прагматика и медиа дискурс / ван дейк прагматика

Остается неясным, в каких отношениях точка с запятой эквивалентна точке, и соответствует л и фонологическому раз­личию различие в смысле. Синтаксически по крайней мере точка с запятой — как и точка — употребляется в конце независимого предложения (в то время как запятая разде­ляет либо не-независимые придаточные предложения, в ко­торых при этом возможен эллипсис, либо придаточные перечисления). Мы примем — пока в предварительном порядке — гипотезу, что точка с запятой используется в тех случаях (например, при перемене перспективы или фокуса), когда второе утверждение делается независимо, но в то же время между фактами, сообщаемыми в первом и втором предложениях, прослеживается какая-то связь. Однако чисто лингвистические условия употребления точки с запятой, по-видимому, жестко не закреплены и, возмож­но, допускают вариации в зависимости от стиля.

1.5. В заключение мы проиллюстрируем наши предва­рительные соображения относительно противопоставления предложение/последовательность предложений на материа­ле противительной и уступительной связей (рассмотрение условий употребления союзов, выражающих дизъюнкцию (or «или»), мы опускаем, так как в интересующем нас от­ношении ее свойства, по-видимому, аналогичны свойствам конъюнкции, т. е, сочинительные союзов).

(41) We slept too late, but we were still in time.

«Мы проснулись (букв. спали) очень поздно, но все-таки не опоздали».

(42) Although we slept too late, we were still in time. «Хотя мы проснулись очень поздно, мы все-таки не

опоздали».

(43) We slept too late. Yet, we were still in time.

«Мы проснулись очень поздно. Тем не менее мы все-таки не опоздали».

(44) We slept too late. We were still in time though.

«Мы проснулись очень поздно. Мы, однако, все-таки не опоздали».

Это только некоторые из возможных способов выраже­ния противительности или уступительности. Так, подобно начальным So и And выше, здесь возможно и начальное But «Но», также сопровождающееся паузой (т. е. запятой). Набор и распределение форм у этих союзов такие же, как и у других соединителей (условных, сочинительных); а именно, они бывают, с одной стороны, сочинительными и подчинительными, а с другой — межфразовыми и внутри-фразовыми. В сложноподчиненных предложениях прида­точные могут использоваться, как обычно, для выражения пресуппозиции (или утверждения со «слабым» фокусом, см. ниже). Как мы отмечали выше, иерархическая струк­тура сложноподчиненного предложения позволяет ему не­посредственно выражать отношение пресуппозиции; мы, однако, оставим в стороне различия между сочинитель­ными и подчинительными конструкциями внутри предло­жения.

Семантику этих противительных и уступительных со­единителей можно в общих чертах обрисовать так: р but q истинно, если и только если и р и q истинны и ^q есть вероятное следствие р. Понятие «вероятного следствия» рассматриваться здесь не будет; мы ограничимся следую­щим его определением: q является вероятным следствием р или р делает q вероятным ==def <? истинно в большинстве р-миров (т. е. миров, задаваемых фактом р).

Таким образом, уступительным отношением мы выра­жаем следующее семантическое содержание: имеют место два факта, причем второй из них необычен в обстоятельст­вах, задаваемых первым. В нашем примере: тот факт, что

т

мы проспали, обычно влечет за собой факт, что мы опоздали, ср.

(45) We slept too late, so we were not in time.

«Мы проснулись поздно, поэтому опоздали». Можно видеть, что при такой интерпретации but соеди­нитель, обычно выражающий причинно-следственное от­ношение, оказывается как бы «пресуппозицией». Ис­пользуемое здесь отношение вероятного следования может иметь различный характер: это может быть как физическая вероятность, так и психологическая (ожидание):

(46) It was January, but very warm.

«Стоял январь, но было очень тепло».

(47) We went to New York, but did not visit uncle Tobias. «Мы ездили в Нью-Йорк, но не навестили дядю То-биаса».

Есть и другой тип союза but, с другими истинностными условиями, основанными не на вероятном следовании, а на вероятной пресуппозиции, или вероятном условии, ср.:

(48) We want to go to the movies, but we have no money. «Мы хотим пойти в кино, но у нас нет денег».

Здесь наличие денег является нормальным условием воз­можности пойти в кино, и употребление but выражает тот факт, что это условие не выполняется.

