прагматика и медиа дискурс / ван дейк прагматика

3.4. Для того чтобы пресуппозицию можно было наз­вать актом, требуется, чтобы ее можно было представить как результат некоторого физического действия некоего агента с целью как-то изменить положение вещей или ход событий (см. определение действия выше). Если мы вре­менно исключим из рассмотрения ментальные акты, то можно будет сказать, что акт пресуппозиции сводится к выражению некоторого суждения путем произнесения не­которого предложения. Совершая пропозициональный акт, т. е. высказывая суждение, мы приписываем индивидуаль­ным объектам (или п-кам индивидуальных объектов) неко­торые свойства или устанавливаем между ними некоторые отношения и, далее, произнося предложение, выражающее это суждение, побуждаем слушающего к совершению—путем акта интерпретации воспринимаемого им предложения—«та­кого же» акта. Кроме того, совершая пропозициональный акт, мы можем также иметь целью установить какую-то связь между отдельными объектами, свойствами и отноше­ниями в некотором возможном мире и контекстом данного высказывания. В свое время мы приняли, что референтами суждений являются факты и что сам акт референции направ­лен на то, чтобы побудить слушающего — путем соверше­ния соответствующего пропозиционального акта — к со-

вершению соответствующего акта референции. Поскольку при этом меняется (внутреннее) состояние слушающего, пропозициональные и референциальные акты, как и вообще локуционные акты, могут быть названы «иллокуционными» в широком смысле. С другой стороны, все они представляют собой как раз то, что можно было бы назвать «языковыми» актами; их цель сводится лишь к тому, чтобы слушающий услышал и понял нас,— изменять его внутреннее состояние с тем, чтобы повлиять на его будущие действия, в наши цели не входит. Другими словами, когда совершаются акты такого типа, слушающий еще не знает, с какой целью мы предпринимаем наше сообщение.

В рамках такого подхода пресуппозиция должна рассмат­риваться как часть акта референции, а именно та его часть, в которой происходит отсылка к фактам, например, в (80) — к тому факту, что я беден. Как мы видели выше, сам акт ре­ференции основан на нашем знании окружающего мира: ре­ферентами нашего сообщения могут быть только такие объекты, о существовании которых (в данном мире) нам из­вестно. Однако нормальной и типичной при коммуникации является ситуация, когда говорящий знает о каких-то объек­тах, в особенности об объектах-фактах, а слушающий — нет. Следовательно, необходим какой-то способ, который позво­лял бы слушающему изменять свою систему знаний в соот­ветствии с вновь полученной информацией о существовании таких объектов. Далее, совершая акт референции по от­ношению к объектам, неизвестным слушающему, мы можем одновременно совершить иллокуционный акт передачи ему знаний, а именно высказать некоторое утверждение. Тот факт, что референтами этого утверждения являются объ­екты, неизвестные слушающему, обычно отражается и в структуре соответствующего этому утверждению предложе­ния. В английском языке утверждаемая информация может быть выражена глагольной группой, позицией в конце пред­ложения или позицией в начале, снабженной специальным ударением; при отсылке к объектам различных типов — «известным», «неизвестным» или таким, точное определе­ние которых, по мнению говорящего, нерелевантно для си­стемы знаний слушающего,— используются разные артик­ли. Таким образом, пресуппозиция — это акт отсылки к факту, который известен (предполагается известным) слу­шающему, но не иллокуционный акт в строгом смысле слова, поскольку в цели говорящего не входит изменение

