Б.15 Эпическая драма[править | править исходный текст]

Ещё не помышлявший о режиссуре молодой поэт Бертольт Брехт начинал с реформы драмы: первая пьеса, которую он позже назовёт «эпической», «Ваал», была написана ещё в 1918 году^[10]. «Эпическая драма» Брехта родилась стихийно, из протеста против театрального репертуара того времени, преимущественнонатуралистического, — теоретическую базу под неё он подвёл лишь в середине 20-х годов, успев написать уже немалое количество пьес^[11]. «Натурализм, — объяснял Брехт много лет спустя, — дал театру возможность создавать исключительно тонкие портреты, скрупулёзно, во всех деталях изображать социальные „уголки“ и отдельные малые события. Когда стало ясно, что натуралисты переоценивали влияние непосредственной, материальной среды на общественное поведение человека, в особенности когда это поведение рассматривается как функция законов природы, — тогда пропал интерес к „интерьеру“. Приобрёл значение более широкий фон, и нужно было уметь показать его изменчивость и противоречивое воздействие его радиации»^[12].

Сам термин, который он наполнил собственным содержанием, как и многие важные мысли, Брехт почерпнул у близких ему по духу просветителей: у И. В. Гёте, в частности в его статье «Об эпической и драматической поэзии», у Ф. Шиллера и Г. Э. Лессинга («Гамбургская драматургия»), отчасти и у Д. Дидро — в его «Парадоксе об актёре»^[13]. В отличие от Аристотеля, для которого эпос и драма были принципиально различными видами поэзии, просветители так или иначе допускали возможность соединения эпоса и драмы^[13], и если по Аристотелю трагедия должна была вызывать страх и сострадание и, соответственно, активное сопереживание зрителей, то Шиллер и Гёте, напротив, искали способы смягчения аффектирующего воздействия драмы: только при более спокойном наблюдении возможно критическое восприятие происходящего на сцене^[13].

Идею эпизации драматического произведения с помощью хора, неизменного участника греческой трагедии VI—V веков до н. э., Брехту также было у кого заимствовать и помимо Эсхила, Софокла или Еврипида: ещё в самом начале XIX века её высказал Шиллер в статье «О применении хора в трагедии»^[14][13]. Если в Древней Грецииэтот хор, комментирующий и оценивающий происходящее с позиции «общественного мнения», был скорее рудиментом, напоминавшим о происхождении трагедии из хора «сатиров»^[15], то Шиллер видел в нём прежде всего «честное объявление войны натурализму», способ возвращения поэзии на театральные подмостки^[14]. Брехт в своей «эпической драме» развивал другую мысль Шиллера: «Хор покидает узкий круг действия, для того чтобы высказать суждения о прошедшем и грядущем, о далёких временах и народах, обо всём человеческом вообще…»^[16]. Точно так же «хор» у Брехта — его зонги — значительно расширил внутренние возможности драмы, позволил вместить в её пределы эпическую повествовательность и самого автора^[3].

Новая драма рождалась в послевоенной Германии, в годы тяжелейшего экономического кризиса, обострившего и социальную, и национальную рознь, — в «золотые двадцатые», как иронически называют в Германии это десятилетие^[17]. «Золотое время, — вспоминал Стефан Цвейг, — переживало тогда всё экстравагантное, не контролируемое разумом: теософия, оккультизм, спиритизм, сомнамбулизм, антропософия, хиромантия…»^[18] В этих условиях для Брехта было принципиально важно восстановить в правах разум, — традиционную драму, «аристотелевскую» (поскольку принципы её построения были сформулированы в «Поэтике» Аристотеля), он отвергал как взывающую к чувствам^[19].

Вопрос 2. Иоганн Вольфганг Гете является основоположником немецкой литературы новой эпохи. Этот многогранный, одаренный человек оставил после себя заметный след и в литературе, и в науке. Творчество Гете является точным отображением наиважнейших тенденций и противоречий современности той эпохи. Трагедия "Фауст" стала произведением Гете, в котором автор делится своими мыслями об общечеловеческих ценностях, о смысле жизни, в основе которых лежит неутомимая деятельность ради человека, даже если эта деятельность несет в себе трагические ошибки.

Начинается трагедия "Фауст" "Прологом на небе", где состоялась беседа Бога и Мефистофеля, больше напоминающая философскую дискуссию. В разговоре впервые звучит имя Фауст, которого Бог приводит в пример как своего верного раба. Мефистофелю удается убедить Бога провести эксперимент, обещая заставить Фауста пресмыкаться и "жрать... прах из башмака". Бог в данном споре является носителем оптимистического взгляда на человека, а Мефистофель ведет себя как закоренелый скептик, который не верит в человеческую порядочность и здравомыслие. Мефистофель отправляется на землю. И начинается грандиозная по масштабу борьба добра и зла, великого и ничтожного.

Доктор Фауст — ученый-энциклопедист, почитаемый среди народа, но он разочаровался в науке и в возможности открыть истину. Душевная опустошенность толкает Фауста обратиться к магии, но дух, которого он вызвал, ужасно испугал его. Вскоре в комнате Фауста появляется и Мефистофель. Гость едко посмеивается над слабостями человека, никчемностью существования, будто проникает в глубину терзаний Фауста. Мефистофель обещает открыть Фаусту все радости жизни, но с одним условием: если Фауст попросит прекрасному мгновенью остановиться, то его душа перейдет в собственность Мефистофеля. И они отправляются странствовать.

Мефистофель — воплощение злой мудрости. Он досконально знает человеческую натуру, и как никто, умеет воспользоваться ее слабостями. Фауста же волнует поиск смысла человеческой жизни, собственный опыт и переживания, но ему не удается устоять против чар любви. Но и любовь не смогла дать Фаусту чувства безоблачного счастья, и странствия продолжаются.

В конце своей жизни Фауст приближается к пониманию смысла бытия. Ему кажется, что заключается он в бескорыстном служении людям. Слепой Фауст умирает, а его бессмертную душу забирают на небеса. Мефистофель понимает, что в очередной раз проиграл в вечном споре между божественным и земным.

Трагедию "Фауст" следует рассматривать не как бытовую драму, а как философское и морально-этическое произведение, ее можно также отнести к нашему времени и к будущему человечества с его надеждами и горестями. Конфликт между Фаустом и Мефистофелем существует вечно, потому

что это борьба между добром и злом, которые живут в каждом. И по сей день остается актуальным призыв доктора Фауста не останавливаться, не впадать в сон, необходимо действовать, изменяться и обогащаться самому вместе с окружающим миром:

Лишь тот достоин жизни и свободы,

Кто каждый день за них идет на бой!

Путем вечного поиска и вечной работы над собой виделось Гете дальнейшее развитие человечества, победа духа не только над физической, но и над духовной смерт