Наконец, существует еще одно, слабое but со сходными истинностными условиями; единственное различие состоит в том, что вместо ожидаемого q выступает не ~q, а некото­рое г. Это простое противительное but, также выражающее нарушение ожиданий, но при этом ожидания не основаны на причинном или ином разумно выводимом вероятном сле­довании или условии; ср.:

(49) Не wanted to catch a pike, but he caught a shoe. «Он хотел поймать щуку, но вытащил туфлю».

Из всех приведенных выше истинностных определений ясно видно, что при употреблении but играют роль чисто прагматические факторы, а именно требование, чтобы след­ствие (факт, сообщаемый вторым) было неожиданным (для говорящего, или для слушающего, или для обоих). Посколь­ку, однако, эта неожиданность второго утверждения опре­деляется не специфическими обстоятельствами акта комму­никации, а носит более общий характер (связана со знаниями

274

о действительности), мы все же можем попытаться дать этим явлениям адекватное семантическое описание.

Итак, в чем же различия между (41) — (44)? Прежде всего нужно отметить некоторые синтаксические различия. Уступительное although «хотя» может использоваться вме­сто but, присоединяющего подчиненное придаточное, только в случае неожиданного следствия, но не в случае невыпол­ненного условия или противоречия ожиданиям (как в (49)):

(50) * Although we want to go to the movies, we have no money.

* «Хотя мы хотим пойти в кино, у нас нет денег».

(51) * Although he wanted to catch a pike, he caught a shoe.

* «Хотя он хотел поймать щуку, он вытащил туфлю».

То же самое верно для yet «тем не менее» в следующем пред­ложении:

(52) * We want to go to the movies. Yet, we have no money. ''' «Мы хотим пойти в кино. Тем не менее у нас нет денег».

(53) We want to go to the movies. But, we have no money. «Мы хотим пойти в кино. Однако у нас нет денег».

(54) * Не wanted to catch a pike. Yet he caught a shoe». ''' «Он хотел поймать щуку. Тем не менее он вытащил туфлю».

Эти примеры показывают, что начальное But допускает употребление в таких контекстах, где yet недопустимо. Очевидно, поэтому, что but и yet семантически эквивалент­ны только в случае неожиданного следствия.

Другой характерной чертой противительных и уступи­тельных связей является то, что их обычно нельзя выра­зить простым соположением (т. е. паузой и точкой):

(55) * We slept too late. We were still in time.

* «Мы проснулись слишком поздно. Мы все-таки не

опоздали».

В случае противоречия ожиданиям опущение but даст, по-видимому, лучший результат, хотя тогда станет необходимой специальная интонация во втором предложе­нии (например, на противоречащем предикате).

Далее, but может сопровождаться уступительными на­речиями yet или nevertheless <тем не менее», например:

275

(56) We slept too late, but nevertheless we were in time. «Мы проснулись слишком поздно, но тем не менее не

опоздали».

На первый взгляд это добавление просто усиливает неожи­данность следствия. Однако есть случаи, где можно ска­зать but и нельзя yet или nevertheless и наоборот; причем бывает это не только в случае таких простых противоречий, как мы разбирали выше. Сравним следующие предложения:

(57) ? Не cannot fish, but he caught a pike.

«Он не умеет ловить рыбу, но поймал щуку».

(58) Не cannot fish, and yet he caught a pike.

«Он не умеет ловить рыбу, и тем не менее он поймал

щуку».

(59) ? The glass was very thick, but it broke.

«Стекло было очень толстое, но оно разбилось».

(60) The glass was very thick, and yet it broke.

«Стекло было очень толстое, и тем не менее оно разби­лось».

В следующих случаях употребление yet и nevertheless, наоборот, менее допустимо:

(61) The glass is thick, but it is very fragile. «Стекло толстое, но очень хрупкое».

(62) The glass is thick, and yet it is very fragile.

«Стекло толстое, и тем не менее оно очень хрупкое».

Заметим также, что при наличии отрицания предложе­ния типа (59) становятся более допустимыми:

(63) The glass was very fragile, but it didn't break.

«Стекло было очень хрупкое, но оно не разбилось».