298

системы знаний слушающего (за исключением — триви­альной — перемены в его системе знаний, обусловленной восприятием того факта, что говорящий говорит и что его сообщение несет какой-то смысл). С другой стороны, пре­суппозиция «прагматична» — в том смысле, что она пред­ставляет собой референциальный акт, при котором говоря­щий принимает какие-то допущения об информации, имею­щейся у слушающего. Отсылка к «новой» информации и, следовательно, ее утверждение обычно делаются на основе какой-то «старой» информации: известные объекты наде­ляются новыми свойствами, вступают в новые отношения или наоборот (т. е. в известные отношения вступают новые объекты). Хотя этот принцип может играть важную роль для различения темы и ремы предложения, отличить с его помощью акт пресуппозиции от акта утверждения при про­изнесении предложения, по-видимому, невозможно. Преж­де всего, пресуппозиция — это референциальный (семанти­ческий) акт, а утверждение — иллокуционный. Во-вторых, утверждение может делаться только на основе уже закон­ченного референциального акта, выражающегося в произ­несении целого предложения. Точнее, аргументами утверж­дения являются законченные (простые или сложные) про­позициональные и референциальные акты, включающие отсылку к старым и новым объектам (предметам или фак­там). Можно, конечно, ввести новый термин для обозначе­ния тех референциальных актов (или соответствующих ча­стей предложения), которые относятся к фактам, неизвест­ным слушающему, например назвать их актами введения в рассмотрение (introduction), приписав тем самым каждому акту референции, выражаемому предложением, бинарную (двучленную) структуру. Так же как акт пресуппозиции соответствует описанию ранее определенных, известных фактов, акт введения в рассмотрение соответствует описа­ниям еще не определенных фактов, т. е. описаниям, вводя­щим новые объекты. Заметим, что акт введения в рассмотре­ние выражается суждением. Например, в таком предложе­нии, как

(81) Peter met a girl.

«Питер встретил девушку»,

вводятся в рассмотрение (по меньшей мере) две единицы пропозициональной информации, а именно суждение о том, что Питер кого-то встретил (введение в рассмотрение

299

некоторого отношения, точнее, того факта, что налицо некоторое отношение), и суждение о Том, что этот кто-то — девушка (а также еще, что данная встреча произошла в прошлом). Таким образом, между противопоставлениями тема/рема (по крайней мере в одном из пониманий этой пары понятий) и пресуппозиция/введение в рассмотрение имеются различия, хотя, конечно, они тесно связаны. Тема пред­ставляет собой языковую (синтаксическую) реализацию той информации, которая составляет пресуппозицию, а рема — той информации, которая вводится в рассмотрение, напри­мер в предложении (81) это соответственно подлежащее Питер и группа сказуемого встретил девушку⁴.

Акт введения в рассмотрение обычно является состав­ным: он может состоять в передаче одновременно несколь­ких единиц информации. При необходимости можно было бы различать также базовые и простые пропозициональные и референциальные акты, чтобы затем установить соответ­ствие между простыми синтаксическими единицами (про­стыми предложениями) и единицами, конвенционально выделяемыми при передаче информации. Тогда простое суж­дение «Питер встретил девушку», выражением которого служит предложение (81), можно будет считать образо­ванным из таких «логически» атомарных суждений, как ДЕВУШКА (а) и ВСТРЕЧАТЬСЯ (а, Ь) или ВСТРЕЧАТЬ (f) и ПРОШЛОЕ (f (а, Ь)) и т. д., взятых в качестве базо­вых.

Простые суждения и соответствующие им пропозицио­нальные акты в свою очередь служат элементами сложных предложений и сложных пропозициональных, референци-альных и иллокуционных актов.

3.5. Проведенные рассуждения о статусе пресуппозиции в рамках теории актов привели нас к заключению, что пре-суппозиция не является иллокуционным актом в строгом смысле. В отличие от утверждений она является актом семантической референции. Следовательно, мы не имеем права считать ее вспомогательным иллокуционным актом внутри сложного иллокуционного акта, каковым является произнесение предложения типа (80): как и все референ­циальные и пропозициональные акты, пресуппозиция — лишь основа для иллокуционного акта. Хотя введение в рассмотрение, т.е. отсылка к новым объектам и фактам, и может считаться основным компонентом утверждения,

300

поскольку указывает, какими именно суждениями слушаю­щий должен пополнить свою систему знаний, все же «сфе­рой действия» утверждения должно быть все предложение в целом, поскольку утверждение должно содержать указа­ние, с какой уже известной информацией должна быть соот­несена данная новая.

Из этого, по-видимому, следует, что противопоставление подчинительной структуры предложения сочинительной не соответствует противопоставлению «подчиненного» (вспо­могательного) иллокуционного акта «сочиненному» (одному из компонентов составного), а является синтаксическим проявлением существования двух разных типов референ-циальных актов. Иначе говоря, один иллокуционный акт всегда отделен от другого границей предложения, при этом иллокуционный акт, выражающийся одним предложением, может быть составным.

