довольно много, они не всегда однозначны. Я приведу тебе лишь часть соответствий между согласными в различных

68

индоевропейских языках. У меня есть полная таблица, которая включает остальные согласные, гласные, дифтонги, слоговые сонаты, сочетания звуков для этих и некоторых других языков. Вся таблица очень объёмная, поэтому здесь я привожу лишь небольшой отрывок. Для общего знакомства с темой нам этого будет вполне хватать.

М.К.

Хорошая табличка. Некоторые соответствия тут меня несколько удивляют. Связь славянского согласного [b] с латинским [f] ещё можно объяснить. Эти звуки образуются почти в одном месте, хотя чуть-чуть поразному. Но вот соответствия для праиндоевропейского согласного *gʷ кажутся слишком фантастичными, особенно для греческого.

А.М.

Ничего фантастичного в этом нет. Праиндоевропейский лабиовелярный звонкий *gʷ (как и глухой *kʷ) действительно даёт очень разные результаты. Такова природа этого звука.

Приведу самый классический пример с этим согласным, какой только можно найти. Праиндоевропейский корень *gʷeyh - «жить» с суффиксом *-wós даёт прилагательное *gʷih wós «живой», от которого происходит праславянское *živъ «живой» (русское живой, старославянское живъ, чешское živý, польское żywy). К тому же слову восходят литовское gyvas

«живой» и санскритское (jīva) «живой». Есть соответствия и в герман-

ских языках: английское quick «быстрый» и древнескандинавское kvikr «живой». Оба слова восходят к прагерманскому *kwikwaz «живой», где начальное *kw- [kʷ] совпадает с готским соответствием из таблицы. То есть пока таблица нас не обманула. Наконец, самые интересные когнаты в латыни и древнегреческом. Как будет звучать слово «живой» в этих языках?

70