Каковы же глубинные условия, определяющие эти (ча­сто очень слабые) различия? Прежде всего, употребление yet и nevertheless, по-видимому, каким-то образом связано с утвердительностью (положительностью) суждения: можно считать, что в (59) эти наречия, по-видимому, более необходимы, чем в (63). Очевидно, что если содержащаяся в предложении глубинная импликация предполагает негатив­ное следствие, то появление вместо него положительного факта может быть выражено употреблением yet или never­theless. Во-вторых, yet и nevertheless, по-видимому, более

276

допустимы в Последовательностях, представляющих со­бой простое описание произошедших событий (в прошедшем времени), чем в последовательностях, содержащих более общие утверждения. Действительно, когда я говорю именно о качестве стекла, то, чтобы указать на очевидное противо­речие между его свойствами, я употребляю but, но когда я рассказываю историю о событиях, неожиданных при тех условиях, которые были сообщены в предыдущем утверж­дении, я употреблю but или but nevertheless. В первом случае противоречие имеет место скорее между «объектив­ными» свойствами, в то время как во втором случае противо­речие (т. е. неожиданность события) «субъективно». В-треть­их, в ходе аргументации употребление yet и nevertheless носит еще более прагматический характер. Так, в следующем диалоге употребление but без nevertheless в ответе В, по-видимому, недопустимо:

(64) A: This glass is really very thin.

«Это стекло действительно очень тонкое».

В: And yet (but nevertheless) it is unbreakable.

«И однако (Но тем не менее) оно небьющееся».

Но ,в чем же разница между but (или but nevertheless) в сложносочиненном предложении типа (41) и Yet, Never­theless в начале не-первого предложения последовательно­сти? Выше мы отмечали, что при некоторых пониманиях yet (nevertheless) недопустимо, или по крайней мере с трудом допустимо. В таких случаях для выражения про­тиворечия или неожиданного следствия предпочтительнее употребление сложноподчиненного предложения. Важное различие состоит в том, что в сложносочиненных предло­жениях первое предложение иногда носит более или менее явный характер пресуппозиции или темы, так что главное утверждение приходится на второе. Разумеется, при данных соединителях, в определение которых входит понятие не­ожиданного следствия, в фокус всегда попадает именно следствие. В сложносочиненном предложении при этих сое­динителях утверждаются два суждения, описывающие не­стандартный ход событий. Последовательность же строится так: сначала делается некоторое утверждение, в результате которого у слушающего возникают определенные предполо­жения о возможных следствиях. Поэтому говорящий своим следующим высказыванием «корректирует» ожидания слу­шающего. Иными словами, дело обстоит так же, как и

277

С другими Соединителями: 6 сложном Предложении и фокусе оказывается самый ход событий и отношения между ними, а в последовательности предложений описывается скорее последовательность речевых актов (например, утверждений различного рода), при помощи которых сообщается об этих событиях (и их ходе). В следующих за первым пред­ложениях последовательности могут сообщаться различ­ные детали и уточнения, выводы, подтверждаться или опро­вергаться ожидания слушающего и т. д. По-видимому, противопоставление предложение/последовательность пред­ложений носит во многом прагматический характер: после­довательность предложений тесно связана с последователь­ностью речевых актов. Ниже мы коснемся других аспектов этого противопоставления и попытаемся прояснить и систе­матизировать те его свойства, которые были затронуты выше.

1.6. Прежде чем переходить к исследованию другой группы ограничений, определяющих выбор того или иного способа выражения последовательности утверждений (сложное предложение или последовательность предло­жений?), подведем итог сделанным наблюдениям.

1. Можно считать, что на некотором уровне описания сложные предложения и последовательности предложений эквивалентны; другими словами, существует такой глу­бинный уровень, а именно семантический, из представле­ния на котором могут быть выведены оба эти поверхност­ные представления.

2. Различия между подчинительной и сочинительной структурами в сложном предложении объясняются, среди прочего, различным распределением в них семантической информации, например распределением информации между пресуппозицией и утверждением.

3. Употребление предложений вместо последователь­ностей предложений (и наоборот) определяется действием целого ряда ограничений; например, тех, которые выте­кают из структурных свойств сложных предложений, упо­мянутых в п. 2.

4. В естественном языке соединители (грамматические союзы, наречия, прочие частицы) должны интерпретиро­ваться как показатели условных отношений между факта­ми, сообщаемыми в соединяемых ими утверждениях.