В приведенных выше примерах мы видели, что последо­вательности иллокуционных актов требуют для своего вы­ражения последовательностей предложений. На уровне последовательностей предложений становится возможным говорить также и о вспомогательных иллокуционных актах. Так, произнося следующую последовательность:

(82) I have no money. Can you lend me ten dollars?

«У меня нет денег. Не можете ли вы одолжить мне десять долларов?»

я сначала высказываю утверждение, а затем просьбу. Главная цель утверждения, как было установлено выше, состоит в снабжении слушающего той информацией, кото­рая может оказаться ему полезной в его будущих действи­ях, которым (вернее, тому, какими бы их хотел видеть гово­рящий) посвящено следующее предложение. Та же самая просьба, впрочем, могла бы быть выражена и одним вторым предложением. Следовательно, утверждение здесь выпол­няет вспомогательную функцию, сообщая слушающему обоснование просьбы и тем самым увеличивая ее шансы на успех. Поскольку в данном случае утверждение служит условием просьбы, всю последовательность в целом можно рассматривать как просьбу. Это, конечно, не значит, что подобным образом устроена любая последовательность, т. е. что в последовательности всегда можно выделить один главный речевой акт, по отношению к которому все осталь­ные будут лишь условиями, компонентами или следствиями.

301

Следующая последовательность предложений:

(83) This summer I am going to Italy. I'll send you a post-card. «Этим летом я собираюсь в Италию. Я пошлю вам открытку»

выражает последовательность из двух равноправных рече­вых актов — утверждения и обещания, поскольку утверж­дение делается здесь не (только) для того, чтобы создать благоприятные условия для успеха обещания. Связь между этими двумя компонентами преимущественно семантичес­кая: акт посылки открытки географически обусловлен пребыванием в этот момент в Италии, так как из данной последовательности следует, что открытка будет послана именно оттуда.

Более сложными представляются соотношения между текстом и последовательностями речевых актов в таких предложениях, как

(84) I'll send you a post-card this summer, because I am going to Italy.

«Этим летом я пошлю вам открытку, так как собираюсь в Италию».

Что это такое: обещание, утверждение или и то, и другое одновременно (или данное предложение вообще прагмати­чески омонимично в этом отношении)? При одном понима­нии это утверждение составного суждения, т. е. утвержде­ние условного отношения между двумя фактами, причем первое (т. е. описывающее первый факт) суждение является пресуппозицией, а второе, расположенное в конце предло­жения,— интродуктом, вводимым в рассмотрение. Утвер­ждение об условиях событий носит здесь характер объясне­ния. Суждение может выполнять иллокуционную функ­цию только при определенных условиях, например если оно входит в ту часть предложения, которая вводится в рассмотрение. Главное (первое) предложение в (84) имеет семантическую структуру, типичную для обещания (от­сылка к будущим действиям говорящего), однако в данном понимании таковым не является.

При другом понимании — при котором суждение, со­держащееся в главном предложении, не является пресуппо- » зицией,— все предложение, или по крайней мере его глав­ное предложение, идущее первым, представляет собой обе-

302

щание. Однако придаточное предложение, стоящее в конце, выражает в этом случае не пресуппозицию, а независимое суждение, которое сообщает о причине посылки открытки. Значит ли это, что в одном предложении здесь выражены два разных речевых акта?

Интуиция как будто мало чем может помочь и в этом вопросе. Насколько можно судить, предложение типа (84) не особенно хорошо выражает второе понимание; для его выражения требуется по крайней мере сочинительная кон­струкция типа

(85) I'll send you a post-card this summer, for I am going to

Italy. «Этим летом я пошлю вам открытку, ведь я еду в Италию».

При первом понимании (84) — как утверждения, что факт посылки мною открытки обусловлен моим пребыванием в Италии,— между главным и придаточным предложениями отсутствует специальная пауза. Если же понимать (84) как обещание, но при этом употреблять соединитель because, перед ним нужна будет по крайней мере более длинная пауза; because в этом случае становится эквивалентным for в начале предложения и указывает на то, что следующее за ним утверждение имеет характер объяснения. При таком понимании (в качестве обещания) это утверждение теряет свою независимость, превращаясь во вспомогательный речевой акт к обещанию. В этом случае оно не только сообщает о том, при каких условиях я пошлю вам открытку, но делает мое обещание более достоверным. Для выражения вспомогательных речевых актов такого рода, следующих за главным (обычно ими бывают утверждения), требуется по меньшей мере сочинительная конструкция. Можно, по-видимому, утверждать, что если акцент падает на причинно-следственное отношение, выраженное союзом for (или be­cause), то главное предложение в той или иной степени утрачивает характер обещания и превращается в простое сообщение о будущих действиях (т. е. не содержит обяза­тельств, характерных для обещания). Использование на­чальных for или because (т. е. разделение (85) на два пред­ложения) позволяет сделать менее заметным причинно-следственное отношение между сообщаемыми фактами как таковыми и подчеркнуть отношение между соответствую­щими речевыми актами. Дополнительное свидетельство в пользу такой интерпретации различий между структурами

(84), (85) и структурой соответствующей последователь­ности дает голландский язык. В нем для выражения буду­щего времени (в придаточном условия) обычно тоже (как и в английском) используется форма настоящего времени. Непосредственная причинно-следственная связь между действиями в будущем будет выражена следующим обра­зом:

(86) Ik stuur je van de zomer een kaart, omdat ik naar Italie

ga. «Я пошлю вам летом открытку, так как я еду в Италию»,

где глаголы в обоих предложениях стоят в форме настоя­щего времени. В обещаниях, однако, может использоваться вспомогательное zai, образующее форму будущего времени (типа англ. shall, will): «Ik zai je een kaart sturen!» («Я пошлю вам открытку!»). То же самое верно и в случае угрозы: «Ik zai je we! krijgen!» («Я тебя поймаю!»). В (86) употребление zai, по-видимому, недопустимо, а в (87)—нормально:

(87) Ik zai je van de zomer een kaart sturen. Want ik ga naar Italie. «Я пошлю вам летом открытку.. Ведь я еду в Италию».

Другим, еще более типичным примером является сле­дующее предложение, традиционно адресуемое детям:

(88) Because you have been so sweet, I'll give you a rabbit. «Поскольку ты хорошо себя вел, я подарю тебе кроли­ка».

Это, несомненно, обещание, а не утверждение или похвала, которая звучала бы таким образом:

(89) You have been very sweet. Therefore, I'll give you a rabbit. «Ты вел себя очень хорошо. Поэтому я подарю тебе

кролика».

В первом примере устанавливается связь между пове­дением слушающего и будущими действиями говорящего (который действительно впоследствии сможет сказать:

«Я подарил тебе кролика за то, что ты так хорошо себя вел»). Придаточное, образующее пресуппозицию, определяет ус­ловия действия, которое вводится в рассмотрение в главном предложении. Несмотря на то что все высказывание в целом представляет собой обещание, нужное изменение внутрен-

304

него состояния слушающего, состоящее в появлении у него ожиданий, основанных на обязательствах говорящего, определяется той частью предложения, которая является интродуктом. В (89), однако, сначала высказывается утвер­ждение (или похвала). В таких случаях положительная оценка поведения собеседника обычно ведет к принятию говорящим некоторых обязательств, а эти обязательства в свою очередь могут служить основаниями для акта соб­ственно обещания. Этому обещанию и посвящено следующее предложение, причем открывающее его therefore «поэтому» указывает на основания этого обещания, появившиеся в ре­зультате акта похвалы (в предыдущем предложении).

3.6. Рассмотренные выше примеры тесно связаны с ус­ловными иллокуционными актами, например, такими, как условные обещания:

(90) If I go to Italy, I'll send you a post-card.

<Если я поеду в Италию, я пошлю вам открытку».

(91) If you are sweet, I'll give you a rabbit.

<Если ты будешь хорошо себя вести, я подарю тебе кролика».

Примеры такого типа, и в особенности условия их истин­ности, хорошо известны из философской логики ⁵. Но, по­жалуй, термин «условное обещание» не совсем удачен. Вряд ли стоит утверждать, что, произнося условное предложе­ние такого рода, я даю обещание сделать нечто только при определенном условии. Обещание дается само по себе, а ограничивается лишь «область его выполнимости»: я со­общаю о своих будущих действиях в том возможном мире, который задается суждением, содержащимся в условном придаточном (начинающемся с если...}. В случае (90) это условие касается способности говорящего (выпол­нить обещание), т. е. возможности совершить то действие, о котором идет речь, причем обязательства принимаются говорящим добровольно или вытекают из принятых форм поведения (если вы едете отдыхать, вы обычно присылаете открытки своим знакомым или родственникам). Напротив, в (91) условие прямо указывает на то, что возникновение гл таких обязательств зависит от поведения слушающего.