5. Соединители обычно имеют три рода поверхностных форм, а именно: подчинительные внутрисентенциальные, со-

278

чинительные внутри- и межсентенциальные. Они различа­ются не только лексически, но и графически и фонологи­чески (ударениями, интонацией, паузами и т. д.). Из самого факта существования специфических межсентенциальных соединителей (и соответствующих фонологических, графи­ческих и синтаксических различий между ними), по-видимому, вытекает, что структура последовательности предложений не может быть описана исчерпывающим об­разом — в пределах одного уровня описания — через струк­туру сложных (сложноподчиненных и сложносочиненных) предложений.

6. Принимается гипотеза, что выбор между поверхно­стными вариантами выражения семантического представ­ления (одно сложное предложение или последовательность предложений) объясняется преимущественно прагматичес­кими факторами.

А именно, имеют место следующие прагматические огра­ничения:

(а) распределение информации между пресуппозицией и утверждением (см. п. 2 и 3 выше);

(б) порядок, и тип речевых актов: в сложносочиненном предложении утверждаются одновременно оба сочиненных суждения, а также связь между ними, что непосредственно соответствует сообщаемым в них фактам и отношениям между этими фактами; в последовательности предложений утверждение второго суждения, а также его связи с первым может быть поставлено в зависимость от утверждения, вы­сказанного в предыдущем предложении, — как это бывает в случае вывода следствий, поправок, уточнений, дополне­ний и т. д. Тем самым в последовательности получают вы­ражение не только факты и их связи как таковые, но и то, каким образом информация о них интерпретируется гово­рящим, как она представлена и как оценивается в данном контексте;

(в) фокус и перспектива (perspective): когда суждение выражается независимым предложением, оно попадает в особенно сильный фокус. В большинстве случаев в фокусе оказывается второе (не-первое) суждение, описывающее по­следствия или результаты фактов, о которых сообщалось ранее. Если же в фокусе оказываются упомянутые ранее причины событий, то для выражения этого используются специальные способы выделения (ударение и интонация, ср. ударное фразовое therefore). Это различие, по-видимому,

279

аналогично внутрисентенциальному различию между те­мой/ремой и пресуппозицией/утверждением. Но здесь пред­шествующие предложения являются «пресуппозициями» в том смысле, что они представляют собой предпосылки для «следующих» речевых актов (например, заключений из этих посылок). Переход к новому предложению, новому утверж­дению часто заставляет говорящего изменить перспективу сообщения: перейти от рассказа с точки зрения описывае­мых им людей или событий к выражению своих собственных взглядов на них или к комментариям, например, с целью предупредить возможные вопросы или комментарии со сто­роны слушающего;

(г) перемена места действия или темы сообщения: это условие может, в сущности, считаться «семантическим», поскольку оно лишь отражает характер семантической репрезентации и референции: переходом к новому пред­ложению последовательности говорящий может как-то изменить созданный его высказываниями возможный мир (например, время или место действия) или набор персона­жей и объектов, участвующих в описываемых событиях;

(д) введение новых референтов: новое предложение мо­жет оказаться необходимым также и в том случае, когда нужно ввести новый референт, который не имеет прямого отношения к референтам (предметам или свойствам), о которых шла речь в предыдущем предложении;

(е) смена говорящего в диалоге и разговоре: это почти три­виальное условие является, однако, важным для понима­ния того, как устроены последовательности речевых актов, например, в споре, при ответах на вопросы и т. д., а также и в монологе. Очевидно, что пресуппозиции и посылки, содержащиеся в тексте, могут не зависеть от того, проис­ходит ли при переходе к следующему тексту смена говоря­щего; в любом случае текст задает некоторые референты, темы разговора и т. д., относительно которых в свою оче­редь определяются фокус, перспектива и тип речевого акта (следующего) говорящего.

Сформулированные условия, определяющие различия между сложными предложениями и последовательностями предложений, не являются ни исчерпывающими, ни доста­точно эксплицитными в теоретическом плане. Остается не ясным, какова взаимосвязь между последовательностями ре­чевых актов и последовательностями предложений; как дол­жны определяться и какими соотношениями связаны друг

280

с другом такие понятия, как «фокус», «перспектива», «тема разговора» и т. д., с одной стороны, и «пресуппозиция», «тема/рема» и т. д. — с другой.

2. НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ ПРАГМАТИЧЕСКИЕ ОГРАНИЧЕНИЯ НА ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ

2.1. В предыдущей главе мы продемонстрировали при­меры того, что некоторая смысловая информация может быть выражена как сложными предложениями, так и по­следовательностями предложений, и пришли к заключению, - что структура последовательности предложений регулиру­ется главным образом прагматическими ограничениями, а именно ограничениями, связанными с организацией по­следовательности речевых актов. Есть, однако, случаи, когда последовательность предложений принципиально не может быть заменена сложным предложением. Хотя все рассматривавшиеся выше примеры представляли собой утверждения, одной из причин, определявших выбор имен­но последовательности предложений, было введение по ходу речи разных типов утверждений', разъяснений, уточнении,, заключений и т. д. Кроме того, оформление высказывания в виде последовательности предложений обязательно при передаче последовательностей разного рода речевых актов:

(65) It is cold in here. Could you please shut the window? «Здесь холодно. Не могли бы вы закрыть окно?»

(66) *Could you please shut the window because it is cold in here.

*«He могли бы вы закрыть окно, потому что здесь холодно».

(67) I wouldn't go to Italy at the moment. The weather is horrible there.

«Я бы не ездил в Италию в настоящий момент. Там ужасная погода».

(68) Shut up! I am busy! «Замолчи! Я занят!»

(69) *Because I am busy, shut up!

*«Поскольку я занят, замолчи!»

(70) What is the time? I have no watch. «Который час? У меня нет часов».

( Эти тексты выражают последовательности утверждений, 'вопросов, приказаний, советов и т. д. В большинстве слу-(чаев они не могут быть выражены одним предложением с | использованием тех (семантических) соединителей, о кото-1 рых шла речь выше.

Отличительной чертой примеров (65) — (70) является то, что во всех случаях один из речевых актов обязательно представляет собой утверждение. А именно, по-видимому, в последовательностях речевых актов такого типа это на­чальное утверждение является необходимым условием до­пустимости других речевых актов. Например, в (65) ут­верждение, содержащееся в первом предложении, опреде­ляет мотивировку просьбы, выраженной во втором пред­ложении. Одно из условий правильного употребления просьбы состоит в том, что слушающий осведомлен о на­личии у говорящего убедительного «основания» для прось­бы или «потребности» в ней. Цепочка связей, соединяющая эти два речевых акта .(мотивировку и просьбу), достаточно сложна и не может быть здесь полностью эксплицирована:

(здесь) холодно ->• мне холодно —>• я не хочу, чтобы мне было холодно ->• я знаю, по какой причине мне холодно —>• я хочу, чтобы эта причина была устранена -> я знаю, что эта причина — открытое окно -> я знаю, что закрытие окна — это именно та перемена, которая необходима для устранения причины холода —>- я знаю, что вы можете закрыть окно -> ... и т. д. В (65) в начале второго пред­ложения можно поставить So. Однако, как мы видели ранее, этот соединитель никак не соотносит друг с другом факты, которые он соединяет (наличие холода — закрывание окна), а лишь обозначает отношение между речевыми ак­тами — мотивировкой и просьбой. Мы будем называть та-/ кой соединитель прагматическим соединителем: он соединя­ет не суждения, а речевые акты или условия и следствия I речевых актов.

* Подобное же «основание» представляет собой утвержде­ние, содержащееся во втором предложении примера (67):

совет допустим только в том случае, если из контекста (или из самого текста) ясно, по каким причинам слушающему следует действовать противоположно тому, как он намере­вался ранее. Аналогичные замечания могут быть сделаны и 1 относительно приказания в (68) и вопроса в (70): так же как \и просьба, приказание требует оснований (по крайней

•мере сне-начальственное»), а вопрос допустим, только если

282

ясно (или дается понять), что говорящий не в состоянии

ответить на свой вопрос сам.

Анализ этих примеров позволяет заключить, что после-" довательности предложений могут служить для выраже­ния как последовательностей речевых актов, так и частей одного и того же речевого акта, например условий акта и собственно акта. Заметим, что во всех приведенных приме­рах мы имели дело ровно с одним речевым актом, или, во всяком случае, с одним сложным речевым актом, в составе которого один речевой акт является доминирующим — соответственно просьба, совет, приказание и вопрос. Речь в этих примерах идет не о холоде, погоде в Италии или о том, что у меня нет часов, а о том, что слушающий должен сделать, восприняв сообщение^

2.2. Выше мы приняли в качестве предварительной ги­потезы, что выражением последовательности отличных друг от друга речевых актов должна служить последова­тельность самостоятельных предложений. Есть, однако,^ примеры, в которых совокупность речевых актов переда­ется одним сложным предложением: 1

(71) I am in a hurry, but tell me your story.