Несмотря на свою подчиненную позицию, суждения,

305

выражаемые условными придаточными предложениями, не являются пресуппозицией, поскольку содержащаяся в них информация заранее не известна ни слушающему, ни даже говорящему. Обычно референтом таких условных выраже­ний являются факты реально не существующих возможных миров, к информации о которых говорящий не имеет до­ступа в момент речи. В противном случае нужно было бы употребить because, ср. примеры в предыдущем разделе. Из этого следует, что отношение между фактами, сообщае­мыми в придаточном и главном предложениях, в сущно­сти одно и то же во всех данных примерах (во всех случаях это отношение «достаточного основания»); различаются же лишь возможные миры, в которых это отношение имеет место.

Строго говоря, двучленный союз if. . .(then) «если. . . (то)» вообще не соединитель, а оператор, служащий поверх­ностным выражением глубинного отношения «основания» или «причины». Этими и другими свойствами условных и контрфактических утверждений мы здесь больше зани­маться не будем ⁶.

Более важным в свете наших рассмотрении представ­ляется тот факт, что подчиненное придаточное в начале предложения не обязательно выражает пресуппозицию. В этом случае, следовательно, все сложное предложение в целом является интродуктом, хотя, с другой стороны, можно считать, что в условных выражениях и условных придаточных выражается не пресуппозиция, а прямо вы­сказываемое предположение (supposition). В обоих случаях введение в рассмотрение опирается на условие, сообщен­ное в первой части сложного предложения. В случае пре-суппозиции истинность этого условия известна, в случае предположения — предполагается (в некотором возможном мире), а в случае контрфактического утверждения — изве­стно, что в реальном мире оно ложно ⁷.

Другим важным для нас свойством условных выраже­ний типа если. . . и одновременно подтверждением их спе­цифического «операторного» статуса является тот факт, что предложения, построенные по типу если, . . то, не могут быть безболезненно преобразованы в последовательность предложений. В английском и других языках нет специаль­ного варианта для if «если» в начале простого предложения (кроме самого if), такого, как for «ведь», therefore «поэтому», so «таким образом», yet «однако» и т. д., хотя иногда можно встретить предложения типа

306

(92) I'll go to Italy this summer. If I have enough money. «Этим летом я поеду в Италию. Если у меня будет до­статочно денег».

Здесь относящееся ко всему предложению if сопровождает­ся сильным ударением, и ему часто предшествуют такие выражения, как at least «по крайней мере», that is «то есть» и т. д. Такие независимые условные предложения типа если... выполняют функцию «уточнения» или «ограничения» по отношению к предыдущим утверждениям. Заметим, что без оператора if первое предложение в (92) сообщает о некото­ром факте в будущем реальном мире и, следовательно, об­ладает такой же иллокуционной способностью, как всякое утвердительное высказывание. Вообще, предложения без операторов (т. е. модальных наречий типа may be «может быть», probably «вероятно» и т. д.) интерпретируются нейт­рально, как сообщения о событиях, происходящих либо в реальном мире, либо в мире, задаваемом предикатами (хотеть, желать, мечтать и т. п.) и суждениями в преды­дущих предложениях. Следующие за ними условные пред­ложения (если. . .) обычно используются для уточнения или ограничения такой (безусловной) интерпретации. По­добно другим соединителям, стоящим в начале предложе­ния, такое если соединяет скорее иллокуционные акты, чем сами факты: оно позволяет уточнить высказанное ранее утверждение, а не сообщенные в нем факты.

3.7. Хотя рассуждения, проведенные в предыдущих разделах, несколько приблизили нас к пониманию противо­поставления предложение/последовательность предложе­ний и связанных с ним вопросов, полученных результатов и наблюдений все же недостаточно для построения экспли­цитной и систематической концепции. Тем не менее мы попытаемся резюмировать здесь основные принципы, опре­деляющие структуру текста и диалога в аспекте этого про­тивопоставления. За точку отсчета примем следующие шесть базовых структур (взяв в качестве примера причинные отношения):

(93) I. <H.

п. <м-

III. <1р,

IV. <iq,

|(So «Следовательно») ^])> |(So «Следовательно») р]|> so «следовательно» ^Д> so «следовательно» р]]>

307

V. <ff(because «поскольку» pi, <7Д> VI. <|[<7, [because «поскольку» р]]|>

На этих схемах угловые скобки < > обозначают границы последовательности, двойные квадратные скобки — границы предложения, «.» — точку или паузу, «,» — запятую, круг­лые скобки указывают на возможность соединителя, а квадратные — на возможность придаточного; переменные ряд обозначают компоненты сложного предложения (глав­ное и придаточное предложения); за начальным So может следовать запятая (и пауза).

Ситуация коммуникации состоит при этом в следующем:

я хочу, чтобы слушающий узнал, что р, или, вернее, сужде­ние /р/, выраженное предложением р, или даже факт, обоз­начаемый /р/, является причиной q, или /q/. Вопрос: ка­кими условиями определяется наш выбор той или иной формы из списка I—VI для оформления нашего высказы­вания? Различия между этими формами, видимо, среди прочего, определяются факторами, связанными с тем, что по­падает в фокус в процессе формирования высказывания.

(94) А. порядок следования фактов

В. порядок следования процессов наблюдения/вос­приятия/понимания

С. порядок следования знания/передачи информации D. порядок следования иллокуционных актов.

Факторы А и В имеют семантическую природу, фактор С — прагматико-семантическую или контекстно-семантичес­кую, а фактор D чисто прагматическую.

Фактор А касается отношений между фактами, а также порядка их следования друг за другом в некотором воз­можном мире. При отображении этого порядка в текст об­разцом служит некоторый нормальный порядок. А именно, если в последовательности фактов *р, *q факт *р влечет за собой факт *q (и, следовательно, предшествует ему), то на уровне предложений нормальным выражением этого будет последовательность <р, ^>, где р и q — либо отдель­ные предложения, либо компоненты сложного предложения. Таким образом, компоненты схем I, III и V упорядочены— с точки зрения фактора А, т. е. порядка следования фак­тов,— нормально. Есть много доводов в пользу того, чтобы считать отображение, сохраняющее порядок следования фактов, нормальным. Законы восприятия и обработки

308

человеком информации таковы, что порядок появления фактов полностью определяет наше представление об их причинно-следственных связях. Этот же принцип опреде­ляет и нормальную структуру текста, описывающего эти факты. Верно и обратное: если нет никаких других указа­ний (см. ниже), то такой нормальный порядок утверждений в тексте интерпретируется как порядок фактов, о которых в них сообщается.

Фактор В, однако, вовлекает в рассмотрение эпистемо-логический аспект восприятия и понимания. Дело в том, что структура наших познавательных процессов, по-види­мому, не может полностью определяться порядком следо­вания фактов как таковым: важно то, каким их порядок представляется нам, что, разумеется, связано с фактором А. Фактор В, таким образом, предусматривает возмож­ность следующей ситуации: при наблюдении в центре нашего внимания может сначала оказаться факт *q и лишь потом мы можем заметить, что этот факт является следствием факта (обстоятельства) *р; или, если *р — это не состояние вещей, а некоторое событие, то после наблю­дения факта *q мы можем, основываясь на нашем знании о причинно-следственных связях в реальном мире, заклю­чить, что факт *р, который мы наблюдали раньше, является причиной *q или что факту *q должен был предшество­вать некоторый факт *р. Иначе говоря, мы могли воспри­нять эти факты в порядке <*р, *^>, но только после вос­приятия *q понять, что этот линейный порядок являлся в то же время и причинно-следственным порядком, или заклю­чить о существовании *р из появившегося у нас знания о существовании *q. Или, например, мы могли узнать о *р или о причинной связи между *р и *q не из наблюдения, а каким-нибудь другим способом, например из чьего-либо рассказа. Существует три верных способа пополнения знаний: непосредственное наблюдение, умозаключение (дедуктивное, индуктивное) и коммуникация (с использова­нием средств коммуникации либо путем общения с непо­средственными наблюдателями). Порядок наших наблю­дений и/или нашей интерпретации отношений между фак­тами в свою очередь тоже может находиться в фокусе наше­го сообщения: мы можем хотеть, чтобы слушающий знал, как происходило наше восприятие и понимание данных фактов. Этот порядок, который можно назвать эпистеми-ческим порядком, выражен в структурах II, IV и VI; в