«Я спешу, но все-таки расскажите вашу историю».

(72) Although I'll be in a hurry, I'll come and see you. «Хотя я и буду спешить, я навещу вас».

(73) Please shut the door or turn the heater on.

«Пожалуйста, закройте дверь или включите обогрева­тель».

(74) Because John might become angry, you better don't stop him.

«Поскольку Джон может рассердиться, вам лучше его не останавливать».

Некоторые из сделанных выше замечаний о речевых актах и о выражении той информации, которая является обязательным условием их допустимости, верны и для этих примеров. Поэтому тот факт, что эти высказывания оформ­лены как предложения, должен объясняться какими-то дополнительными причинами, например тем, что некото­рые условия должны быть выражены в виде пресуппози-ции,— как это имеет место в примере (72). Далее, предло­жение может передавать два однотипных речевых акта,

283

например две просьбы или два приказания, как в (73). Возникает, однако, вопрос, выражает ли в этих случаях союз or «или» дизъюнкцию речевых актов (что бы под этим ни понимать) или дизъюнкцию сообщений, со­держащихся в одном речевом акте. Заметим, что следующее предложение с дизъюнкцией, по-видимому, недопустимо:

(75) Please shut the door or please turn the heater on. «Пожалуйста, закройте дверь или, пожалуйста, вклю­чите обогреватель».

Очевидно, сферой действия please «пожалуйста» может яв­ляться только одна просьба. Наконец, хотя утверждение в придаточном предложении в (74) можно считать основа­нием совета, выраженного главным предложением, все же между фактами, сообщаемыми в этих предложениях (т. е. действиями), существует определенная связь, а именно:

первый может быть поводом, достаточным для второго, как это имеет место в (76):

(76) Because John became angry, I didn't stop him. «Поскольку Джон рассердился, я его не останавливал».

Вопрос состоит в том, почему (74) допустимо, а (69) — нет. Поскольку (74) становится менее допустимым, если в главном предложении заменить совет на приказание, а (69) — более допустимым, если в главном предложении заменить приказание на совет, различие между ними может объясняться следующим: два речевых акта могут быть объединены в одно предложение только в том случае, если условия допустимости второго речевого акта, сообщае­мые в первом утверждении, являются в то же время усло­виями осуществимости предполагаемого действия слушаю­щего. Приказание не содержит никакого условия, связан­ного с условиями осуществимости действий, о которых идет речь в этом приказании; оно содержит лишь указания на то, почему оно было отдано. В случае совета условия успешности предполагаемых действий слушающего являют­ся в то же время критериями допустимости этого совета как речевого акта, причем (а) говорящий располагает информа­цией об этих условиях, а слушающий нет, и/или (б) гово­рящий считает, что эти условия достаточны для выполнения рекомендуемых им действий. Этим, по-видимому, объяс­няется тот факт, что сложные приказания, просьбы и воп­росы вполне допустимы, если в том же речевом акте ука-

284

зываются и необходимые условия их выполнимости; таковы, например, условные приказания:

(77) Give me the book, if you can reach it!

«Подай мне эту книгу, если можешь дотянуться до нее!»

Здесь возможность дотянуться до книги является не усло­вием допустимости приказания как речевого акта, а усло­вием выполнимости действия, о котором идет речь. Иначе говоря, приказание должно быть выполнено только в том «мире», который задается придаточным предложением.

Вопрос о том, является ли утверждение (или какой-либо другой речевой акт), выраженное предложением, одним (составным или сложным) действием или последова­тельностью действий, будет рассматриваться ниже, в рам­ках более широкой «теории актов».

3. АКТЫ И РЕЧЕВЫЕ АКТЫ

3.1. Проведенные выше рассуждения позволили нам сделать следующий вывод: одним из главных факторов, определяющих структуру последовательности предложе­ний, является структура передаваемой с ее помощью после­довательности речевых актов. В то же время некоторые основные вопросы остались открытыми, а также возник ряд новых проблем. По-видимому, все эти проблемы могут получить адекватное разрешение только в рамках более общей теории актов, в частности речевых.